Battle for love

      Уже позже, в тишине отеля, Сяо Чжань пытается уложить в голове случившееся. То, как они с Ван Ибо завелись и набросились. Как запойно целовались и жадно ласкали друг друга на крыше под потоками ветра.       Это кажется сном или происками больной фантазии. Но тело сладко ноет, как всегда бывает после оргазма. А в этот раз он был таким сильным, что до сих пор внутри отзывается эхо отшумевшего удовольствия.       Сяо Чжань снова возбуждён, и здесь, в полумраке аскетичного гостиничного номера, где горит только одинокий ночник, не может сдержаться и, приспустив трусы, обхватывает себя. Так же хорошо и плотно, как это делал Ван Ибо.       Только ладони у него крупнее и пальцы гибче, смотрелось это жарче узкой тонкой кисти, но у Сяо Чжаня прекрасная память. Стоит прикрыть глаза, как он видит всё будто наяву. Какие у капитана мягкие и сладкие губы. Что вытворял язык, и что ещё он может.       По телу проскальзывает горячая волна, губы покалывает, а частое возбуждённое дыхание слышится отчётливее. Сяо Чжань со стоном выгибается, сминая простыни. Он всё ближе и ощутимо напрягается.       Почему у них было так мало времени? Они столько не успели.       Но всё будет. Теперь Сяо Чжань знает, что капитан не так неприступен, как кажется, и только прикидывается равнодушным и холодным. Что ж, он готов простить это, если наедине с ним он будет пылким и чувственным.       Как же хочется неспешно целовать его шею, грудь, соски. Обвести языком каждый «кубик» пресса, оставить засос на животе или лучше на внутренней стороне бедра. А может, на ягодице? На ощупь она просто нечто.       А потом Сяо Чжань будто наяву видит, что Ван Ибо делает с ним в ответ.       Он мечтает о его губах на члене и двигает рукой резче, приближая скорую разрядку. Тело дрожит и пылает, из горла вырывается глухой стон. Крепче зажмурившись, он представляет, как капитан перевернёт его на живот, медленно вставит влажные пальцы, толкнётся сначала головкой, а после заполнит полностью.       Здесь Сяо Чжань с ломким стоном кончает. Быстро вытирает руку салфеткой и падает на подушки совершенно обессиленный.       Кажется, спать сегодня он будет крепко.              * * *              На подготовку к рутине на тридцать пять человек дают чуть меньше недели.       Это прекрасно, потому что можно подготовиться, но мучительно, потому что Ван Ибо уезжает на съёмки другой передачи по скейтбордингу. Сяо Чжань узнаёт это от кого-то из персонала, потому что капитан ему не пишет. Его иконка загорается зелёным дважды в сутки: рано утром и поздно вечером. И оба раза Сяо Чжань застаёт это постфактум.       Каждый раз он зависает, написать или нет. И каждый раз со вздохом откладывает телефон. Что толку от стандартной переписки: «Как ты?» — «Хорошо. Занят».       Ему хочется рассказать обо всем на свете, обсудить идеи, посоветоваться или просто поболтать, но что подумает Ван Ибо, увидев этот бесконечный поток сообщений? Что он прохлаждается, отлынивает от тренировок? А Сяо Чжань ведь серьёзен.       Просто ему хочется услышать долгий и обстоятельный рассказ, как капитан проводит эти дни, с раскладкой по часам и минутам, когда скучал по нему. Потому что Сяо Чжань скучает. Ему хочется знать о нём всё, каждую мелочь: какой кофе Ван Ибо пил с утра, сколько кубиков сахара клал, что будет есть на обед, какой халат наденет после душа, а может, ляжет спать обнажённым? Ему хочется увидеть, как он выделывает трюки на доске и немножко переживает, не травмируется ли. Наверное, Ван Ибо будет шикарно смотреться на камеру. Потому что разгорячённый он невероятно красив.       В минутку перерыва Сяо Чжань, взмокший и уставший, присаживается у зеркала и, сжимая молчащий телефон в ладони, смотрит в отражение, но видит не себя, а кого-то другого. С завораживающе нежным взглядом и задумчивой улыбкой. Счастливой улыбкой.       И почему-то элементы и связки получаются просто потрясающими. Тело, гибкое и послушное, переходит все мыслимые лимиты.       — Сяо Чжань, ты не перестаёшь меня удивлять, — восклицает Цяо Чжи. — Сколько в тебе скрытых талантов!       — Да нет их у меня, — смущённо отвечает тот. — Просто мне нравится танцевать, как и всем здесь.       Он и сам не может объяснить это воодушевление, но в груди становится невероятно тепло, когда он думает о Ван Ибо.       На генеральном прогоне танцоры не уезжают в отель, а репетируют всю ночь, выкрадывая несколько часов для сна прямо в студии. Но наступившее утро, по мнению Сяо Чжаня, лучшее в мире, потому что он просыпается от знакомого голоса.       Сердце тут же разгоняет бег, и сон утекает, как дым через щель. Отчаянно зевая, Сяо Чжань выпрямляется и раскрывает глаза. Со сна он взъерошенный, помятый и, наверняка, опухший, но всё это становится неважным, потому что он ощущает трепетное беспокойство во взгляде капитана.       Тело после изнурительных репетиций ноет и побаливает, но появление Ван Ибо исцелит любой недуг. Стоит вспомнить, как заботливые ладони разминали уставшие натруженные мышцы, как Сяо Чжань снова готов летать.       Он, как дурак, расплывается в улыбке, замечая, что капитан пришёл к ним сразу с самолёта и ещё не заходил к себе. У порога стоит чемодан, сам он в помятой толстовке. Под подбородком — маска, под глазами — тёмные круги, а синие волосы требуют немедленного парикмахерского ухода. Но даже такой, без грима и лоска, он красив. Естественно и неприкрыто. На кистях яркие ссадины, а в дырах джинсов на коленях — новые заплатки пластыря. Сумасшедший, целеустремлённый, родной.       — Ну, как вы тут? — спрашивает он, и Сяо Чжаню приходится крепче прижать зад к полу. Потому что хочется вскочить, броситься ему на шею и рассказать, как сильно скучал.       Ван Ибо, кажется, хватает взгляда, чтобы понять состояние поплывшего танцора, чтобы держаться от него подальше. Наверное, правильно, дистанция сейчас не помешает. Не стоит показывать остальным своё особое отношение, ещё решат, что Ван Ибо нарочно продвигает любимчика, и ведь никто не поверит, что он не такой человек, да и Сяо Чжань не допустит подобного, выложится на тысячу процентов, чтобы доказать, какой у него замечательный наставник.       Он настроен решительно. Если кто-то сегодня и покинет шоу, то точно не он. А после… После они встретятся наедине, и на это бледное усталое лицо выплывет осторожная улыбка, а уши запылают, как первый сигнал подступающего возбуждения. Ради этой цели стоит потрудиться, и безумно плотный график больше не пугает Сяо Чжаня.       Итак, из семидесяти прошедших должно остаться только пятьдесят два. Их делят на две группы, которые будут отстаивать себя по очереди в два этапа: в мини-рутинах и битве «королей». Команда должна выбрать лучшего танцора для фристайл баттла один на один.       Даже не удивительно, что от группы соперников выступает Ян Кай. Он ловит взгляд Сяо Чжаня и склоняет голову. Приглашение это или провокация, Сяо Чжань готов в любом случае, но внезапно Цяо Чжи перехватывает его за локоть:       — Давай я. У тебя ещё будет возможность.       О какой возможности речь, о соревновании хореографий или, чем чёрт не шутит, о финале, Сяо Чжань не успевает понять — Цяо Чжи выходит вперёд.       Он демонстрирует высокую сложность элементов, и их набор сравнительно богаче, но переключения между ними выглядят порывисто. Цяо Чжи слишком импульсивно начинает, нервничает, поэтому ошибается. Выходя из серии сальто, заступает за край сцены. Конечно, не придаёт этому значения и продолжает как ни в чём не бывало, но осадок остаётся, и судьи, естественно, это замечают.       Ян Кай же выполняет финты чисто, соединяет их чётко в ритм, и весь танец смотрится гармонично и приятно. Своим выступлением он зарабатывает очко команде.       Цяо Чжи виновато смотрит на своих, но те качают головами.       — Не переживай, следующий этап за нами, — тихо говорит Сяо Чжань.       В мини-рутине их группа врывается торнадо сальто, после которого следует серия синхронных технически точных движений. Они берут чистым брэйкингом с налётом креатива, благодаря идеям, поданным Сяо Чжанем. Он лишь подсказывал Гунсунь Умину, вёл не целиком, но задался целью в будущем поднатореть в этой области. Он не собирается уступать Ян Каю, который сам поставил хореографию.       Да, она интересная и зрелищно богатая. Чего стоит финт в стиле «Temple Run», когда Ян Кай перепрыгивает через спины четырёх своих коллег, или когда он, находясь в центре, приседает и подхватывает за лодыжки боковых и словно подкидывает вверх. Стоящие сзади проскальзывают в образовавшуюся арку их ног, поднимаются и делают сальто, взявшись за руки.       На это группа Сяо Чжаня отвечает не менее ярким элементом. Цяо Чжи взбегает по ногам Умина, отталкивается и переворачивается в воздухе, и почти немедленно Сяо Чжань перепрыгивает через него, обрушиваясь лопатками на пол в суицидальном финте. В азарте он не чувствует боли, и даже после финального отчёта ведущего вертится волчком, как заведённый.       Ян Кай бросается «сверлить пол» в ответ. И хоть им не удалось полноценно сойтись в баттле, сейчас они не могут остановиться, стирая покрытие пола. А поднявшись, раскрасневшиеся и взмокшие, с улыбками крепко пожимают друг другу руки.       А потом настаёт время большой рутины. Хореографам предстояла невероятно сложная работа: собрать воедино разные стили, раскрыть их красоту, показать команду как единое целое и в то же время подчеркнуть индивидуальность каждого. Оба выступления выходят слаженными, ёмкими, живыми. Взрыв эмоций, изящество стилей, пестрота направлений, на сцене творится нечто невообразимое.       Капитанам сложно сделать выбор, лишь один голосует за них против троих остальных. Группа «А» теряет это очко, но по итогам всех этапов набирает больше. От них уйдёт всего семь человек. Сяо Чжань не боится услышать своё имя, он сделал всё, что мог, и если капитаны решат, что он потрудился недостаточно, он достойно это примет. Кажется, ничто на свете сегодня не омрачит его настроения.       Ведь единственный отданный за их масштабную рутину голос принадлежал Ван Ибо.       — Простите, вам придётся покинуть шоу. Верните, пожалуйста, полотенца капитанам.       В этот раз эта фраза обращена не к нему. Сяо Чжань остаётся в шоу, но со многими ребятами, с кем он уже успел свести контакты, приходится проститься. Он чувствует себя нервно истощённым, но едва заканчивается запись, снова ощущает прилив сил.       Сяо Чжань быстро переодевается и крадётся к комнате капитанов. По дороге ему попадается Чун Ханьлян, чуть раньше он видел Ван Цзяэра, которому подали машину. Остаётся дождаться, чтобы уехал Чжан Исин, и тот отбывает в течение пяти минут.       Сяо Чжань ощущает себя маньяком, отираясь в коридорах. И как только лифт увозит Исина, опрометью бросается в капитанскую и запирает дверь изнутри.       Ван Ибо с телефоном стоит опершись на подоконник. Он снял свой дорогущий дизайнерский пиджак. На нём сейчас узкие чёрные джинсы с цепочками и тонкая рубашка, через которую почти просвечивает сильное поджарое тело. Слой грима не скрывает усталости. Сяо Чжаню хватает взгляда, чтобы понять по его лицу, какой долгий и тяжёлый день он пережил. Или ему кажется и просто неистово хочется распознавать эмоции и состояние Ван Ибо с полувзгляда, полуслова, на особом уровне духовной связи.       — Зачем ты здесь? — с лёгким замешательством спрашивает капитан, поднимая строгий взгляд из-под синей чёлки.       Но Сяо Чжань не робеет. Такое они уже проходили, больше надменность капитана его не проведёт, он прекрасно знает, каким горячим он может быть, как страстно умеет целовать.       Двигаясь медленно и завораживающе пластично, Сяо Чжань бросает рюкзак у дверей и подходит. Он принимает вызов: разжечь костёр без спичек и керосина. И по одному только мимолётному взгляду капитана понимает: у него получится.       — Соскучился. А ты разве нет? Мы столько не виделись…       — Пятнадцать минут, — пренебрежительно бросает Ван Ибо, не поднимая головы.       — Я имею в виду наедине. Пять грёбаных дней! Ой, да хватит притворяться, все же ушли, я видел. Я у двери караулил!       Ван Ибо фыркает, не отрывая взгляда от экрана. Рядом лежит кепка, которую он надевал на сегодняшние съёмки. Сяо Чжань немедленно хватает её и напяливает.       — Скажи, мне идёт? Тебе вот очень шло, я засмотрелся.       Капитан не отвечает, и Сяо Чжань легонько тыкает его кулаком в живот.       — Спасибо, что голосовал за мою группу.       — Я выбрал тех, кто, по моему мнению, был лучше, не придумывай лишнего. Кстати ты… спину себе не отбил? — спрашивает он осторожно, приподняв взгляд на уровень груди.       — Поцелуешь, если больно? — Сяо Чжань расцветает, довольный скрытой заботой.       — Ребячество, — мотает головой Ван Ибо, и тот громко смеётся.       — Да ладно, всё нормально. Синяком больше, синяком меньше, подумаешь. Но ты всё-таки подумай насчёт поцеловать… И вообще хватит втыкать в телефон, когда я рядом!       Не дождавшись внимания капитана, он выхватывает у него мобильный и отпрыгивает.       — Эй, верни! Чего удумал? У меня важная переписка, — Ибо протягивает руку.       — Я не собираюсь читать. Личное пространство должно быть у каждого, но… Я просто хочу, чтобы ты был сейчас со мной, а не со своими виртуальными друзьями.       — Отдай сейчас же, невоспитанный мальчишка! — Ван Ибо делает шаг и хмурится так, что это могло бы испугать, не будь у Сяо Чжаня игривого настроения. Он не боится свирепого льва, и даже, наверное, ждёт, когда тот ринется в атаку.       — Отбери, если сможешь! — он показывает язык и поднимает руку высоко вверх.       Ван Ибо подаётся к нему, а Сяо Чжань срывает с головы кепку и бросает вперёд. Капитан отпихивает её в сторону широким движением и моментально обхватывает Сяо Чжаня руками, пытаясь вырвать телефон. В его крепких объятьях дышать невозможно, не то что двигаться, но Сяо Чжань извивается и перекладывает мобильный из руки в руку, заводит за спину и снова поднимает над головой, не давая дотянуться.       Сяо Чжань обтекает все твёрдые выпуклости тела Ван Ибо, и их небольшая возня с лёгкими тумаками и выдохами «отдай, зараза мелкая», «хрен тебе» похожа на противостояние камня и воды и одновременно на прелюдию.       Когда телефон в очередной раз оказывается за спиной, Сяо Чжань движением руки определяет его под резинку штанов. А после чуть не взвивается оттого, каким холодным ощущается пластиковый корпус на ягодицах. Теперь только остаётся развести в стороны пустые руки и нагло ухмыльнуться.       — Нужен телефон? Достань…       Ван Ибо замирает, тяжело дыша. И Сяо Чжань застывает от того, как он сейчас красив. Как алеют искусанные губы и сверкают подведённые чёрным глаза. Как выгодно гримёры подчеркнули их изысканный разрез.       — Зря надеешься, что не достану, — усмехается Ван Ибо и спускается руками на ягодицы, сжимает их, а нащупав телефон, запускает внутрь руку.       — Да нет, мои надежды как раз оправдались, — в ответ ухмыляется Сяо Чжань и прижимает его руку к обнажённой коже, а после подаётся на губы.       Он вовлекает Ван Ибо в поцелуй так стремительно, что тот от неожиданности пылко отвечает, сильно прикусывая и ненасытно раздвигая его губы языком, чтобы ворваться в рот и захватить территорию. Он тут же забывает о куске пластика и выпускает его из пальцев, чтобы властным движением перехватить притягательную плоть. Телефон выскальзывает из штанины на пол, капитан дёргается за ним лишь на мгновение, но Сяо Чжань напирает, с жадностью всасывая его язык, и сильнее прижимается. Он так скучал по этим губам, по этим рукам, которые теперь уже обе безжалостно мнут его упругий мягкий зад.       Ну, и кто тут охотник, скажите, пожалуйста? Большая кошка попалась в ловко расставленные сети. И не похоже, что она чем-то недовольна.       Сяо Чжань чувствует возбуждение Ван Ибо, настойчиво упирающееся в него. Оно рядом с его, и удержаться, чтобы не потереться — великий соблазн, сил на сопротивление которому ему не дано.       — Скажи, что скучал. Скажи, что хочешь меня, — умоляет он в зацелованные губы и напоследок больно кусает за нижнюю. Его собственные горят, словно он поел острого хого, но поцелуи Ван Ибо такие же жгучие и вкусные, что не оторваться, сердце стучит громко, и, боясь пропустить хоть слово, Сяо Чжань льнёт всем телом.       — Тебе постоянно нужно болтать! — капитан отстраняет его и усаживает на стол, резко разводит ноги и проскальзывает между ними. — Очевидно же, — он прижимается низом живота к так соблазнительно раскрытой для него промежности и ловит в ладонь закружившуюся от желания голову.       — Разве тебе трудно сказать, если я хочу услышать? Ну, пожалуйста, — всхлипывает Сяо Чжань от пронзивших мурашек, перед тем, как властные губы снова накрывают рот.       Ван Ибо наваливается на него, чуть не опрокидывая на стол, и несчастный предмет мебели стонет и трещит под их весом. Сяо Чжань опирается на руку, потому что пальцами второй блуждает в синих прядях, разрушая так тщательно создаваемый стилистами «эффект мокрых волос». Ему не удержать их обоих, поэтому он подталкивает Ван Ибо немного выпрямиться и ещё сильнее прижимается пахом. Напирая через одежду, его член давит так приятно, что бедра раскрываются шире. Будто приглашая.       Сяо Чжань взмахивает ногами, как крыльями бабочки, и скрещивает их на пояснице капитана, раскрывает рот, проваливаясь в головокружительно глубокий и жаркий поцелуй. Он звучит мокро и пошло, но так желанно, что Сяо Чжань неосознанно стонет громче, переставая себя контролировать.       — Боги, Сяо Чжань, почему ты такой? — Ван Ибо отрывается от его губ рывком.       Но он опутан, как муха в паутине. Связан и порабощён. В его руках нет силы, пальцы трясутся, а воздух вырывается из лёгких с тихим сипом.       — Какой? Скажи ты уже, ну? — показно сердится Сяо Чжань, ёрзая задницей на столе.       Ван Ибо смотрит на него одно долгое мгновение, тёмными затуманенными глазами, словно что-то решая или решаясь.       — Сладкий… — он наклоняется и широко лижет щёку от губ до уха, а потом оттягивает футболку и скользит губами по изгибу шеи, легко прихватывает кожу и посасывает. — Горячий… Чувственный… Ненасытный… Спрашиваешь, хочу ли я тебя? Я трахал бы тебя всю ночь, пока не стёр член или пока ты не взмолился бы о пощаде.       Слышать от Ван Ибо подобные откровения настолько необычно и возбуждающе, что Сяо Чжань на миг лишается дара речи. Он плавится под ласками его губ и языка, которые спускаются всё ниже. Ван Ибо задирает его футболку и лижет напрягшиеся соски, мусолит их языком и прикусывает. Сяо Чжань давит из губ стон и сжимает его талию коленями. А когда капитан кладёт руку ему между ног, едва не падает назад. Только толкается бёдрами в ладонь, желая ощутить его умелые пальцы там ещё раз. Хотя может, сегодня они попробуют что-нибудь новенькое?       Ван Ибо стекает поцелуями к животу, приспускает резинку и, как дикий кот в добычу, вгрызается в тазобедренные косточки, одновременно с этим сжимая ладонь. А после проталкивает Сяо Чжаня чуть дальше на стол и с возбуждённым хрипом присаживается, чтобы захватить его член ртом через одежду. Это так остро и хорошо, что Сяо Чжаню нужно несколько секунд, чтобы пережить сокрушительный шторм возбуждения.       И пока мозг совсем не поплыл, ведь уже всё слабее соображает в плотном любовном мареве, Сяо Чжань выпаливает:       — Не взмолился бы. Может, поедем в отель? Исполнишь, что сказал…       Ван Ибо застывает и, к огромному разочарованию Сяо Чжаня, поднимается. Он упирает руки по обе стороны, пристально смотрит в глаза и молчит.       — К тебе или можно ко мне… Ты же свободен на сегодня? — снова заводит Сяо Чжань. — Я что-то не то сказал?       Сейчас он лишился сразу всех ласк, и это досадно. Разве он предложил слишком много?       Под въедливым взглядом капитана он съёживается и краснеет. Он никогда ни с кем не обсуждал эту тему и, само собой, ни с кем не пробовал. Ждал сильного сметающего чувства и сливался, если подобного не ощущал. Он знает, что нужна смазка, презервативы и ритуал по подготовке. От самой мысли охватывает понятный трепет, и он стыдливо смыкает колени.       — Зачем же ждать и куда-то ехать? — вдруг усмехается Ван Ибо и подтаскивает его к себе. — Я хочу тебя прямо сейчас.       Всё тело вспыхивает огнём, когда Сяо Чжань снова оказывается в жарких объятьях, губами на сладких губах, а головой в облаках, потому что тот туман, который её окутал, рассеять не просто. Жадно прихватывает пряные губы, ласкается навстречу языку и снова плавится от желания. Но лишь до момента, пока Ван Ибо не разворачивает его спиной к себе и не прижимается к ягодицам. Сяо Чжаня, само собой, охватывает понятный страх.       — Сейчас? Я не против, в принципе, но… — он на миг теряет слова, заслышав жужжание расстегиваемой молнии и звяканье пряжки. — У нас же ничего нет. Мы не можем пренебречь необходимыми мерами… — его голос срывается от паники.       — Расслабься, — Ван Ибо придвигает его ещё ближе, обхватывает, полностью заворачивая в объятья и нежно шепчет на ухо. — Я не собираюсь тебя насиловать. Не обязательно вставлять. Попробуем облегчённую версию, — он ловит губами мочку уха и посасывает, а ладонями обхватывает бёдра и несильно сжимает.       — Облегчённую? — тело снова ощутимо расслабляется, обтекая, вжимаясь. Мешая спустить брюки и расстегнуть джинсы до конца.       Но вскоре обнажённую задницу охватывает холодок, а потом к ним прижимаются пылающие бёдра. Сяо Чжань с гулким стоном подаётся назад, но Ван Ибо останавливает его.       — Подожди, ты точно дверь закрыл?       — Конечно, за кого ты меня принимаешь?       — С тобой нужно быть начеку. Подожди, я проверю.       Ван Ибо натягивает штаны обратно, оставляя Сяо Чжаня одиноко стоять у стола. Дверь оказывается, само собой, заперта, и возвращающийся капитан застаёт своего танцора надутым и обиженным.       — Убедился? Почему ты никогда мне не веришь? Чего молчишь? Чего ты там замер… — Сяо Чжань смотрит через плечо и в очередной раз сгорает от смущения, видя, как Ван Ибо заворожённо смотрит на него сзади.       — Я ведь тебя так и не рассмотрел в полумраке на крыше. Ну-ка, встань на свет.       — Иди в задницу, — бурчит Сяо Чжань и тут же по смешку за спиной понимает, что ляпнул любимую шутку геев, и, смиряясь, произносит уже мягче: — А лучше просто иди ко мне, — он заводит руки за спину, чуть прогибается и раскрывает себя руками.       Шокирующий вид, говорите? Он обеспечит Ван Ибо полное погружение… в атмосферу. Да, Сяо Чжань до смерти смущён, и, наверняка, именно его уши сейчас сгорают, но ещё он возбуждён и, похоже, совсем не видит краёв.       — Ты нарываешься на порку, — сорвано выдыхает капитан, быстро спуская джинсы вместе с трусами.       Его большой красивый член выстреливает в полной боевой готовности и тут же прижимается в подставленную щель. Он горячий и уже немного влажный, и это настолько приятно, что острое возбуждение заставляет Сяо Чжаня взвиться.       Ван Ибо вдавливается крупной влажной головкой в туго сжатый вход, явно чтобы подразнить, но Сяо Чжань закусывает губу и шире раздвигает себя ладонями, обеспечивая будоражащую картину. По крайней мере, он надеется, что Ван Ибо сейчас плохо и хорошо одновременно. И судя по тому, как он напирает, словно собирается вопреки собственному обещанию вогнать, у него действительно происходит коллапс всех систем.       — Полегче. Мы не так хотели, — Сяо Чжань зажимает его член, смыкая половинки, но, маленькие и аккуратные, они не могут принять его размер.       — Знаю, — ворчит Ван Ибо и надавливает на поясницу, заставляя оттопырить зад и слегка присесть. — Ты сам это затеял, так что… Зажми, — он скользит между бёдер, и Сяо Чжань покорно смыкает дрожащие ноги, ощущая его член целиком.       Большой, горячий, твёрдый.       Первый раз в жизни кто-то проделывает с ним подобное, и Сяо Чжань вспыхивает от стыда и возбуждения. И пусть без проникновения, но его всё равно чрезмерно кроет.       Ван Ибо проталкивает член на промежность, пока не упирается в яички, и начинает мягко двигаться. Это приятно, но ужасно мало. Недосказанность расползается по разгорячённому телу лёгким разочарованием.       — Мы же так не кончим. По крайней мере, быстро, — отзывается Сяо Чжань, запоздало замечая, как недовольно звучит.       — Это же хорошо, — хмыкает ему в затылок Ван Ибо, и его низкий тяжёлый голос жаркой волной проносится по позвоночнику.       Горячо! Дьявольский огонь охватывает тело, и Сяо Чжань задыхается, когда капитан жадно прикусывает его плечевые косточки. По его поведению чувствуется, как он хочет перестать сдерживаться, нагнуть, вставить как следует и отыметь до искр из глаз.       Сяо Чжаня несказанно заводит, что Ван Ибо так ведёт от него. Он ощущает это в грубой ласке судорожно сжатых на талии пальцев, в торопливых и быстрых толчках бёдер и в том, какой он твёрдый и горячий.       Нет, вопреки всему так он кончит слишком быстро, и Сяо Чжань совсем не насладится… Он подныривает рукой между ног, нащупывает член Ван Ибо и прижимает снизу пальцами. Он совсем мокрый от предэякулята и теперь скользит между бёдер легче.       — Что ты делаешь? — беззлобно огрызается Ибо.       — Не знаю… Просто хочу трогать тебя, — честно признаётся Сяо Чжань.       Сначала капитан раздражённо хмыкает, но звук ломается, как только Сяо Чжань сильнее надавливает пальцами, вжимая его член в промежность.       — Скорее провоцировать… ты афродизиак в чистом виде, — у Ибо вырывается растревоженный стон. — Почему я чувствую тебя так, будто внутри…       Он сильнее смыкает ладони на талии, наклоняет Сяо Чжаня к себе, вжимая спиной в грудь. Тот больно закусывает губы и пытается сдержаться, когда Ван Ибо целует его в основание шеи мягкими губами и двигается резче, щекотно задевая поджавшиеся яички. Все мысли превращаются в трахающихся кроликов. Нет, он не должен дразнить, но это получается само собой. Сяо Чжань начинает нести всякий бред:       — А представь, как было бы по-настоящему. Будь ты во мне. Только не знаю, как глубоко, я прежде ни с кем… А ты такой большой…       — Молчи, — задыхаясь, выговаривает Ван Ибо, накрывая ладонью его рот.       Его голос хрипит от возбуждения, а член ощущается таким твёрдым, что мурашки бегут по коже. Сяо Чжань душит стон в его тёплые пальцы и сильнее смыкает ноги. Когда его дёргают за волосы, он доверчиво подставляет шею, раскрывается, отдаётся, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее, он и так уже себе не принадлежит.       Ван Ибо кусает его ухо, не сильно, но жадно и мокро. Его настырные губы накрывают ушную раковину, а язык внутри щекочет упругие хрящи. Дрожь разбивает тело на миллион мелких осколков, Сяо Чжань подаётся назад, зажимая член Ибо между ними крепче, отчаянно мечтая быть сейчас плотно на него насаженным.       Его накрывает жадностью и той досадой, когда не дают обещанное, когда приходится довольствоваться крохами, вместо урагана наслаждения. И чтобы получить хоть что-то из всего, что ему не дают, он жалобно просит:       — Поцелуй меня ещё. Пожалуйста.       Ван Ибо целует. Присасывается мягкими губами, как щупальцами гигантского осьминога, скользит языком, обжигает дыханием. Оказывается, шея Сяо Чжаня — эрогенная зона, потому что он готов прокусить губы от того, как приятны там поцелуи. Шея краснеет и пылает от покусываний, а волосы щекочут раздражённую ласками кожу.       Его трясёт от предвкушения и желания. Ван Ибо разгоняется, резче двигает бёдрами. Лицо пылает, когда Сяо Чжань представляет, как это выглядит со стороны. Как жаркий и жёсткий секс.       Смазка вязкой струйкой сочится с кончика, и он не сдерживаясь, касается себя. Ноги чуть не разъезжаются, в животе разливается настойчивое жжение, но Сяо Чжань упорно ждёт апогея капитана.       — Хочу кончить с тобой. Скажи, когда… — мученически давит он, дурея от его ласк.       Ван Ибо почти рычит за его спиной, впивается в талию и жарко выдыхает в ухо:       — Зажми крепче и не выпускай.       И едва Сяо Чжань послушно напрягает мышцы ног, Ибо тащит его назад, опирается на стол и усаживает на себя. После чего без лишних разговоров берётся за его член.       — Дьявол, почему твоей рукой приятнее, — всхлипывает Сяо Чжань и опускает взгляд.       Зря, потому что пламя немедленно охватывает тело. Его длинный член во власти гибких широких пальцев выглядит тонким, но сама картина настолько пламенна, что кружится голова, и он резко откидывает её, звонко стукаясь затылком о лоб капитана.       — Прости, я не хотел. Больно? Я не думал, что…       — Молчи… Ради всего святого, молчи ты уже, — Ван Ибо пытается укусить его лопатку и резче двигает кулаком.       Сяо Чжань вцепляется пальцами в столешницу. Он всего на миг представляет, что не просто зажал член бёдрами, а тот глубоко внутри, и он почувствует, если начнёт двигаться…       — Куда? Сиди спокойно.       — А тебе? Я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.       Сяо Чжань извивается, и Ван Ибо, смиряясь, помогает одной рукой, придерживая и приподнимая над собой в ритм с движением своей руки на члене. Выше и плотнее опуская на горячие бёдра.       Сяо Чжаню так хорошо, что он не сдерживает громкого откровенного стона.       — Ты… — предостерегающе шикает ему в ухо Ван Ибо, но тот мотает головой.       — Ну и что. Ты со мной, остальное не важно…       И он, правда, ощущает это. Что дождался того самого чувства. Впервые в жизни влюбился, и сразу по-настоящему, искренне и всем сердцем, как только в новеллах пишут.       Большая, слегка шершавая ладонь Ван Ибо ощущается пронзительно и пьяняще на шелковистой плоти. Гораздо приятнее было бы его губами и языком. Они сегодня были близки к этому, и, лишь на мгновение представив это, Сяо Чжань с прерывистым вскриком кончает, выплёскиваясь частыми толчками в туго сжатую ладонь. И почти сразу Ван Ибо позади задушено стонет и вжимается мокрым лбом в его прохладную спину, а между бёдер становится горячо и липко.       — Вставай, пока не запачкал штаны, — призывает он.       Двигаться нет сил. И почему они не поехали в отель? Сейчас валялись бы в постели, достаточно было просто перевернуться, обняться и вырубиться. Что ж, видимо, в другой раз. Когда Ван Ибо сможет лучше себя контролировать.       Они отстраняются и приводят себя в порядок.       — Я теперь совсем, как желе, — признаётся Сяо Чжань. — Хорошо, что сегодня больше не нужно танцевать. Ноги не держат. Мы можем хотя бы в отель вместе поехать?       — У меня тут ещё дела, тебе придётся одному. Да и лучше, чтобы нас не видели вместе, — качает головой Ван Ибо, застёгивая брюки и снова становясь холодным.       Почти. Потому что его щёки алеют, и взгляд полон нежности.       Неужели Сяо Чжань смог наконец подобрать ключ к его сердцу? Или Ван Ибо к его… чему-то ещё? Если думать об этом в течение нескольких секунд, накрывает нереальная эйфория. Словно воздух, которым он дышит, — смесь сильнодействующих веществ. Или точнее сам Ван Ибо — дурман в чистом виде. Один вдох — и ты пропал.       — Что ж, тогда я поехал… Напишу тебе. Если будешь сильно занят и не ответишь, тогда увидимся на распределении команд.       Сяо Чжань топчется на месте, подхватывает рюкзак и уже берётся за ручку двери, как его плечи накрывают сильные руки, а в спину вжимается твёрдая грудь. Ван Ибо приникает к нему всем телом, жарко дышит в шею, а потом резко разворачивает и впивается в губы.       Нежный поцелуй резко набирает остроту, становясь отчаянным, бурным и болезненным. Ван Ибо вдавливается в его губы так, что зудят дёсны.       Каждая клеточка тела откликается и тянется к нему. Сяо Чжань едва успевает приоткрыть губы, как его сметает напором неукротимой страсти. Он даже не может шевелить языком, настолько его собственный рот заполнен.       Возбуждение лениво заворачивает новой виток, но Ван Ибо отстраняется так же резко, оставляя ощущение внезапной пустоты, отголосками пульсирующей в позвоночнике.       Это вместо «пока», потому что в следующий миг капитан просто выставляет его за дверь. Не страшно, Сяо Чжань с счастливой улыбкой спешит к лифтам, быстрыми шагами вторя стуку сердца.