Ну почему, почему бабочку отправили именно ему?
Лила бы предпочла делить темноту подземелья с кем-нибудь вроде Феликса, и не было бы так ужасно стыдно, и горько и, buon dio, жарко.
Она ведь чувствовала каждый сантиметр расстояния застывший между их руками.
Эмили вывела их совсем в другой зал, где не было ни свечей, ни жутких кругов — но в воздухе стоял липкий, неприятный душок.
Взглядом обведя помещение, Росси почувствовала трусливую дрожь.
— Что здесь черт возьми творится? — поразился Лука, несмело обходя два незакрытых гроба, тревожно пустых.
Лила прислонилась к стене, ноги внезапно ослабли.
Мадам Агрест трепетно провела рукой по краям одного из гробов, зелёные глаза остекленели.
— Боже, — прошептала она, крепче уцепившись за трость, словно вот-вот могла упасть.
Лила не могла отвести взгляда от разбросанных по полу чернильных пятен: бумажных бабочек. Гуляющий сквозняк то и дело царапал ими каменный пол.
— Нам нужно найти Адриана, — напомнил Куффен, начиная явно терять терпение.
Это не привело Эмили в чувства: она продолжала глядеть на доказательство своего труда, и взгляд медленно заполнялся восхищением и святым трепетом.
Стало тошно, и Лила посмотрела на музыканта. Могло бы ее сердце покрыться мурашками, так и было бы: их взгляды неизбежно столкнулись.
Он протянул руку, мол «ты-то идёшь со мной?».
Лила кивнула, с трудом отлипая от стены.
Перекинуть мысли на Адриана, сосредоточить всё переживания на нём – так легче не замечать непривычно растянувшегося кошмара. Ни одна кинолента не длится столь долго.
— Вижу, все в сборе, — раздался язвительный и знакомый голос, из темноты вдруг выпрыгнул Феликс. Бесшумно, как уличный кот. — Вы не встречали Маринетт по пути?
— Маринетт?! — хором переспросили Лила с Лукой. В их голосах смешалось изумление и озадаченность.
Феликс уже собирался что-то ответить, но совсем рядом прокатился высокий, противный шум. Что-то закричало нечеловеческим голосом целых два раза, на полу, царапая мрак отразились вспышки белого света.
— Вот и ответ, — криво улыбнулся Грэм-де-Ванили и устремился в неизвестную часть подземных ходов.
Эмили злобно поджала губы и бросилась следом, разбивая тишину толченым эхо ударов трости.
— Идём, — кратко скомандовал Лука и схватил Росси за руку.
Темный коридор не длился долго, закончившись закругленным помещением, с ещё одним проходом, из которого веяло прохладой, и дневной свет почти достигал кромешной темноты.
Они не были одни. Лила тут же ощутила, как желудок свернулся ледяным клубком. Она заставила себя остаться на месте, хотя уже ясно представляла, как бежит прочь.
Феликс выхватил пистолет и придержал свою тётю за плечо.
— Вы что творите, чёрт возьми?
— О, перестань, — она говорила так, словно сдерживала слёзы. — Они нам ничего не сделают.
Эмили приблизилась к двум сидящим на земле, к немому и обездвиженному удивлению всех остальных.
— Габри, — проворковала Эмили, опускаясь рядом. Она протянула руки, и возрожденный к жизни муж застыл, будто терпя её торопливые объятия.
Эмили не смущала ни его кожа, ни горящие глаза.
— Амели, — она обратилась к сестре, и та зашипела, отползая к стене, медленно поднимаясь изломанной, высокой тенью.
— Они мертвы, — выплюнула Амели. — Слышишь? Мертвы!
Несколько скомканных секунд мадам Агрест молчала , обратившись в неподвижный силуэт.
— Они, — эхом вторила она, отводя от лица выбившиеся из причёски волосы. Она мрачно усмехнулась себе под нос. Её настроений никто не разделил.
Феликс застыл, держа двоих мертвецов на прицеле, в его взгляде легко читалась растерянность.
— Где Адриан? — напомнил о существенном Лука.
Светящиеся глаза вмиг обратились к нему, злые, кровожадные и пустые. Лила тут же схватила музыканта за руку, будто это могло его защитить или остановить: Куффен выглядел так, будто ещё немного, и полезет в драку.
— Его забрали, — оповестил Габриэль. Он оттолкнул от себя мадам Агрест и поднялся. — Но это неважно. Мы сможем всё решить и без него.
— Что вам нужно? — убийственно спокойным тоном осведомился Феликс, не опуская оружия, и что-то подсказывало Росси, что оно бесполезно.
— Эмили должна умереть, — донёсся ёмкий и безутешный ответ.
Воцарилась тишина, в которой можно было различить стук разбивающихся капель воды и учащённое биение пульса: Лила не разобралась чей именно..
— Хорошо, — Эмили решительно поднялась и протянула руку к Феликсу. — Не одолжишь?
— Тётя, это полная глупость, — процедил он. — Подумайте о своём сыне.
— О нём я и думаю! — рявкнула Эмили. — Ну же, Феликс. Ты не хуже меня знаешь, что другого выхода нет.
Её глаза пылали решительностью, на бледном лице блестели ещё не высохшие слёзы.
Рука племянника дрогнула, и этого было достаточно.
— Спасибо, — кивнула Эмили, украдкой вытирая глаза внутренней стороной запястья.
Она отошла подальше, артистично развернулась и, обведя комнату тяжёлым взглядом, остановила его на сестре и муже.
— Прощайте, – Агрест прошептала почти не размыкая, медленно поднимая руку с огнестрельным.
Безмолвие воцарилось тугое и плотное, как в нём слово прощания и потонуло, не оставляя даже ряби.
Лила ощутила своё сердце неподъемным валуном, что катится по желудку. Вниз-вниз. А потом её потянули в сторону, обратно в темноту туннеля.
— Давай убираться отсюда, — тихо пояснил Лука, и Росси нашла в себе силы только для того, чтобы отрицательно мотнуть головой.
"Иди без меня" читалось в её взгляде, хранящем следы неверия.
Лука неодобрительно прищурился, но ни слова не проронил. Остался.
— de mallumo al mallumo, de kadukiĝo al polvo , — произнесла Эмили громко и отчётливо, а потом навела дуло на сестру. — Mi estas lasanta vin iri.
Прогремел выстрел, за ним лопнул ещё один. Лила поражённо выдохнула, затем почти сразу почувствовала напряженное тело Луки, который словно неосознанно прижал её к себе.
Эмили опустила пистолет, её грудь тяжело вздымалась, а по побледневшему лицу вновь бежали слёзы.
— Зря вы это, — пробормотал Феликс. — Теперь нам нужно скорее…
— Они не поднимутся, — тяжело опираясь на трость, Эмили приблизилась к тому месту, где тяжело рухнули два тела. — Уже никогда.
— О господи, — произнёс Лука. — Лучше не смотри туда, Лила.
Поздно: взгляд быстро нашёл тронутые разложением тела, вздувшиеся, начавшие облезать, словно гнилые фрукты с лопнувшей кожицей.
— Вы двое, — устало обратился к ним Феликс, пряча возвращенный пистолет. — Вы очень упростите работу федералам, если мы все сделаем вид, что вас тут не было.
_____
— Это самая странная вещь, что когда-либо со мной происходила, — высказался наконец Лука, когда жуткий сад остался позади. — Я думаю, увиденного хватит на оставшуюся жизнь.
Лила пнула кусочек гравия и уставилась на влажные бутоны роз, не находя их красивыми. Скорее, очень печальными.
Хотелось забыться. Отказаться от существования и сложить все вскинутые знамена в одну кучу.
— Должна сказать, знаю, что тебе вряд ли есть до этого дело, но… — она запнулась, обнаруживая взгляд Куффена. Лучше бы он на неё не смотрел. Это слишком жестоко. — Я уезжаю.
— Как скоро? — в голосе звенит пустота.
— В ближайшие дни, — Лила нашла в себе стойкость выдержать его взгляд. — Ненавижу признания, — она усмехнулась, и Лука вторил ей, будто эхо. — жаль, что у нас ничего не вышло.
— Жаль, что ты уезжаешь, — блекло улыбнулся Лука. А потом резко перевёл тему, взволнованно сведя брови.
— Думаешь, Адриан в порядке?
— Уверена.
Они покинули территорию особняка, сталкиваясь с бумажным шумом вечерних улиц.
— Слушай, Лила, я… — Лука остановился. Взволнованный и отчаявшийся. Он вдруг оказался совсем близко, не оставляя шансов на побег.
«Лила» — ей нравилось, как он произносил её имя, словно по нотам раскладывал.
Что взять с него — музыкант до мозга костей.
Она рвано выдохнула, когда его пальцы коснулись волос у виска, бережно убирая их, едва ощутимо. А потом прикосновение стало до того явственным, что все мысли вскочили со своих мест и устроили суматоху.
Лука касался её лица почти робко, и по одному лишь дрожанию его тонких ресниц Лила поняла, что поцелуй очевиден.
Неозвученные слова прятались в медленных движениях его губ.
Лила об этом в ту минуту думать и не могла. Было слишком хорошо, чтобы думать.
— Ты? — напомнила она шёпотом, найдя в себе силы отстраниться первой.
— Буду скучать, — серьёзным тоном промолвил Лука, аккуратно и безжалостно разрывая объятие. Его глаза метнулись к её, просияв серебристым светом, а потом спрятались между стыков брусчатки. — Удачной дороги, Лила.
____
Поцелуй был значительным, это она поняла часами позже, бросая как попало платья в чемодан, вперемешку с туфлями, и книгами.
«Удачной дороги, Лила», — ядовито повторяла она его слова в голове, роняя злые слёзы на шкатулку с драгоценностями, которая никак не хотела закрываться.
Она потом долго, неприлично долго, не могла покинуть злосчастный номер, писала одну неудачную записку за другой и кусала губы до приторной боли.
Я не сказала, всё что хотела. Вот пытаюсь это исправить.
Я хотела сказать, что ты должен узнать у Джаггеда имя матери. Хочу проверить догадку.
Я уезжаю на родину, думаю, ты имеешь право знать об этом, а ещё о том, что я тоже буду скучать уже скучаю. Приезжай в гости.
Люблю
Целую!
Лила.
Внизу купила конверт, кое-как записала адрес, решив, что улицы и номера дома вполне достаточно, и щедро одарила чаевыми посыльного, который даже не напомнил об отсутствии обратного адреса.
Вспомнила об этом Лила слишком поздно, самолёт набирал высоту.
_____
Осень была холодной. Тусклой, как мёртвые глаза рыбы.
Он зашёл попрощаться. В квартире Натаниэля было удивительно чисто, наверное, очередной творческий кризис.
— Сколько тебя не будет? — лениво поинтересовался художник, не отрывая взгляда от книги.
На обложке беззастенчиво красовался полуобнажённый мужчина, Лука скрыл усмешку.
Он поставил гранатовое дерево (хотя по виду и не скажешь, что это оно) на свободный угол стола.
— Месяца три, не меньше, — ответил он и добавил осторожно. — Ты ведь последишь за ним?
Натаниэль закурил сигарету и перелистнул страницу.
— Ты бы горшок ему хоть купил. Дерево в чайнике, где это видано?
Лука усмехнулся и развёл руками. Он вообще-то в садоводы не записывался, гранат ему спихнул на руки отец, пожаловавшись мимоходом, что подарки поклонников не перестают его удивлять.
Натаниэль вздохнул и наконец отложил чтение романа, воткнув сигарету в пепельницу. Рывком поднявшись, он порылся на заваленном комоде, озадаченно поскрёб в затылке, а потом отодвинул ящик.
— В общем, я пришёл попрощаться, — неуверенно протянул Куффен, наблюдая за суетливым копошением соседа.
Тот фыркнул и, подойдя, всучил две ярких открытки.
— Я уверен, это тебе.
Неприятное чувство запершило внутри, и Лука буркнул:
— С чего бы?
— У меня нет знакомых барышень из Италии, — пожал плечами Натаниэль и вновь улёгся на диван, потянувшись за книгой. — Надеюсь, в твои гастроли входит Рим, и ты сможешь затмить тоску в сердце несчастной… Словом, желаю удачи.
Лука подозрительно прищурился, пальцы сжали уголки картона бережнее.
— Ты что, читал?
Натаниэль бросил на него осторожный взгляд:
— Нет, что ты. За кого ты меня держишь?
Их было две, ничем не примечательные открытки, с красивыми видами на наряженные дома, синее-синее море и тревожную лазурь неба.
Почерк был не знаком, но Лука заулыбался, как дурак: с первой прочитанной строчки узнав
её. Будто голос внутри зазвучал.
Я знаю, у тебя не было возможности ответить на первое письмо. Но я умираю от любопытства: ты ведь поговорил с отцом?
Жду ответа.
Лила
10.09
Да, это снова я. Хочу сказать, что в моём сердце живёт страшная тоска. Её не затмить ни успеху в карьере, ни здешнему воздуху. Если мои чувства невзаимны, то пожалуйста, не тяни долго. Надежда отравляет сильнее безысходности.
Лила
26.09
Лука чувствовал себя смятённым, как бумажный самолёт весенним, игривым ветром.
Он ведь думал, всерьёз считал, что Лила сбежала из Парижа так поспешно из-за него.
— Глупец, — прошипел себе под нос Лука, боясь кого-нибудь разбудить.
Совершенно напрасно: Джаггед всё ещё заливал спиртным уход Вивики из группы, и сейчас спал на нижней полке, иногда бормоча ругательства сквозь сон.
Лука одурачил самого себя.
Одно было непонятно, о каком письме упомянула Лила? И при чём тут его отец, о чём они должны были поговорить?...
Наверное, Натаниэль забыл о том письме или выбросил… Или…
Лука тонко улыбнулся, провожая взглядом преследующую их автобус любопытную луну.
Спросить не получится: они оставили Париж четыре часа назад.
Завтра их будет ждать Люксембург.
