Золотые мальчики, или Быть самим собой

      Следующая неделя не принесла просвета. Надя бодрилась, но и она, и Андрей понимали, что дело плохо. Андрей, кстати, принес-таки ей букет, полученный от Паши. В глазах Нади была неподдельная радость, а у Андрея сжалось сердце. Он ничего не мог! Он уже не мог даже купить букет сестре! Ему было гадко и тошно. Надя, бледная, исхудавшая, смотрела на него глазами, казавшимися огромными, и как будто понимала, что с ним творится.       - Да ладно, Андрюш, - сказала она с грустной улыбкой. - Вот как будет, так и будет. Что уж теперь!       Андрей хотел было начать горячо убеждать Надю, что всё будет хорошо, что ее обязательно вылечат. Но он видел, что эта ложь не нужна Наде. Он взял сестру за руку и просто молча посмотрел ей в глаза.       - Слушай, а может, родителям всё-таки скажем? - нерешительно спросил он.       Родители до сих пор не знали, чем именно болеет Надя. Брат и сестра решили им ничего не говорить. Зачем? Старикам и так трудно.       - Не надо, - твердо сказала Надя. - Ничего это не изменит. Пусть поживут ещё... спокойно. Вот когда мне совсем станет плохо, тогда и скажем.       - Надь, ну не надо так...       - Андрюш, надо принимать всё как есть. Вот ты же в своё время принял то, что ты гей. Не терзался, просто принял. И правильно сделал. К чему все эти муки?       - Да что ты сравниваешь... - начал было Андрей и осекся.       - Принимай себя. Принимай других такими, какие они есть, - задумчиво продолжала Надя, как будто говорившая сама с собой. - Я много чего передумала тут, на этой койке. Ничто в этом мире не происходит просто так. Всё имеет смысл. Даже то, что кажется несправедливым, нелепым, глупым... Болезни, люди, встречи...       У Андрея перед глазами вдруг возникло смазливое личико Паши и наглое лицо Элика. "Ну а во встрече с ними, в ней-то какой смысл?" - подумал он с мрачной усмешкой, но, конечно, промолчал.       Из больницы Андрей помчался на работу. В последние месяцы он разрывался между больницей и работой. Ситуация усугублялась тем, что новый начальник Ерохин, вступивший в должность месяца полтора назад, ненавидел Андрея - еще с тех пор, когда работал рядовым сотрудником в смежном отделе. Андрей, привыкший выполнять свою работу на отлично, не терпел, когда другие откровенно халтурили. А в документации, которую готовил Ерохин, халтуры было выше крыши. Андрей, не стесняясь, высказывал Ерохину всё, что думает по этому поводу. Разумеется, тот Андрея возненавидел. И по закону подлости именно Ерохина сделали начальником отдела, в котором Андрей работал. Почему именно его - а хрен знает. Скорее всего, умело лизал жопу руководству, Андрей в этом не сомневался.       В другой ситуации Андрей подал бы заявление об уходе в тот же день, но сейчас ситуация была безвыходной. Он не мог уволиться, потому что ему позарез нужны были деньги. А пока найдешь новую работу, и еще непонятно, что там будет по деньгам... Короче, Андрей наступил на горло собственной песне, смирил гордость и попытался как-то сработаться с новым шефом. Но очень скоро стало ясно, что сработаться не получится. Ерохин гнобил Андрея по любому поводу и даже без повода, находил ошибки, которых не было, возлагал на него ответственность за чужие, в том числе и собственные, косяки, откровенно издевался...       Положение усугублялось тем, что Андрей, будучи по натуре резким человеком, в последние месяцы окончательно испортил отношения и с коллективом отдела. Всё дело было в колоссальном нервном напряжении из-за болезни Нади. Андрей с детства был приучен носить свои проблемы в себе ("мужик не должен жаловаться!"). Но теперь проблемы были слишком тяжелыми и становились все тяжелее. Психика не выдерживала. Андрей всё чаще срывался, огрызался на коллег, затевал конфликты на ровном месте. В результате даже те, кто прежде в нем души не чаял, пришли к выводу, что у парня "чердак снесло" и что работать с ним невозможно. И ненависть Ерохина легла на благодатную почву неприязни коллег, вспаханную самим же Андреем. Сам Андрей понимал, что поступает неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Он всё больше озлоблялся, отдалялся от коллег. Его постоянные отлучки в больницу тоже вызывали всеобщее раздражение. Прежний начальник, ценивший Андрея как толкового специалиста, прикрывал его, но при Ерохине это было исключено.       - Рязанцев, тебя Ерохин к себе требует, - со злорадной усмешкой сказала секретарша Аллочка, как только Андрей переступил порог офиса. - Прямо сейчас.       Аллочка когда-то хорошо относилась к Андрею и даже имела виды на симпатичного парня. Само собой, взаимности она не дождалась и, похоже, догадывалась о причине, хотя Андрей свою ориентацию не светил. А в последнее время она Андрея просто возненавидела.       Андрей мрачно переступил порог начальственного кабинета.       - Рязанцев, - не здороваясь, произнес Ерохин. - Объясните причины своего более чем трехчасового отсутствия на рабочем месте.       - Дмитрий Львович, я же предупреждал вас, что с утра мне нужно будет заехать в больницу к сестре. Вы не возражали, - настороженно глядя на начальника, сказал Андрей.       - Простите, Рязанцев, но я этого не помню, - сухо обронил Ерохин. – Вы подавали письменное заявление на предоставление вам трехчасового отгула?       - Трехчасового отгула? Заявление? – Андрею показалось, что Ерохин бредит. – Не понимаю… я же, как обычно, предупредил вас, и вы…       - Вот именно! – прервал его Ерохин. – Вы уже далеко не в первый раз позволяете себе отсутствовать на рабочем месте, не объясняя причин в письменном виде.       - Но от меня никогда не требовали письменных объяснений! Ни у кого же никогда не требовали! Я предупреждал, вы не возражали…       - Никаких письменных заявлений с вашей стороны не было, - Ерохин как будто не слышал Андрея. – И никаких письменных согласий я со своей стороны не давал. Вы регулярно по несколько часов отсутствовали на рабочем месте. То есть фактически прогуливали. И это фиксировалось в соответствующих актах, которые я составлял как начальник отдела. Под этими актами стоит как моя подпись, так и подпись двух сотрудников: Аллы Владимировой и Николая Платонина. Можете ознакомиться.       Андрей не верил своим глазам. Ну, Алка, ладно, стерва, но Колька, тихий Колька… Он-то как мог?       - Это достаточное основание, чтобы уволить вас по статье о грубом нарушении трудовой дисциплины, - продолжал Ерохин. – У вас есть альтернатива: написать заявление по собственному желанию с сегодняшнего дня. Если откажетесь, то будете уволены с соответствующей записью в трудовой книжке. Сами понимаете, в этом случае с дальнейшем трудоустройством у вас возникнут серьезные проблемы. Выбирайте.       - Послушайте, - упавшим голосом сказал Андрей. – Послушайте, Дмитрий Львович, но это… это ни в какие ворота… вы же знаете, в каком я положении… моя сестра тяжело больна… я же всегда у вас отпрашивался…       - Я знаю лишь то, что документально зафиксированы ваши прогулы, - отчеканил Ерохин. – И даю вам выбор: уйти самому или быть уволенным по статье. Решайте. У Андрея всё внутри взорвалось. От человеческой подлости, предательства, вопиющей несправедливости… От отчаяния, поскольку он оставался без работы, а значит, и без денег. Всё рушилось. Всё. А Надя? Как же Надя?? Как???       - Дмитрий Львович, - никогда в своей жизни Андрею не приходилось униженно молить, - Дмитрий Львович, поймите, я не могу уйти… Моя сестра больна тяжелой формой рака, ей нужны лекарства, и если я останусь без работы, то…       - Обращайтесь в благотворительные фонды, Рязанцев. А у нас коммерческая организация, мы не можем спонсировать благотворительные проекты, да еще оплачивать ваши прогулы.       - Сука! – сквозь зубы бросил Андрей.       - Еще одно слово, Рязанцев, и у вас не будет возможности написать заявление по собственному. А еще я подам на вас в суд за оскорбление. И вам тогда придется тратиться на адвоката. И на выплату мне морального ущерба.       Кровь бросилась Андрею в голову, у него потемнело в глазах. Сейчас он реально готов был убить мерзавца об стену… Но нечеловеческим усилием воли задавил в себе поднимавшуюся ярость. Потому что понимал: если он сейчас сорвется, то ему обеспечено увольнение по «волчьей» статье, да еще, возможно, и судебное разбирательство… А Надя… Нет. Он не имеет права.       - Я напишу заявление, - хрипло выдавил он.       Через пять минут Андрей покинул кабинет Ерохина с подписанным заявлением по собственному.       На Алку Владимирову он посмотрел как на пустое место. А вот Кольке Платонину сказал:       - Ну а тебе-то я что сделал? Пару раз наорал, да?       - У меня семья, дети, знаешь ли, я не мог не подписать, раз Ерохин требовал, - глаза Платонина забегали. – И вообще, ты достал всех! И, кстати, думаешь, мы не знаем, кто ты?       - Кто я? – тяжелый взгляд Андрея, казалось, сейчас впечатает Платонина в стену. – Ну кто я? Скажи!       Глаза Кольки забегали еще быстрее, он стал красным как рак.       - Я - гей. А вот ты – просто ссыкло, - с этими словами Андрей покинул комнату, где проработал несколько лет, чтобы никогда больше не возвращаться.       Но когда он вышел на улицу, то почувствовал, что его затрясло. Начался отходняк после стресса. Вообще-то Андрей был сильным, тренированным парнем, но сейчас у него кружилась голова, ноги были ватными, он шатался как пьяный, перед глазами всё плыло. Не пройдя и пятидесяти шагов, он вынужден был остановиться и присесть на скамейку.       - Тебе плохо? – донеслось до него как сквозь туман.       Андрей поднял глаза. Перед ним стоял Пашечка. Глазки-пуговки испуганно моргали, тоненькая ручка осторожно легла на руку Андрея. А тот не мог ничего ни сказать, ни пошевелиться. Он чувствовал лишь дикую слабость и оцепенение.       - Я вызову скорую! – выпалил Пашечка, вынимая из кармана мобильник.       - Нет! – хрипло сказал Андрей. – Нет!       Но Пашечка уже звонил.       Андрей не понимал, что с ним происходит. Никогда не было ничего подобного. Он всегда отличался нормальным здоровьем, был спортивным, крепким парнем. Но сейчас...       Нет, нет, надо собраться. Встать и идти. Андрей вдохнул, резко поднялся и вновь перед глазами закружились черные мухи, тело обмякло и опустилось на лавочку.       - Сиди, сиди! - донесся до него испуганный голос Пашечки. - Скорая сейчас приедет. Это не обычная скорая, я вызвал нашу, они всегда очень быстро приезжают.       "Платную, что ли? Господи, и за это тоже платить..." –подумал Андрей.       - Что с тобой, скажи! - Паша взял Андрея за руки, присел перед ним на корточки, глазки-пуговки смотрели на парня со страхом и мольбой. - У тебя это уже было? Есть какие-нибудь лекарства с собой?       Андрей покачал головой. Какие еще лекарства? Он - здоровый парень, просто это... это...       А темные мухи продолжали кружиться перед глазами. Во всем теле было странное состояние, как будто сосуды сжались, стали очень тугими и ныли, с трудом пропуская кровь.       - Андрей, пожалуйста, пожалуйста, - повторял Пашечка, гладя руки парня. - Сейчас, сейчас, подожди, сейчас врачи приедут.       И действительно, послышалась приближающаяся сирена скорой.       Через минуту Андрея обступили врачи. Ему измерили давление, сняли кардиограмму. Он не протестовал. Чувствовал он себя уже более-менее нормально, просто его охватила безмерная слабость. Андрею хотелось лечь на скамейку, словно бомж, вытянуть ноги и заснуть. Заснуть, заснуть и... не просыпаться.       Нет. Нет. Он не имеет права. Надя. Он должен бороться за нее, должен! Пусть даже никакого оружия у него и не осталось. Работы нет, жить не на что, долги... И надежды на излечение Нади, по сути, тоже нет.       - Ну, что с ним, что? - тем временем атаковал Пашечка врачей. - Что-то серьезное? Да? Его же в больницу надо? Я оплачу, нет проблем, только пусть...       - Молодой человек, да не суетитесь вы, только мешаете, - раздраженно сказал врач, изучавший кардиограмму. - Так, ну что мы имеем, - это он обратился уже к Андрею. - Гипертонический криз.       - Какой к черту криз... Мне 25, я здоров...       - Э, молодой человек, молодость и мускулы еще не признак здоровья. Да и вид у вас такой, как будто вы всю ночь фуры разгружали. Проблемы с питанием? Стрессы?       Андрей кивнул. Да, все последнее время он мало ел, причем в основном, самую дешевую лапшу. Не высыпался, мотаясь то на работу, то в больницу, то... И вот сегодня: увольнение.       - Что ж, давление у вас уже нормализуется... В госпитализации необходимости нет. Сейчас мы сделаем вам укольчик. Но вам нужен покой, отдых. Хотя бы день отлежаться.       - Вы ведь отвезете его домой? Я заплачу! - снова влез Пашечка.       Андрей поморщился.       - Я сам доберусь, - тихо, но упрямо сказал он.       - Нет, мы доставим вас, эта услуга предусмотрена. После укола вам нечего делать в общественном транспорте, - произнес врач.       Андрей промолчал. Он понимал, что врач прав. Тащиться со Сретенки в Бутово на метро с пересадкой, затем пешком - это в его состоянии будет полный экстрим. А денег на такси... их нет не только на такси. Их вообще ни на что нет.       Через минуту Андрей уже лежал в машине скорой, куда пролез и вездесущий Пашечка. Черт, он ведь еще и адрес работы Андрея разузнал! Впрочем, этот адрес уже недействителен...       - Спасибо тебе, - пробормотал Андрей через силу.       Ему было тошно от того, что он оказался в долгу у Паши. Он испытывал досаду и даже унижение... Андрей был гордым человеком, и ему противно было принимать подачку от маменькиного сынка, катающегося как сыр в масле и изнывающего от безделья.       - Не за что! Ты только... Не надо так больше, а? - глазки-пуговки смотрели на Андрея почти умоляюще.       Парень молча отвернулся и закрыл глаза. Мажорчик его определенно бесил. Своей слащавостью, собачьей преданностью в глазах. Дорогими шмотками, ухоженностью, легкой манерностью.... Да всем! Ещё час в обществе этого "золотого мальчика», и Андрею точно понадобится госпитализация. Или лучше пусть сразу везут на кладбище. При мысли о кладбище Андрей вздрогнул. Нет, нахрен эти мысли. Он должен жить! Ради Нади. Он должен биться, хоть лбом об стену, должен цепляться за любую возможность! И он это сделает. Потому что главное - это.       За все время поездки в Бутово они больше не проронили ни слова. Андрей так и лежал, отвернувшись. А Паша всё смотрел на него, не отрываясь.       - Спасибо тебе еще раз, - сказал Андрей, когда вышел из скорой возле своего подъезда. - Сколько я тебе должен? За вызов скорой, за доставку, вот за это всё...       - Ты что! Даже и не думай! - вскинулся Паша. - Да это всё входит в их перечень услуг, а он оплачен...       - Это для тебя оплачен, а для меня нет.       - Ну, пожалуйста! - воскликнул Паша. - Я же как лучше хотел! Давай, я тебе помогу подняться в квартиру.       - Не надо, сам дойду.       - Но тебе нельзя одному оставаться! И потом...       - Паша, - Андрей остановился и устремил тяжелый взгляд на мажорчика. - Еще раз. Я тебе благодарен за всё. Но - нет. Мы - не пара.       - Андрей, я все для тебя сделаю! - взмолился Паша. - Я на все согласен!       - Да на что ты согласен? - взорвался Андрей. - Ты сам не знаешь, чего хочешь!       - Ну, пожалуйста...       - Хорошо. Сделай для меня одну вещь. Уходи, и больше не преследуй меня. Понял? У меня в жизни сейчас и так проблем до жопы. Проблема еще и в твоем лице мне нахрен не облокотилась. Всё!       Андрей резко повернулся и вошел в подъезд. Паша смотрел ему вслед, на глазках-пуговках стояли слезы.       - Нет, я от тебя не отстану, - пробормотал он. - Я хочу быть твоим! И я им стану!                                                             ***       Да, стану твоим! Потому что не могу без тебя. Но... Господи, как же я испугался. Что с Андреем? Я уже знаю, что он все время ездит в больницу к тяжело больной сестре. Даже знаю, что его сестра лежит в онкологическом отделении. Но ведь рак в наши дни не приговор, так ведь? Многие его формы уж точно лечатся... Но понятно теперь, почему Андрей такой хмурый, злой, даже грубый. А я его, кажется, еще сильнее полюбил. Полюбил за то, что он не бросает свою сестру. Он... надежный. Пусть я его почти не знаю, но он, мне кажется, просто воплощает в себе надежность. Настоящий парень. Мужчина. Тот, на кого можно положиться! А мне... мне так нужен именно такой! Я ведь очень слаб. Слишком чувствителен, не уверен в себе, хотя отчаянно это скрываю. Даже то, что ко мне постоянно клеятся парни, никогда не избавляло меня от чувства неполноценности. Мне всегда казалось, что во мне за версту видят мальчика из богатенькой семьи, и всё такое. И что именно поэтому я вызываю интерес. Я всегда завидовал Элику, который никогда не заморачивался подобными сомнениями, а просто жил в свое удовольствие. Да, я, как и Элик, давал поводы для обвинений в высокомерии, но, наверное, это всё из-за того, что я боялся... чего? Да и сам не знаю! Боялся, и всё!       И мне нужен Андрей! С ним мне будет хорошо, в нем есть сила, уверенность, которой нет во мне! Боже, ну почему он снова меня отшил? Я уложил бы его в постель, я за ним ухаживал бы, я... я не отходил бы от него ни на шаг! И он понял бы, как я люблю его! Врач сказал, что у него сильное переутомление. И еще странно, что он ушел с работы так рано... Что-то случилось на работе? Надо позвонить Вадику, он всегда всё знает.       Андрей, ну, пожалуйста... Пойми: ты мне нужен! Я люблю тебя!