Золотые мальчики, или Быть самим собой

      Моя жизнь все больше превращается в ад. Хотя, почему превращается? Давно превратилась. С того самого дня, как я увидел Андрея. С той самой минуты, когда он впервые взглянул на меня и отвернулся. Господи, ну зачем, зачем я его встретил? За что мне эти муки? Это какое-то наваждение, которое никак не закончится. Я думаю только об Андрее. Мама спрашивает, что со мной случилось... Хорошо, что мы с ней живем пусть и в одном доме, но в разных квартирах. Иначе... Я даже пару экзаменов едва не завалил, не потому что не знал... Наоборот, предметы я знал досконально, я вообще люблю учиться, но даже на экзаменах перед моим мысленным взором стоял Андрей. Который смотрел на меня угрюмым тяжелым взглядом исподлобья, и я не мог связать двух слов...       Я по-прежнему не знаю, что делать. Он не подпускает меня к себе. Но почему? Неужели я так отвратителен ему? Ну что во мне не так? Да, он уже сказал, что я не его типаж. Что мы из разных миров. Но я готов принять его в своём мире, я на всё согласен! А то, что я не его типаж... Почему он не хочет видеть во мне нечто большее, чем просто избалованного мальчика из богатой семьи? Ведь моя личность этим не исчерпывается! Почему он не видит, что я по его милости живу в аду? Да, как у любимого мною Данте: "Оставь надежду всяк сюда входящий". Я часто думаю о том, что самое страшное в аду - не мучения на какой-нибудь сковородке с чертями. Самое страшное - отсутствие надежды. А я почти потерял надежду. Это ужасно. Ужасно!       Но пусть у меня нет надежды, зато есть любовь. Моя любовь! Теперь я знаю, что такое любовь. Любовь безответная, сжигающая, мучительная, безжалостная! Я счастлив, что познал такую любовь. Потому что именно она дает мне силы жить, когда оставляет надежда. Я готов делать для своего любимого все, что в моих силах. Пусть тайком от него. Я узнал, что его выгнали с работы. Вроде бы за то, что он слишком часто отлучался в больницу к сестре. И я знаю, что ему позарез нужны деньги на лекарства для сестры. Но он гордый. Очень гордый... Ия решил действовать тайком. Снова через Вадика и Мишу, на которых меня вывел Элик. Через сотрудников мамы я отыскал подходящее место для Андрея. Надеюсь, что мама об этом не узнала. Сыну владелицы фирмы отказать, конечно, не могли. Но потребовал, чтобы Андрею ничего не говорили о том, что это я... Иначе он откажется. Точно откажется. А хочу ему помочь, очень хочу!       А пока что я пишу ему стихи. Что мне остается? Я в отчаянии. Он блокирует номера, с которых я ему пишу. А я упрям. Упрям не из упрямства, а потому что упрямство - это единственный способ выжить, если нет надежды.       Но я все глубже погружаюсь в ад…                                                       ***       Андрею казалось, что он все глубже погружается в ад. Просвета не было, тьма лишь сгущалась. Наде становилось всё хуже. Лекарства и терапия замедляли течение болезни, но не останавливали ее. И даже это постоянно требовало денег... Андрей залез в еще большие долги, хотя и так уже был в них по уши и понятия не имел, как будет их отдавать. Уже в тот день, когда его уволили, и он пришел в себя после гипертонического криза, Андрей сразу принялся искать новую работу. Обзвонил знакомых (которых, впрочем, у него было не так уж много). Закинул резюме на сайты в интернете и в ряд фирм. Чтобы не терять времени, устроился в супермаркет по соседству, там ему пришлось быть и ночным охранником, и грузчиком. Этой зарплаты Андрею хватало на еду, но на оплату квартиры их было уже недостаточно. Что уж там говорить об оплате лечения Нади! Нужно было предпринимать еще что-то.       Андрей не относился к числу людей, которые способны делать деньги едва ли не из воздуха. Нет, он был типичным работягой-служакой. Такие, как Андрей, обычно живут на зарплату. Другое дело, что благодаря способностям и трудолюбию зарплаты у них бывают очень высокими. Но к Андрею это пока не относилось. Денег не хватало.       Приятели - Вадька и Мишка - через знакомых своих знакомых что-то вроде нашли для него, еще из нескольких мест пришли ответы на присланные резюме. Андрей уже побывал на трех собеседованиях. Но именно в те фирмы, где его устраивала зарплата, брать его не хотели. То мешало отсутствие московской прописки, то отсутствие должного опыта...       Гипертонический криз больше не повторялся. Андрей все же следил за своим здоровьем и продолжал ходить в спортзал. И то тут, то там он натыкался на Пашечку, который упорно его преследовал. Андрей столь же упорно игнорировал мажорчика. Пару раз Пашечка пытался ему позвонить (и телефон узнал, ну, Вадька/Мишка спасибо!), прислал два сообщения со стихами. Люблю тебя! Твои глаза как звезды, что осветили мрак моей души, и страшно мне, что завтра станет поздно, и ты растаешь, словно миражи. Унылыми бессонными ночами я до рассвета грежу о тебе, а сердце изнывает от печали, и я проклятья шлю своей судьбе. Ты холоден со мной, а я страдаю, я так хочу тобой одним дышать! Возлюбленный! Взгляни, я умираю, а ты меня не хочешь вовсе знать...       "А ты меня ебать не хочешь, блять!", - пришло в голову Андрею, когда он читал последнюю строчку. Дальше он читать не стал. Да и что тут было читать, одни розовые слезы и сладкие сопли! Андрей с остервенением заблокировал номер Пашечки. Правда, он уже понял, что мажорчик был весьма упертым в том, что касалось его хотелок. А значит, скорее всего будет звонить и слать слезливые признания в любви с других номеров. Ну, придется и их блочить, дело нехитрое.       В глубине души Андрей испытывал какое-то мстительное удовлетворение от того, что отбривал «золотого мальчика». Во внезапно вспыхнувшую любовь Пашечки Андрей не верил. Он вообще не верил в любовь с первого взгляда. Ну вот как можно полюбить с первого взгляда? Смех, сказки для девочек! Ну, и для мальчиков тоже. С первого взгляда можно... ну, потрахаться захотеть можно. Это да. И этот Пашечка-Рыбонька, скорее всего, и возжелал Андрея своей маленькой жопкой. Просто захотел, чтобы его трахнул видный мускулистый парень. Тот, второй, чернявый… как его, Элик? Тот тоже поглядывал на Андрея на пляже: но его взгляд был наглым, уверенным. Скорее он сравнивал себя с Андреем: кто лучше, кто круче.       Андрей трезво оценивал свои внешние данные. Нет, глянцевым красавцем он не был, у него было круглое лицо, чуть курносый нос, взгляд исподлобья, тяжелая челюсть, короткая стрижка. Руки сильные, не боящиеся тяжелого труда. Он вспомнил руки Паши: тонкие, нежные, которые, похоже, ничего тяжелее вилки не держали. А у того – Элика – руки тоже были нежные, ухоженные, но в них было что-то сильное, цепкое. Словно не руки, а лапы хищника.       Тело у Андрея было сильное, крепкое. Он регулярно ходил в фитнес-зал, но не так чтоб уделывался там. Он от природы принадлежал к тем счастливчикам, у которых мускулы растут даже при минимальных нагрузках. И если другие пыхтят часами, доводят себя до изнеможения, пытаясь накачать крутые бицепсы-трицепсы или заветные кубики на животе, то Андрею было достаточно ходить в зал три раза в неделю на час, чтобы потом ловить на себе восхищенные взгляды не только женщин.       Короче, Андрей отдавал себе отчет в том, что многие хотели бы подставить ему свою задницу. Это нормально. Но вот вся эта любовь-морковь с цветами, соплями, стихами и даже вызовом скорой - всё это уже увольте. Ну фигня же! Как этот Пашечка не понимает?? А может, просто привык, что все бегают за ним, таким "золотым" мальчиком. А тут увидел равнодушие со стороны Андрея и решил во что бы то ни стало соблазнить его. У Андрея даже возникла шальная мысль: а может, просто взять и трахнуть мажорчика, да пожестче, чтоб тот потом три дня сидеть не мог и больше никогда не приближался к Андрею. Нет уж, хрен! Не дождется! Пусть ищет других кандидатов в ёбари.       Словом, Андрей упорно продолжал игнорировать Пашечку, не замечая, что гладкие щечки мажорчика осунулись, под глазками залегли тени, а сами глазки горели подозрительным огнем, похожим на безумие. Андрею было не до того. Посещения больницы, уже почти не оставлявшие поводов для надежды, поиски работы, собеседования, ночные дежурства в супермаркете... Андрей снова выматывался, снова на него наваливалась усталость, один раз уже приведшая к кризу.       Однажды он вышел из больницы, где навещал Надю, совершенно подавленный, в очередной раз осознав, что надежд почти нет. Почти...       И тут перед ним снова возник Пашечка. Лощеный, с укладочкой, в розовой футболке, белых шортиках, весь увешанный фенечками, кулончиками, бирюльками, благоухающий парфюмчиком. Ну, короче, пидовка пидовкой. Правда, взгляд у пидовки был не блядский, а... какой-то другой.       - Послушай, только не прогоняй, послушай меня! - заговорил Пашечка почти умоляюще. - Я узнал, зачем ты ходишь сюда. Твоя сестра больна и ей...       Андрей зарычал. Надя и ее болезнь были запретной территорией, на которую не смел вторгаться никто! От выбитых зубок или сломанного носика мажорчика спасла только невероятная выдержка Андрея. Он знал, что не может себе позволить никаких выходок. Разбитая мордашка мажорчика совершенно точно повлекла бы за собой разборки с полицией, суд... А Надя? Надя?       Поэтому Андрей быстро зашагал прочь. От греха подальше. Но Паша не отставал.       - Подожди! Ну, подожди пожалуйста! - бежал он следом как комнатная собачка. - Послушай! Я знаю, что ей лекарства нужны, а ты без работы сейчас... Я могу дать денег! У меня есть! То есть... я могу их взять! Даже не в долг! Я просто дам денег!       Андрей остановился как вкопанный. Повернулся и смерил Пашу таким взглядом, что обладатель розовой маечки и белых шортиков попятился и едва не шлепнулся в лужу на асфальте.       - Ты что, купить меня решил, да? Позвони в эскорт. Это проще и быстрее, чем за мной бегать! Рыбонька.       На личике Паши снова появилась жгучая обида, но он сдержался и сказал:       - Всё не так! Ну не так же! Я правда могу достать деньги на лекарства.       - Ты уже дал деньги на лекарства. Спасибо тебе. Но я не могу вернуть тебе долг.       - Я не давал никаких денег!       - Да не пизди!       - Не давал! Но могу дать! У меня есть!       - Ах, есть? - нехорошо усмехнулся Андрей. - Ладно. Уговорил. Принеси полтора ляма евро. Я возьму. Принеси и уходи. Ну что? Принесёшь?       - Полтора... ляма... - ошарашенно повторил мажорчик.       - Полтора. Миллиона. Евро, - четко произнес Андрей. - Это сумма, необходимая на лечение моей сестре. На реабилитацию и всё прочее. Ну так что, Рыбонька, принесешь?       Не дожидаясь ответа, Андрей, мрачно сплюнул и зашагал дальше. Судя по всему, мажорчик отстал.       Тут у Андрея зазвенел мобильник, на проводе был Вадька.       - Дрюнь, хай, тут такое дело, вроде нарисовалось одно место, как раз по твоей части, бабло неплохое с перспективой роста, давай перетрем, ты как сегодня вечером?       - Вечером? - Андрей наморщил лоб, чувствуя, что даже простейший вопрос ставит его в тупик. - А, вроде свободен... Да, свободен я вечером.       - Ну ок. Давай, подруливай в "Вельву", я тоже, и Мишка вроде обещался. Но не суть, там всё перетрём. В восемь норм?       - Вадь... - устало сказал Андрей. - У меня нет денег в клубешнике тусоваться. Просто нет денег. Давай лучше я к тебе подъеду что ли...       - Кончай! Я тебе должен за то, что Рыбоньке тебя заложил. Ну за то, что ты меня тогда отодрал знатно, это ж... - Вадька заржал. - Кароч, в восемь в "Вельве". Я угощаю.       Вадька отключился. Андрей подумал, что почему бы и нет. В конце концов, он давно никуда не выбирался после той приснопамятной вылазки на гей-пляж в СерБор.       И потому вечером он был в "Вельве". Клубешник располагался в подвале в районе "Павелецкой", рядом с Садовым кольцом. Прежде Андрей бывал там, ему нравилась атмосфера андеграунда, а главное - отсутствие шоу трансух-хабалок, которых Андрей на дух не переносил. Правда, у Андрея было предчувствие, что в "Вельве" его опять будет подстерегать Пашечка. Каким образом тот узнает, было не так уж важно: опять Вадька сольёт инфу или мажорчик будет тупо следить за Андреем. Но Андрей был почти уверен, что Рыбонька приплывет. И он не ошибся. Рыбонька приплыла.       На сей раз Рыбонька была в компании того самого чернявого милашки, который и развел Вадьку и Мишку на адресок и, как потом выяснилось, телефонный номерок Андрея. Как этого чернявого звали-то? А, Эльдар. Да, точно, Эльдар. Элик.       Андрей безразлично взглянул на Рыбоньку и Элика и сел за столик по соседству, где уже сидели Вадька и Мишка.       - Это не я! - тут же заявил Вадька. - Это вот он! - и ткнул пальцем в Мишку.       - Да насрать, - равнодушно бросил Андрей. - Я уж понял, что вы оба - гандоны дырявые.       Вадька и Мишка пропустили это мимо ушей. Приятели вообще не заморачивались с лексикой и эпитетами, за которые в иной ситуации и в другой компании можно было и в репу схлопотать.       - В общем, так, презерватив ты наш нераспечатанный, - бодро произнес Вадька, - давай по маленькой, и к делу.       На столе уже стоял вискарь и легкая закусь. В клубе это стоило немалых денег, но раз Вадька угощал... Парни выпили.       - Смотри. Тут я с одним своим знакомым говорил. Ну как, не совсем знакомым... Но, короче, знакомым. Неважно. В общем, фирма занимается логистикой.       - Я никогда логистикой не занимался, - предупреждающе поднял руку Андрей.       - Ты тупой иль больной? Какая тебе нахрен разница, занимался ты или нет? Они говорят, что у них там что-то, очень похожее на то, чем ты занимался в своей прежней шарашке.       - А откуда они знают, чем я занимался?       - А тебя ебёт? Знают и знают. Короче, они хотят с тобой встретиться. Я так понял, дело на мази. Ты сколько на прежней своей работе чистыми получал?       - Шестьдесят чистыми.       - Ну, не хило. Они вроде стольник готовы тебе дать. Короче, вот тебе контакт, свяжись с этим типом. Он просил не тянуть, так что ты ему прям завтра звякни, ок?       - Ок, - пробормотал Андрей.       Имя контакта ему ничего не говорило.       - Еще по одной! - провозгласил Вадька.       - Стоп, - произнес Андрей. - Сначала скажи, Вадь, только честно: откуда у тебя этот контакт?       - Ну, я же говорил...       - Честно, Вадь. Чест-но, - отчеканил Андрей, глядя в забегавшие глаза Вадьки.       - Блять, Андрюх, да ты людей колешь на раз, - хмыкнул сидевший рядом Мишка. - Тебе в следаки надо.       - Это не я колю на раз, это вы - два дебила.       - Два дебила - это сила! - провозгласил Вадька, моментально очухавшийся. - Три дебила - больше сила! Выпьем за нас, дебилов!       Андрей хотел сказать что-то колкое, но промолчал, опрокинув еще сто граммов.       - Ну да, Дрюнь, - закусывая, сказал Вадька. - Всё так. Опять твой поклонник подсуетился. Вон тот, за соседним столиком.       - А тебе не все равно, Андрюх? –тут же подключился Мишка. - И что ты вообще от него шарахаешься? Трахнул бы уже давно вьюношу, и оба были бы довольны.       - Блять, да вы что, свахами-своднями заделались, я не пойму? - взъелся Андрей.       - Тш-шшш, спокойно. Не хочешь, не надо. Но от предложенного варианта с работой я не отказался бы. Ну а чё, этот Пашечка же никаких условий не ставит. Ну втрескался мальчик в тебя, помочь хочет. Чё не воспользоваться?       - Мишка прав, - подхватил Вадька. - Ты не там на принцип прёшь, Дрюнь. Тебе сейчас деньги позарез нужны. И что тебе важнее: принцип этот твой ебучий или проблемы решить... сам знаешь какие. Вот и подумай.       Андрей промолчал. Ну да. Никто ведь не требовал от него ложиться в постель с Пашечкой. Никто от него вообще ничего не требовал. Даже сам Пашечка. Тот просто бегал за ним как собачонка, вот и всё... Но Андрею была противна сама эта ситуация. Он привык полагаться на себя: на свою голову, на свои руки. Жить своим трудом, а не подачками. Тем более подачками от какого-то мажорчика, который в жизни пальцем о палец не ударил. Но что важнее: собственная гордость или жизнь Нади? Ответ для Андрея был очевиден. Да, это трудоустройство, если ему и впрямь положат стольник, не решало проблему. Потому что на лечение в Германии требовалось в общей сложности полтора миллиона евро. Но даже сто деревянных косарей - это уже было кое-что. Возможность докупать лекарства. Платить сиделке. Если не расплатиться с долгами, то хотя бы не влезать в новые. Но...       Но всё равно, Андрей должен был ясно показать всем, в первую очередь, Пашечке, что не ляжет с ним в постель за... вознаграждение. Пусть даже за такое. Не ляжет!       А как показать? Говорить с мажорчиком бесполезно, тот упертый как ишак. Андрей скосил глаза на сидевшего за соседним столиком Пашечку, который вовсю пялился на него. Поймав на себе взгляд Андрея, пусть хмурый и тяжелый, Пашечка просиял так, словно ему послали воздушный поцелуй. Да, это клиника.       - Давай еще! По одной! - потребовал Андрей.       Приятели опрокинули еще по сто. Андрей вздохнул, откинулся на спинку стула, устремил взгляд в пространство. Народу в клубе было уже достаточно, хотя еще и не так много, чтобы дым стоял коромыслом.       - Андрюх, вот давно бы так, - сказал Мишка. - Тебе просто надо научиться расслабляться, чувак. Слушай, в жизни столько чернухи, безнадеги, и если всё время грузиться, то кукухой двинешься. Вот ты, например, давно трахался?       - Вон, у Вадьки спроси! - буркнул Андрей.       - Оу, йе! Вау! - закатил глаза Вадька.       - Да он уж рассказал во всех подробностях, - хмыкнул Мишка.       - И почему я не удивлен? - заметил Андрей.       - Андрюх, не о том речь. Давай уже, развейся. Вон смотри, сколько тут красавчиков сидит, на любой вкус. Да вон Рыбонька с тебя глаз не сводит, видно, что изнылась вся, уже на всё согласна. Покажи ей мастер класс, как с Вадькой!       - Мастер-класс, говоришь? - задумчиво сказал Андрей. - Ну, раз так хотите, покажу.       Опрокинув внутрь еще одну порцию вискаря, Андрей решительно направился к столику, за которым сидели Пашечка и Элик. Пашечка заулыбался. Глазки-пуговки широко распахнулись, расплескивая переполнявшую их радость, губки приоткрылись. Элик смотрел на Андрея взглядом наглым и одновременно равнодушным.       - Молодой человек, могу я присесть? - спросил Андрей, обращаясь к сидевшему напротив Пашечки Элику и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом.       Напротив клацнула пашечкина челюсть.       ***       Всезнающий Элик сообщил мне, что Вадик позвал Андрея в "Вельву". И потому я оказался там. Лучше бы не оказывался... Элик. Элик... Ну как он мог? Как?? Ах, да что я несу! Ну что я, Элика не знаю, что ли? Ему плевать на всех и вся, ему главное – свои хотелки! Он может запросто сделать добро, вот просто так, и ничего не попросить взамен. А может запросто отшвырнуть тебя, если ты ему мешаешь. Элик не гордый. Если ему надо, он запросто с кем угодно ляжет постель, отдастся… Он однажды с проректором – старым жирным боровом - лег в постель, чтобы его не отчислили за неуспеваемость. Отец тогда пригрозил Элику, что если его будут отчислять, то он, конечно, поможет, но обещанную «феррари» Элику не видать. Ну, Элик и решил проблему самостоятельно. Не заморачиваясь. И ещё подобные случаи были… Почему я с ним сошелся? Да сам не знаю. Наверное, потому что не сошелся с другими. Я вообще с людьми трудно схожусь. Не умею раскрываться. А вот Элику раскрылся… И, похоже, напрасно.