Золотые мальчики, или Быть самим собой

      Андрей умел подниматься после падения. Да, нажрался. Да, повёл себя как полный мудила. Едва всё не испортил. Едва не потерял даже то немногое, что имел. Плохо. Очень плохо. Но не катастрофа. Надо жить дальше. Забыть про Элика. И больше так не нажираться, это само собой.       Андрей был не из тех, кто занимается самоедством. Он считал глупостью душевные самокопания и самоистязания. Что проку, если ты бьешься мордой об стол, рвешь на себе волосы (и не только на голове), но пальцем о палец не ударишь для того, чтобы измениться?       И потому Андрей, придя в себя после безумного пьяного угара и секса с Эликом, отправился на собеседование в ту самую фирму, куда, как он понял, его направил никто иной как Паша. После первого пьяного телефонного разговора с представителем этой фирмы Андрей был уверен, что дорога туда ему закрыта, но оказалось, что ничего подобного. На следующее утро представитель фирмы позвонил снова, как ни в чем ни бывало, и пригласил Андрея на собеседование. Андрей не собирался упускать этот шанс. Он мог сложить два и два, чтобы понять: повторный звонок представителя фирмы после пьяного разговора объяснялся только протекцией всё того же Пашки. Да и хрен с ним! Ну и что с того, что протекцию ему устроил навязчивый мальчик? Деньги на лечение Нади – вот что важно, а всё остальное - фигня.       Андрей поспешно одевался, потому что нужно было заехать домой, побриться, принять душ, надеть приличный костюм. Он был уверен, что настала минута прощания с Эликом, и говорил себе, что всё в порядке. Да, у них был классный секс по пьяни, и отлично. Теперь пора разлетаться - каждому на свою орбиту, и эти орбиты вряд ли когда-нибудь снова пересекутся. Разве что по чистой случайности.       Но, к изумлению Андрея, Элик увязался за ним.       - Неет, - сказал тот со своей наглой улыбкой. - Я тебя так просто не отпущу. Уж извини, но я - собственник по натуре. И ты теперь - мой.       - Мальчик, да ты опять что ли похмелился с утра? - воззрился на него Андрей.       - А знаешь, не помешало бы, - жалобно вздохнул Элик, изящным жестом прикладывая ладошку ко лбу. - Потому что ужас-ужас-ужас. Но нет. Нет. Поеду с тобой.       - Куда? Ко мне? В Бутово?       - Ага, в Ебутово. Я же сказал: не от-пу-щуууу, - манерно протянул Элик.       "Да что ж на меня эти мажорчики слетаются как мухи на липучку!" - подумал Андрей.       Впрочем, возражать не стал. Тем более что Элик вызвал всё того же шофера на "инфинити".       - Можно было бы и на моей "феррари", - небрежно обронил Элик, придирчиво рассматривая себя в зеркало и поправляя прическу, на которую уже потратил не меньше получаса. - Но я с бодуна за руль не сажусь. Имел пару прецедентов. Папочка пригрозил, что в третий раз отмазывать меня не станет.       Андрею не возражал против "инфинити". В любом случае на мягком сиденье этой тачки катить в Бутово было куда приятнее, чем добираться на метро с пересадками. Всю дорогу от Плющихи до Бутово Элик с кем-то созванивался. Из его реплик Андрей понял, что Элик тоже пытается через своих знакомых найти для него место. Андрею хотелось сказать Элику, чтоб тот прекратил, потому что какого хрена, но, с другой стороны, а если с нынешним вариантом не выгорит? И потому Андрей молчал, а Элик то трещал по телефону, то льнул к Андрею, ничуть не стесняясь водителя. Впрочем, тому явно было к этому не привыкать.       Съемную квартиру Андрея Элик осмотрел с видом европейского конкистадора, впервые оказавшегося в индейской хижине. Было понятно, что более чем скромная обстановка бутовской «двушки» вызывает у "золотого мальчика" презрение.       Костюм Андрея Элик тоже осмотрел весьма скептически, но Андрей лишь усмехнулся. Ну да, извини, не "Армани", не "Бриони". Чем богаты, тем и рады. Впрочем, Элик промолчал. Зато разнес в пух и прах неумение Андрея нормально завязывать узел галстука. Андрей и впрямь не умел. В жизни ему довелось повязывать галстук, может быть, пять, ну, или семь раз по особо торжественным случаям. Элик повязал галстук Андрею собственноручно, при этом успев трижды смачно поцеловать его в губы и несколько раз погладить свежевыбритые щеки парня.       После этого они снова сели в поджидавший их "инфинити" и отправились на Трубную, где располагался офис той самой фирмы. По дороге Элик принялся уговаривать Андрея всё-таки не ездить на это собеседование, потому что он ему уже почти нашел что-то в сто раз лучше, и вообще... Но Андрей резко пресёк эти провокации. У него пока что не было даже синицы в руке, и он не мог себе позволить гоняться за журавлем в небе.       Из офиса фирмы ICO на Трубной Андрей вышел уже через час после того, как туда вошёл, причем вышел слегка ошалевшим. Он готовился к тому, что в ICO его начнут расспрашивать, а что он, собственно, умеет, станут проверять, задавать кучу идиотских вопросов вроде: "как вы намерены позиционировать себя в нашей компании", "почему вы выбрали именно нашу компанию" и прочую хрень, которую обожают спрашивать в HR-службах. Но никакого собеседования не было. Андрею задали лишь пару вопросов: где и кем работал, чем занимался, и, даже толком не выслушав ответов, потащили в кадры, бухгалтерию заполнять анкеты и так далее. Андрей даже не понял, чем именно будет заниматься. Вроде бы "логистикой". Но это слишком широкое понятие. Все равно что медицина. Или литература. Единственное, что понял Андрей: его зарплата по сравнению с предыдущим местом работы вырастет в два раза. Это радовало. Но и тревожило. Что от него ждут - великих свершений? Но он же не спец!       - Ой, да ничего они от тебя не ждут, - лениво сказал на это Элик, куривший сигаретку в изящной позе на капоте белой "инфинити". - Приказ взять тебя на работу пришел сверху, - Элик указал ухоженным пальцем в небо. - А раз сверху приказали, то они и мамонта замороженного на работу примут.       - Сверху? Но...       - Да Пашечка позвонил кому надо, делов-то. А Пашечка - сынок совладелицы этой фирмы. Кстати, второй совладелец – мой папочка. Вопросы есть?       - Блин...       - Ну а ты думал как? Не хочешь здесь работать? Давай, я сам тебя устрою ещё куда-нибудь. Я же сказал...       - Нет, не надо!       - Ну как знаешь, - Элик пожал плечами. - Дело твое. Ну что, теперь ко мне? Андрей вздохнул. Всё это начинало его утомлять.       - Мне в больницу надо, сестру навестить, - буркнул он.       - Поехали! - тут же заявил Элик.       - У тебя что, других дел нет?       - Сегодня у меня только одно дело - это ты! - безапелляционно заявил "золотой мальчик".       Андрей сел в "инфинити", злясь на себя. Вот стоило отшивать одного мажора, чтобы оказаться в цепких руках другого! Он даже стал жалеть о Пашечке. Тот был приставучим, но робким. А Элик взял Андрея нахрапом. Пашечка бегал за Андреем как собачонка, пытался дарить цветы, писал стихи и любовные послания. Элик же сразу сгреб Андрея в охапку, уволок к себе в берлогу и выпускать не собирался. Причем, если Пашечку Андрей отбривал с легкостью, то с Эликом это не работало. Для Элика существовали только его хотелки, всё остальное игнорировалось. Там, где Пашечка замирал в нерешительности, Элик, не раздумывая, брал то, что хотел.                                                             ***       Я думал, что хуже быть не может. Оказалось - может! Элик... Ну почему? Как он мог? Друг... нет, он никогда не был мне другом. Он просто-напросто забрал себе Андрея! Вот так, легко и просто! Протянул руку и забрал, оставив меня... Ах, до меня Элику вообще нет дела. Никакого. Элик всегда думает только о себе. О своих хотелках. Так что, удивляться нечему. И все равно. Больно. Обидно.       А сам-то я? Сам? Нет, ну а что мне, в монахи, что ли податься? Или в монашки? Мне 20 лет, мне нужен секс, в конце концов! Никому обета верности я не давал. И всё равно пусто. Одиноко. Холодно. Как будто на дворе не лето, а лютая зима. В сердце уж точно зима. Не снежная, а слякотная. Снег с дождем.       Глупый мальчик втрескался в парня. Бегал за ним, букетики дарил, стихи писал… А парня увел лучший друг мальчика. Ладно, пусть не лучший, и не друг вовсе, но все равно. А мальчик тогда склеил двух дружков любимого парня, да и отдался сразу обоим. Со свистом, визгом и треском! Вот и всё. Всё. Можно жить дальше? Можно. Только как? Как, если Андрей не идет из головы? Весь этот безумный секс втроём – это же просто секс, заплатка, суррогат! Это все ненастоящее! А хочется настоящего! «Я увожу к отверженным селеньям, Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям…» *       Данте это еще в XIV веке написал. И это про меня. Я в аду. «Входящие, оставьте упованья!».       Помню, когда-то я пытался найти ответ в религии: почему я такой? И почему я должен гореть в аду? Говорил со священниками. Одни меня просто отшивали как нелюдь. Другие советовали молицца-постицца, и все такое. А один священник, старенький уже, с такими светлыми лучистыми глазами сказал мне: «Паша, не знаю, почему ты такой. Но не это главное. Не борись с собой. А умей собой жертвовать. Для других. Твори добро. Помогай. Люби. Отдай другому всё. Себя отдай. Не за что-то, а просто так. Дающий – богатеет, отнимающий – нищает. Помни. А остальное… Господь поймёт и простит». Эти слова запали мне в душу. Но это легко сказать: помогай, люби. А если ты помогаешь, а тебя не любят? Если твою помощь отвергает именно тот, кого любишь? Отвергает не из-за чего-то. А просто… просто потому что ты ему не нравишься. А ведь я готов всё для него сделать! И поэтому я ему на работу тайком от него самого помогаю устроиться! Правда, это меня Элик надоумил, если честно. Он вроде сам пытался через своего отца, но тот его отшил... Я понимаю, как тяжело Андрею! Но почему он так относится ко мне? Я же его люблю! Элик его совсем не любит, я же знаю, что для Элика он лишь очередное развлечение! А я… Да ладно, что я всё о себе, да о себе. У меня-то всё в порядке – не в душе, конечно, а в жизни. А у Андрея – кошмар полный. Ему деньги нужны на лечение сестры. Полтора миллиона евро, он сказал. Да, эта сумма мне точно не по карману. Но… я могу, наверное, попытаться. У мамы ведь есть эти деньги. Для нее полтора миллиона евро – не такая уж запредельная сумма… Только вот просто так она деньги не даст. Мама очень жесткая. Очень. Её не разжалобишь. Но… я попытаюсь. Попытаюсь. Я не знаю сестру Андрея. Я никогда её не видел. Но зато я видел его глаза. И видел, каким он вышел тогда, из больницы. Я должен попытаться. Должен. Потому что я люблю его! *** А жизнь Андрея между тем изменилась – ни к лучшему, ни к худшему, просто изменилась. Его приняли на работу в ту самую фирму ICO, в числе совладельцев которой значилась мать Паши – Валентина Сергеевна Яковлева. Андрей ее ни разу не видел, ибо эта фирма была лишь одной из многих, так или иначе подконтрольных Яковлевой. Но он быстро понял, что Яковлева принадлежит к числу тех людей, с кем лучше и не встречаться. Он не раз слышал за спиной шепоток: «А что это у вас за новый парень?» «А это новый старший аналитик Рязанцев. Его сама Яковлева поставила, прикинь?» «Яковлева?? Ой, бля, тогда при нём лучше помалкивать». Андрей чувствовал эту атмосферу если не скрытой враждебности, то уж точно настороженности. Его считали «засланным казачком», «человеком Яковлевой», а он эту Яковлеву и в глаза не видел! Вот её нежного сыночка – да, но это другая история… И Андрей вообще не понимал, почему Яковлева вдруг согласилась взять его на работу. Неужели ни в чем не может отказать своему сынуле? А фронт работы, доставшийся Андрею, был сложным. Это он понял в первый же день. Андрей многое знал, кое-какой опыт у него был. Но во многое пришлось вникать. Причем с ходу, быстро! Андрей не мог позволить себе ошибки. Не мог позволить себе снова остаться без работы. С коллегами он, памятуя свой печальный опыт, теперь держался максимально сдержанно. Ни с кем не откровенничал и избегал конфликтов. Впрочем, это было несложно, потому что с «человеком Яковлевой» здесь конфликтовать бы не решились. К Наде он ездил теперь раз в три дня. Боялся повторения случившегося на прошлой работе. Он мучился от того, что не может навещать сестру чаще, но не мог рисковать. - Да не переживай, Андрюш, - говорила Надя, слабо улыбаясь. – Не переживай. И, прошу, не загоняй себя. Не надо. Ну не стоит оно того! - Что не стоит? Что? Надя, я хочу, чтобы ты вылечилась! Чтобы всё наладилось! Вот чего я хочу! Понимаешь? - Да наладится всё! Ну… или не наладится. Андрюш, знал бы ты, как я устала… Иногда, вот честное слово, хочется, чтобы скорее уже всё это кончилось. Так или иначе. - Ты что? Не смей так говорить! Даже не думай! Надь! Ау! - Андрей. Я давно уже взрослая девочка. И обо всём подумала… Ты-то как сам, расскажи? Что там у тебя… на личном фронте? - А! – неопределенно махнул рукой Андрей. Не хотелось ему рассказывать ни про Элика, ни тем более про Пашу. - Вижу, всё не просто, - улыбнулась Надя. – Я уж давно поняла, что у мужиков с мужиками всегда непросто. Сложнее, чем с бабами… Ладно, главное, чтоб тебе было хорошо. Андрюш! Сделай так, чтоб тебе было хорошо, а? Я так хочу этого! Тогда и мне будет хорошо, я знаю! Андрей заморгал и растерянно кивнул. Хорошо? А было ли ему хорошо? Он и сам не знал. Отношения с Эликом строились исключительно на сексе… Во всяком случае, для Андрея. Элик со своей стороны претендовал на большее, но… Да еще этот Пашечка не шел из головы. Вот же засада! Андрей замечал, что Паша по-прежнему караулит его то возле больницы, то возле офиса. Но попыток подойти больше не предпринимает. И никаких цветов, телефонных звонков, стихов. Элика эти появления Паши нервировали. Андрей знал, что отношения между бывшими приятелями испортились и теперь находятся в точке замерзания. Но он старался в это не лезть, у него и без того забот хватало. Больше всего его беспокоило то, что он запросто мог вылететь с новой работы, если этого захочет Паша. Об этом Андрей старался не думать. Он понимал, что допустил стратегическую ошибку, даже глупость, но что ему оставалось делать? Единственной реальной альтернативой в тот момент было трудоустройство при содействии Элика, а так ли уж это отличалось бы от ситуации, в которой Андрей сейчас оказался? Из палаты Нади он направился в кабинет врача. Надо было решить вопрос с покупкой лекарств. У Андрея теперь были деньги, большая их часть, как и прежде, должна была уходить на лекарства. И на погашение взятого кредита. Да и родителям он продолжал хоть немного денег, но отсылать. Врач Давид Самойлович огорошил его сообщением о том, что лекарства уже оплачены. - Простите? – непонимающе сказал Андрей. - Внесена плата за предстоящий месяц… Вы разве не в курсе? – недоуменно спросил врач. - Кто внес? – изменившимся голосом спросил Андрей. - У нас при больнице существует фонд пожертвований, в том числе анонимных. Деньги поступили в этот фонд. Но адресат был указан конкретный: Надежда Антоновна Рязанцева. Ваша сестра. - Я могу узнать имя жертвователя? - Ммм… я не в курсе, Андрей Антонович. Наверное, как-то можно. Но вам нужно обращаться непосредственно в фонд. Не знаю, какие у них правила, пойдут ли они вам навстречу… Андрей вышел от врача в замешательстве. Плата за лекарства на ближайший месяц уже внесена. Это был поистине подарок небес. И Андрей, кажется, понял, как зовут небеса, с которых свалился этот подарок. Собственно, небеса обнаружились на улице, слева от ворот больницы. Они переминались с ноги на ногу у фонарного столба, одетые во всё небесного цвета, как и положено небесам: голубенькая маечка, голубенькие узкие шортики, голубенькие кроссы. Даже сережки в ушах при ближайшем рассмотрении были голубенькими. А в другой стороне, правее, стояла красная «феррари» Элика. Его самого не было видно. Андрей замер, словно витязь на распутье. Затем решительно направился к небесам. Те явно этого не ожидали, уже свыкнувшись с тем, что их игнорируют. На лице Паши появилось испуганное выражение воришки, застигнутого на месте преступления. Впрочем, он быстро овладел собой, только нервно моргал. Андрей подошел к нему, остановился. Вздохнул, посмотрел в светлые глаза, в которых прочно поселилась печаль. - Паша, - произнес он, не здороваясь. – Послушай. Я благодарен тебе за всё, что ты сделал. Я имею в виду и работу, и деньги, которые ты внес за лекарства для моей сестры. Да, я понял, что это ты, и не отрицай. Я благодарен. Но. Если честно, я не хочу быть ничем тебе обязанным. Я принял это только потому, что хочу спасти сестру. Иначе никогда бы и ни за что. Потому что… просто потому что мне нечего тебе дать взамен. - Но я ничего не платил, - прошелестело в ответ. – Ничего. Я… только собирался. Я просто люблю тебя. Андрей закрыл глаза, набрал в грудь воздуха, словно собираясь с силами. - Не ври. Это ты заплатил, больше некому. - Нет! – пискнул Паша. - Но я. Тебя. Не. Люблю, - чеканил Андрей. – И у нас ничего общего нет и не будет. Понимаешь? Нет и не будет. И всё. Эти слова Андрею дались неожиданно тяжело. Словно он расстреливал Пашу в упор. - Прааавильно, ничего нет и не будет, - Элик, благоухающий парфюмом, в белой маечке и обтягивающих белых брючках материализовался рядом – улыбающийся, наглый, шикарный – и приобнял Андрея. - Пааша, - пропел он с недоброй улыбкой. – Этот парень – мой. Понял? Мой, и точка. У Андрея внутри всё вскипело от этой наглости. И ещё он видел, что Паше сейчас больно. И пусть Паша вызывал в нем только раздражение, несмотря на все свои непрошенные благодеяния, а во многом и благодаря им, но всё равно, Андрей совсем не хотел его мучить. А Элик был безжалостен. - Счастливо обоим, - буркнул Андрей и, резко повернувшись, двинулся прочь. В глазах Элика сверкнула молния. Он сделал движение, как будто хотел задержать Андрея, но затем остановился и повернулся к бледному Паше. - За своих парней надо бороться, - зло прошипел он. - Если и впрямь любишь. Так что уплывай, Рыбонька бесхвостая. Он - мой. Усмехнулся, послал воздушный поцелуй, повернулся и, нарочито виляя задницей, обтянутой белыми брючками, двинулся вслед за Андреем. Паша молча смотрел, как Элик резко дергает Андрея за руку, тот останавливается, замахивается, но Элик не отшатывается, как будто с готовностью подставляя под удар свою тщательно ухоженную физиономию... Что было дальше - Паша не видел. К горлу подступили рыдания, он рванулся с места и побежал. А затем сел на лавочку и долго-долго сидел, тупо таращась в асфальт. Вывел его из этого состояния звонок мобильного. *** Вадик звонит. Что ему надо? Да, Вадь, что? Нет. Извини. Нет. Нет, не могу. Потом. Потом. Я сам тебе позвоню. Опять к себе зовет. После того тройника Миша исчез, зато Вадик постоянно звонит и приглашает к себе. И я приезжаю. А иногда его к себе зову. А почему бы и нет? Не всё ли равно, кто тебя трахает, если… если Андрей спит с Эликом. Или больше не спит? Всё равно... Нет, не всё равно! Я чувствую, Андрей – сильный, надежный! Он тот, кто защитит, спрячет, укроет! Я слишком слабый, и мне нужна помощь, защита. А Вадик… Он... он нравится мне. Даже очень. Но с ним я не чувствую себя защищенным. Он как будто выталкивает меня в бурное море. А я боюсь утонуть. Боюсь! Вадик… Нет, он не тот, кто нужен мне. Я ни в чем не виню Андрея. Он ничем мне не обязан. Вот правда! Его трудоустройство стоило мне всего двух телефонных звонков. Деньги на лечение я, правда, не выделял, хоть Андрей мне и не поверил. Но собирался. Собирался! Элик, что ли, заплатил?? Нет, исключено. Он тогда Андрею все уши прожужжал бы об этом. Что я, Элика не знаю. Он тщеславен как сто принцев! Элик… Элик… Если бы не он со своей инициативой, всё тогда и закончилось бы встречей на пляже в Бору. Но Элик сам подталкивал меня познакомиться, разузнал координаты Андрея… Чтобы в итоге самому его увести. И даже это я готов понять. Даже это! Но вот эта его злость… И слова: "За своих парней надо бороться". Мол, я, такой крутой, борюсь, а ты - размазня. Да! Я не борец! Я не умею бороться! И даже ненавижу бороться! Я просто хочу чтобы меня ценили и любили, разве это так много? Так почему Элик втаптывает меня в грязь? Что я ему сделал плохого? Господи, и куда мне теперь идти? Как там у Достоевского? «Когда некуда больше идти»? А может, взять, да и снова слетать в Вену? Нет, лучше в Испанию. В Ситжес. Там полно мест, где можно оторваться. Сменить обстановку. Потому что, мне кажется, это плохо кончится… Очень плохо. ----------- * Паша цитирует начало Песни Третьей из части «Ад» «Божественной комедии» Данте в переводе Лозинского, надпись на вратах ада. Оттуда же строчка: «Входящие, оставьте упованья», более известная как «Оставь надежду всяк сюда входящий»