Держи меня крепче

Гермиона смутно помнила, как Гарри толкнул её в квартиру и трансгрессировал вместе с её волшебной палочкой к себе. Вроде бы она хотела поймать такси, приехать к нему и устроить хорошую взбучку за такую выходку, но что-то ей помешало… то ли какое-то дело, то ли чьё-то письмо… Как будто бы дома на неё разом навалилась усталость за все прошедшие дни, и она решила отдохнуть. А потом так расслабилась, что забыла, с какой целью собиралась ехать к другу, и осталась дома. Она смотрела на какие-то исписанные пергаменты на кофейном столике, на книги, разбросанные по гостиной, и не понимала, для чего они ей. Чем больше уходило времени с момента возвращения домой, тем меньше её что-то волновало. Она как будто бы наконец поняла, что подразумевал под отдыхом целитель, и потому не стала ни о чём беспокоиться. Она отдыхала и отдыхала… И ей всё чаще стали сниться удивительные и прекрасные сны. Сейчас, по крайней мере, Гермиона улыбалась, лежа в постели и вспоминала один из таких. Она думала, как же этот сон был прекрасен… В том сне её не занимали никакие споры за права волшебников или домовых эльфов. Ей не надо было ходить в Министерство и что-то там обсуждать и решать. Она ушла в быт и занималась только собой. Поначалу пришлось очистить квартиру от пыли, расставить все книжки по полкам, купить новые занавески, посуду и постельное белье нежного цвета. Потом она занялась своим внешним видом: начала укладывать волосы, наряжаться в более откровенные наряды и любоваться собой у зеркала. До чего же она была хороша! Глаза её лучезарно сияли, яркие губы, покрытые алой помадой, казались манящими и сочными, так и просящими их приласкать. Её тело, облачённое то в одно, то в другое обтягивающее платье, нуждалось в крепких руках, способных её обнять и оторвать от земли. Впрочем, в том сне мужчины уделяли ей немало внимания. Они провожали её взглядами и одаривали улыбками, смеялись над тем, что она говорила, и приглашали на ужин. С кем-то из них она даже сидела в кафе, но что-то пошло не так… то ли он струсил и убежал, то ли она нашла кого-то другого… Это, в любом случае, не имело значения. В том сне ей встретился самый желанный в её жизни мужчина. Это был её лучший друг Гарри. Совсем не тот друг, который не замечал её как девушку и бегал от одной юбки к другой. Нет, это был тот Гарри, которого она всегда знала. Заботливый, нежный, добрый. Он не сводил с неё глаз. Он помогал ей на кухне, пил с ней чай и, как благородный рыцарь, спал в гостиной, не покушаясь на её честь. Это был такой Гарри, что Гермиона открыла ему свои чувства, кинувшись в его объятия. Он был невероятно тронут и не сразу смог в это поверить. А потом он исправился и внёс её на руках, точно жену, в свой дом. Они долго целовались и занимались любовью. …Гермиона прикусила губу и повернулась на другой бок. Сон был невероятно хорош, и ей хотелось снова в него провалиться, оказаться в объятиях Гарри и предаваться с ним страсти. Вот только беда состояла в том, что её разум больше не нуждался в отдыхе, и ей пришлось открыть глаза. В тот же момент она вздрогнула и чуть не свалилась с кровати. — Гарри?! Он лежал на соседней подушке и, похоже, всё это время наблюдал за ней. Гермиона резко приподнялась и обнаружила, что на ней нет даже сорочки. Она тут же подтянула к своей груди одеяло и быстрым взглядом окинула комнату, в которой находилась. Как оказалось, она была в доме Гарри, а если ещё точнее, в его спальне. От потрясения её глаза округлились, а сердце принялось лихорадочно биться. Она разомкнула было губы, но не смогла найти слов и только заглотила воздуха, словно рыба, внезапно выброшенная на сушу. Как она могла вдруг оказаться в постели Гарри? Неужели она вдруг столько выпила, что её сон не был никаким сном? Как друг мог… как Гарри посмел обойтись с ней, как с какой-то пьяной девкой из бара?! Она метнула в него угрожающий взгляд, и он поднял руки, как будто бы желая сразу же сдаться. — Давай, прежде чем ты начнёшь кричать, ты меня хотя бы выслушаешь? — миролюбиво предложил Гарри, и она, ещё раз заглотив воздуха, подумала, что главное не поддаваться панике. Должно же быть какое-то объяснение происходящего, разве нет? — Давай, — неуверенно ответила Гермиона, с трудом сохраняя спокойствие. Гарри приподнялся на локте и стал неторопливо рассказывать, как зашёл к ней в гости после их размолвки насчёт отдыха. Гермиона качала головой и не желала верить в то, что слышала. — То есть твоя причёска и маникюр — это тоже мой вымысел? — спросил Гарри. Она сглотнула и обнаружила, что у неё впрямь изящно накрашены ногти в алый цвет. Гермиона осторожно высунула ножку из-под одеяла и увидела на ней существенные перемены. — Х-хорошо… — выдавила она из себя, — продолжай. Гарри перешёл к тому, как она вела себя эти дни и как бегала на свидания к каким-то парням. Гермиона чувствовала, как по мере его повествования её щёки начинают гореть, а к горлу подбирается ком. Как она могла вдруг стать такой легкомысленной дурочкой? Какой позор! А если такой её видели не только друзья, но и коллеги? Да эти сплетники теперь наверняка будут пересказывать в коридорах её отчаянные выходки! — Какой ужас, — пробормотала Гермиона, сгорая от стыда. — Но… но ведь есть какое-то объяснение этому, да? Она взглянула в лицо Гарри и вдруг поняла, что это объяснение ей не понравится. — Что ещё? В чём… дело? Когда он, наконец, добрался до причины её «недуга», у Гермионы уже не было сил, чтобы разозлиться и начать кричать. Она была слишком потрясена главным «сюрпризом», чтобы разгневаться. Её дрожащий голос едва выходил из горла, и она слышала его как будто бы издалека. — Я-я… я… я что? Н-нет, ты… ты… ты ошибаешься… это… бред… я… я н-не могу быть… б-беременной. Гарри осторожно шевельнулся и придвинулся к ней. — Я пойму, если ты не захочешь его оставить, — сказал он и подобрал её похолодевшую руку с одеяла. — Но если оставишь, а я бы этого очень хотел, я никогда вас не брошу, клянусь тебе. — Он нежно поцеловал её ладонь, как будто бы она представляла собой невероятную ценность. — Гермиона, я… прости, я не знал, что ещё сделать. Мне казалось, что времени не осталось, и я тебя навсегда потеряю. Ты… мой друг… нет, не так. Ты гораздо больше для меня, чем кто-либо, и я позабочусь о тебе и нашем ребёнке, прошу, не отвергай меня сразу. — Погоди, я… я… я не знаю… я не могу понять, я… Подожди! Не в силах справиться с потрясением, Гермиона вскочила с кровати, наспех схватила с пола какие-то вещи и убежала за дверь в ванную комнату. Её дико стучащее сердце обещало выпрыгнуть из груди. Всё, что Гарри ей рассказал, было невероятно и не укладывалось в её голове. Она взглянула на себя в зеркало и выронила одежду из рук. У неё и впрямь немного изменилось лицо, как в том сне, по крайней мере, глаза стали немного другими. Гермиона всматривалась в собственное отражение и трогала своё лицо. Это вроде бы были её глаза, её щёки и губы, но она всё равно чувствовала, что что-то не так. Она опустила взгляд и посмотрела на своё тело. Существенных изменений вроде бы не было, но она тут же ощутила волнение от мысли, что прошлой ночью Гарри прижимал её к себе. Ей казалось, что она прямо сейчас ощутила его поцелуи на своём теле, ощутила, как его пальцы сминают её грудь, а потом скользят всё ниже и ниже и проникают в самый сокровенный участок между её ног. Её дыхание сбилось, она тряхнула головой, отгоняя от себя непрошеные мысли, и стала торопливо надевать нижнее белье. Её взгляд коснулся бедра, и она увидела бурый засохший след. В ту же минуту реальность ещё раз пронзила её в самое сердце, будто стрелой. Теперь Гарри всё про неё знает. Знает даже про её маленькую и отчаянную ложь. — Гермиона, у тебя всё в порядке? — спросил он, оказавшись у двери. — Да, я… Ты мне мешаешь! — крикнула она и бросилась в душ. Горячие струи воды скользили по её дрожащему телу, и она чувствовала, что вот-вот расплачется от накатывающей на неё паники. Слишком много всего сразу свалилось. Как она могла вдруг «отключиться» от реальности и превратиться во взбалмошную девицу? Сколько мужиков успело обнять её и целовать, пока Гарри не решился на близость? Что ей теперь делать, если она и впрямь от него беременна? Как быть с работой в Министерстве? Кингсли позволит ей вернуться или теперь вся её карьера загублена? Что ещё она натворила, пока была «не в себе»? Гермиона вышла из душа, зажав ладонью собственный рот, чтобы не взвыть. Паника одолевала её всё сильнее. Голова вот-вот обещала разорваться от множества пугающих вопросов и нехороших догадок. Она наспех надела нижнее белье и поняла, что в её руках большая по размеру футболка, явно принадлежавшая Гарри. За неимением ничего другого, она надела её и, обняв себя за плечи, уселась на край унитаза. Надо было срочно решить, что делать дальше. Найти какой-то выход из сложившейся ситуации, но тело плохо её слушалось и дрожало, а раскалывающаяся на части голова никак не позволяла всё спокойно обдумать. — Гермиона, у тебя точно всё в порядке? — обеспокоенно спросил Гарри из-за двери. — Можно мне… войти? — Нет, даже не думай! Я… я скоро! — крикнула она и сползла на пол. Ещё и Гарри… Как теперь с ним быть? У него точно не было другого выхода или он просто поддался животному инстинкту? Гермиона закрыла глаза и запустила руки в мокрые волосы. Главное дышать, хотя бы ровно дышать, и она стала делать глубокие вдохи, задерживать дыхание ненадолго и выдыхать. Спустя какие-то минуты ей немного полегчало, и в голове вдруг сам собой, точно вспыхнувшая лампочка, возник выход из всего этого кошмара. Гермиона открыла глаза и обречённо уставилась на дверь, как будто бы та вела её к виселице. Другого выхода у неё нет, твердила она себе. Если Гарри её друг, то он должен забыть обо всём. Должен пообещать ей, что они больше никогда не коснутся того, что произошло прошлой ночью. Она осторожно поднялась на ноги и замерла перед дверью. Снова вспомнился тот прекрасный сон… то, как они с Гарри занимались любовью… Как же хороша была сказка и как чудовищна реальность! Для Гарри она, вероятней всего, была бревном в постели, по сравнению со всеми его девицами, которые, без сомнений, «натренировались» ради такого героя. Гермиона покачала головой, отвергая наивные желания, запрятанные глубоко в её сердце. Не мог Гарри её любить прошлой ночью, он всего лишь исполнил свой долг, загладил перед ней свою вину, вот и всё. Гермиона глубоко вдохнула и вышла за дверь. Пора было всё решить, чтобы не мучиться потом глупыми сомнениями. — Гарри… — начала она, двинувшись навстречу. — Выходи за меня, — вдруг сказал Гарри, глядя в её глаза. — Я серьёзно. Выходи за меня замуж. От неожиданности Гермиона застыла на месте. — Что? Он взял её за руку и потянул за собой. Она послушно уселась на край кровати, и он опустился рядом. — Знаешь, у меня было много времени, чтобы всё обдумать, — серьёзно продолжал Гарри. — Мы давно друг друга знаем и хорошо ладим. Из нас выйдет, прекрасная пара, давай… попробуем? Его губы тронула неловкая улыбка, и он взял её руки в свои. Гермиона, точно оглушённая заклятием, неотрывно смотрела за тем, как он наклоняет голову и целует её ладони. Она чувствовала его тёплое дыхание, касавшееся кожи, чувствовала его губы, одарившие её пальцы и запястья своими прикосновениями, и не могла пошевелиться. Её разум между тем бил тревогу, и в голову приходили закономерные и печальные выводы. Происходящее не было сказкой или вдруг исполнением её самого заветного желания, которое она со временем затоптала. Гарри предлагал ей выйти замуж совсем не от любви. — Гермиона, ты… так прекрасна — говорил он, смотря в её лицо, но она чувствовала, как её накрывает невидимая ледяная лавина, которую не сдержать даже его тёплым крепким рукам, теперь лежащим на её щеках. Всё же просто. Гарри думает, что он её обесчестил и «одарил» своим ребёнком. Как порядочный человек он обязан на ней жениться. Он должен спасти её от позора, а себя от чувства вины. Но кем она станет в этом браке? Миссис Поттер, за спиной который мистер Поттер будет и дальше гоняться за другими юбками? Матерью одного славного малыша, над которой все другие будут смеяться? Если бы только Гарри знал, как больно он ей сделал своим предложением! Гермиона видела его лицо, приближавшееся к ней. Она почувствовала, как его губы коснулись её губ, и вырвалась из оцепенения. В ту же минуту она оттолкнула Гарри от себя и вскочила с кровати. — Нет! Этого не будет! Немедленно перестань! — Что? — удивился Гарри и поднялся следом. — Гермиона… — Я сказала, перестань! — повторила она, чувствуя от обиды невероятную решимость. — Я не выйду за тебя замуж! Никогда не выйду! И не смей мне больше это предлагать из чувства долга! — Но я предлагаю тебе это из любви, — растерянно ответил он. — Гермиона, я… столько всего осознал за эти дни… Ты очень много для меня значишь. Прошу тебя, дай мне шанс. Гермиона сомкнула губы и почувствовала, как слёзы собираются в её глазах. Гарри ещё и любовь откуда-то выдумал, чтобы её успокоить. Он думает, она так наивна, чтобы в это поверить? Думает, если он пару раз возбудился, увидев её обнажённой, то это уже можно смело называть «любовью»? — Прекрати. Ты слышишь? Не смей мне врать. Я… я не потерплю лжи, — её голос от бессилия дрогнул. — Я… прошу тебя забыть. Забыть обо всём, что с нами случилось, — повторила она, шмыгнув носом. — Если ты всё ещё мой друг и дорожишь тем, что… — Но я не хочу этого забывать! — горячо возразил ей Гарри. — Гермиона, ты… — она подошёл ближе. — Я понимаю, тебе сейчас очень трудно в это поверить, но мне тебя очень не хватало, и я не хочу стирать то, что произошло между нами, потому что… Гермиона не выдержала и, всхлипнув, закрыла лицо руками. Если бы только Гарри понимал, что он бьёт её по самому больному. Если бы он только понимал, что она очень глубоко закопала чувства к нему и была практически свободна от них, а теперь он выдает ей всё то, о чём она когда-то только мечтала, из чувства вины или жалости. — Гермиона… Он подскочил к ней, желая утешить, но для неё это было уже слишком. Гермиона вырвалась из его объятий и воспользовалась самой беспроигрышной тактикой защиты: — Нет, я хочу это забыть! Это твоя Барбара мне навредила! Я просила тебя определиться, но ты продолжал ублажать то одну, то другую девицу и шутить надо мной! Если я тебе хоть немного дорога, то ты должен обо всём забыть, слышишь?! — раскричалась она. — Я не желаю это больше обсуждать! Оставь меня в покое! Возможно, слышать такое для Гарри было крайне жестоко, но он нисколько не возмутился и только молча смотрел на неё. Гермиона тяжело дышала после такой атаки и увидела на его прикроватной тумбочке две волшебных палочки, среди которых безошибочно распознала свою. — Не смей за мной ходить, ты понял?! Не приближайся ко мне больше! Она схватила волшебную палочку с тумбочки и трансгрессировала к двери своей квартиры. Внутри её ожидало ещё не одно потрясение, но у неё не было сил, чтобы на всё отреагировать. Она кое-как добралась до спальни, уткнулась носом в подушку и дала волю слезам. Кто бы мог подумать, что временами самые сокровенные желания могут вдруг исполняться чудовищным образом! Она и в мечтах не могла представить, что Гарри разглядит в ней девушку, только когда его подтолкнут к этому какие-то обстоятельства. Предлагать ей стать его женой, чтобы загладить вину! Гермиона всхлипывала и не могла остановиться, смачивая подушку своей обидой и болью. Было бы гораздо проще, если бы она ничего не чувствовала к Гарри или если бы он был честен. Мог бы и сразу сказать, что сожалеет о содеянном, а не снова становиться благородным героем, готовым нести ответственность за свои поступки. Именно таким, добрым и чересчур самоотверженным, она, к своему несчастью, его полюбила. Когда сил на слёзы уже не осталось, Гермиона молча лежала на влажной подушке и отрешённо смотрела в стену. Когда-то она потеряла Рона, перестав с ним общаться, похоже, пришло время потерять и Гарри. Больше они не смогут беззаботно болтать обо всём и попивать вместе чай. После такой ночи они уже не смогут называть друг друга друзьями, и ей придётся двигаться дальше и самой решать все проблемы.