Антиподы

— Астрид! — звонкий голос Иккинга пронесся сквозь пустые этажи, но Хофферсон даже не повернула головы на оклики парня. — Отвянь, Хэддок! — зло процедила ему та через плечо и ускорила шаг. Цокот её каблуков гулким эхом отражался от арочных сводов и тонул в пыли плинтусов. — Хофферсон, да постой же! — он схватил ускользающую девушку за запястье. Блондинка тут же вскрикнула. Руку пронизала режущая боль. Хофферсон резко развернулась и что есть силы оттолкнула Хэддока. От неожиданности парень едва не упал на пятую точку, но вовремя поймал равновесие. Место удара в районе солнечного сплетения обдало жаром. Всего одно мимолётное прикосновение — и произошло что-то такое, что заставило кровь быстрее бежать по его венам. — Не прикасайся ко мне! — рявкнула та, прижимая к груди пульсирующее запястье. Лицо Хофферсон к удивлению Иккинга исказило не отвращение, а... маска боли? — Я не... Я не хотел... — слишком очевидна была растерянность в его голосе особенно в сопровождении раскрасневшихся щёк. Парень судорожно осматривал её дрожащие пальцы. — Причинять боль? — какая-то смутная мысль копошилась в её мозгу и вызывала на устах презрительную и самодовольную усмешку. — Тем не менее, у тебя каждый раз это искусно получается! Иккинг не отрываясь смотрел на девушку и от этого ей хотелось выть. У Астрид было такое чувство, что он ждёт, когда она расплачется, и это сводило её с ума, потому что Хофферсон чувствовала, что вот-вот так и будет. А она ненавидела, когда люди догадывались о том, что творится у неё в душе; особенно мужчины. — Вот только не надо изображать сожаление, актер из тебя хреновый! — прорычала та. — Боги, Хофферсон, — резкие слова полоснули по сердцу. — Что мне сделать, чтобы ты наконец поняла, что я хочу зарыть топор войны? — Ты? — уголки пухлых губ поползли в стороны, голубые кошачьи глаза сощурились. — Зарыть топор войны? Ты что, думаешь, я так глупа? — в пару широких уверенных шагов она сократила расстояние между ними. Лицо Хэддока оставалось непроницаемым, хотя сердце трепетало от волнения. — Будешь морочить голову Хезер или Сэму, но я не клюну на твои пафосные речи, — зловещий шепот девушки обжигал его лицо, вызывая тянущее чувство дежавю. Хофферсон придирчиво оглядела его школьный костюм. Аккуратно завязанный шелковый галстук тут же привлек её внимание. — Ты ведь специально подначиваешь меня, так ведь? — не разрывая зрительного контакта, она с вызовом начала наматывать на палец лощеную ткань. Волна мурашек прошла по спине парня, когда натяжение галстука на его шее стало ощутимым. — Говоришь о перемирии, а после вонзаешь нож в спину... Иккинг сглотнул, пытаясь унять дрожь в коленях. К своему стыду он признал, что готов был вечность отстоять на этом месте, медленно растворяясь в ледяном омуте глаз и терпкой близости её тела. Но разговор набирал обороты, а импульсивность девушки не внушали доверия. — Прекрати, — сердце билось где-то в горле. И так сильно, что мешало дышать и думать. — Прекрати искать во всех моих действиях вселенский заговор! — президент резко вырвал галстук у неё из рук. Сладкая волна дрожи прошла по телу Иккинга, когда их пальцы на долю секунды соприкоснулись. — К вашему сведению, мисс, я не занимал ту несчастную парту, у нас с Торстоном совместный проект по начертательной геометрии и он сам предложил подсесть к себе! — Астрид умолкла. В обрывках памяти тут же всплыл утренний разговор с Заком, в котором он упоминал какой-то проект, но девушка, как обычно, пропустила слова друга мимо ушей. От жгучего стыда её щеки вспыхнули отчаянным румянцем. — Но, справедливости ради, на парте не выгравировано твое имя, кто угодно может занять его! — Хэддок громко усмехнулся, и это было подобно брызгам бензина в пламенеющий костер, что разгорался внутри девушки. — Вот! Вот оно! — она всплеснула руками и с вызовом вздернула подбородок. — В этой школе есть определенный свод правил, но ты умудряешься каждый раз переписывать его аккурат под себя! — Астрид уставилась на него тем-самым исступленно-ненавистным взглядом, от которого у Иккинга начинали трястись поджилки.   — Может, уже выскажешь, что ещё я сделал не так? — парень выжидающе скрестил руки на груди и улыбнулся своей кривой ухмылкой, отчего левую щеку прорезала ямочка. Хофферсон сдавленно зарычала. Как же сильно она ненавидела эту дурацкую улыбку... — У тебя явно накипело. «Сейчас бы хорошенько вмазать по этому приторному личику». — Что ты сделал не так? — презрительно прошипела Хофферсон и резко притянула того за полюбившийся галстук. Внезапный порыв выбил из его легких оставшийся воздух. Теперь разъяренное лицо девушки находилось в каких-то ничтожных миллиметрах от его. — Тебе всё перечислить? — горячее дыхание обожгло кожу, окончательно перекрыв доступ к кислороду. Восторженные блики дежавю вновь пробивались сквозь воспоминания об их последней встрече в кабинете школьного совета. Долгими бессонными ночами Иккинг прокручивал в голове этот момент. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул её пьянящий аромат. Некомфортна. Ужасно некомфортна была близость её тела, пропитанного сигаретным дымом и мускусными духами. — Пожалуй, — Хэддок только выглядел спокойным, но непослушное сердце разрывало его грудную клетку на части, заставляя щеки полыхать алым пламенем на бледной веснушчатой коже. Астрид ещё раз смерила того высокомерным взглядом и, наконец, отстранилась, брезгливо протирая руки о юбку. Только теперь парень смог вздохнуть полной грудью. — Ты занял моё место, треклятый кусок дерьма! — её голос дребезжал. — Ты ведь специально забираешь себе всё, что должно принадлежать мне? Чтобы вывести из себя, да? Что ж, твой план прекрасно работает! — Хофферсон чувствовала, как земля стремительно уходила у неё из под ног. Она была на взводе. Она была на грани срыва. — Ты забрал у меня всех друзей и даже парня прихватил! Ты занял моё место президента школы. Ты занял моё место на конкурсе молодых талантов. И ты занял мое место... даже в треклятом кабинете начертательной геометрии и плевать по какой причине! — язвительная улыбка становилась все шире, пока девушка вдруг не разразилась долгим заливистым хохотом. Теперь, когда Астрид отступила на пару шагов назад, нервное напряжение немного отпустило, позволяя шестерёнкам в голове Хэддока начать свою работу без скрипа. — Нет, Хэддок, правда! Ответь, почему я? Почему ты выбрал меня? — задыхаясь от смеха, она улыбалась дрожащими губами. Вдруг странное, неожиданное ощущение какой-то едкой ответной ненависти к Астрид начало вздыматься в его душе. Резкие перепады настроения и непредсказуемость девушки пугали парня, но больше пугал её эгоизм и высокомерие. — На твоем месте мог оказаться кто угодно, — он тихо покачал головой. — Я раз за разом выигрывал в честном бою. Ты сама это знаешь, — выплевывал ей в лицо тот зловещим шепотом. — Не я забрал твоих друзей, Астрид. Ты сама их оттолкнула, — Астрид внутренне сжалась. Иккинг смотрел на Хофферсон сверху-вниз с тем-самым разочарованным взглядом, которым часто одаривал её отец. — Не моя вина, что люди бегут от тебя, как от лесного пожара. Астрид будто уменьшилась в размерах, а сердце защемило от тоскливого одиночества. — Посмотрите-ка, тут у нас притаился волк в овечьей шкурке! — тело Хофферсон вибрировало, словно сжатая пружина. — Наконец-то ты показал своё истинное лицо, а то я уж заждалась! — в коротком нервном смешке Иккинг выпустила воздух через нос. — За каждой такой приторной улыбочкой скрывается звериный оскал! Недовольство нарастало в его груди, грозясь вырваться потоком отборной ругани. А ведь он почти был готов простить ей все обиды... — Боги, Хофферсон, мир не крутится вокруг тебя одной! — взорвался тот. — Учись проигрывать. Папочка не всегда сможет покупать первые места, лишь бы потешить твое самолюбие! — девушка отшатнулась. Яростный тон и лихорадочно горящие щёки Хэддока напугали её. Последний раз она видела его таким разъяренным в кабинете школьного совета, когда речь зашла о его матери... Забытое чувство стыда перед президентом вдруг напомнило о себе. — Что, правда режет слух? — усмехнулся тот. Звон разъяренного голоса Иккинга всё еще резонировал в её ушах. Резкие слова попали ровно в цель — по её ущемленной гордости. В глыбе льда, что надежно опоясывала её сердце, послышался треск. — Я... — она осеклась. С каждой новой секундой плечи Хофферсон опускались всё ниже. Она поджала губы и её глаза стали шире. Эта блондинка планомерно сводила Хэддока с ума. Она воспламеняла в нём худшие из человеческих инстинктов, она была истинным воплощением зла. Но истинное зло, прежде всего, соблазнительно... оно искушает, предлагая тебе все, что угодно твоему сердцу, словно сирена, манящая на верную погибель... И Иккинг уже готов был продолжить свою тираду, как вдруг отчетливо услышал звук чьих-то приближающихся шагов, доносящийся из глубины коридоров. Парень прислушался. Немного шаркающая походка с флером военной выдержки. Пол. Это точно был Пол. Словно в замедленной съемке он обернулся на ничего не подозревающую Астрид, которая вот-вот готова была выпалить ему в лицо очередную гадость. «Локи! Если директор поймает её после звонка, то обычным наказанием в этот раз она точно не отделается. И все из за тебя, Хэддок, — шептал внутренний демон. — И пусть. Она это заслужила. Это уже не твоя проблема, — вторил ему другой». Но что-то продолжало настойчиво копошиться в его левой части груди при каждом мимолетном взгляде на Хофферсон. Иккинг обреченно вздохнул. Всё произошло слишком быстро. Хэддок резко закрыл ладонью рот Хофферсон и потянул её к противоположной стене. Ошарашенная девушка даже не успела среагировать на наглость президента, когда тот распахнул дверь в небольшое подсобное помещение и запихнул её туда, словно тряпичную куклу. «Директор» — прошептал тот одними губами, после чего беззвучно закрыл за собой дверь. Отвращение к мимолетным прикосновениям Хэддока, уже вызвавшее рвотные позывы, вмиг улетучилось. Сознание беды опустилось на неё, как пепел. «Нет-нет-нет, только не сейчас! Когда я на последнем испытательном сроке у отца...» Хофферсон стояла в темноте, пытаясь длинными вдохами восстановить сбитое дыхание. Настороженно прислушивалась к окружающим звукам, она молилась всем известным богам, чтобы её не поймали. — Кто это тут? — совсем близко раздался раскатистый бас директора. Леденящий ужас сковал тело, пригвоздив его к полу, не позволяя шелохнуться. Астрид затаилась в ожидании расправы. — Иккинг? Хофферсон не поверила своим ушам. «Почему этот идиот не удрал?» — Д.д.директор, я... — язык перестал слушаться парня. Подрагивание плеч явно выдавали его беспокойство. — Иккинг, что предписывает второй пункт устава нашей школы? — мужчина подбоченился и бросил на того суровый взгляд. Непривычно суровый. В недоумении, но, скорее, в шаге от полного ликования, Астрид жадно ловила каждое слово директора. «Неужели карма существует? Неужели в этот раз не мне одной придется отдуваться за его ошибки?» — «Не выходить из класса по время пары без разрешения преподавателя», — обреченно отчеканил парень, понимая к чему клонит Пол. — Тогда, ты в курсе, что за это нарушителям порядка грозит наказание, — импланты рук недобро скрипнули, когда он легонько подтолкнул парня в сторону своего кабинета. Иккинг безропотно повиновался. Бросив последний прощальный взгляд на утопающую в тени дверь кладовки, он медленно зашагал вместе с директором по пустынным коридорам школы. «С каких пор ты вообще беспокоишься об этой стерве?» — пронеслась странная, почти пугающая мысль в его спутанном сознании. Тоненький, слабый голосок внутри его воспаленного мозга пытался предостеречь хозяина. Иккинг сознавал, что был не в состоянии противиться её чарам и ничего не мог с этим поделать... Девушка же плотнее прижимала ухо к двери, чтобы расслышать удаляющееся эхо голосов. Она до последнего ждала, что Хэддок выдаст её, но он, казалось, уже и забыл о такой удобной опции. «Поверить не могу, этот кретин наконец-то получит по заслугам!» — злобный демон внутри девушки хитро потирал свои склизкие лапки. — Что ты вообще забыл в этом крыле, парень? — радость Астрид длилась не долго. — И с кем ты говорил? Я отчетливо слышал голос... — девушка затаила дыхание в ожидании расплаты. — Мистер Пол, сэр, — Иккинг пытался наспех придумать оправдание. — Не представляете! Мне тут позвонил Астер по поводу выпуска второго интервью и я... «Что ты творишь, Хэддок? — кричал его внутренний голос. — Защищаешь Хофферсон? Серьезно?» Но здравый смысл давно улетел так далеко, что его уже было не слышно сквозь бешено пульсирующий поток крови, приливающий к ушам. — Всё, можешь не продолжать, — замахал руками директор. Парень победно ухмыльнулся. В этом отношении Пол был схож с его отцом — любой разговор о Гриммеле в его присутствии заканчивался, даже не успев начаться... — Что бы вам там не хотелось обсудить, лучше было бы это сделать после пар. Правила для всех одни, — тот выразительно посмотрел на Хэддока поверх тонкой оправы очков. — Или ты подумал, что сделаю для тебя исключение? — Астрид с замиранием сердца прислушивалась к каждому их слову. «Почему он соврал? С чего бы ему меня прикрывать?» — девушка была окончательно сбита с толку. — Никак нет, сэр! — машинально отчеканил Иккинг. — Вот это настрой, похвально! У меня как раз есть задание, достойное главы школы. Элитная отработка, так сказать, в библиотеке... — если бы Хофферсон могла, её глаза прокрутились бы дважды вокруг своей орбиты. «Ну, конечно! У него даже наказание особенное...» — фыркнула та. Девушка вновь прильнула к холодной древесной поверхности, но голоса сладкой парочки уже растворились в закоулках старинной школы. Только теперь Хофферсон осмелилась облегчённо выдохнуть и вообще начать дышать. Кровь звенела в ушах, барабанным боем отстукивая от раскалывающихся висков. Астрид облизнула пересохшие от волнения губы. На языке остался соленый привкус от потных ладоней Хэддока. «Мерзость» — Хофферсон захотелось тщательно продезинфицировать всё лицо, после того, как к нему прикасался этот... этот... Она сжала челюсти до скрежета зубов. Астрид до сих пор не могла поверить в происходящее. «Невероятно! Сперва глумится надо мной, а теперь защищает? — на смену злорадству пришло разочарование. — И вот как он в любой ситуации может найти для себя выгоду? — осуждающая фигура отца материзовалась в отражении его зеленых глаз. О, как бы понравилась Астеру такая тактика! — Подставился и думает, что сделал мне этим одолжение? Как бы не так!» Нет уж, она не будет играть по его правилам. В конце концов, эта школа принадлежала Астрид задолго до появления Хэддока и только она одна имела право устанавливать здесь свои порядки (по крайней мере, по её мнению). Наконец, девушка собралась с духом и на ватных ногах вынырнула наружу. Сквозь высокие стрельчатые окна проникал серый сумеречный свет, тоскливый и больной, и готическая мозаика стекол скалились щербатыми пастями на девушку. В голове тут же возник гениальный план возмездия. — Астрид, вы опять опоздали на пятнадцать минут, — покачал головой преподаватель, без особого интереса переводя взгляд на студентку, ураганом влетевшую в аудиторию. — В курсе ли вы, что сегодня день сдачи проектов? — Хофферсон покосилась на пустующую парту на втором ряду. Её парту. Значит, Хэддок всё ещё просиживал в кабинете директора. «Идеально» — ликовала та. — Конечно, мистер Эбигейл, — она заговорила своим бархатным, кокетливо-растянутым тоном и бросила хитрый взгляд на Торстона. — Мы с Заком подготовили совместный проект и собираемся его вам презентовать, — челюсть парня полетела вниз от заявления подруги. — Правда? — мужчина озадаченно начал листать журнал с записями на планшете, пока Торстон в недоумении пялился на Хофферсон. — Но у меня написано, что Зак делает проект совместно с... — Иккингом? — усевшись за парту удобней, она закинула ногу на ногу и, откинув золотисто-льняные волосы, собранные в высокий хвост, натянула на лицо невинную улыбку. — Он любезно передал своё место мне, заявив, что собирается сделать собственный проект в одиночку, — продолжала щебетать та. — Он что, вас не предупредил? Ну вы же его знаете, мистер Эбигейл! — Астрид манерно захлопала ресницами. «Просто само, мать его, очарование!» — цокнул Зак. — Вечно витает в облаках, а потом изобретает что-то гениальное! — И то верно, — наивный преподаватель сделал пару пометок в свой журнал. — Что ж, мисс Хофферсон, мистер Торстон, тогда вы будете следующими. Астрид встретилась взглядом с Заком и весь запал восторга разом испарился. Плечи напряжены, серые глаза прожигали сталью, и даже тень привычной ухмылки Чеширского кота бесследно исчезла с его лица. — Что ты творишь? — зло шикнул Торстон, наклонившись через проход. — Мы месяц готовились к этому проекту! И где вообще Хэддок? Ты что, уже успела его убить? — Пока нет, — хищно ухмыльнулась та. «Ну началось» — Зак страдальчески закатил глаза. «Почему собачатся они, а подставляться должен я?» — Ой да ладно, будет весело! А сейчас передай-ка мне свой отчет и введи в курс дела. За остальное не беспокойся, я его уболтаю, — успокаивала его та. Но скисшая физиономия друга всё ещё не вселяла уверенности. Стараясь не обращать внимание на эту деталь, а также неодобрительные перешептывания одноклассников, Хофферсон быстро скользила взглядом по отчетам парней. Недурным отчетам, будь они неладны! — Холодная королева вернулась? — раздался возглас где-то с задних парт. Прекрасно понимая, что речь идёт о ней, девушка вздрогнула. «Настоящая власть приходит к тем, кто идет на любые ухищрения, чтобы её заполучить» — эхом раздался голос отца в её голове. «Я все делаю правильно» — пыталась себя успокоить та. Но почему на сердце скребли кошки? Она обернулась на друга. Торстон напряженно тряс ногой, неотрывно следя за секундной стрелкой настенных часов... — Мистер Эбигейл, могу я выйти? — внезапно прервал тот монотонный бубнеж преподавателя и, получив одобрительный кивок, уже было собирался встать... — Когда-нибудь ты останешься одна, Хофферсон, — Астрид не успела моргнуть, как Зак уже перегнулся через проход. — И, может быть, тогда ты поймешь, что дело было не в Хэддоке, а в тебе, — он сверкнул холодным взглядом и наконец вышел из кабинета, оставляя позади ошарашенную девушку. Созданная Хэддоком трещина в груди начала разрастаться. Астрид пыталась проглотить подкативший к горлу комок. Откровение Зака свалились на неё, как корка снега на голову ранней весной. Шепотки за спиной слились в единый белый шум, давящий на уши. Будто сирена, в ушах звенели слова президента: «Не я забрал твоих друзей, Астрид. Ты сама их оттолкнула». Девушка потянулась к телефону... но вовремя одернула руку. Ей уже некому было писать.

***

Небо было затянуто тяжёлыми тёмными тучами, напоминавшими дымные полотнища. Трагическая маска сумерек смутно повторяла упадническое настроение Хофферсон. Астрид тщетно пыталась зажечь сигарету замерзшими пальцами. Но упрямая зажигалка никак не слушалась её. — Локи, ну, давай же! — сдавленно прорычала та. Почему, когда все было так херово, даже эта треклятая сигарета не хотела зажигаться? Тут послышался щелчок и характерный треск загоревшегося пламени. Она подняла глаза. Сэм, мать его, Йоргенсон, стоял рядом с протянутой зажигалкой. Астрид понадобилось несколько секунд, чтобы выйти из оцепенения и прикурить. За эти пару секунд внутри девушки сменилась тысяча эмоций — от ярости до восторга. — Ты что, меня преследуешь? — парень завороженно следил, как клубы терпкого дыма медленно выходили из её рта. — Нет, просто ты очень предсказуема, — девушка хмыкнула и отвела угрюмый взгляд. Несмотря на всю причиненную им боль, она была рада, действительно рада видеть старого... друга? Берк Авеню утопала в свете ночной иллюминации, которая украшала уже далеко не новые, но по-прежнему впечатляющие здания. Гул машин и возгласы прохожих сливались в свойственную вечеру пятницы какофонию. Они находились в западном квартале города, не так далеко от центра, но в тихом укромном местечке, где улицы весной заполняли красивоцветущие кусты, начиная от сирени и заканчивая пурпуренией. На протяжении многих лет этот закоулок между промышленными кирпичными постройками, недалеко от школы, служил их тайным местом встреч. Они частенько сбегали сюда во время большой перемены, чтобы покурить и обсудить свежие сплетни. Боги, это было словно в другой жизни… — И какого тебе в свите Хэддока? — Астрид горько улыбалась ускользающим воспоминаниям. — Недурно, знаешь. А что, ревнуешь? — слова как резак по сердцу. Да, она, мать его, ревновала. Её прямо распирало от злости и отчаяния — она не могла удержать ни одного из её близких друзей. Все бежал от неё, бежали без оглядки... «Не моя вина, что люди бегут от тебя, как от лесного пожара». — Такого слизняка, как ты? Извольте! — она нервно стряхнула лишний пепел с сигареты. Ей стоило завершить этот бессмысленный разговор здесь и сейчас. Ей стоило уйти прямо в эту секунду... — Этот слизняк купил тебе поесть, между прочим, — пропуская мимо ушей уже привычные оскорбления, Йоргенсон протянул ей крафтовый пакет, чье содержимое завораживающе пахло шоколадом. — Я на диете, — все также бесстрастно процедила та. Глаза туманно смотрящие ни во что и разрывающая боль в левой части груди — остальное не видимо, не осязаемо. Лишь одна мысль отголоском прошлого вертелась в голове: «Ему не все равно?» — И даже латте не будешь? — парень потряс стаканчиком с пряным напитком прямо перед носом Хофферсон. Астрид нервно закусила губу. Он знал все её слабости. Ветер завыл с новой силой, подбрасывая к её ногам горсть высохших листьев. И в этом зловещем скрежете эхом вторились слова отца: «Не будь так наивна. Они все уходят. Рано или поздно, тебя предадут даже самые близкие друзья». — Ты серьезно думаешь, что меня можно подкупить едой? — она яростно выхватила пакет из рук Сэма и швырнула его на мокрый асфальт. Рана в груди запульсировала с новой силой от воспоминаний о минувшем утре. — После всего того, что ты сделал? — Никого я не пытаюсь подкупить, — вздохнул тот, с сожалением наблюдая, как бумажная упаковка намокает и свежий шоколадный маффин утопает в луже. — Астрид, я... — он перевел взгляд на девушку. — Я вижу, что ты практически ничего не ешь. — Это не твоё дело! — резко перебила его та. — Не нужно меня жалеть! Я этого не просила! — Хорошо-хорошо, — Йоргенсон поднял руки вверх в знак примирения. — Но... я переживаю за тебя, Ас, — пустота в голове и щемящая боль в сердце. «Он буквально растоптал меня. А теперь лезет с извинениями?» — брови Хофферсон взвились вверх в легкой усмешке. — И... мне жаль. Правда жаль, что все так вышло. — Неужели, блять, Йоргенсон? — прохрипела та, давясь сигаретным дымом. — Может, тебе стоило переживать за мое самочувствие до того, как ты подсел к Хэддоку? — ужасная тоска в её взгляде разрывала его сердце. А ведь он знал, что любое проявление симпатии к Хэддоку или Вереск были равносильны удару в её спину... — Знаешь, мы оба наломали дров, море слез и мольбы о прощении это не исправит. Так что мы можем разойтись с высоко поднятыми головами и пожелать друг другу удачи, как взрослые люди, — она небрежно отбросила окурок на сырой асфальт. Но сигарета упрямо продолжала тлеть, выбрасывая оранжевые всполохи пепла в воздух. Они так и стояли с минуту в гуле собственных мыслей и разъедающих душу чувств. — Ладно, дай сюда латте, — немного поразмыслив, Хофферсон всё-таки поняла, что была не прочь горячего напитка. Девушка резко выхватила стаканчик из теплых рук Сэма. Мимолетное прикосновение вызвало приступ дрожи по телу парня, но виду он не подал. Лишь победно ухмыльнулся. — Что лыбишься? Я просто захотела латте, это ещё ничего не значит! — Конечно-конечно, — саркастично цокнул тот, заботливо глядя на девушку. — Я серьезно. Нужно двигаться дальше! — она взъерошила тому шевелюру (её некогда излюбленный способ вывести Йоргенсона из себя). — От некоторых привычек тяжело избавиться, верно? — с ноткой сарказма ухмыльнулся тот, отмахиваясь от рук девушки. Астрид поджала губы. Какой циничной иронией дышала эта фраза! — Тебе самой не надоело, Ас? — ну конечно. Слух о проступке Хофферсон уже успел разлетелся по школе. — Знаю, ты не воспримешь мои слова всерьез, но Хэддок — хороший парень. Да, иногда заносчив, но... — Думаю, мне уже пора, — мягкая улыбка на лице Астрид превратилась жесткий оскал. Безобидная фраза Сэма разбередила новоприобретенную рану. Где-то в глубине души Астрид понимала, что виновата в своих бедах была лишь она и она одна. Хэддок стал лишь побочным эффектом её болезни — на его месте мог оказаться кто угодно. Но уязвленная гордость не позволяла признать своё поражение. — Значит, старая Астрид восстала из пепла? — крикнул Йоргенсон вдогонку. — Она никуда и не уходила! — угрюмо бросила та. — И она как никогда зла! Чтобы Сэм начал указывать на её ошибки? Ещё чего! Ноги сами несли её прочь от Йоргенсона, хотя сердце изнывало по его теплу. Но, словно в ожидании такси, которое никак не хотело появляться, Астрид должна была двигаться дальше. Он предпочел других ей. Он предал её, а предательства она не прощала.

***

Отгоняя рой назойливых мыслей, девушка вдыхала пряный аромат кофе и неспешно приближалась к учебному корпусу. Хофферсон явно не торопилась занять свой рабочий пост — впереди её ждало трехчасовое рандеву со шваброй, пропахшей дохлой кошкой, и целым этажом неприбранных кабинетов. В раздумьях Астрид остановилась у парадной лестницы. Теплое свечение из приоткрытой двери в библиотеку внезапно привлекло её внимание. «Да ты смеешься надо мной?» — сердце девушки пропустило удар, потому что у отворенной двери стоял Хэддок. Он, словно жаждущий возмездия дух, преследовал её на каждом шагу. Хофферсон не без раздражения разглядывала его сгорбленный силуэт, пока парень перетаскивал увесистые коробки с новоприобретенными книгами — выполнял его «особое наказание», данное директором. А ведь на его месте должна была оказаться она... «Да что не так с этим парнем?» — Астрид нервно покусывала внутреннюю сторону щеки, прокручивая в голове тысячи логических объяснений его опрометчивому поступку, но все доводы сводились лишь к одному — «он просто идиот». «Неисправимый нарцисс, вечно пытающийся доказать миру, какой он хороший мальчик». «А кто же тогда ты?» — зашептал внутренний демон. «Ты — самая отъявленная стерва, Астрид. Манипулируешь людьми ради своей выгоды, а после удивляешься, что они переходят на сторону святоши?». Рана в левой части груди ныла и саднила. Астрид до крови закусила губу. Судьба систематически давала ей понять, что ценности Хэддока не стоят ни цента в их мире притворства и лжи, и всё-таки, почему тогда она так безнадежно завидовала ему?