Лето летит с безумной скоростью: даже Разумовский окончательно забивает на подготовку к экзаменам, которая изначально была на вершине его планов на лето, лишь бы успеть провести побольше времени с Олегом. Они наслаждаются каждой минутой вместе: неважно, гуляют они по городу, купаются в Финском заливе или просто валяются вдвоём на кровати, переплетённые тесно конечностями, уткнувшись каждый в свою книжку. Жить вдвоём в комнате, без соседей – особенное удовольствие: можно не стесняться своих чувств и излишней тактильности.
Близится конец августа, и ребята спешат побольше времени проводить на улице, пока погода позволяет – она выдалась на удивление слишком солнечной и сухой для Питера этим летом. Вот и сейчас они сидят на траве в тени раскидистого дуба в Летнем саду, наслаждаются тёплой погодой и делят одну пачку чипсов на двоих, запивая их прогревшейся на солнце колой.
- А вот это, Олеж, – Серёжа откидывает голову Волкову на плечо и указывает на скульптуру девушки поодаль от них. – статуя древнегреческой богини Немезиды авторства итальянского мастера Антонио Тарсиа, который создавал скульптуры для алтарей и фасадов многих церквей в Венеции, в том числе работал над созданием мавзолея семьи Валье в знаменитом соборе Санти-Джованни-э-Паоло.
- Как ты только все эти имена в голове удерживаешь и она у тебя ещё не треснула от лишней информации. – Усмехается Олег в ответ и треплет его по волосам.
- Я сейчас тебя по голове тресну. – Бурчит Разумовский, пихая Олега в бок. – Значит, не хочешь узнать, кто такая Немезида?
- Хочу. Расскажи мне о ней. – Не то чтобы Олег действительно интересуется искусством или мифами Древней Греции, но ему и в самом деле всегда интересно слышать о подобных вещах от Серого – с самого детства ему нравится, как загораются его глаза при этих рассказах, как он активно жестикулирует и в спешке проглатывает окончания слов, лишь бы побыстрее поделиться с Олегом своими познаниями. В итоге Олег и сам стал в некотором роде экспертом – понабрался поверхностных знаний и зачастую блистает рандомными фактами в школе. Благодаря этому его успеваемость остаётся выше среднего без особых усилий. Олег считает, что совершенно незаслуженно – это же всё заслуга Серого; Серому же учителя часто пытаются снизить оценки за частые споры с ними на уроках – не могут простить ему знание своих же предметов на уровень выше. А ведь и правда – ни одному преподу ещё не удавалось завлечь Волкова своими рассказами хоть на одну десятую долю так, как это делает Разумовский – потому что ему не всё равно, ему действительно интересно – и рассказывает он так, что и Олегу тоже становится интересно. Вот и сейчас он начинает вещать, перевоплощаясь из неуклюжего застенчивого подростка в опытного гида и искусствоведа:
- Её имя в переводе означает «Возмездие». Его она и несла – причём в её власти находились души как живых, так и умерших людей – никто не мог избежать её наказания. Её невозможно задобрить или обмануть ни ухищрениями, ни ложью, ни щедрыми подношениями. Видишь, левая рука её согнута в локте – это символ важности чувства меры во всём – прежде всего в совершаемых людьми поступках. Она была призвана вершить правосудие в паре со своей подругой, Фемидой – помнишь, что я про неё рассказывал? – Олег кивает в ответ. – Только если Фемида богиня правосудия, призванная восстановить справедливость, то Немезида – богиня возмездия и кары, а меч, расположенный у неё в правой руке, как на данной скульптуре, служит предметом несения возмездия.
- Но ведь Фемида, насколько я помню, тоже карала нарушивших справедливость людей. – Олег задумчиво потирает подбородок.
- Всё верно. – Лицо Серёжи озаряется лукавой улыбкой. – А это значит одно – что даже древние греки не верили в беспристрастность судебной системы! Значит, Фемиду можно как-то провести, обмануть – и тогда Немезида играет свою роль – жёстко и радикально карает преступника за совершённое им злодеяние. А ведь если провести аналогию с нашим современным миром, то у нас тоже есть такие неприкасаемые – это всеразличные депутаты и госслужащие да бандиты, нахапавшие денег и отжавшие предприятия в девяностых! И на них ведь нет никакой управы! Все знают, что для судебной системы они неприкасаемые – но, существуй в реальном мире аналог Немезиды, некий мститель, от чьего возмездия не спрячешься за взятками и связями, - мы бы могли жить в совершенно другом обществе. Понимаешь, о чём я, Олеж?
- Понимаю, конечно. – Невесело усмехается Олег. – Это как когда у нас в детдоме мелких щемили ублюдки постарше. Ведь мелкие сначала пытались жаловаться воспиталкам, а от них отъебались только после того, как я провёл с этими мразями беседу их мордой о мой кулак.
- Я подразумевал немного другой масштаб, но в целом ты абсолютно прав. – Соглашается с ним Разумовский.
- Тогда как Бэтмен карает бандитов в Готэме. Намного масштабнее. – Скалится в улыбке Олег.
- Это Бэтмен ещё в нашем бандитском Петербурге не был. – Фыркает Сергей. – Понял бы тогда, что его противники – клоуны во всех смыслах в сравнении с настоящими подонками у нас во власти. Будь моя воля, я бы их всех сгноил на рудниках, чтобы подыхали в муках. – С особым ожесточением произносит он, сведя брови на переносице и сжимая ладони в кулаки.
- Забей, мы всё равно ничего не можем изменить. – Олег треплет Разумовского по плечу, видя, как неожиданно разозлился его парень и лёгкий разговор приобрёл напряжённые нотки.
- Ага, все так думают. – Язвительно парирует Серый. – «Зачем пытаться что-то поменять – не жили хорошо, нечего и начинать». Вот и живём в дерьме.
- Серый, ну уж я-то вместе с тобой за годы в приюте наелся всякого дерьма. Может, я бы и хотел что-то изменить, как и ты, но не вижу способа это сделать.
- Я тоже. – Вмиг поник Разумовский. – Но я бы хотел найти способ, понимаешь? Наверное, больше всего я боюсь прожить пустую жизнь, не оставив после себя следа. – Продолжает он говорить, выводя своими пальцами узоры на ладони Волкова в медитативных целях. – Я хочу нести людям какую-то пользу, как-то улучшить их жизнь. Не знаю пока, как можно это связать с программированием. В политику мне даже бесполезно пытаться пока пролезть – все места заняты своими, и сироте без кола и двора никуда не пробиться.
- Серый, у тебя всё получится, не сомневайся в себе. – Олег мягко улыбается и поглаживает Серёжу поступательными движениями по спине. – Ты же сам говоришь, что за интернетом будущее и скоро он станет основным источником получения информации. А значит, что через него ты сможешь влиять на людей и менять их жизни к лучшему.
- Да, я понимаю это в общих чертах, но у меня нет какой-то конкретной идеи. Что я могу? Вести новостной сайт? Искать в интернете единомышленников? На этом не вдохновишь кучу людей на борьбу с режимом. – Вздыхает Сергей.
- Для начала уже неплохо. – Подбадривает его Волков. – А ты не думал на свой сайт добавить ссылки для скачивания музыки или игр? Люди будут заходить на сайт ради этого и видеть твои новости и прочие идеи.
- Звучит отлично. – Разумовский искренне рад идее друга. – Спасибо тебе, Волче! Не идеально, конечно – всё-таки не совсем честно привлекать пользователей подобным образом, однако Il fine giustifica i mezzi. Я подумаю ещё, как можно это всё осуществить на практике. А теперь – пошли! – Он шустро вскакивает на ноги и тянет Волкова за собой следом.
- Куда спешишь?
- На Дворцовую площадь пора – там наверняка уже подтянулись музыканты играть твою любимую «классику». – Он изображает руками в воздухе знак кавычек с неприкрытой целью подколоть Олега.
- Попрошу без сарказма. Классика русского рока- не меньшая классика, чем всякие твои Вагнеры, Шопены и Римские-Корсаковы. – Невозмутимо парирует Олег.
- Туше. – Соглашается Сергей и тянет его за руку на выход из парка.
К приходу ребят на площади уже играет парочка групп, и они прибиваются к числу слушателей ближайшей из них.
Перемен требуют наши сердца,
Перемен требуют наши глаза.
Надрывающимся голосом открывает новую композицию солист. Олег с Серёжей переглядываются, не скрывая улыбок – все разговоры сегодня, и даже музыка вращаются вокруг одной и той же темы. Они вторят музыканту, тихо-тихо – что друг друга могут слышать лишь они сами:
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен
Перемен!
Мы ждем перемен!
В конце концов, всё не так уж плохо, как он сам себе драматизирует, думает Сергей – у него есть Олег, девяностые только закончились, а страна только начинает восстанавливаться после распада Советского Союза. Остались всего два года в приюте – и они будут свободны! Чувство приближающихся перемен в его – нет, их! – жизни пьянит и будоражит круче любого алкоголя. Они будут жить в другом городе, получат образование, а после этого будут работать и зарабатывать свои собственные деньги – и их жизни больше не будут зависеть от других людей и обстоятельств.
Свободные.
Независимые.
Любящие и любимые.
Счастливые.
- У тебя сейчас морда от улыбки треснет. О чём думаешь? – Олег выбивает его из радужных мечтаний о будущем своим вопросом.
- Вспомнил другую их песню. Про тебя. – Хитро прищуривается Разумовский и негромко напевает, немного фальшивя и сбиваясь на смех:
Каждой собаке палку и кость
И каждому волку зубы и злость.
- И кто же именно я, по-твоему? – Усмехается Волков.
- Волчок, конечно же. – Мурлычет Разумовский, прижимаясь боком к Олегу теснее. – Но, я надеюсь, собачья верность прилагается.
- Верность я тебе гарантирую, но гавкать в подтверждение не буду, и не надейся.
- Зануда.
- Погнали уже домой, Серёг. И так уже на ужин опоздали, надо хоть до отбоя успеть – а то и так уже Татьяну Михайловну наподставляли своими опозданиями на год вперёд за это лето.
- Я же говорю – зануда. – Тянет Серый, однако берёт Волкова за протянутую ему руку и они начинают выбираться из толпы.
***
По приезде в детский дом Татьяна Михайловна сама спешит ребятам навстречу – Серёжа уже готовится выдать заранее заготовленные извинения, однако воспитательница не выглядит злой или расстроенной – скорее немного нервной.
- А вот и вы, мальчики. У меня новости для вас, точнее для тебя, Олеж. – она немного неловко улыбается и переминается с ноги на ногу. – Твоя бабушка связалась с нами. Она хочет тебя забрать к себе.
