Себе не найдя двойников

      Тарталья бежал, боясь остановиться, посмотреть назад, ибо держал в голове, что стоит попасться архонту-палачу второй раз, пиши завещание. Вперёд, налево, направо… Куда угодно, лишь бы не назад, не к Чжун Ли.       Выбившись из сил, Одиннадцатый предвестник остановился, согнулся пополам, восстанавливая дыхание. В тот момент его слух уловил слабенькую нить чьего-то монолога. Он поднялся над чёрным паром, как животное, почувствовавшее тревогу. Тарталья осторожной поступью направился к источнику голоса, не питая никаких надежд.       Такой знакомый обволакивающий голос. Может ли это быть обманом, трюком?       А вдруг, подумал Чайльд и провёл ладонью по грязному лицу, я был прав и их двое.       Мысль жуткая. Ноги несли Аякса на источник звука — он летел, как неразумная птица, доверившись кормушке. Рассказ незримого гео архонта усиливался, нарастал, как гром перед грозой, накатывал волной, приятной, родной.       — Только бы не попасться этой сволочи на глаза, — взмолился Чайльд.       Голос впустил Тарталью в свой диапазон, и наконец предвестник смог разобрать отдельные слова:       — …ты меня слышишь… Люмин удалось… Бастилия… мёртв…       Аякс отличался живостью ума и смог бы отличить подделку от оригинала: этот голос действительно шёл из другого пространства, где-то над тьмой и под желтой плиткой, но не внутри. Лже-Чжун Ли не умеет создавать иллюзий вне своего щита, да и круче пошленькой постели и кривых копий братьев Чайльда ничего не соорудит. Значит, есть внешний мир, откуда слышится голос настоящего Чжун Ли. Именно гео архонт прорвал пространство, чем вызвал беспокойство сущности-притворщика.       Тарталья набрал побольше воздуха в лёгкие и завопил:       — Эй! Чжун Ли! Я слышу тебя! Достань-ка меня из этой задницы!       Но голос монотонно лился, не прервавшись ни на миг. Чайльд не сдавался. Он бегал вокруг эпицентра — места, где слышимость была самой высокой, и кричал, не переставая, о помощи. Бесполезно. Нет, предвестник не робкого десятка. Даже если нет Глаза Бога, даже если сотни пыток пошатнули разум, нельзя сдаваться. Аякс вспомнил про семью. И про гео архонта. Про каждый миллиметр его тела, про теплоту и защищённость, про то, что свидания с ним влетали в копеечку. Радостно было наблюдать, как Чжун Ли отвлекался, расслаблялся и становился чуточку счастливее.       — Я предал тебя, и твоё право закинуть меня сюда. — Чайльд прошёлся и сел от усталости на землю. — Мне кажется, что я здесь по ошибке, но если нужны извинения… то их не будет. — Пауза. — Я предвестник Фатуи. Я представляю интересы Снежной и в частности Царицы. Я думаю, я умру за неё. Умру за родню и, если позволишь, за тебя тоже. М-да, много мне понадобится жизней, чтобы умереть за каждого, — Тарталья неловко посмеялся, почесав затылок. — Я выберусь отсюда, и мы куда-нибудь сходим. Только бы побыстрее найти выход.       — Это тронуло мое сердце. — Лже-Чжун Ли говорил параллельно с внешним голосом. Не то чтобы Аякс был этому удивлён, но порадовался, что паранойя не захватила его разум, что он увидел реальный расклад дел.       — Давай выходи. Я тебя и без оружия отмудохаю, — сказал Чайльд, вытягиваясь в полный рост. Он скользил взглядом по тьме, ожидая рывка от врага, но тот не спешил нападать.       — Тарталья, вы не поняли. Это я. Чжун Ли. Я пришёл спасти вас, вы где?       — Ты всё-таки услышал… — прошептал Аякс. — Я здесь!       Предвестник поднял руку, подпрыгивая над туманом, чтобы его обнаружили. В следующий момент его обняли со спины и прижались лицом. Тепло, приятно. Чайльд положил руки на руки любовника, что так смело и безрассудно любили его когда-то.       — Было приятно, — сказал Тарталья спустя мгновение. — Но кажется, тебе пора.       Он спиной почувствовал напряжение.       — Что? Вы перепутали, это я…       — Да-да. «Я самый настоящий Чжун Ли». Я тоже, и я, и я, и тот парень в углу, — саркастично посмеялся Чайльд, изобразив голоса невидимых людей. — Я сказал, — металлические струны натянулись в голосе Одиннадцатого предвестника, — тебе пора.       Тарталья начал стремительно увеличиваться в размерах, принимая форму Фатуи. Развернувшись к существу, он сказал:       — Глаз Порчи. Я забрал его назад. Теперь мы сразимся на равных. — Неужели ты убьешь меня? — спокойно спросил псевдо-Чжун Ли. — Хотя ты… ты убьешь. Какие могут быть сомнения. * * *       Тарталья очнулся от купола света, снизошедшего на него. Аякс поморщился и разлепил веки: комната до боли знакомая, большая, с богатым убранством. Чайльд лежал в постели, являвшей собой лишь матрас на полу, как было принято почти в каждом доме Ли Юэ. Сев в кровати, предвестник уронил голову на руки, пытаясь прийти в себя, устранить тошноту и слабость.       Потом пришли они. Воспоминания. Нахлынули кровавой рекой и потекли по венам сознания: больно и горячо. Насилие, издевательства, безвыходность положения. Сила восторжествовала. В любой опасности она защитит меня, она — единственное спасение, успокоил себя Тарталья. В следущий раз я не расстанусь с Глазом Бога так легко. Любой проигрыш — и ставка идёт на повышение.       Тонкая дверь цвета оливы отъехала в сторону, и через порог переступил Чжун Ли. Он шел с кувшином воды и не ожидал, что Чайльд проснётся в его короткое отсутствие.       — Ты жив. Я в действительности волновался, — честно признался гео архонт и мягко улыбнулся, но тут же нахмурился: — Что с тобой, Тарталья? Тебе плохо?       Дыхание Аякса участилось, сердце било под горло. Нет, он не мог так просто повестись на милую сцену в доме Чжун Ли. Воспоминания безумным поездом пронеслись вдоль перрона воспалённого сознания предвестника Фатуи. Тарталья резко встал с постели, шатаясь, и принял боевую позицию.       — Оставь меня в покое, иначе я за себя не ручаюсь, — мрачно проговорил Чайльд. — Я убью тебя.       Архонт поставил кувшин на столик и, выставив перед собой руки, двинулся к обезумевшему предвестнику.       — Спокойно, Тарталья. Я ничего тебе не сделаю.       Сделав ещё один шаг, Чжун Ли едва не наткнулся на клинок. «И когда он успел?» — подумал архонт с толикой уважения к мастерству Аякса. Но надо было делать что-то с его психозом.       — Послушай. — Чжун Ли смело вступил на территорию Тартальи, и меч в вытянутой руке вонзился остриём в его галстук. — Ты должен рассказать мне, что с тобой произошло, ведь иначе я не смогу тебе помочь.       Его взгляд, чистый от мрака, разрезал мутную синеву в глазах Аякса. Тот вспомнил про кор ляпис: этот желтый цвет разложения, цвет глаз Чжун Ли, болезненная желтизна. Стало ещё хуже, паника возрастала, перед глазами стояли неприятные воспоминания.       Гео архонт проследил за состоянием Тартальи и, воспользовавшись моментом замешательства, выбил ногой меч из его рук и завалил на кровать. Что делать дальше — он не предполагал. Отпустить сейчас: предвестник Фатуи вновь нападет на него, ведь в желании битвы ему нет равных; лежать на нем вечно нет смысла, да и видно, что Чайльда он тревожит. Одиннадцатый предвестник часто дышал, глаза, не пропускавшие свет, смотрели на Чжун Ли с презрением, недоверием и тоской.       Теперь архонт был обязан разобраться в ситуации. Осталось усмирить это брыкающееся недоразумение.       — Я хочу тебе помочь. Успокойся. — Медитативный баритон архонта заставлял невольно обращаться в слух, когда улавливаешь его. Это полезный талант, когда в ход идёт дипломатия. — Почему я вызываю у тебя страх?       Вопросом Чжун Ли попал в яблочко, хоть и сам не до конца понимал, был ли ужас Тартальи связан исключительно с его персоной или с любым прохожим с улицы.       — Зачем ты засунул меня в это место? — Слабость взяла над телом Чайльда верх, и он размяк под грузом архонта. — Не кажется ли тебе эта мера жёсткой?       Чжун Ли не стал оправдываться. Он понимал, что любое отрицание снесет Тарталье крышу окончательно. Надо было идти у него на поводу, выяснить как можно больше. Вместо объяснений архонт спросил:       — Что это было за место? Кто там был?       Аякс смерил Чжун Ли подозрительным взглядом:       — Как легко ты притворяешься глупым. Ты же сам говорил мне, что это месть за Ли Юэ. Или твой злобный брат-близнец, транслирующий твои мысли.       — И что же я сделал после?       Чайльд словно ждал звездного часа. Взял побольше воздуха в лёгкие и начал говорить. Он упивался каждой деталью, грязной и отвратительной, рассказывая про то, как после битвы с Люмин отключился и очнулся в жутком месте, как провёл там, судя по ощущениям, около года, подвергаясь пыткам от Чжун Ли собственной персоной. Пересказал все важные диалоги, не упуская подробностей и поглядывая на реакцию гео архонта. Утаил лишь детали про размышления относительно своих чувств к Мораксу.       На лице у Чжун Ли была маска непроницаемого внимания, без ненужных эмоций, но в глазах таилась та мощь, что пускала споры во все тело, прорастая и желая выбраться и сделать что-то крайне недостойное.       Когда Тарталья окончил свой рассказ, Чжун Ли серьезно посмотрел ему в глаза:       — Ты действительно сразился с Путешественницей и выпустил архонта штормов. Цисин устранили последствия, но…       Моракс забылся в задумчивости.       — Что «но»? — спросил Чайльд, уже сомневаясь в неиллюзорности окружающей реальности.       — Из-за Глаза Порчи ты потерял много сил и впал в коматозное состояние. Я нашёл тебя в таком виде после того, как мы решили задачку, что ты нам подбросил. — Моракс откашлялся. — Я отнёс тебя к себе домой и позвал Бай Чжу. Приходилось поддерживать твой водно-солевой баланс, но дышал ты сам. Только пробыл ты в забытье три с половиной дня. Не год.       И будто чувствуя вину за противоречащую новость, Чжун Ли сказал:       — Мне жаль, Тарталья.       Губы предвестника дрогнули. Он фирменно улыбнулся, а затем и вовсе откинулся на подушку, заходясь в смехе. Веселиться от хаотичности происходящего вокруг — верный способ не сойти с ума в тяжелой работе и борьбе с собственным «я». Смех — лекарство от забот, живая вибрация силы.       — Тарталья, — дав предвестнику отсмеяться, Моракс осторожно лёг рядом, стараясь не тревожить покой друга. Разглядывая профиль успокоившегося Чайльда, архонт заговорил:       — Несмотря на некоторые трудности, связанные с твоим фатальным заданием от Фатуи, я все же рекомендую тебе остаться в Ли Юэ и пожить у меня. У нас были… весьма добрые отношения. Надеюсь, это частично искренне. Я не хотел бы бросать тебя в подобном положении.       Одиннадцатый предвестник молчал. Долго и гнетуще. И Моракс начал вставать, чтобы дать ему прийти в себя. На запястье упала холодная рука, останавливая на ходу. Чжун Ли обернулся, и каменное сердце архонта неприятно колыхнулось.       — Я боюсь засыпать. Время там идёт по-другому, и я вновь выпаду из реальности, но теперь этот… это существо будет более детально продумывать план. Я вылетел сюда, прежде чем убить его. — Тарталья притянул Моракса к себе. — Давай продолжим служебный роман? Ненадолго, пока я не вернусь в Снежную.       — Нет, — ответил Чжун Ли.       Чайльд вскинул брови от удивления.       — Служебного романа у нас не будет. Я уволил тебя.       — Я не уверен, что это законно! — рассмеялся Тарталья и превратился в глазах Моракса в прежнего, стал ненадолго духом прошлого, и архонт ощутил уют. — Я отсутствовал по причине плохого самочувствия, меня нельзя увольнять. Надо обратиться к Янь Фэй и взыскать с тебя компенсацию.       — Тебе надо поесть. Я принесу тебе ужин. — Чжун Ли поднялся на ноги.       — Нет! — Чайльд вскочил вслед за ним, пошатнулся от мышечной слабости и был подхвачен под локти архонтом.       — Осторожнее. Надо беречь себя. Ты ещё в долгу у Нин Гуан за ее Нефритовый дворец.       — Я имел в виду, что не особо голоден, — неловко посмеявшись от излишней эмоциональности, сказал Тарталья. — Давай лучше останемся здесь, и ты трахнешь меня?       Настала очередь Моракса удивляться. Он осмотрел измученное тело Чайльда и покачал головой:       — Занятие любовью не пойдёт тебе на пользу. Как физически, так и психологически.       — Я не знаю, что со мной, но ты стал ещё больше возбуждать меня, — расстроенно протянул Тарталья. — Но и плевать. Я хочу сделать это прямо здесь и сейчас.       Поцелуй вышел нежным и кристально чистым, как глазурная лилия. В процессе Аякс беспардонно раздевал архонта, желая поскорее ощутить его внутри. Хаотичные возбужденные мыслишки танцевали в голове, как бесы на оргии. И Чайльд ловил себя на том, что происходит зарождение нездорового фетиша, что ему изрядно поломали психику, что теперь жесткий секс — не под табу, даже персона грата в их постели.       — Возьми меня пожёстче, — просил предвестник, стягивая рубашку с плеч архонта. — Как тебе нравится. Отомсти мне за Ли Юэ, за Нефритовый дворец и сердце бога… за обман…       Мораксу не стоило повторять дважды. Он все понимал и не читал морали. Если единственное, с чем Тарталья вернулся из подобия Бездны, это одержимость игрой в изнасилования, то ему ещё повезло.       Чжун Ли спустил штаны с Аякса — единственный элемент одежды (надо ли говорить, что им же Чайльду и одолженный) — и прибил к тонкой двери татами. Тарталья не сдержал сладостного стона, предвкушая увидеть на горизонте страсти ту самую звезду оргазма. И не раз.       Моракс прижал Аякса всей своей массой и раздвинув тонкими пальцами сфинктер, вонзил сразу три в анус. Действие было встречено ещё одним стоном, и как бы Чжун Ли не было странно в новом амплуа, он держал определённую жесткость в обращении с любовником.       — Замолчи, — фыркнул архонт и вставил в рот Чайльда пальцы другой руки.       Он входил глубоко, бесцеремонно, и сверху, и снизу, задевая нежные места, от которых Тарталья вспыхивал и напрягался. Предвестник стонал сквозь пальцы, покорно лизал их и посасывал. Разработав проход внутри, Моракс грубо развернул предвестника лицом к себе и ловким жестом без особого труда поднял Одиннадцатого под ляжки, прислонив к двери. Затем, размазав по своему члену предэякулят, резко вошёл в тугой проход Аякса.       — Да… Да… Больно… Продолжай… — стонал предвестник.       — Не смей… указывать архонту, — сбившимся шепотом проговорил Чжун Ли. — Ты должен быть послушнее.       — Я сделаю все, что ты скажешь… — в порыве страсти шептал Тарталья. — Я убью любого, о ком… агх… о ком ты попросишь.       Вместо ответа Моракс накрыл своими губами покусанные губы Чайльда, ощутил во рту металлический привкус и без всякой досады отметил, что не может быть чересчур жёстким к этому рыжему созданию. Поэтому он оставил поцелуй тёплым отпечатком весеннего солнца.       После трёх глубоких толчков Чжун Ли вышел из Тартальи, опустил его на пол и накончал на грудь и лицо. * * *       Купаясь в закатных лучах, архонт и предвестник Фатуи, не прикрываясь, переводили дух в постели. В ласковых руках Моракса Чайльд ненадолго оставил мысли о годовом отсутствии. А Чжун Ли оказался любителем пообщаться после секса — такая милая и забавная черта не оставила Тарталью равнодушным. Пусть у него не было сил складывать звуки в слова, слушать тихий баритон в разы приятнее, чем балаболить. И он честно активно слушал и кивал. Моракс говорил что-то про прошлое: про Баал, проказы Венти, Царицу. Она — как напоминание о том, что его семья, наверное, уже похоронила его, а Фатуи, не найдя бренного тела, обьявили Тарталью Чайльда без вести пропавшем, а затем — погибшим. Смешные фантазии о карикатурных похоронах веселили предвестника, и он хотел поделиться с Мораксом этим, но провалился в сон.       Чжун Ли заметил, что предвестник притих, лёжа на его груди. Он осторожно проверил версию со сном и получил утвердительный ответ. Архонт решил остаться с Чайльдом на ночь, следить за тем, чтобы сон его прошёл без беспокойств.       Правило таково: если Моракс пообещал решить проблему, он пройдёт огонь, воду и медные трубы, чтобы разгадать ее. Чжун Ли незаметно скомкал одеяло, то ли от гнева, то ли в задумчивости.