Frail Visier Runta

Этим утром Абби проснулась посреди ночи в холодном поту и не сумела после привидившегося ей кошмарного сновидения вновь заснуть. А приснилось ей вот что. Родион был неоднократным чемпионом ежегодных олимпийских игр, очень популярных на его родине — он получил три награды за победу в соревнованиях по спортивной гимнастике, четыре — за первое место по прыжкам с шестом, и две — за первое место по метанию диска. Приближалась пора очередных олимпийских игр, и парень вовсю тренируется, однако не суждено ему оказалось завоевать золото и в этом году — когда Родион на глазах у восхищенной и заинтересованной Абби принялся упражняться в метании диска, резкий порыв сильного ветра резко меняет траекторию полета несущегося со свистом снаряда, который мгновенно прилетает в голову бросившему. Молодой человек, истекая кровью, падает на землю, точно подкошенный, а его невеста подскакивает к нему и пытается оказать помощь, однако становится ясно, что травма оказалась смертельной и помочь тут уже не выйдет. — Ничего, Абби, я славно пожил. — с трудом выговаривает Родион. — Прошу тебя, не будь размазней… Ради меня! Я очень хочу, чтобы ты жила дальше. Я был очень счастлив все это время, что знал тебя, и знаю, что взаимно, вот только не хочу, чтобы это было единственным радостным временем в твоей жизни. Найди себе другого возлюбленного, живи и радуйся жизни, будь той лучезарной и полной энтузиазма девицей, которой я тебя помнил. Мое тело умирает, но душа всегда будет рядом с тобой, я буду видеть тебя… С последним выдохом закончив свою реплику, Родион закатывает глаза и отправляется к праотцам. Абби с наворачивающимися на глаза слезами несется в одну из своих комнат, распахивает створки огромного шкафа, вытаскивает оттуда недошитое шелковое платье персикового цвета с затейливыми малиновыми узорами и золотым шитьем и ревет белугой. Это платье должно было стать ее свадебным. Она предлагала своему Роде не тратиться на эту роскошь и обойтись подвенечным платьем ее бабушки Изольды, которое было ей как раз, но тот мягко возражал, что у его любимой должно быть все самое лучшее. Но и это было еще не все. Затем калитка выбивается с ноги, и в саду оказывается целая куча народу. Внезапно перед Силаббиастиной предстают все те, с кем она была так или иначе знакома, проживая в Одифере: Анкутма, Брунгильда, Бад, генерал Гауда и Инга. — Я наконец нашел тебя, Абби! — произносит Бад. Девушка хватается за голову. Почему все сейчас так изменилось, и явно в худшую сторону? Она так сильно радовалась, когда увидела Бада впервые и приняла его предложение побывать на сырном празднике. Почему, когда ей в шесть лет посчастливилось встретить ровесника и замечательного товарища по играм, он обязательно должен был оказаться сыном Анкутмы? — Я убил того, кто похитил тебя, перенаправив диск ударом булавы! — продолжает Бад. — Что? — рыдает Абби еще горше. — Родион не похищал меня, я сама по доброй воле согласилась уехать вместе с ним жить к нему в Грецию! Мы любили друг друга и собирались пожениться! — А как же я? Я люблю тебя и хочу на тебе жениться! — После того, что ты сделал — ни за что! — восклицает девушка. — Ты действительно сын Анкутмы — такой же выродок, как и твой папаша! И к тому же, мой папа в качестве своего зятя одобрял только Родиона — если бы я собиралась выходить замуж за кого-то из жителей Одифера, особенно за тебя, его бы контузило! — А почему это за меня — особенно? — Твой папаша отреагировал бы на новость о нашей предстоящей женитьбе точно так же, если бы узнал, чья я дочь! — И чья же? — Рунтара Хьюмонгуса, сына Киарана! — Я ж говорил, что это демон! — вопит довольный Гауда и, поудобнее перехватив осиновый кол, несколько раз протыкает им тело Абби. — Я как-то гадал, что за урод мог эту чокнутую птичницу Виолу обрюхатить. Так вот, теперь все, кажется, встало на свои места! Бедная Абби в процессе жестокого обряда экзорцизма, который, на удивление, все же лишил ее ее сверхъестественной силы, с мольбою во взоре смотрит на Бада и Ингу, всем своим видом взывая о помощи, но те лишь отворачиваются, не желая встречаться с ней взглядом. Абби затем стоит в тюремной камере, облаченная в жалкие, насквозь пропитанные кровью ошметки, оставшиеся от ее одежды после кола, и силится сохранять видимость достоинства: спина прямо, грудь вперед, плечи назад — словно аршин проглотила. — Я — дочь Рунтара Хьюмонгуса, сына Киарана, и я горжусь этим! — гордо декламирует Абби на допросе. Действительно, она ни в чем не повинна, что она еще может сказать этим людям?

****

А ранее в Одифере, спустя несколько минут после эмиграции Фэзэрбиквингов... Ольга и ее лучшая подружка в это время вместе с другими девочками играли в салки неподалеку от дворца. Инга, ясное дело, выигрывала. Хоть по правилам, придуманных ими, любой осаленный должен был сосчитать до пяти, прежде чем бросаться вдогонку, генеральская дочка могла бы вполне сосчитать до пяти и несколько раз — все равно бы она молниеносно догнала любую из девочек. А когда Ольга или любая другая девочка становилась водящей, то осалить бойкую и вертлявую Ингу и ненадолго поменяться с ней ролями, прежде чем она в очередной раз сама осалит, было сложной задачей. — М-да, надо было с Абби играть. — недовольно пробурчала дочь воеводы себе под нос. — С ней интереснее. Ее и осалить сложнее, и убежать от того, чтобы она тебя осалила, тоже. А еще Абби живет рядом с лесом — можно в ходе игры и на деревья вскарабкиваться. Хоть Гауда никогда не занимался физическим воспитанием дочери, уделяя внимание оному лишь своих близнецов, девчонка все равно росла крепко сбитой, сильной и ловкой, поскольку даже посильная с ее стороны помощь матери и прочим кухаркам требовала определенных физических данных. Если выбирать меньшее из нескольких возможных зол, то из всех возможных обязанностей кухарок Инга выбирала ездить на телеге с водруженной на нее огромной бочкой к реке за водой или в лес за дровами, или колоть привезенные из лесу огромные поленья на дрова — можно было вообразить, будто рубишь врагов. Ее колоссальная энергия была предназначена, казалось, не для одной дюжины детей — Инга постоянно находилась в движении, и даже когда ее одолевал сон, девчонка продолжала и в сновидении бегать и прыгать, забавно дергая конечностями. Бад, выбравшись из болотца и ринувшись в сторону дворца, рассказал всем о случившемся с его подружкой, как только возвратился домой. — Абби украл исполинский железный жук! Он схватил ее и засунул внутрь себя, а когда я попытался врезать по этому чудищу своей палицей, оно меня чуть не убило! Я не одолел монстра... Надо ее выручать! Гауда, оперативно, но явно нехотя собравшись в дальнюю дорогу и вооружившись до зубов, уже было направился к дворцовым воротам, как вдруг его догнала устремившаяся вслед за ним верхом на своем молодом яке дочурка, в его отроческих боевых доспехах и с палицей за поясом. — Ну что, пора отправляться? — бойко поинтересовалась Инга. — Отлично, я уже готова! — Инга! Сколько раз можно тебе повторять — это не прогулка, а деловая поездка! — Ну что тебе стоит, папулечка! Возьми меня с собой! Я больше никогда не буду проситься, обещаю! Девочка говорила максимально нежно и вкрадчиво, да еще и состроила умилительную гримаску, однако, вопреки ее ожиданиям, на Гауду это не возымело должного эффекта: — Нет, ни за что! Ты еще ребенок! Тем более, ты девчонка! — Ну почему? — Потому что! Я все сказал! Мать, ты чего за дочерью не следишь? — Только отвернулась, а она шмыг к воротам! — всполошилась подбежавшая Регина. — Тащи ее домой, немедленно! — Нельзя тебе, Ингушка, в поход, не девичье это дело! — мягко промолвила женщина, крепко схватив дочь за руку. — Пойдем скорее домой, там у нас калачи в печи, сыр и молочко парное… — Мам, — тихонько обратилась к ней Инга, — пожалуйста, позволь мне поехать вслед за папой! Как же я научусь его делу, если он мне ничего не доверяет? — В сотый раз повторяю: генералом станешь не ты, а кто-нибудь из двух твоих братишек! Ты — девочка, и потому унаследуешь место своей мамы, то есть меня! — Место на кухне, значит? Тоже мне почесть! Отпустишь — поеду, и не отпустишь — поеду! Регина тяжело вздохнула. С каждым годом Инга становилась все более невыносимой — страшно ругалась, дерзила, огрызалась, не делая никаких выводов о своем поведении даже после порки, и оставления без обеда или ужина, бывших в Одифере обычными воспитательными методами, а недавно даже безжалостно отстригла свою косу, чем повергла мать в шок. — Неужели тебе не жалко своих волос, Ингушка? — вздохнула тогда кухарка, подняв с пола длинную каштановую косу, перевязанную лентой. — Краса — длинная коса! — Я жалею только о том, что не сделала этого раньше. — был ответ. — Делай что хочешь. — безо всяких эмоций ответила женщина, рассчитывая на то, что эта мощная фраза выбьет ее непокорное чадо из колеи и заставит его делать вовсе не то, что оно хочет. Однако девчушка на этот раз надумала поступить согласно тому, как желает ее матушка, и поступить так, как желает душа, то есть делать то, что хочется. Услышав возмущение в свой адрес, она лишь усмехнулась: — Мам, ты что, за свои слова не отвечаешь, что ли? Ты всегда говорила, что твое слово — закон. Вот я его и исполняю! — В кого ты такая бестия, интересно?

****

Когда мужчины, следуя в направлении, указанном Бадом, добрались до той опушки, где ранее и произошла его встреча с исполинским механическим жуком, то столкнулись с серьезной проблемой — направление, в котором железное чудище двинулось дальше, оставалось загадкой — в грязи, слегка припорошенной снежком, отпечаталось несколько глубоких колей от его лап, но затем стежка обрывалась. Свое начало же она брала от жилища Виолы, так что выходило, что недруг похитил также мать и брата Абби. — Все, мы не знаем, куда идти дальше, значит, увы и ах, возвращаемся назад! — заявил Гауда. — Но мы не можем бросить Абби в беде! — А я вам скажу, как определить, куда дальше идти, если вы мне позволите присоединиться к вам! — внезапно раздался громкий выкрик откуда-то сверху. Как только все подняли головы, то увидели Ингу, находящуюся на ветке высокой сосны. Девчонка ловко и бойко, точно белочка, несколько раз перемахнула зигзагом на более нижние ветки соседних деревьев и вот наконец спрыгнула на снег. Приставив руку к груди, Инга важно произнесла: — Когда к нам приезжал Аладдин, то рассказывал мне про всех тех злодеев, с которыми сталкивался, и один из них, Механикус, который сооружал механических насекомых и управлял ими, проживает в Греции, а именно в Афинах. Мы туда приедем, отыщем Механикуса и заставим его вернуть Абби! — Инга, какая ты у меня умная, я прям не нарадуюсь! — скрипнул зубами разозленный воевода при той мысли, что по вине собственной дочери он будет вынужден продолжить операцию по спасению негодной девчонки и все-таки довести ее до завершения. Вплоть до этого самого момента Баду не было особенного дела до гиперактивной и надоедливой Инги, главным образом потому, что она была младше его на шесть лет и княжич не воспринимал ее всерьез — мало ли какая мелюзга будет рваться играть со старшими ребятами. Но единственное, в чем они были похожи — обоюдная симпатия по отношению к заводной и озорной Абби, а сейчас еще и желание выручить ее из беды. — Мое первое приключение, как же здорово! — взвизгнула Инга, не в силах сдерживать переполнявший ее восторг. Ей все-таки позволили поехать вместе с ними! Ее заметили!