****
Помимо средств для оплаты школ, также деньги были нужны и на новую лиру, сделанную руками людей, которые собаку съели на изготовлении музыкальных инструментов и были настоящими мастерами своего дела, — вместо той кустарной старой лиры с тетивами для лука вместо настоящих струн и основой, вырезанной из дерева Рунтаром, научившимся этому занятию самоучкой от скуки житейской. Клянчить же деньги у Родиона, который уже и так много для них сделал, не хотелось, лучше попросить в долг у коллег. — Уважаемые коллеги, будьте так любезны, пожалуйста, дайте мне взаймы до зарплаты десять сребреников! — обратился мужичонка к товарищам по смене, когда в библиотеке не было посетителей. — Пару дней только в библиотеке проработал, и таких денег у меня нет, а мне срочно очень нужно! У меня сын поступил в музыкальный кружок, мне срочно нужно купить ему лиру! Один из библиотекарей, Зенон, окинул взглядом коротышку. Одет не богато, но и не бедно, разговаривает довольно вежливо и говорит довольно убедительно — подозрений на его нечестность быть не могло: по крайней мере, они принадлежат к одному рабочему коллективу, и если Лев не отдаст долг к оговоренному сроку, то можно будет подключить начальство, чтобы вычли у него из жалованья десять сребреников и отдали заемщику, и оба библиотекаря это прекрасно понимали. Вдобавок ко всему, греки придавали огромное значение всестороннему образованию подрастающего поколения и были уверены, что на всех родителей возложена обязанность обеспечить его чадам, поэтому еще и цель, на которую попросили в долг, была благородной. Потому Зенон, вытащив из сумы десять серебряных монет, положил их на ладошку Льва. Тот, сердечно поблагодарив своего благодетеля, по окончании смены зашел в кабинет к начальству и поинтересовался, не нужен ли им кто-нибудь, готовый выполнять дополнительную работу за дополнительную плату. Как выяснилось, нужен — требовался человек, который бы занялся копированием свитков и книг, переписывая их вручную на чистую бумагу и создавая дополнительные экземпляры. Лев предложил свою кандидатуру, и директор библиотеки охотно согласился — нанять для выполнения этой работы еще одного человека обошлось бы ему куда дороже. Рунтар, радостный как никогда, затем со всех ног припустил в магазин музыкальных инструментов и там приобрел для юного дарования, чей талант требовал материальных вложений для выведения его на новый уровень, замечательную лиру с бронзовой основой, блестящей на солнце, точно золотая, и тонкими, практически невидимыми струнами. Спустя неделю работы в библиотеке, получив пятнадцать сребреников жалованья плюс пять сребреников за копирование, которым он успевал заниматься в рабочее время, Рунтар первым делом отдал долг Зенону, протянув ему двенадцать монет вместо десяти. — Лев, я тебе десять монет занимал. — мотнул головой тот, взяв с ладони две монеты и отдав их назад. — Это в знак благодарности за то, что ты мне помог и выручил деньгами, когда мне это было так нужно. — не отступал коротышка. — Оставь эти две монеты себе. Я не ростовщик. С моей стороны было бы бесчестным брать с тебя больше, чем ты мне задолжал. — Ну как знаешь…****
Зажив в шумном и несколько суматошном городе Афины и включившись в его ритм, все Фэзэрбиквинги были поражены тому, сколько всяческих дел они успевают сделать и сколько всяческих мест посетить за день. Вайлет ухитрялся посетить три учебных кружка, посидеть с отцом в библиотеке и с матерью на базе голубиной почты, повеселиться с сестрой и ее женихом, вдоволь нагуляться и отрепетировать все к завтрашнему дню. День Силаббиастины ныне состоял из множества разнообразных развлечений, спортивных упражнений (ей хотелось проявить себя на ближайшей Олимпиаде) и освоения доселе новых для нее навыков — как только она зажила в Элладе, то ей практически сразу же захотелось овладеть всеми теми умениями, которыми владели местные жители. Виола умудрялась за полдня принять кучу заказов на отправку посланий и вышить фрагмент будущего панно или гобелена, а остаток дня тратила на то, чтобы насладиться культурной жизнью этой страны — побывать в музеях, театрах, на выставках, прогуляться по аллеям парка вдоль внушительных по протяженности рядов всевозможных статуй, изготовленных искусными скульпторами, да и просто погулять за ручку с мужем по городу и вдоль набережной или же посидеть в ресторанчике. Что касается самого Рунтара, то он также полдня проводил на работе, заранее выбрав себе график, совпадающий с оным у его супруги, в течение смены успевая читать всевозможные греческие книги и свитки, еще и копируя их, а в другую половину дня успевал насладиться общением с отпрысками и культурным отдыхом в компании благоверной.****
Проработав в библиотеке несколько дней и параллельно с копированием свитков в отсутствие посетителей беседуя с сослуживцами или же безмолвно слушая их разговоры, Рунтар вскоре узнал, что в провинциальной зоне Греции проживает старая ведьма, которая за сто лет своей жизни имела множество клиентов практически во всех странах Европы. — Раньше она по всем странам работала, а сейчас ослепла и настолько одряхлела, что из дома выйти не может. — закончил свой монолог инициатор данного содержательного разговора. — Как она еще не умерла? — воскликнул в недоумении Рунтар. — Ей сто лет! Мои родители даже до шестидесяти не дожили! Как такое возможно? — Лев, колдун, сколько бы лет ему ни было, не может умереть, пока не передаст кому-нибудь свои колдовские знания и умения. — Я бывал у нее, когда в моей жизни был непростой период и передо мной стояла непростая дилемма. Она благодаря своему дару ясновидения дала мне ценный совет. Рунтар не стал афишировать перед коллегами свои намерения отправиться к ведьме, поэтому втихаря от них отыскал в библиотеке карту местности, внимательно ее рассмотрел, схематично набросал на клочке бумаги направление пути, и как только закончилась его смена, стремглав бросился в сторону одной из баз, осуществляющих отправку писем голубиной почтой — той, на которой трудилась и работала его благоверная. Поведав ей о ведьме и своих намерениях немедленно отправиться к ней, мужичонка вместе с женой для начала отправился домой, чтобы пообедать и собраться в дорогу. — Поедем на извозчике, а затем пешком. Я карту местности обозначил, потом до домика ведьмы пешком дойдем. Повозка в такую глушь не проедет, да и незачем этому извозчику будет знать, куда и зачем мы едем. В сторону пригорода, а больше — совсем необязательно. — У нас появились важные дела, молодежь, так что можете до завтрашнего утра немного побеситься без нас! — кратко и лаконично обрисовал он свои намерения, сложив в дорожную сумку съестные припасы и кошель с деньгами. Прибыв к месту назначения, муж с женой принялись брести по окраинам Афин в поисках домика провидицы, и к началу заката они наконец пришли по нужному адресу. Это было очень кстати — скоро начало бы темнеть, что существенно бы затруднило ориентацию в совершенно незнакомой им местности.****
Вайлет играл на лире, восседая на постаменте из нескольких больших и мягких подушек, и заодно позировал Родиону, вздумавшему увековечить на холсте и в красках образ очаровательного мальчугана, похожего на ангелочка, а параллельно с этим еще и потолковать со своим юным натурщиком. — Всегда мечтал летать как птица, но максимум, чего мне удалось добиться — махать полами жилетки, держа их прямыми руками за края, когда Абби подбрасывает меня в воздух. — Не поверишь, я в детстве мечтал о том же. Именно поэтому отец, когда мне исполнилось пятнадцать лет, а моя тяга к полетам не поутихла, отдал меня в ученики к Механикусу, который научил меня конструировать механических бронзовых жуков, находясь внутри которых, можно летать по небу, поворачивая рычаги. Но это все же не по-птичьи.. Махать полами жилетки, держа их прямыми руками за края, говоришь? Идея хорошая, ее бы чуть докрутить… После непродолжительной паузы юноша продолжил: — Вайлет, а знаешь ли ты, что Дедал, величайших из мастеров древних Афин, изготавливал крылья, позволившие ему и его сыну лететь, как птица, над морем? — Не-а, не знал. Расскажи! — У Дедала было множество учеников, один из которых, Талос, оказался настолько талантливым, что превзошел своего учителя и, когда, гуляя вместе с ним, погиб в результате несчастного случая — оступился и с обрыва упал — афиняне обвинили Дедала, мол, тот из зависти столкнул Талоса. Мастера изгнали из родного города, а приют ему дал Минос, царь острова Крит. Дедал прожил там много лет, женился, обзавелся сыном и, конечно, создал для царя немало замечательных творений, поэтому тот ни в какую не желал отпускать постаревшего мастера, которого все чаще охватывала тоска по родине. С острова не убежишь — со всех сторон море, а Минос не позволит сесть на корабль. — И Дедал сделал крылья, чтобы бежать из неволи по воздуху! — воскликнул Вайлет. — И на них полетел назад в Афины! Но как он их сделал? — Дедал собрал птичьи перья, связал их нитью и скрепил воском, сделав четыре крыла, которые ранним утром привязал крылья на спину сына Икара и себе, и предупредил сына держаться середины, чтобы морская влага не намочила перья, а солнце не растопило воск. Они отправились в путь, но Икар, которого забавлял полет, воспарил высоко в небо: солнце растопило воск, крылья рассыпались, а юноша упал в море и погиб. С интересом прослушав рассказанную ему историю, поохав и поахав, мальчуган затем, хлопнув себя по лбу, принялся собираться в танцевальный кружок, на лету перекусывая и пакуя некоторые личные вещи в кожаную сумочку.