****
Задолго до этого Бад, Инга, Анкутма и Гауда ни с чем возвратились в Одифер из Афин, понимая, что им тут больше ловить нечего. Их жизнь текла спокойно и размеренно ровно до тех пор, пока Анкутма не надумал в преддверии очередного ежемесячного праздника сыра позвать в гости Аладдина. Не успел прибывший в гости Аладдин переступить порог дворца Анкутмы, как на него налетели Бад и Инга с расспросами касаемо Механикуса. Из рассказа аграбского гостя выяснилось, что Механикус не крал Абби и что он вообще давно погиб в результате очередной своей авантюры, а также что в Афинах объявилась олимпийская чемпионка по метанию ядра и молота и пауэрлифтингу, обладающая недюжинной силой и потому с большим отрывом завоевавшая золото в этих состязаниях, оставив далеко позади других участников. — А как ее зовут, ты знаешь? — поинтересовалась Инга, которая, как и Бад, внимательно слушала. — Как же не знать? В Афинах что ни разговор, то только о ней, и во всех греческих вестниках о ней пишут. Еще бы — до сих пор женщины и девушки не участвовали в Олимпийских играх, а она стала первой, кому позволили, да еще и отличилась в таких видах спорта, что никто и представить себе не мог... Астия Львовна Миртус ее зовут. Аладдин протянул любопытной девочке свиток на греческом языке с огромным изображением в полный рост той, кому была посвящена эта статья с громким названием «Девушка-атлант — первая на Олимпиаде». На картинке девушка невероятных габаритов без видимого напряжения и усилий держала на своих могучих руках огромную трибуну с судьями. Хоть Инга ни бельмеса не понимала по-гречески, она внимательно рассмотрела иллюстрацию и после удивленно воскликнула: — Да это же Абби, только с греческими именем и отчеством! У нее сила сорока варваров! Аладдин, постой-ка! Я ослышалась или ты говорил, что ее фамилия — Миртус? — Да. — Что за жук этот Родион! — гневно выкрикнула девочка, громко топнув ногой от переполнявшего ее возмущения. — Что это за Родион такой? — озадачился Аладдин. — Еще какой-то злодей, так? — Этот Родион Миртус украл Абби, мою лучшую подружку и в скором будущем невесту, и успел на ней жениться! — с негодованием воскликнул Бад. — А когда мы заявились к нему, обвел нас вокруг пальца! — продолжила его мысль Инга. — Вы ведь раньше мне говорили, что Абби — приемная дочь птичницы Виолы, так? Может быть, ее настоящие родители — греки, а Родион — просто ее брат? — К тому же, Абби — брюнетка, а у вас никогда таких не было, все в основном белобрысые и рыжие. — заметила Жасмин. — Были брюнеты... — не согласился Анкутма. — А может быть, Абби — дочь Рунтара? — предположил Джинни, догадавшись, к чему все клонят. — Нет, она на него вообще не похожа, только глаза и волосы того же цвета. — А кто это — Рунтар? — полюбопытствовала Ольга. С тех самых пор, когда стало ясно, что Анкутма пригрел змею на груди, имя Рунтара во дворце и вне оного было запрещено упоминать. Но если же ровесники предателя прекрасно знали и помнили его, то вот абсолютно все представители следующего поколения не были знакомы с ним даже заочно. — А, урод один… — отмахнулся Гауда, не желая вдаваться в подробности. — А конкретнее? — прищурилась Инга, напротив, жаждущая подробностей. — Конкретный урод! — Давным-давно, когда ни тебя, ни Инги, ни даже Бада еще не было на свете, а мы с твоей мамой еще не были знакомы и были детьми, я очень хорошо дружил с Рунтаром. — вздохнув, начал Анкутма. — Он был сыном папиного советника и мы были вместе с ранних лет: вместе играли, гуляли, ели... — Как мы с Ингой? — Да, как вы с Ингой. Но Рунтар очень отличался от других одиферских детей, и наверное, именно поэтому мне сразу приглянулся в качестве друга. Он был очень маленького роста — ниже меня немного больше чем в два раза — а еще очень слабым и болезненным. Мне он поэтому казался трогательно беззащитным. Рунтар всегда был очень смышленым, поэтому с ним никогда не было скучно, и очень находчивым — он мог найти выход из любой трудной ситуации. Я очень любил Рунтара и всегда думал, что и он тоже любит меня. Ольга, Инга и Бад с интересом слушали историю Рунтара, ожидая развязки. После того, как Анкутма рассказал своей дочери о Рунтаре и своем детстве, у него задрожал голос, а на глаза навернулись слезы, и потому Анкутма принялся часто-часто моргать, чтобы никому не показывать своих слез. — Так вот, жили мы с ним душа в душу до двадцати трех лет, — продолжал он, — а потом, когда мы с Аладдином собрались сражаться за любовь твоей мамы, то оказалось, что Рунтар дал нам обоим взрывчатые молотки, чтобы мы оба погибли в этом поединке. — Пап, а почему так вышло, что тот, с кем ты был так дружен, вдруг захотел убить тебя? — озадачилась Ольга. — Доченька, если б я только знал... — горестно вздохнул Анкутма в ответ. — Я сам хотел бы это знать... — А где он сейчас? — Да кто его знает. — пожал плечами Гауда. — Мы Рунтара посадили в темницу, как только всем открылось, что он из себя представляет, а этот мерзавец на следующий же день сбежал неизвестно куда. Мы много где его искали, но он как будто сквозь землю провалился. — Пап, а может быть, он не хотел убивать тебя, а просто так совпало, что он нечаянно дал вам молотки со взрывчаткой, сам того не желая? — Исключено. — возразил Джинни. — Я шпионил за этим фруктом, когда он целенаправленно приготовил взрывчатый сыр, вкрутил в него ручки от молотов и выкрасил в черный цвет, чтобы его изделие выглядело как обычные молотки, а после отдал Аладдину и Анкутме. Мало того, он в процессе изготовления поделился со своим верным яком сутью своего коварного замысла, и мы с Абу и Яго все услышали и поняли, что к чему. — Да. Если бы не Джинни, который вовремя вмешался, то я и твой папа стали бы горсткой пыли. — заявил Аладдин. — Да, а Рунтар женился бы на твоей маме. — продолжил мысль друга Джинни. — Очень странно... — почесала в затылке недоумевающая еще сильнее Ольга.****
Вышло так, что Рунтар, переехав на постоянное место жительства в страну своей мечты, начал мыслить гораздо более позитивно и, видимо, потому ему вдруг начала сопутствовать удача. В тот день Рунтар вышел из библиотеки и направился в сторону базы голубиной почты, чтобы встретить жену после работы и вместе с ней отправиться домой, мило побеседовать по дороге и вместе полюбоваться летними Афинами. И тут он увидел, что неподалеку от библиотеки развернулась моментальная лотерея, в которой можно было выиграть скоростную колесницу последней модели, да еще и с двумя породистыми скакунами в комплекте. Это мероприятие заставило Рунтара в момент забыть о своих планах и во все вожделеющие и восхищенные глаза уставиться на обещанный приз. Розыгрыш проходил следующим образом — желающий принять участие платил серебряную монету, затем записывал на выданном листочке свою фамилию, имя и отчество, сгибал его в несколько раз, опускал в аквариум и надеялся на удачу. Вытащив из сумки кошелек, а из кошелька — требуемый для участия сребренник, Рунтар тоже решил поучаствовать и испытать удачу. Сребренник — не такие уж и большие деньги, к тому же, новичкам обычно везет. Почему бы не попытаться? Как только в аквариуме накопилось запланированное количество билетиков, мужчина, организовавший этот розыгрыш, встряхнул аквариум, зажмурив глаза, запустил в него руку и, вытащив первый попавшийся листочек, развернул его, перевернул лицевой стороной к себе и громко объявил: — Приз достается Льву Клеоновичу Голубикусу! Когда в один миг с приза сняли ленточку и позволили победителю расположиться на сиденье транспортного средства, Рунтар не мог поверить своему счастью. «Должно быть, Фиалочка сейчас обалдеет от восторга» — решил он и поскорее припустил в сторону почты, желая обрадовать и удивить супругу. Виола уже начала было тревожиться, где и почему задерживается ее благоверный, как вдруг он затормозил на своей чудесной колеснице прямо перед крыльцом почты. — Откуда? — восхитилась Виола. — Садитесь, прекрасная нимфа, сейчас все расскажу! — галантно промолвил Рунтар, открывая жене дверь. — Вот, сам себе подарок выиграл ко дню рождения! — подытожил он свой рассказ. — Повезло так повезло! — Ты как чувствовал, мой сладенький пирожочек. Рунтар дал своим новым питомцам клички Зефир и Буран — во-первых, потому что кони мчались быстро, точно ветер, а во-вторых, чтобы из первых букв складывалась та кличка, которую он много лет назад дал своему верному яку.****
К великому неудовольствию Гауды, им непременно нужно было вновь побывать в Афинах, чтобы все выяснить, благо благодаря магии Джинни они все сию же секунду вновь оказались в месте назначения, и им не пришлось и на этот раз тратить уйму времени на дорогу. Возможно, его старые знакомые при встрече узнали бы его слишком уж запоминающуюся физиономию и не менее запоминающийся гнусавый и хриплый голос, если бы не одно обстоятельство, произошедшее незадолго до того, как Рунтару посчастливилось выиграть желанную колесницу. — Я хотел бы ко дню рождения лицо подправить. — заявил Рунтар родственникам с утра за завтраком. — Всю жизнь об этом мечтал, но даже и не знал, что в Греции есть такая замечательная вещь, как пластика. Поэтому подарите мне деньги, которые собирались тратить на подарки мне, чтобы я в качестве подарка мог сделать себе эту операцию. — Милый, у нас есть деньги от продажи нашего старого дома. — заметила Виола. — Думаю, их хватит. А подарки мы тебе все равно купим. — Так это же твои деньги, а не мои. — смутился Рунтар. — Дом ведь твой. — Во-первых, это наши общие деньги, а во-вторых, я не возражаю против того, чтобы мой самый любимый человек с их помощью исполнил свою давнюю мечту. К закату того дня сияющий Рунтар вышел из больницы по-настоящему другим человеком. Хоть его лицо еще полностью не отошло от анестезии и в большей его части было застывшим практически как маска, он ощутил, что именно в этот момент он окончательно и бесповоротно стал Львом Клеоновичем Голубикусом. Мало того, у Рунтара после оплаты операции пластики оставалась пара серебряных монет в запасе, которые он решил потратить на пузырек уникальной микстуры, способной менять голос. Почему бы и нет? Он теперь грек и может себе это позволить! — Действует целый день. — объяснил аптекарь. — С утра закапаете в рот пару капель и подержите немного, не глотая — и целый день сможете заливаться соловьем. Вот только если будете кричать, то голос тут же станет таким, каким и был, и нужно будет снова принять каплю микстуры! — Спасибо Вам за информацию, я все понял. Как только Рунтар подверг свою ротовую полость воздействию неизвестного ей средства, то тут же его мерзковатый и сиплый голос, ничуть не изменившийся за столько лет по прошествии переходного возраста, когда голосу полагается ломаться, чтобы из детского превратиться в юношеский, а затем в мужской, под действием чудесного состава превратился в бархатный, ласкающий слух баритон. Возвратившись домой, Рунтар долго не мог на себя налюбоваться. Тонкие брови и усы, ухоженная бородка, слегка позолотившаяся от солнца подтянутая идеально гладкая без единой морщинки кожа, греческий нос, правильный подбородок... Да что уж там говорить — лицо словно от затейливой скульптуры отделили и к нему присоединили. Теперь он сбросил несколько лет и смотрелся не как тесть Родиона, а как его старший брат. И вдобавок ко всему этому — еще и приятный мелодичный голос.****
На ловца, как говорится, и зверь бежит — как на заказ, по главной площади практически на расстоянии вытянутой руки от них степенно прогуливалась нарядная девица поистине невероятных для гречанки габаритов. За руку ее держал тонкий и звонкий юноша с бронзово-золотой кожей и каштановыми кудрями ростом чуть пониже ее, очень богато и модно одетый. Между ними, сделав резкий дрифт, проехал грек небольшого роста, управляющий шикарной колесницей, запряженной парой породистых скакунов, в которой сидели женщина и крайне похожий на нее мальчик — видно, что сын. Судя по всему, ни он, ни кто-либо еще из пассажиров даже не заметили иноземцев. — Совсем уже эти греки с ума посходили! — выругался Гауда. — Где это видано, чтобы шестилетнему сопляку доверяли управлять колесницей, да еще и мчать прямо по людям?! — Пап, где это видано, чтобы у шестилетних греческих сопляков росла борода? — передразнила его гораздо более наблюдательная и зоркая Инга. — Дети мои, садитесь, прокачу! — обратился возница к влюбленной парочке. — С удовольствием, папа! — ответила ему Абби. В том, что это была именно она, сомнений не было ни у кого из приехавших — к тому же, Джинни сразу ее узнал по иллюстрации из свитка.