Любимый пес

      Баки просыпается от хлопка двери – Брок выпускает скулящего Солдата во двор, а сам заваливается обратно в постель, намереваясь доспать прерванный сон. Вообще Баки завидует его супер-способности отрубаться сразу, как голова коснется подушки – он вот уже спит, взаправду – на спине, закинув голову и приоткрыв рот. Баки приподнимается на локте, рассматривая его лицо, подрагивающие во сне ресницы, красиво очерченную линию губ – и не может удержаться: медленно наклоняясь в осторожном поцелуе.       Еще одна супер-способность: Брок очень чутко спит – ну, не зря же у него вечно пистолет под подушкой (а он там, Баки успел нащупать), хотя, может, его чуткий сон – наоборот, проклятие. Судя по его лицу – так точно. Вместо того, чтобы побыть романтичным и ответить на поцелуй, этот гавнюк дергает головой, ворча нечто нечленораздельное с общим смыслом, как его все заебали и может он, блять, поспать или нет. Переворачивается на живот, головой в другую сторону – и теперь Баки видит только его затылок с жесткими смявшимися волосами.       Минут пять ему Баки дает. И сам честно пытается заснуть, но нет – он проснулся, все. Да и утро уже. И Брок лежит прямо под боком, такой приятно горячий, а вчера, между прочим, секса у них толком и не было (у Баки так точно) – и это при том что соскучился он по Броку безумно, и вот тот рядом наконец, и тело реагирует на его близость естественным образом, и лежать вот так – вроде бы и рядом, но не настолько как хотелось бы – просто мучение.       Поэтому Баки подваливает к нему, многозначительно притираясь привставшим членом к его ягодицам. И после пары минут таких притираний наконец следует реакция – правда, не та, которой Баки добивался:       – Я тебя сейчас во двор следом за Солдатом выставлю, – недовольно ворчит Брок, впрочем – не отодвигается. Да и звучит не то чтобы устрашающе, поэтому Баки с удвоенным усердием продолжает начатое, теперь еще и по-собачьи тыкаясь носом ему в шею, намеренно щекотно.       Брок накрывается одеялом с головой, чтобы отъебался, но в целом его голова Баки не так уж и нужна, а вот нужные участки тела теперь как раз в полном доступе. Используя открывшуюся возможность, Баки оттягивает резинку его пижамных штанов, поглаживая приятно твердеющий член.       – Чего ты хочешь, блять? – рычит Брок, высовываясь из-под одеяла. И широко улыбаясь, Баки отвечает:       – Тебя.       – Я сплю.       – А по-моему ты уже проснулся, – смеется Баки, опускаясь ниже и притираясь носом к его паху. Обнажает его бедра, смотрит ему в глаза – специально смотрит – и не разрывает взгляд, медленно проводя языком вдоль дрогнувшего в это мгновение члена – и наконец добивается своего – Брок отбрасывает в сторону одеяло, лениво избавляется от остатков одежды и ждет демонстративно. А Баки теперь демонстративно тянет:       – Ты же спишь.       – Твоими стараниями проснулся, – отзывается тот, выразительно указывая на свой не менее выразительно стоящий член. – Так что будь добр: реши проблему, которую ты создал.       Баки смеется, и наконец приступает к решению проблемы. Старается взять его член так глубоко, как сможет, а Брок мягко подталкивает в затылок – кажется, даже больше не для того, чтобы он глубже или быстрее брал, потому что Баки все равно двигается в своем темпе – но просто ему как будто нравится держать его за волосы, отросшие за это время, наслаждается он, наматывая их на кулак, разматывая, пропуская между пальцами и так раз за разом, снова и снова, пока Баки самозабвенно сосет.       Сначала Баки думал использовать минет в качестве разогрева, не давать ему кончить – потому что на самом деле хочет трахнуть его сам, представляя, какой он чувствительный и растянутый после вчерашнего – можно просто выдавить смазку на член и входить так, сразу, чувствуя сопротивление и принятие одновременно и давая прочувствовать ему. У Баки яйца сводит от этих мыслей и образов, и он хочет уже остановиться и начать претворять желаемое в действительное, но... блять, Брок издает такой приглушенный полустон-полувыдох, и Баки прям накрывает всего, по нему мурашками это проходит – чужое расслабленное эгоистичное удовольствие – и Баки просто не может остановиться, хочет дать ему кончить во что бы то ни стало – вот так, чтобы не думал ни о чем и просто получал удовольствие, растворяясь в нем – тяжело дыша и натягивая его волосы на пальцы – все, как ему нравится. Лишь бы ему нравилось.       Брок и сам забывается, наконец теряя свой чертов контроль – потому что обычно он предупреждает, а тут просто кончает на выдохе, с силой удерживая его голову, чтобы глотал – впрочем, Баки и не думал отстраняться, и продолжает неторопливо ласкать его языком, слизывая остатки спермы. Поднимает глаза и видит, что тот смотрит из-под полуопущенных ресниц – довольно и расслабленно. А затем притягивает к себе в этом грязном солоноватом поцелуе.       – Ты дашь мне...? – спрашивает Баки несмело, потому что Брок только что кончил и не факт, что даст именно выебать себя, а Баки хочет именно этого, пиздец как хочет. И, блять, кажется просто умирает от счастья, восторга и обожания, когда тот привычным движением закидывает ногу ему на плечо, лениво ухмыляясь:       – Когда я тебе отказывал?       И у Баки буквально голову сносит от этого всего. Но все же он умудряется выдавить из себя, замирая:       – Дать тебе перерыв? Или хочешь, чтобы я сейчас...? Ну, потому что объективно – Брок кончил вот только что и ощущения будут, конечно, специфические, на грани. С другой стороны – Брок сам говорил, что ему так нравится – так что, возможно, самое время проверить...       – Хочу, – подтверждает тот, вовлекая Баки в очередной поцелуй. – Только медленно. Не спеши.       И Баки делает это медленно. И смотрит на него, не отрывая глаз. Наблюдая. Пытаясь уловить малейшую эмоцию, услышать, почувствовать – погружаясь в него и наполняя собой, наполняясь сам этим мгновением и им в это мгновение.       – Обожаю тебя таким... – шепчет он, замирая. Давая привыкнуть – потому что просили же его медленно, и адским усилием воли Баки все-таки выполняет его просьбу. Осторожно ласкает его член на пробу. Брок чуть морщится, но не закрывается от него, выдыхая рваное:       – Каким?       – Открытым. Настоящим. Моим.       Брок улыбается смазано и откидывает голову назад, обнажая шею для поцелуев и укусов. И Баки использует возможность, прикусывая зубами чувствительную кожу, чтобы немного отвлечься, чтобы трахать его медленно, как он хочет, добиваясь этих довольных приглушенных стонов. И отпускает себя, только когда Брок сам ему позволяет – легким шлепком и хриплым "давай". И хотя Баки изо всех сил стараясь растянуть удовольствие, не кончить позорно быстро и дать Броку кончить вместе с ним – чуда не происходит. Он не выдерживает, он так соскучился и это блядское воздержание, кроющее его возбуждение еще со вчерашнего вечера – не оставляет шансов. Баки буквально уносит – от переполняющих чувств, ощущений, от этого всего. Не помня сам себя, он шепчет Броку что-то о том, как скучал, какой тот потрясающий и самый лучший и как невыносимо было без него, и, кончив, еще долго лежит на нем, не желая вставать, не желая разрывать эту связку. И Брок позволяет ему, неторопливо перебирая пальцами его волосы, хотя сам все еще возбужден, Баки отчетливо ощущает его стояк, зажатый между их телами.       – Перевернись на живот, – просит он, давая ему место для маневра. И Брок следует команде, расфокусированно, не задумываясь, переворачивается – не понимая пока, к чему это ведет и зачем. Но когда понимает, когда Баки спускается поцелуями вдоль его позвоночника до крестца и ложится щекой на поджавшиеся ягодицы, плавно толкаясь пальцами внутрь, тогда Баки слышит:       – Ты зря теряешь время, так не получится, я только что кончил, так что...       – Тебе приятно или ты хочешь по-другому? – перебивает его Баки, потому что вопрос-то в этом, а не в том, получится или нет. Он добирается до нужной точки, легонько массируя, и ответом ему служит непроизвольный стон, сокращение мышц и едва слышное сквозь зубы "блять...".       И в такт собственным неторопливым движениям Баки продолжает:       – Мы никуда не спешим. От тебя никто ничего не требует. Я отсосу тебе потом, не переживай. А пока просто расслабься. И ни о чем не думай. Столько, сколько тебе нужно, ты же знаешь, – улыбается он, целуя его в крестец.       И чувствует, как Брок расслабляется, отдавшись его рукам. Наконец расслабляется и таким расслабленным, Баки не видел его никогда. И хотя с тех пор как Брок признался, что ему нравится пальцами, они пробовали так время от времени – ну, как "они", Баки пробовал, вечно думая о том, что прикольно было бы довести его до разрядки одними пальцами, без рук, не давая до себя дотронуться (как это делал Джек, с Джеком же так было) – но дальше фантазий не доходило – Баки вечно не хватало терпения: он либо сам сменял пальцы на член, если еще не кончил, либо, если кончил, то ему просто становилось лень, слишком это муторное дело все-таки, и, дотрахивая Брока пальцами, Баки одновременно ему дрочил, чтобы быстрее, ну, или позволял дрочить самому, да и Брок в свою очередь тоже вечно порывался сменить позицию и никогда, вот никогда он, блять, не мог расслабиться и просто наслаждаться, подставляясь.       А сейчас почему-то... что-то меняется. Что-то изменилось между ними глобально, не только в сексе. Но и в сексе теперь тоже – они оба это чувствуют, изменились оба. Баки впервые искренне сосредоточен на нем – просто на нем, на его удовольствии – а не на том, что Брок подумает или не подумает, не на том, каким был Джек и как это было с Джеком, не на том, чтобы заставить его кончить любым способом – нет, да пусть он даже не кончит, Баки ему отсосет, но – если ему нравится вот так, то пусть ему просто нравится. И Баки этого достаточно. Он просто хочет ему это дать, а Брок, кажется, впервые готов от него что-то принять – что-то такое, что заставит его почувствовать себя слабым и уязвимым, расслабиться именно в этой позиции – под ним, позволяя Баки подводить его к этой абсолютной потере контроля, теряя этот извечный контроль. Баки удерживает его руки за спиной – несильно, поглаживая большим пальцем ладони – но Брок и не пытается вырваться, дотронуться до себя, наоборот, полностью отдаваясь его неторопливым ласкам.       И в какой-то момент Баки понимает: он кончит все-таки. Потому что знает уже все его реакции, чувствует по сжавшимся мышцам, по-особенному сбившемуся дыханию – просто чувствует, чувствует его. И на самом деле секрет оказался прост и он был не в технике, не в темпе, не в ритме, не в физиологии вообще, а просто в том, что... они стали ближе, как-то так. Баки перестал думать только о себе, а Брок... как будто расслабился рядом с ним. До этого не мог, не до конца, всегда оставался какой-то шаг, в котором он не доверял... А теперь все. Он этот шаг сделал. И, наверное, это не самый потрясающий оргазм в его жизни – потому что он слабый и да, он действительно только что кончил, а пальцами, пожалуй, не самая крышесносная стимуляция, но, блять... это охуенно – для них обоих. И это значит целый мир. И это новый мир, открывшийся вдруг. Это неожиданно, странно – то, что они чувствуют, и смущаются они оба. Брок смеется, растирая ладонями лицо, и Баки, довольный "победой" и очарованный его смущением, улыбается в ответ. Ложится на него сверху и, целуя его раскрасневшееся ухо, так и лежит на нем, а Брок под ним – и лучше момента быть не может.       И, кажется, они лежали бы так вечность – ну до полудня так точно – но тут начинает лаять Солдат. И не затыкается, паршивец, настойчиво скребется в дверь, несмотря на настойчивые попытки его игнорировать.       Брок сдается первым.       – Сука...       Делает попытку встать, но Баки удерживает его за плечи, потому что раз уж быть благородным – то до конца:       – Лежи, я открою.       Выбираясь из постели, он шлепает босыми ногами к двери и запускает Солдата в дом. Пес, ожидаемо, мчится к Броку, но на кровать не лезет – по глазам понимает, чем это чревато. Впрочем Брок великодушно свешивает руку, чтобы его приласкать, расплываясь в непроизвольной улыбке.       – Надо ему дверцу сделать отдельную, чтобы он мог сам ходить туда-сюда, – говорит Баки, забираясь обратно под одеяло. На что Брок лишь ворчит:       – Я еще не принял окончательного решения о возможности его постоянного пребывания в доме.        Сам при этом продолжает лыбиться и оторваться от собаки не может.       Баки только глаза закатывает. Не принял он, блять, решения. На самом деле вот оно – решение уже принято, просто Брок по обыкновению не хочет его признавать. Потому что Баки уверен: Солдат в доме так и останется, будет ходить туда-сюда, Брок будет злиться, запуская-выпуская его – но ебанную дверцу так и не сделает – ведь он же, блять, не принял решение, которое так-то уже свершившийся факт, но нет, он же не решил.       Вот и у них так же. Брок не принял решения, но при этом – они вместе и любят друг друга – свершившийся факт. Так было, есть и будет. Вне зависимости от его чертовых решений.       Пока Брок принимает душ, Баки хочет приготовить завтрак и немного прибраться, но его благие намерения разбиваются вдребезги еще на стадии завтрака – в холодильнике толком ничего нет, даже яиц, только какие-то забытые коробки от "вока", да прокисшее молоко. А еще початые бутылки винца с засохшим виноградом – куда без этого. Баки успевает помыть посуду и вынести пару мешков мусора, пока Брок, вернувшийся из душа, не командует ему одеваться – потому что завтракать они едут в город, без вариантов.       И хотя этот беспорядок, эта несвойственная пустота в холодильнике, Солдат, лишившийся лапы, и сам Брок, уставший и измученный, с этими красноречивыми синяками по всему телу – производят в целом удручающее впечатление, одновременно Баки чувствует какую-то странную хрупкую теплоту – будто все должно было рухнуть, чтобы на этих руинах зародилось что-то теплое живое оголенно-настоящее. Баки смотрит, как Брок ласкает пса, как смотрит на него – и боже, он никогда так не смотрел, и никогда так не улыбался – искренне и открыто. И у Баки буквально сердце щемит от переполняющей нежности.       И кажется, он наконец начинает Брока понимать – его страхи, его слабости. Видит себя его глазами. Ведь когда они познакомились, Баки действительно был легкомысленным пиздюком – чего уж там. Искал развлечений и легких отношений, быстро переключаясь с одного объекта на другой. И он действительно в самом начале на Брока запал именно потому, что тот оказался не по зубам. Первые пару месяцев Баки ведь все пытался его "переиграть", заставить бегать за собой, но не с тем связался: Брок "переиграл" его влегкую, почти сразу, игноря, когда нужно, а затем являясь из ниоткуда в образе мистера охуительность: на дорогой тачке, с дорогими ресторанами и подарками, смехуечками и подчеркнутым пренебрежением. И, конечно, естественно, блять! Брок считал, что Баки любит образ и сам умело и вполне осознанно этот образ строил, знал, как это работает, какой эффект производит, и – что греха таить – отрабатывал не только на нем – Баки уверен. Но Брок "заигрался" точно так же. И выйти из этой "игры", признать, что это вдруг стало чем-то настоящим, ему оказалось тяжело – грозило сокрушительным "проигрышем", а он проигрывать не привык. И да, он не верил в серьезность чувств Баки – а собственно почему он должен был? В чем и когда Баки был серьезен? Баки и не думал быть серьезным изначально и да, он купился на образ. Поначалу. А кто бы не купился на его месте? Другое дело, что узнавая Брока, сближаясь с ним – он начал видеть в нем нечто большее и чувствовать нечто большее в себе. Брок, как выяснилось, тоже, но для него Баки оставался все тем же легкомысленным мальчишкой, который уйдет – стоит этому искусственно созданному образу рухнуть, а этой игре в "ближе-дальше" дать сбой. Баки думал, Брок издевается над ним специально, но сейчас он понимает, что просто многого не замечал, а Брок ведь тоже вечно ждал подвоха и это проскальзывало в его словах – "ты любишь меня другим", "твоя любовь до срыва башки, но ненадолго" – в моменты уязвимости и обид – "ты, Баки, хочешь, чтобы песиком был я", "ты никогда не приходил, только рожу кривишь, я всегда прихожу" – но Баки был настолько сосредоточен на себе, что не слышал.       И переломным для них обоих стал тот момент, когда Баки увидел Брока в том коридоре в клинике, растерянного и опустошенного, в момент слабости. После той совершенно мерзкой ссоры и все равно – в ту секунду Баки понял, что любит его и таким. Несмотря на сказанные им гадости, несмотря на рухнувший образ, несмотря на то, что Брок, вдруг оказалось, нуждается в нем до одури и не может оттолкнуть, проигрывая свое "ближе-дальше" подчистую – да и какое тут "несмотря" – Баки никогда не любил его больше, чем в тот момент, чем сейчас – таким до уязвимости обнаженным, будто кожу с него содрали – как вчера. Его. Именно его. А не образ. И Брок вот наконец тоже это понял. Что с Баки можно быть настоящим. Позволил себе.       И теперь все будет по-другому – они вместе, они выговорились, решили все проблемы и начинается новая жизнь. Нормальные счастливые отношения, которых, как выяснилось, хотели они оба.       И Брок хотел. И наконец позволяет себе хотеть. И это до одури ощутимо. Они завтракают в ресторанчике на набережной, где часто раньше завтракали из-за вафель – они тут самые вкусные. Но сколько раз они тут были, Брок никогда не смотрел на него так, как сейчас. И Баки аж смущается от его взгляда, от этого внимания. Бормочет неловкое:       – Что?       Трет щеку ладонью, думая, что там мог размазаться джем, но нет, Брок просто смотрит на него все так же зачарованно и говорит:       – Ты так улыбаешься, вертишься на стуле, ешь большими кусками – так, что непонятно, как в тебя все это влезает... Я просто вдруг понял, как безумно я соскучился. По твоей улыбке. По тебе всему.       Бог ты ж мой... Баки просто растекается от счастья. Торопливо сглатывает вафлю и тянется через стол, чтобы его поцеловать. Не веря, что это происходит взаправду. Но оно происходит. И, кажется, что все, как прежде: ничего не изменилось и не было этого полугода расставания и взаимных обид. И одновременно изменилось все – теперь можно увлекаться, можно держать его за руку, можно считать его своим – наконец официально своим. А самому быть официально его. И хочется орать на весь мир о том, что они вместе. Теперь. Наконец.       Впрочем, когда приносят счет, состояние эйфории несколько притупляется. И хотя Баки только что казалось, что все обиды они друг другу простили, обо всем поговорили и больше никаких противоречий между ними быть не может – вот оно, это противоречие, ложится на стол в виде кожаной книжки с чеком внутри. И если Брок, как выяснилось вчера, так и не переварил "ту девку" и долго еще не переварит – Баки уверен, то он сам вдруг понимает, что тоже – даже не то чтобы не простил, он простил – но вот не может он, физически не может, позволить Броку за себя заплатить. И тянется к принесенному счету.       – Куда? – смеется Брок, ловко перехватывая счет и забирая себе. Для него это шутка. А вот для Баки, как оказалось, нет. И максимально серьезно – неожиданно для себя самого, потому что не хочется рушить эту идиллию, но иначе он не может, а этот вопрос необходимо решить сейчас, раз и навсегда – Баки говорит:       – Платим каждый за себя.       – Блять, не порти утро, а? – страдальчески выстанывает Брок и, ясное дело, счет отдавать ему не собирается. – Мы же вчера договорились, что пробуем нормально.       Читай: "Мы же договорились начать все с чистого листа, простить все обиды, так зачем ты вспоминаешь?" Но Баки не из обиды это делает, просто – так ведь правильно. И он всегда этого хотел, с самого первого дня – быть на равных. Он всегда об этом говорил. И раз уж они теперь вместе – нормально и серьезно – самое время наконец отстоять свою позицию:       – Не вижу противоречий. У нас будут нормальные партнерские отношения.       Господи, ему кажется, все кафе на них оборачивается – настолько громко Брок начинает ржать, завершая это представление тем, что кладет в книжку несколько купюр (Баки даже не видит сколько), подытоживая:       – Слушай, партнер, отъебись.       Баки делает очередную отчаянно безуспешную попытку перехватить у него счет – и да, на них смотрит уже все кафе, впрочем, не привыкать.       – Нет, Брок! Я серьезно! Я не девчонка, чтобы ты за меня платил! Ты меня этим унижаешь! А потом еще и попрекать меня этим будешь! Я хочу без этого! И я в состоянии сам оплатить свой заказ!       – Так ты поэтому, что ли, отказался от десерта? – ржет этот гавнюк, и да, он прав – поэтому. Баки краснеет, пойманный с поличным, но его замечание не меняет сути. Впрочем, Брок еще не все сказал:       – А если ты всерьез боишься, что я буду тебя попрекать деньгами, то зачем тогда ты вообще начал отношения со мной, а? Если ты обо мне такого мнения. Я извинился. Так больше не будет. Если ты мне не доверяешь в мелочах, то какой смысл...       – Я просто хочу разделить счет, – перебивает Баки, потому что, во-первых, Брок сам уже начинает заводиться от собственных придумок, а во-вторых – это вот уже явное натягивание совы на глобус. Дело не в том, что Баки не доверяет, а в том, что хочет равенства. Не быть мальчиком, которого развлекают. Иначе они вернутся туда, откуда пришли.       Между тем Брок делает знак официанту, чтобы подошел, и больше всего Баки боится, что он все-таки оплатит злополучный счет – сделает так, как хочет, насрав на его чувства. Но стоит отдать ему должное – Брок этого не делает. Счет оставляет на своей половине стола, придавив локтем, а официанту сообщает с вежливой улыбкой:       – Мы тут решили, что еще посидим.       Заказывает себе повторный американо, а для Баки капучино с корицей и кэррот-кейк – даже не спрашивая, и так знает, что он обычно берет. И когда официант отходит, Брок разваливается на стуле, демонстративно постукивая пальцами по кожаному переплету книжки со злополучным счетом, и говорит:       – Итак, полагаю, самое время обсудить условия.       Баки шумно выдыхает, откидываясь на спинку стула. Глупо было надеться, что Брок забудет. Об условиях. И если сначала казалось, что какие, блять, условия, если они друг друга любят и какого хуя вообще, то сейчас Баки уже и сам не против эти условия обсудить.       – Ты не будешь за меня платить, – выпаливает он с ходу. Потому что, конечно же, это Брок поставит первым условием. Очевиднейше, блять.       Брок смотрит на него нечитаемо, но явно вот забавляясь происходящим. Делает глоток своего чернющего кофе и говорит:       – Я люблю рестораны и хорошую еду – это мое хобби. Ты хочешь лишить меня хобби?       Господи, за это время Баки успел отвыкнуть, как этот гавнюк ведет споры и как все переворачивает с ног на голову, добиваясь своего. Но стоит признать: рестораны он реально любит, это правда. Разбирается во всем этом. Не для красного словца сейчас сказано.       – Ну, ты заказывай себе, что хочешь, я же не мешаю.       – А ты будешь сидеть и смотреть? Или как ты себе это представляешь?       Ну все, он не отцепится теперь. Никак Баки себе это не представляет, просто:       – Я не хочу быть в роли содержанца.       Но Брок отмахивается от его слов, требуя конкретики:       – Нет, мне не надо про твое "не хочу", я на него своим "не хочу" отвечу. Но у нас же теперь нормальные отношения, да? Вот и давай как партнеры – прости господи – приходить к компромиссу. Как ты это видишь? Какой выход из ситуации тебя бы устроил?       – Почему мы просто не можем не ходить в рестораны? – спрашивает Баки, откровенно не зная, какой выход мог бы устроить их обоих. Путь явно тупиковый, Брок упрется в свои рестораны, это ясно, как день.       – Потому что я люблю рестораны. Хобби, помнишь? Я же не препятствую твоим хобби. У тебя они вообще есть? Ну, помимо вписок, тусовок и "тиндера".       – Если ты обо мне такого мнения, то зачем тогда вообще начал со мной отношения, а? – передразнивает его Баки. Но этому ублюдку всегда есть что ответить:       – Не злись, это просто попытка узнать тебя получше. Так и чем ты увлекаешься?       – Ну, я танцы люблю... И сериалы. И в качалку хожу.       Не густо. Впрочем рестораны и жрачка тоже, знаете ли, такое себе хобби. Но глобально вопрос о его увлечениях был задан с единственной целью – и довольно ухмыляясь, Брок подводит итог:       – Все твои увлечения готов с тобой разделить. А ты разделишь со мной мое. Как тебе компромисс? – и не давая Баки ответить, продолжает: – Приглашаю я – плачу я. Приглашаешь ты – на твое усмотрение. Компромисс?       Все равно к какому-то компромиссу надо приходить, а то, что он говорит, выглядит честным, его рестораны Баки действительно финансово не тянет, а заставлять его отказываться (или выбирать кого-то другого себе в компанию) – тоже не вариант, так, что наверное, да:       – Окей, компромисс.       – И если я что-то тебе дарю, то я просто дарю, это не попытка тебя купить, и я рассчитываю, что впредь твою гордость это задевать не будет.       – Это тоже твое хобби? – интересуется Баки с сарказмом.       – Ну, считай это моим хобби. Делать тебе приятное, видеть твою улыбку...       – Ну, ладно, все, переигрываешь, – смеется Баки, смущаясь. Но довольный, что пиздец. Брок, конечно, языком молоть мастер, знает, блять, что сказать и как – и хер ты сможешь устоять перед ним. Но с другой стороны, это, наверное, не тот вопрос, из-за которого следует так уж препираться. Ну, хочет дарить – пусть дарит. Баки тоже потом, может, найдет крутую работу, встанет на ноги и будет ему дарить. Нормально же это, ну? Или нет? В любом случае:       – Рад, что мы пришли к взаимопониманию, – резюмирует Брок. – Теперь условие номер два. Даже не условие, а просто чтобы ты имел в виду: измену я не прощу. Ни при каких обстоятельствах. Расстанемся сразу же и слушать я ничего не буду. Ты понял меня?       Блять... Вот его до сих пор пидорасит, а. И хочется напомнить, что Баки как бы и не изменял, у них были свободные отношения, а теперь нормальные – и все это как бы ясно и так, само собой разумеется, зачем выносить это отдельным условием вообще? Но Брок все продолжает:       – Если ты влюбишься в кого-то другого, захочешь свободы или что бы там ни было – будь честен. Имей смелость сказать прямо, и мы расстанемся без обид, я тебя отпущу сразу, без выноса мозга. Просто не делай этого за моей спиной – вот главное, о чем я прошу.       – Иначе ты закатаешь меня в асфальт? – не удерживается Баки от тупой шутки. Просто чтобы как-то разрядить эту атмосферу запредельной серьезности. Брок впрочем остается запредельно серьезен:       – Нет, я тебе ничего не сделаю. Но зато ты сделаешь больно мне. Так что давай уважать друг друга, даже если чувства пройдут, договорились?       Да у Баки и в мыслях не было по-другому, но раз Броку так важно, чтобы он это озвучил, окей:       – Да. Конечно. Но и ты тоже...       – Да, я тоже.       Брок отпивает еще глоток своего мерзкого горького кофе, который и пить-то невозможно (Баки как-то попробовал и тут же пожалел), и Баки надеется, что все, хватит, условия закончились – но куда там:       – И третье: мне похуй, как ты это сделаешь, но в конце осени, насколько я знаю, открывается подача документов в колледж. Хоть заборостроительный, мне срать, выбирай, что хочешь – но ты туда пойдешь. В этом году ты подашься, а в следующем – счастливо станешь студентом.       И не давая ему вставить и слова – а Баки ясное дело уже распирает от возмущения – Брок продолжает:       – Опережая твои возражения – если вопрос в деньгах и ты прям пиздец чувствуешь себя задетым, если возьмешь их у меня, то, значит, возьмешь в долг. Отучишься и вернешь. Так что выбери себе нормальную специальность, пожалуйста.       – А если я не соглашусь? – спрашивает Баки с вызовом. Потому что это что за тема – типа если он не поступит в колледж, то что? Брок его разлюбит, бросит или что? Что это за ебанное условие?       Но своим ответом Брок обезоруживает вконец:       – Если ты не согласишься, то ты идиот. И не ценишь моей любви. Но я уверен, что это не так. Да, Баки?       Вот и что он должен ему ответить? Остается только пробормотать:       – Я ценю.       Но раз так, то:       – Я тогда тоже хочу выдвинуть условие. Условия.       Брок разводит руками типа "ну, давай, я слушаю".       – Ты познакомишься с моими друзьями в качестве моего бойфренда.       – Нет, – коротко и безапелляционно, даже не задумываясь, ни секунды, блять. И Баки просто бомбит с этого подхода:       – Нет, Брок! Так не пойдет! А как же компромисс?!       – Я знаком с твоим другом Стивом. И еще с одним – как его там?       – Сэм.       – Да, точно.       Но Баки продолжает упрямо гнуть свое:       – Я буду брать тебя на вписки. Это, кстати, мое хобби, как ты верно заметил. И опережая твои возражения – ты можешь брать меня в "ГИДРУ", я не против, все честно.       Брок усмехается, берет его вилку и откалывает кусочек его торта, отправляя себе в рот.       – Чуть не забыл, условие номер четыре: ты не приближаешься к "ГИДРЕ". Я это уже говорил, но повторю еще раз, а то оно не очень усвоилось. Что бы между нами ни происходило, что бы со мной ни произошло, ни при каких обстоятельствах ты туда не суешься. А если кто-то что-то будет спрашивать про меня, то ты знать меня не знаешь, да, мы трахались пару раз, но это было очень давно и за деньги.       – Ты не охуел?       И вот сейчас он становится резко серьезным. Очень резко и очень серьезным – и это откровенно пугает.       – Вообще без шуток, Баки. В "ГИДРУ" – ни ногой. Последствия для тебя могут быть самыми неприятными. И не только для тебя. Я не всесилен. Меня может не оказаться рядом.       Он так это говорит, что Баки чувствует невольные мурашки по коже. И остается только согласиться:       – Ладно. Окей.       – Поэтому я с твоими друзьями знакомиться и не хочу. Чем меньше людей знают, тем лучше.       И вроде, в этом есть логика, но:       – Ты же говорил, что сейчас все тихо. Ты завязал... ну...       – Да. Если бы было иначе, мы бы с тобой сейчас здесь не сидели. В смысле, я бы не стал тебя в это втягивать, если бы не был уверен... Но я не могу быть уверен. До конца – никогда не смогу. Я перестраховываюсь – да. Но лучше я перестрахуюсь.       И Баки понимает, о чем он – примерно. Это из той же оперы, что и пистолет под его подушкой. И незакрытые на ключ двери, которые приводят его в бешенство. Непонятно только:       – И что... всю жизнь мы будем перестраховываться?       – Ну, мы сейчас не ведем разговоры про "всю жизнь".       Баки хмурится, не понимая. Потому что вчера упор был именно на "и сколько ты будешь рядом?", а еще "я устал терять, но мне придется тебя отпустить". А сегодня уже "мы не ведем разговоры про всю жизнь". Брок опять уходит в отрицание – типа не надо ему. Знать бы только: он как прежде отрицает, потому что не видит будущего для них и боится хотеть невозможного или есть действительно какие-то объективные причины и последствия, связанные с его прошлым. И почему-то, знаете ли, Баки склоняется к первому варианту. А все это его перестраховывание кажется не более чем предлогом, чтобы не сближаться, чтобы вернуть себе контроль над чувствами, который он потерял. Это с одной стороны. А с другой – может, Брок о нем переживает? Не хочет взваливать на него этот груз ответственности под названием "на всю жизнь", понимая, что Баки не готов. А Баки не то чтобы готов. Он видел свою жизнь, свое будущее несколько более стандартным – красивая девчонка, дети там, которые будут играть с детьми Стива, который будет жить неподалеку, и будет все это нескоро. Это не то чтобы конкретные планы, но... стандартная картинка – она такая. А с Броком... это же вообще все непонятно как и... действительно как долго это продлится? насколько у Брока серьезные планы и насколько далеко его перестраховывание может зайти? сможет ли Баки терпеть его характер на ежедневной основе? а Брок его? сможет ли жить с ним? поддерживать чистоту, к которой тот привык? а если нет, то насколько сильно тот будет беситься и насколько Баки будет это обижать? а еще его ведь будет обижать, если Брок не будет жрать то, что он готовит, а Брок не будет...       Баки встряхивает головой, прогоняя эти мысли, которые идут и идут, заходя в какие-то несусветные дали причем в каких-то абсолютнейших мелочах. Но ведь на этих мелочах и будет все строится – нет? Брок в чем-то был прав вчера – они знали лишь образы друг друга, встречаясь по пятницам, чтобы потрахаться, и представая друг перед другом в лучшем виде. Но если они собираются по-настоящему, то... это ведь должно стать чем-то большим? А Брок, наоборот, снова отдаляется, снова закрывается, приправляя это якобы его же безопасностью, но, блять, по сути просто пытается его наебать, причем конкретно так – предлагая все те же самые встречи по пятницам, лишь название поменяв.       Баки смотрит, как официант приносит новый счет, и говорит без какой-то конкретной цели – просто желая увидеть реакцию:       – Стив собирается сделать Пегги предложение.       Брок смотрит на него нечитаемо, потом смеется чему-то своему, и спрашивает:       – Это к чему сейчас?       Баки не знает к чему. Но решение приходит за секунду:       – Не хочешь вместе снимать?       – Нет, – резко и безапелляционно. Баки даже вопрос договорить не успевает, а это уже "нет". Ну, "нет" так "нет". Это его право, хотя слышать обидно. Причем Баки еще и сам не пришел к мысли, что ему самому это нужно – эти трудности и обязательства, но... Он хотел попробовать. Или просто хотел убедиться, что Брок не против? Впрочем, какая уже разница, если Брок против. Настолько против.       Баки закусывает губу и не говорит ничего. Одну вещь он усвоил навсегда: это должно быть решение Брока. Баки сам что-то изменить, заставить, "продавить" – не в силах. А Брок решил, что нет.       Брок оплачивает счет ("компромисс" же), и они выходят из ресторана. Баки старается не нагнетать, но ему трудно собраться. Это такой откат после вчерашнего, после сегодняшнего утра, что... Просто обидно, что они вроде бы все решили, а тот снова отдаляется.       Брок останавливает машину у его дома, но выйти не дает – как и прежде Баки тянется к двери, а ручка оказывается заблокирована. Старый трюк. Баки оборачивается, взглядом спрашивая, чего тот хочет. Брок не отвечает, улыбается типа виновато и медленно наклоняется для поцелуя, проверяя реакцию – ответит или нет. Баки отвечает на поцелуй, не желая раздувать несуществующий конфликт. Может, он действительно поторопился с этим предложением. В конце концов, он и сам не уверен. Да и вчера Брок настолько ему открылся, что не хочется все это портить, скорее, хочется дать ему понять, что Баки это ценит. Окей, не все и сразу. Баки подождет.       Но и после поцелуя Брок его не отпускает. Притягивает к себе и интересуется вкрадчиво, заглядывая в глаза:       – Ты обиделся?       И почему-то Баки странно теряется от его близости, этого приглушенного ласкового тона – будто в самую душу. И не хочется на него именно "обижаться", но хочется все равно донести то, что он чувствует:       – Нет, я просто... вчера я почувствовал, будто все преграды между нами рухнули. А сегодня... будто отстраиваются вновь.       Брок смеется, отстраняясь:       – Ты драматизируешь.       – Как скажешь, – пожимает плечами Баки.       Брок молчит, тянется за сигаретами, но двери машины по-прежнему закрыты, так что, видимо, он собирается сказать что-то еще. Сделав пару затяжек, действительно говорит:       – Ты не сможешь со мной жить.       Причем это сказано не то чтобы категорично, а больше напоминает рассуждения вслух. Брок думает, он задумался. И ощущая смутную призрачную надежду, Баки неловко отшучивается:       – Не попробуешь – не узнаешь.       И, конечно, с ним будет тяжело, это ясно как день, но... Баки бы хотел попробовать.       – Тебе не кажется, что ты торопишься?       – Мы вместе уже полтора года, – напоминает ему Баки, а Брок смотрит на него удивленно и ржет:       – То есть ты решил начать отсчет с того момента, как я снял тебя в "ГИДРЕ"?       – Не снял, а спас, – использует он его же терминологию, которая теперь Баки на руку. – И вообще это была любовь с первого взгляда – ну, у тебя. Я помню, как ты на меня смотрел. И капал слюной в текилу.       Брок фыркает, но не отрицает. Докуривает сигарету и поворачивается к нему:       – И когда Стив съезжает? Или он хочет, чтобы съехал ты?       Вообще Стив как бы и не съезжает, разговора об этом, по крайней мере, не было, но Броку это лучше подать под другим соусом, а со Стивом Баки договорится. Да и тем более все равно все идет к тому, что они разъедутся. Так что Баки даже не слишком врет, отвечая:       – Ну, я типа начинаю искать квартиру, а там... как найду...       – Я могу помочь, – тут же вызывается Брок, но нет, его помощь в поисках квартиры Баки абсолютно не нужна. Ему нужно другое.       – Нет, Брок. Это мои проблемы, и я их решу. Я предложил съехаться, не потому что у меня сложности с деньгами или с поисками квартиры...       – Я понимаю, – тут же перебивает тот, чувствуя невольные нотки обиды в его голосе. И снова они молчат. Снова Брок обдумывает и просчитывает что-то у себя в голове, выкуривая сигарету за сигаретой. Баки уже хочет оставить этот разговор, дать ему время подумать – наверное, им обоим это нужно, но неожиданно Брок говорит, будто с середины собственной мысли:       – Я в город не перееду. Если жить вместе, то только в моем доме – я помешан на безопасности, ты же знаешь. А там она обеспечена.       И Баки не верит своим ушам, чувствуя мгновенно участившееся сердцебиение. То есть он согласен? В принципе – согласен? И если, блять, единственное долбанное условие – это жить с ним за городом, то Баки вообще ничего против не имеет, это вообще мелочи!       – Мне все равно, где жить. Лишь бы с тобой, – осторожно говорит он, боясь поверить в собственное счастье. И кажется, где-то должен быть подвох. И, блять, ему не кажется. Потому что Брок смотрит на него как-то... нехорошо так смотрит... как на дурачка, которого наебывают в открытую, а тот не понимает.       – Ну, в принципе, может, так даже и лучше. Зато сосредоточишься на учебе, Солдата будешь на процедуры возить, если я не буду успевать, может, готовить научишься, следить за порядком...       Баки хмурится, не понимая, что это, блять, за планы. Вот уж становиться счастливой домохозяйкой он точно не собирается.       – Я работу не брошу, – отвечает он жестко. Брок посмеивается, и у Баки от его смешков как обычно начинает подгорать. Но опрокидывает Брок его единственным вопросом:       – А как ты собираешься на свою работу ездить, скажи, пожалуйста?       И тут Баки понимает свой просчет. А еще важность обдумывать собственные предложения прежде, чем озвучивать. И в то же время его решимость жить вместе никуда не девается, тем более, он уже практически на финишной прямой к желаемому, а насчет работы – это же решаемо, всегда можно найти чертов компромисс.       – Ты же ездишь в город, будешь меня высаживать, где тебе удобно, а дальше...       – Я не езжу в город к восьми утра, – перебивает его Брок. – Одно дело: раз в неделю тебя подкинуть – но к ежедневным подвигам я не готов. А по вечерам я чаще всего занят. Так что кто будет тебя забирать после работы – тоже вопрос. Или ты ночевать будешь у Стива, действуя на нервы ему и его невесте?       Баки молчит, не зная, что сказать. И мучительно пытаясь найти компромисс. Неожиданно его предлагает сам Брок:       – Я могу купить тебе тачку.       Но нет. Ни за что. Никогда. Подарки подарками, но это, блять, за гранью – что Баки и спешит сообщить ему хмуро и безапелляционно:       – Даже не думай. Нет. Я сам заработаю. Потом.       – Могу одалживать свою, – тут же предлагает тот.       – А ты на чем будешь ездить, если нам понадобится в город одновременно?       – Куплю себе новую. Раз ты не хочешь принимать от меня дорогие подарки, то я сделаю подарок себе, – ухмыляется этот гавнюк, будто разница, блять, есть, кому он тачку покупает – все одно.       И тут Баки вспоминает:       – У меня есть велик.       Формально это, правда, велик Стива, но вот уж на велик Баки наскребет. Впрочем Брок на этот "копромисс" категорически не согласен:       – Там лесополоса. И трасса. Забудь эту идею. Я серьезно.       Но и тачку от него Баки не возьмет. Это слишком уже. Одно дело шмотки, ну даже телефон – но, блять, тачка – это уже слишком. И с одной стороны Баки безумно хочет с ним жить, но с другой – его пидорасит от ебанной невозможности это сделать так, чтобы не сидеть у него на шее и не быть приживалой. И выхода он не видит. Да и Брок сейчас, может, и согласился – сделал вид, что согласился – лишь потому, что знал: на такие условия Баки не пойдет – не зря он так лыбился вначале. Так что остается только обиженно признать:       – Ладно, ты прав. Мы не сможем жить вместе. Доволен?       Брок смеется, взлохмачивая ему волосы и привлекая к себе:       – Даже не знаю, что тебе сказать. Ты только что променял меня на работу в своем задрипанном кафе. Я бы еще понял, если бы там что-то стоящее было. Но это явно тупиковый путь. Зачем оно тебе? Тусить с приятелями? Туси с ними в свободное время.       – Я не хочу быть содержанцем! – рычит Баки, отстраняясь и приглаживая растрепанные им волосы. Потому что дело, конечно, не в кафе и не в работе, а в том что... ну, что он как девка какая-то?       Брок смотрит на него внимательно и говорит вдруг:       – Я думал, ты хочешь нормальные отношения.       – Вот именно! А это ненормальные отношения! Когда ты меня содержишь! Я так не хочу!       – Почему? Когда я выйду на пенсию, ты будешь содержать меня – все честно. Так что, я, можно сказать, инвестирую в свое будущее, – ржет этот придурок.       Баки только глаза закатывает. Все у него шуточки.       – А если мы расстанемся до твоей пенсии? – спрашивает он зло. Потому что ясно, что это полная хрень, Брок сейчас просто заговаривает зубы и переводит тему на смехуечки.       – Ну, инвестиции сопряжены с определенными рисками, ничего не поделаешь, – продолжает ухохатываться Брок, и Баки понимает, что ни к чему они не придут. "Компромисса" нет и быть не может. Остается встречаться с ним по пятницам, каким-то образом копить на колледж и, возможно, однажды он сможет платить за них обоих в ресторане. Раз через раз. Когда Брок, блять, выйдет на пенсию. Собственная никчемность злит неимоверно.       Брок смеется, глядя на него и вытягивает руку, чтобы обнять, привлекая к себе – так бесяще типа на правах старшего:       – Послушай, Баки, ты сам, конечно, думай, как ты хочешь, чтобы это было между нами и в чем для тебя заключаются нормальные отношения, но, если позволишь, я скажу за себя. Я не то чтобы сейчас пытаюсь уговорить тебя жить вместе, я сам скептически к этой идее настроен, я большую часть жизни жил один и... это будет трудно. И мне, и тебе – это будет трудно. Но если мы действительно хотим попробовать быть вместе, то... надо начинать и пробовать – в этом ты прав, и я признаю твою правоту. Но, – он делает паузу и смотрит на Баки в упор, дожидаясь пока тот поднимет глаза и посмотрит в ответ. – Для меня "быть вместе" – это в том числе подразумевает поддержку и взаимопомощь в трудную минуту. И способность эту поддержку и помощь принимать. Тебе сейчас двадцать лет, это важный период, и если ты его просрешь, как это сделал я, то... ты его просрешь. А я хочу, чтобы у тебя было будущее, образование, хорошая профессия – так прими мою поддержку и мою помощь. Ты говоришь, что я не умею принимать помощь. А ты сам? Умеешь? Вот и покажи пример. Это сложно, я знаю. Я наговорил тебе гадостей, поэтому тебе вдвойне тяжело – я все это понимаю. Но если мы начинаем все с чистого листа, если мы хотим попробовать быть вместе, если мы хотим сделать это нормально, то... почему бы тебе не принять помощь от меня? А сейчас именно тот момент, когда она тебе действительно нужна, а я без проблем могу ее дать. Я всю жизнь спускал деньги на такую хуйню – ты себе и представить не можешь – а сейчас я наконец могу помочь этими деньгами тому, кто мне действительно дорог. И я хочу это сделать. Так позволь мне сделать это для тебя. Для меня было бы очень важно и очень приятно, если бы ты мою помощь принял и тебе это реально помогло. Для меня бы это значило – ты не представляешь сколько. Я не пытаюсь тебя купить, мне это не нужно, ты и так со мной. Я искренне хочу помочь, потому что ты мне важен и нужен. И твое будущее мне небезразлично. Подумай об этом, Баки. Хорошо?       Баки кивает, не в силах говорить от переполняющих его эмоций. Он никогда не слышал, чтобы Брок говорил так. И говорил такие вещи. И все равно... его это гнетет. Жить с ним на его деньги, не работать – ну, да, он типа будет учиться, может, и подработку себе найдет каким-то образом потом, но... блять.       Впрочем, ответа сейчас от него никто не требует. Брок улыбается, целует его коротко на прощание и разблокирует дверцу машины.       – Давай, котик. На связи.       И все-таки он же согласился, да? Жить вместе? Вроде, да. Баки сглатывает, раздираемый противоречивыми эмоциями: по идее он должен быть счастлив – он так этого хотел, даже мечтать не мог, но вот, получив, сталкивается с трудностями, о которых и не думал. Причем там и думать-то особо не надо было – они все на поверхности, но... вот они его "хотелки" во всей красе – лишь бы заполучить, а получив, думать, а надо ли оно было. Брок прав. Во всем прав насчет него. Насколько Баки готов вообще – к нормальным отношениям? Да, Баки никогда не задумывался о будущем и не считал нужным, потому что... ему и так нормально, он привык жить моментом. Но если он всерьез хочет быть с Броком, то должен задуматься – ради Брока – а потянет ли он действительно все сопутствующие ограничения и проблемы? Чтобы это не было так, что вот он "хотел, хотел", а потом столкнулся с очевидными трудностями и не вытянул. Нужно быть серьезнее. Нужно. Потому что из-за своей глупости и беспечности, из-за своих "хотелок" он ведь может сделать очень больно и обидно Броку. Вот сейчас это же Баки предложил жить вместе, Брок даже согласился, а вот Баки теперь... даже и не знает, что делать. Действительно проще было встречаться по пятницам. Но теперь уже назад не отмотаешь. Нужно будет приходить к какому-то решению и давать какой-то ответ.       К счастью, у Баки есть Стив. Стив – это голос разума, человек-у-меня-всегда-есть-план и я-точно-знаю-как-правильно. Поэтому вечером Баки заваливается к нему в комнату, как в детстве, когда они обсуждали будущее, мерзких девчонок, которые позже стали горячими телочками, и все равно клялись друг другу, что ни одной девчонке их не разлучить. А потом Баки вспоминает, как ревновал Стива к Пегги, думая, что из-за нее рухнет их идиллия в этой снятой на двоих квартире в большом городе, а вот сейчас – представить только – сам, первым, говорит:       – Брок предложил мне к нему переехать.       Стив замирает, явно не зная, что думать и что сказать. Он до сих пор не может определиться, как к Броку относиться – Баки и сам бы, наверное, испытывал схожие эмоции на его месте: полное недоумение. И определенно еще большее недоумение вызывает тот факт, что отношения, в которые никто не верил (даже сам Баки – чего уж там), вдруг приобретают такой серьезный оборот.       – А ты – что? – только и выдавливает из себя Стив.       Баки пожимает плечами.       – Я не знаю. Причем... на самом деле, это я ему предложил – первым. Сказал типа "давай съедемся".       – Ты "на слабо" его хотел взять или что? Проверить серьезность намерений? – хмурится Стив. Баки снова жмет плечами, покусая в задумчивости губу:       – Может быть. Не знаю. Он сначала отказал – резко. А потом стал размышлять и... Я, просто когда предлагал, вообще не подумал о последствиях, – признает Баки, напряженно сглатывая.       – А какие последствия?       – Он живет за городом. Значит, мне придется бросить работу...       – Я не думаю, что это хорошая идея, Бак, – тут же напрягается Стив. И, конечно, ход его мыслей ясен: он не хочет, чтобы Баки попадал в зависимость от другого, чтобы был вечно должен и обязан, отрезан от друзей и вообще от всего мира в этой глуши, был красивым приложением с четко обозначенной ролью и "платой за содержание" – Баки прекрасно знает, как мерзко и унизительно это выглядит со стороны. Но ведь оно же не так:       – Брок сказал, что я смогу использовать это как возможность заняться учебой и поступить в колледж. Сказал, чтобы я определился с колледжем до осени и... – Баки сглатывает, потому что предстоит произнести самое сложное: – ...Он оплатит. Ну, типа в долг, если мне так будет легче. Он вообще готов оплатить, но... – Баки осекается, сам понимая, что звучит как полный пиздец. – Блять, Стив, я не знаю, что с этим делать! Я понимаю, что выгляжу, как воплощение мечты любой эскортницы, но... я его люблю, вот в чем проблема! Мне от него ничего не нужно – ни деньги, ни подарки никакие – вообще ничего! Наоборот! Вот этот вопрос денег между нами – все портит! Я бы хотел быть с ним на равных, а это чертово неравенство – во всем! И даже не только в деньгах – во всем! Я хочу быть с ним... ну, как вы с Пегги! Чтобы никто никому ничего не был должен, чтобы все было честно, поровну, но объективно – не могу, так не будет! Мы не на равных. Объективно. Во всем! В деньгах, в отношении к жизни, в образе мыслей – мы не на равных! Я вечно... легкомысленный пиздюк на его фоне. Во всех отношениях! И он тоже ко мне относится... ну, не как к равному. То есть не специально и не то чтобы это плохо, но... это объективная реальность, и...       Баки замолкает, разводя руками, не зная, как донести до Стива то, что он чувствует. И сможет ли тот вообще понять...       Стив лишь пожимает плечами и произносит :       – Вы никогда не будете на равных. Потому что между вами разница в двадцать лет. Прими это как факт. Это всегда будет так. И будет чувствоваться во всем.       Спасибо, блять, за поддержку. Баки хмурится, обиженно поджимая губы, и обхватывает локтями колени, превращаясь в комок вселенской непонятости.       Стив вздыхает, по-дружески похлопывая его по плечу, но:       – У меня нет решения для тебя, Бак. Я бы так, наверное, не смог. Я... я не знаю. Это действительно сложно. Да, ты его любишь, но тебе всегда и во всем будет сложно с ним. И ему с тобой. С другой стороны, ты вечно искал себе проблем на задницу, так что... – усмехается Стив, вспоминая их старую шутку. Это немного разряжает обстановку, Баки даже кисло улыбается в ответ, но... решения у него по-прежнему нет.       Перед сном Брок присылает ему "спокойной ночи". Скидывает фотографию себя и Солдата – на диване в обнимку. Может, просто так, а может, с намеком – "ты мог бы быть здесь". Баки долго смотрит на эту фотографию, думая именно о том, что мог бы быть там. Пишет, что скучает, и желает спокойной ночи им обоим. Но сам никак не может заснуть. Ворочается, никак не может перестать думать, и измучившись вконец, достает телефон и набирает – не потому что принял решение, а потому что не сможет принять другое:       "Я хочу попробовать".       Ответ приходит тут же. Брок тоже не спит:       "Скажи, когда заехать за вещами".       И это крипово пиздец. Встать с утра, оглядывая собственную комнату и прикидывая, сколько коробок понадобится для переезда. Влезут ли они Броку в машину? Или нужно будет переезжать в несколько заходов? Баки понятия не имеет. И где взять чертовы коробки? По факту у него тут один чемодан, с которым он приехал из Бруклина, но за это время успел обрасти вещами и одним чемоданом уже явно не обойдешься.       Но решившись (вроде как – потому что на самом деле мысли в полном раздрае), он хочет сделать все сразу, бесповоротно, чтобы пути назад уже не было – иначе сомневаться можно до бесконечности. Поэтому в тот же вечер Баки просит Пегги отойти с ним на разговор на пару минут после смены и объявляет ей о своем решении уйти из кафе. Пегги смотрит странно, явно шокированная – и радует одно: Стив все еще больше его друг, чем ее парень, потому что он ей не проболтался, она не в курсе – спрашивает, куда Баки собрался перейти, и, блять, очень хочется соврать, выдумать какое-нибудь кафе и на этом закончить. Но пора учиться нести ответственность за собственные решения. И пожинать последствия. Так что, комкая в руках оставленную кем-то салфетку, Баки сообщает ей "новость":       – Мы с Броком снова сошлись, и я переезжаю к нему жить. И поскольку он живет за городом...       Пегги закатывает глаза и делает знак рукой типа "не продолжай". Баки краснеет до кончиков ушей, потому что ясно, о чем думает эта пизда – мальчик захотел красивой жизни, у нее же такое мнение. Впрочем, какое ему дело до мнения Пегги Картер? Да пусть подавится своим мнением. Главное, что она всучает ему форму увольнительной, которую Баки тут же заполняет, и сухо инструктирует о положенных выплатах, а также о его обязательстве отработать еще две недели, пока они будут искать замену. Баки кивает и они молча возвращаются к вечерней уборке.       Остальным ребятам он озвучивает свое решение в общем чате, заодно объявляя о грядущей вечеринке в честь своего ухода. И вишенкой на торте сообщает, что он снова с Броком. А когда Уокер ехидно интересуется, будет ли на вечеринке собственно его Брок, просто предпочитает не заметить сообщение.       И хотя Пегги не говорит ему лично больше ни слова на эту тему, Стиву она, похоже, выносит весь мозг, потому что тот – несмотря на достаточно спокойную реакцию вначале – вдруг начинает выносить мозг Баки. Еще и чувствует себя виноватым, думая, что это из-за них с Пегги Баки задумал переехать – хотя вообще нихуя, но Стив теперь доказывает, что они с Пегги и не собирались пока съезжаться (ага, конечно), потом вспоминает, что Сэм как раз ищет нового соседа, потом вообще договаривается до того, что они могли бы жить втроем – но вот уж соседство с Пегги Картер в гробу Баки видал. Он слушает это молча и пакует коробки. Стив причем помогает ему эти коробки паковать, но не прекращает мягко отговаривать из серии "подумай", "к чему эта спешка?", "вы же постоянно то сходитесь, то расходитесь", "зачем он хочет, чтобы ты бросил работу?", "я поговорю с Пегги, она отзовет твое заявление", "почему в городе нельзя снимать?", "ночевал бы у нас время от времени, я не против", "да пусть твой Брок у нас поживет, если хочет" и все в таком духе.       И от всего этого Баки просто сходит с ума. Ему и так тяжело далось это решение, а тут еще ему зудят со всех сторон – и это просто пиздец. Брок должен заехать за первой партией коробок в субботу, Баки нихуя не успевает все нормально запаковать, Стив вызывается помочь, но, к несчастью, помочь вызывается еще и Пегги – и хотя с ней это действительно получается быстрее и аккуратнее, плата за ее помощь слишком высока: потому что теперь эта парочка выносит Баки мозг уже вместе, вдвоем. И если Стив хотя бы его друг, то... с хуя ли Баки должен выслушивать эту пизду? Причем она не прямо ему что-то говорит, а такими мерзкими полунамеками, ехидными подколами – к которым вроде и не придерешься, но своей цели они достигают. А при Стиве и не отбреешь ее особо. Поэтому Баки молчит, терпит, но нервы уже просто на пределе.       Брока, приехавшего за коробками, эти двое встречают хмурыми лицами, а сам Баки настолько вымотан и в полнейшем раздрае, что даже улыбку выдавить не может – ну, пытается, но как-то кисло выходит. Коробок пока всего две и отдельно его теплое зимнее одеяло (понятно, что у Брока есть одеяло, но Баки привык к своему и хочет его забрать) – Брок берет первую коробку, а Баки всучает собственно это одеяло и ключи от машины, и они спускаются вдвоем, оставляя Стива и Пегги в квартире. Потом Брок поднимается за второй коробкой один, а Баки ждет у машины с ключами. Но как-то подозрительно долго его нет и, не выдерживая, Баки идет за ним. На подходе слышит голоса – Брока и Пегги в основном, Стива совсем немного, но слов не разобрать – а когда приближается к квартире – все затихает, они услышали звук лифта, его шаги и замолчали. Брок выходит с коробкой, командует Баки придержать лифт, и они снова спускаются вдвоем, Стив и Пегги не выходят. Но настроение у Баки теперь хуже некуда, хотя и без того было паршивым. Он должен бы радоваться переезду, но... Что вот эта пизда Броку сказала? Баки знает, что может спросить, но Брок сейчас выкручиваться начнет, это известно, а у Баки просто нет сил на это – настолько он вымотан и расстроен.       Но Брок, загрузив коробки в машину, ловит его за руку, сам заставляя объясниться.       – Баки, посмотри на меня. У тебя все хорошо? – спрашивает он на удивление ласково, даже не похоже на него.       Баки кивает, не в силах вымолвить и слова. Потому что, кажется, если он начнет говорить, то расклеится вконец. Брок прижимает его к себе, поглаживая по плечу. Достает сигареты, протягивает одну ему – но Баки отказывается, даже курить настроения нет.       – Я знаю, для тебя это сложный момент, да, – выдыхает тот глубокомысленно. – Перемены и все такое... Хочешь, заедем поужинаем? Чего бы ты хотел? Я даже готов заехать в ту богомерзкую пиццерию, которая тебе так нравится. Поехали? Или в тот ресторан с твоим любимым штруделем? Выбирай – куда хочешь.       Брок пытается его успокоить, отвлечь, но Баки не может. Не может, блять, отмахиваясь от его слов и медитативных разговор о еде и возвращаясь к главному:       – Что они тебе сказали?       – Да ничего особенного, – смеется тот. – Девчонка сказала, что у нее отец служит в полиции, так что я не уйду от правосудия, если что-то тебе сделаю. Расслабься. Это нормально. Они просто переживают за тебя.       И Баки просто бомбит. Потому что какого хуя эта пизда...       – Успокойся, – Брок удерживает его рядом, ласково целуя в висок. – Поехали поужинаем все-таки.       – Поехали, – выдыхает Баки. Он даже не хочет с ними прощаться и подниматься наверх. Да и не нужно, сами увидят из окна, что они с Броком уехали и догадаются. Но вдруг:       – А хочешь... пригласим поужинать и их?       – Нет, не хочу, – тут же отказывается Баки обиженно. Потому что с Пегги Картер он ужинать не собирается. Тем более, в компании с Броком. Но тот, блять, неожиданно вцепляется в эту идиотскую идею:       – Ладно тебе, не дуйся. Иди позови их. Давай.       Баки пытается сопротивляться, но известно, что раз Броку что-то уперлось, то хрен его переубедишь. И если Стив просто удивлен поступившим предложением, то эту пизду Пегги Картер еще и уговаривать приходится, потому что она начинает "я с этим человеком никуда не поеду" – но в итоге Стив ее уламывает. И они едут. Вчетвером.       И Брок, конечно, – стоит отдать ему должное – умеет быть очаровательным, когда хочет. Баки не знает, что это – жизненный опыт или природное обаяние, но – он прям разряжает эту до невозможности дикую обстановку. Причем с легкостью. Начинает и ведет разговор, который, кстати, эти двое поддерживают через губу – Пегги, просто потому что сука, ну, а Стив по обыкновению несколько теряется в незнакомой обстановке, он всегда такой – поэтому беседа как бы односторонняя, но она идет, причем в форме диалога даже, пусть и с вымученными ответами с заднего сиденья. И Баки, конечно, в восхищении от этого театра одного актера, потому что ну, он бы так не смог – пиздеть без остановки, причем миленько так, подчеркнуто вежливо – с этими двумя пиздюками, которые настроены явно враждебно, этого не скрывают и сидят с соответствующими минами – а Брок, напротив, сама учтивость и радушие – расспрашивает их о чем-то, вставляет свои шуточки-прибауточки, спрашивает их мнение насчет того, куда они поедут ужинать, намеренно доебываясь именно до Пегги, типа потому что она "дама", хотя на самом деле потому, что она демонстративно отказывается говорить, взваливая эту миссию на Стива, но тут ей приходится, и буркнутое "мне все равно" Брока, конечно, не устраивает – он все-таки выжимает из нее согласие на итальянский ресторан, изначально предложенный Баки, – куда они и едут, потому что "ну, раз девушка решила".       Это далеко не самый пафосный рестик, но все-таки пафосный. И Брок, конечно, весьма забавно смотрится с этим выводком школоты, а Баки не перестает думать о том, что Броку, на самом деле, вообще нахуй это все не сдалось и наверняка в напряг – мало того, что ему в принципе эта тема знакомства с друзьями Баки не особо интересна, так еще и улыбаться в их кислые рожи тоже нахуй ему не надо. Но вот он это делает – Баки толком не знает зачем и почему – но очевидно, что ради него, он же этого хотел и об этом просил. Вот только не так. И не с Пегги Картер, уж точно. Баки и самого напрягает эта неприятная атмосфера враждебности, которую Брок всячески старается разрядить, подчеркнуто мило себя ведет: приобнимает Баки за талию, пропускает вперед, все организовывает, помогает сделать им всем заказ, советует что-то – ну, он охуенный просто, и если бы Баки и так не был влюблен в него по уши, то влюбился бы сейчас, он и влюбляется будто заново. Но Пегги и Стива это почему-то мало пронимает – и Баки не может понять почему, видя в этом обидную предвзятость. И, пряча телефон под столом, набирает Стиву в "вотсапе":       "Ну, он же охуенный, что вы из себя строите?"       Стив набирает ему в ответ:       "Проблема в том, что мы видели и иную его сторону".       Но это же было давно и... с тех пор поменялось все.       Брок с ними болтает весьма дружелюбно, спрашивает, чем они занимаются, увлекаются, делится чем-то, что рассказывал ему Баки – про Стива, про Бруклин, пытается выведать что-то у самого Стива про их общее детство, поддерживая ниочемную дружелюбную беседу. Пока Пегги, молчавшая до этого момента, вдруг не выдает:       – А чем ты занимаешься по жизни, Брок?       Баки напрягается мгновенно, зная, как Брок не любит этот вопрос. Пегги еще спрашивает таким тоном, который как бы говорит "я-то знаю правду, но посмотрим, как ты выкрутишься". И Баки боится, что и ему после перепадет за то, что он слишком много болтает и какого хуя его друзья знают, чем Брок занимается.       – У меня охранное агентство, – отвечает тот с вежливой улыбкой "я знаю, что ты знаешь, что это пиздеж, но как бы и не совсем, так что, блять, не докопаешься".       – И кого ты охраняешь? – не унимается эта пизда. И Баки посылает Стиву возмущенные невербальные знаки, чтобы, блять, заткнул свою – прости господи – невесту.       – Разных уважаемых людей, – пространно отвечает Брок. И казалось бы, все, подруга, успокойся на этом, куда ты, блять, лезешь. Но нет, она лезет:       – Баки говорил, что ты телохранитель Александра Пирса.       Ну, все. Ему пиздец. Баки не знает, можно ли было это рассказывать, и невольно вздрагивает, чувствуя, как рука Брока мягко опускается ему на колено – и Баки не знает, это вот жест "не переживай, все в порядке" или же, наоборот, "ты сегодня отхватишь пиздец, мелкий гавнюк".       Пегги при этом Брок отвечает все с той же спокойной вежливой улыбкой:       – В том числе.       Пытаясь как-то разрядить атмосферу и улавливая от Баки невербальный сигнал "SOS", в разговор вступает Стив:       – Слышал, что Пирс баллотировался на пост мэра. Жаль, что проиграл. Иначе бы ты, получается, обеспечивал охрану главного человека в городе.       – Еще больше ответственности, а финансирование из бюджета. Нет, мне не жаль, – смеется Брок, и все, на этой позитивной ноте можно было бы закончить. Но нет. Тут же у нас Пегги Картер:       – Мне тоже не жаль. Логично, что он провалился. С его-то прошлым: подпольные казино, наркоторговля, похищения людей... Давно ты работаешь в его команде?       И глазом не моргнув, все с той же милой улыбкой Брок выдает:       – Чего только не говорят про публичных личностей. Глупо всему верить.       Стив, видимо, тоже сжимает под столом коленку своей невесты, потому что рот Пегги открыть успевает, чтобы ответить, но, к счастью, захлопывает в итоге. Все, тема исчерпана.       – Ладно, что мы все о работе? – говорит Стив примирительно, переключая внимание Брока с Пегги на себя. Впрочем, и сам задает не то чтобы очень приятный вопрос: – Лучше расскажи, какие у вас с Баки планы на будущее?       Ну, ебанный ты в рот, а! Баки демонстративно откидывается на спинку стула, уже не скрывая собственного отношения к происходящему. Но вопрос задан не ему, так что... Впрочем, Брок отвечает легко и без негатива:       – Посмотрим, пока рано говорить. В моих планах, чтобы Баки поступил в колледж и встал на ноги – для начала.       – Типа хочешь воспитать его под себя? Нравится быть в роли папочки? – едко вставляет Пегги, невзирая на попытки Стива урегулировать все миром. И, блять, вот это Брока задевает и пробивает. Баки чувствует – да все это чувствуют. Брок ей не грубит, конечно, но отвечает уже совершенно другим тоном – холодно и жестко, как бы сигнализируя, что игры закончились, и она подошла к опасной черте:       – Нет, я просто хочу, чтобы он был счастлив и жизнь у него сложилась. Только и всего.       Баки сглатывает, оглушенный его словами. Настолько это приятно и тепло слышать – особенно сказанное при всех. И сказанное искренне. Он накрывает ладонь Брока, так и оставшуюся на его колене, переплетая их пальцы, и улыбается счастливо. Брок взаимно легонько сжимает его пальцы. И тут, блять:       – А, может, тогда стоило бы оставить его в покое? Если ты действительно хочешь, чтобы он был счастлив?       И тут Баки уже не выдерживает, гаркая ей в ответ, ибо заебала:       – А может быть, я сам буду решать? И мы как-нибудь без тебя разберемся? Я с ним счастлив! И только с ним! Ясно вам?       На этом замолкают все. Спустя несколько секунд насупленного молчания Брок нарушает его вежливым предложением:       – Десерт?       Но на десерт никто не остается. Пегги демонстративно отказывается, Стив вынужден последовать ее примеру, Баки бы сожрал, конечно, кусок торта, чего уж там, но сидеть в этой компании больше не хочется, поэтому он обойдется и без десерта, лишь бы избавиться от Пегги Картер. Поэтому Брок просит счет, Стив предлагает разделить, но тот, конечно же, "угощает", "ведь это он пригласил" и "рад наконец нормально познакомиться с лучшими друзьями Баки" – с этими словами он счастливо сажает этих "лучших друзей" в такси, которое также оплачивает, и они с Баки оба выдыхают с облегчением. Смотрят вслед удаляющейся машине, и, поскольку Брок молчит, никак не комментируя сегодняшний вечер, Баки начинает сам:       – Прости. Я теперь понимаю, почему ты не хотел с ними знакомиться...       – Забей, не поэтому, – качает головой тот. – Дело вообще не во мне...       – Ну, и точно не во мне! – возражает Баки в запале. – Мне вообще плевать, что она там думает! Она мне никто! А Стив не разделяет ее мнение, поверь! Да, даже если бы и разделял...!       – Ладно, Баки, все! – перебивает его Брок в раздражении. Вряд ли это раздражение направлено против него, но... Баки вдруг кажется, что, несмотря на всю свою напускную браваду перед Стивом и Пегги, Брок сейчас, рядом с ним, в секунде от того, чтобы сказать "давай повременим" насчет переезда. Насчет всего. Он и сам наверняка кучу всего передумал за это время, мучился не меньше, чем Баки, вроде принял решение, но вот – его снова откатывает. А все из-за этой тупой пизды Пегги Картер – кто вообще спрашивал ее мнение? Да кто она такая, в конце концов?       И да, все так, потому что Баки вдруг слышит страшное и, блять, не верит, что он это слышит:       – Может, она и права? Если бы я действительно хотел для тебя счастья...       – Не смей! – Баки тянет его за руки, заставляя посмотреть на себя и прекратить думать, надумывать вот это. Откуда оно в нем сидит вообще? Но оно сидит. Баки и раньше это слышал, его пассажи про "не хочу портить тебе жизнь" – и вот, спасибо Пегги Картер, эта тема всплывает вновь. И Баки чувствует странную абсолютную беспомощность перед мыслями в его голове, против которых он и не знает, как бороться. Как доказать ему? Никак.       Баки сжимает его ладони, ставшие вдруг ледяными, и, заглядывая в глаза, просит:       – Поехали к тебе?       Хотя изначально они не планировали, у Баки завтра смена. И он боится, что Брок откажется. Безумно боится оставлять его с этими мерзкими мыслями наедине. Но, к счастью, тот не упорствует – зарывается лицом в его волосы и шепчет:       – Поехали.