Любимый пес

      Баки получает уведомление о новом заказном письме прямо накануне своего дня рождения. Он успел в очередной раз разжопиться с Броком по поводу праздничной вечеринки, на которую тот наотрез отказался идти (хотя мог бы, день рождения раз в году, блять). Они, конечно, потом типа помирились, но ситуация-то не поменялась: Брок на празднование не придет, а Баки это бесит и обижает, но он ничего не может сделать. Снова упирается в стену, которую, кажется, никогда не прошибет, вновь чувствуя все нарастающее раздражение параллельностью их жизней. Потому что Брок не хочет типа "афишировать" их отношения – вот только и так все всё знают, свидетелями их любовной драмы были все собственно приглашенные на вечеринку. И этот аргумент крыть Броку нечем, но нет, все равно он не пойдет – потому что потому.       Баки выходит из почтового отделения со злосчастным письмом, садится в машину, смотрит на этот чертов конверт и боится открывать. Завтра же у него день рождения и не хочется портить себе праздник. Но с другой стороны, если он не откроет письмо сейчас, то так и будет мучиться. А в честь дня рождения, может, Брок так уж и быть, его простит и тоже не захочет портить ему праздник, поэтому все пройдет как-то помягче?       Страдальчески вздыхая, Баки все-таки открывает чертов конверт – и на этот раз он потяжелее предыдущих: там много всего напихано, а не одна сраная записка: типа "извините, но попытайте счастья в другой раз". Нет, на этот раз прям много всего. С замиранием сердца Баки вытаскивает все эти бумажки разом, какие-то буклеты, расписание занятий, договор... Боже, боже, боже! Нет, он не поверит, пока не прочитает, пока, блять, точно не убедится... Он распечатывает собственно письмо, быстро пробегает его глазами и, блять, да! Сука, да! Он поступил!       От радости и восторга Баки победоносно вопит на всю машину. Подпрыгивает в кресле в идиотском движении – благо, никто не видит. А если и видят – то похуй. Боже, как он рад! Он, блять, уже и не верил в успех, а тут...! Вот это реально лучший подарок на день рождения – спасибо, вселенная! Брок будет просто счастлив. Блять, Баки уже предвкушает... И это еще и его чертов ресторанный менеджмент! Боже, Брок будет доволен пиздец – и Баки не терпится ему сообщить. Он уже даже берет в руки телефон, чтобы это сделать – но останавливается в последний момент. Нет. Хоть Баки и разрывает от желания рассказать все Броку здесь и сейчас, по телефону он этого делать не будет – только лично. Слишком он жаждет посмотреть на Брока в момент – когда тот счастлив и вообще не ожидал.       Момента, правда, приходится ждать долго. Брок приезжает ближе к ночи, уставший и злой. И хотя Баки планировал кинуться к нему с радостной новостью прямо с порога – там висит такая грозовая туча над его башкой, что Баки как-то не решается – пусть сначала душик примет, пожрет, выпьет кофе, что ли...       После всего перечисленного Брок наконец подваливает к нему, устраиваясь рядом на диване – не то чтобы в сильно хорошем расположении духа, но куда в меньшем пиздеце.       – Во сколько тебя завтра отвезти и забрать? – спрашивает он, потому что завтра же праздничая вписка (у Стива на квартире), и в честь этого Баки планирует быть бухим и без машины. И вот "папочка" его заберет.       – Ну, утром, как тебе удобно – там все равно надо все подготовить, так что чем раньше, тем лучше. А вечером я вообще могу остаться у Стива.       – Нет, я тебя заберу. Тем более вечером я свободен.       Хочется верить, что настойчивое желание забрать его вечером обусловлено любовью и заботой, а не опасениями, что Баки там нажрется и с кем-нибудь переспит по пьяни, как было когда-то. А у Брока память (и злопамятность), к сожалению, хорошая. Но, блять, Баки даже не будет накручивать в этом направлении. Тем более на самом деле его интересует другое. И вроде бы они уже поговорили об этом, Баки получил жесткий от ворот поворот, но в свете последних событий (о которых Брок, правда, пока не в курсе) Баки борзеет настолько, что осмеливается на повторный заход:       – Может, ты все-таки придешь на сам праздник? Ну, хоть ненадолго. Тебе не надо ни с кем разговаривать, общаться, просто...       Брок закатывает глаза и, блять, заводится мгновенно:       – А что тогда мне надо? Поработать трофеем? Или в чем смысл?       Смысл в том, что Баки просто хочет, чтобы он пришел. Не потому что "трофей". Не чтобы похвастаться, что он в отношениях наконец с тем, за кем бегал – а все присутствующие – да, в курсе их истории. Но блять – нет, смысл не в этом. А в том, что это его день рождения, он собирает близких друзей, людей, которые ему дороги, а вот самый близкий, дорогой, любимый ему человек приходить отказывается – потому что "мы договорились не афишировать" (хотя и так все всё все знают), "что мне там делать?" (просто выпить, расслабиться и получить удовольствие) и теперь вот еще этот "трофей" добавился. Но дело-то не в "трофее". А в том, что это нормальное, блять, желание, чтобы твой бойфренд присутствовал на твоем дне рождения. Но Брока не переубедишь, конечно.       И все-таки Баки делает последнюю попытку:       – Просто чтобы ты знал...       Брок поднимает на него взгляд, который не предвещает ничего хорошего, но Баки продолжает все равно:       – ...если бы ты пришел – это был бы самый лучший подарок на мой день рождения.       Но хуй там.       – Ну, прости, – желчно отвечает тот, и никакое там и близко не "прости". – Есть вещи, которые я не могу себе позволить – так уж вышло. И ты это знал, когда соглашался... когда мы начали... – он, видимо, ищет безопасный эвфемизм для слова "отношения" и находит: – ...жить вместе. Поэтому не надо сейчас ставить меня раком и пытаться переиграть то, на что ты, блять, изначально согласился. Мы обговаривали условия...       Блять, опять эти его ебанные условия, у Баки уже сил нет это слышать. Особенно сегодня.       – Я понял, – нетерпеливо перебивает он, но все-таки не может сдержаться и добавляет язвительно: – Это очередное "после того, как я закончу колледж", верно?       Ну, и ответочка не заставляет себя ждать:       – Ты сначала поступи.       И вот тут – красиво – Баки вытаскивает из-под жопы конверт, с которым просидел весь вечер, ожидая удачного момента. Не ожидал, конечно, что удачный момент будет таким, но – когда ты уже выбрал мудака, выбирать удачные моменты не приходится.       Хочется вручить Броку конверт с самой уебищно высокомерной рожей из возможных (типа ты не верил в меня, а вот теперь выкуси), но Баки настолько распирает от радости, что поговниться толком не выходит – не может он сдержаться и лыбится, как идиот.       Брок недоверчиво смотрит сначала на вскрытый конверт, затем на его лицо, затем снова на конверт – и, конечно, все понимает, еще даже не взяв письмо в руки.       – Да ладно?       Он улыбается. Уже улыбается. Берет наконец чертов конверт, распаковывает, быстро пробегает глазами текст, где мистера Барнса извещают о том, что будут рады видеть его на курсе в предстоящем учебном году, и – просто берет и прижимает Баки к себе. Без всяких слов, в каком-то неконтролируемом порыве, крепко-крепко. Он рад. Нет, блять, он счастлив. Баки это чувствует, хотя Брок не говорит ничего, но вот этот момент его молчания – будто он слов подобрать не в силах от переполняющих эмоций, и эти спонтанные объятия – громче и больше любых слов, которые он мог бы сказать.       Но потом Брок начинает, конечно, говорить. Исцеловав Баки всего, вдоволь налюбавшись на его лицо в своих ладонях, понапригладив ему волосы, Брок наконец выдает:       – Я счастлив, блять, на миллиард мишленовских звезд... Хотя нет, сука, нет такого количества звезд во вселенной, на которое я сейчас счастлив!       Баки и сам счастлив не меньше. Его прям переполняет от гордости. И последние сомнения насчет того, в какой колледж пойти, если он все-таки поступит и в ветеринарный тоже (на волне собственного успеха это вдруг начинает казаться реальным), рассеиваются. Ну, какой из него врач? Да нахуй надо. Тем более, ветеринарка в другом штате (в соседнем, но все же), а этот менеджмент не так уж далеко, он смог бы ездить к Броку каждые выходные, вполне реально. Да и на будущее – Брок же любит всю эту тему, они бы открыли ресторан, было бы круто. Вот и дурацкий вопрос "каким ты видишь себя и его через десять лет" оказывается закрыт. Баки видит, прекрасно видит и себя, и его через десять лет – вместе, с общим бизнесом – и ему нравится эта картинка.       Что ему не нравится, так это то, что даже на волне вот этой радости планы Брока насчет его дня рождения не меняются: не придет он. Причем Баки еще надеется, что, может, утром Брок поменяет решение – но нет, ни хуя.       Хотя поздравляет его Брок очень мило – праздничным завтраком в постель и куском сливового пирога с фигурной свечкой, исполняет "хэппи бездэй" мимо нот, вручает огромную коробку с подарком, и там макбук – "для учебы", хотя Баки бы и так его получил, куплен-то он был раньше, чем Брок узнал о его поступлении. Вдобавок Баки удостаивается ровно двадцать одного праздничного поцелуя (Брок отсчитывает – да) и праздничного минета, но, блять – на сам праздник Брок не придет, ничего не поменялось. Отвозит его к Стиву и Пегги, помогает выгрузить алкоголь и колу и уезжает по делам, еще раз напомнив, что заберет Баки вечером – пусть только скажет во сколько.       Ну, что ж. Не все и не сразу, после колледжа, блять. Причины (или отговорки?) известны, да и хуй с ними. В конце концов, у Баки сегодня день рождения, и он не собирается загоняться. Ну, может и собирается, но потом – с Броком наедине. А пока не хочется портить праздник ни себе, ни остальным. Тем более в компании Стива это не так уж и сложно – они на пару развешивают по комнате шары и переставляют мебель, организовывая пространство для танцев, шутят и смеются, как в старые добрые, так что Баки практически забывает обо всех своих проблемах и обидах. И все могло бы быть хорошо. Но помимо Стива тут присутствует еще один персонаж – а именно его злоебучая девушка Пегги Картер, которая, вернувшись с кухни, без всяких предисловий с места в карьер выдает:       – Вы в очередной раз поругались или что?       Баки даже не сразу понимает, о чем, точнее о ком, вопрос – настолько он внезапен. Явно не про Стива – потому что со Стивом они не ругаются в принципе, да и сейчас, вон, хохочут вместе. Хохотали – секунду назад, пока она не вошла. Ремарочка "в очередной раз", конечно, может относиться только к одному человеку, но все равно неясно – с чего, блять, Пегги думает, что они с Броком поругались? Брок зашел, покрутился тут даже для вежливости, поулыбался ей, пошутковал со Стивом – было совершеннейше очевидно, что он в нормальном расположении духа. Поэтому вообще не понятно:       – С чего ты взяла? У нас все отлично.       – Ну, просто вы отмечаете не вместе.       Блять! Ну, что ж ты делаешь, а? Прямо по больному и еще с таким видом "а че такого, я просто спросить". Господи, и почему только Стив выбрал в качестве любви всей жизни именно ее?       И хотя внутренне Баки дико пидорасит теперь по-новому и с удвоенной силой – внешне он не подает виду, чтобы эта пизда не думала, что его ебет. Да и в конце концов:       – Брок просто решил, что будет лишним в молодежной тусовке.       Справедливости ради – этот аргумент был озвучен самим Броком, это не Баки тут сейчас пытается самоутвердиться, Брок сам это дерьмо ему вкинул пару дней назад, когда Баки уговаривал его прийти.       Пегги только хмыкает:       – Логично, – тут же ввинчивая: – А почему вы тогда не отмечаете вдвоем?       И вот на этом Баки, честно говоря, подвисает. Потому что ему и в голову такое не приходило, ведь:       – Ну, это же день рождения...       Для него в самой этой фразе кроется ответ: ведь день рождения – это такой большой праздник с кучей друзей и тусовкой на всю ночь. У Баки всегда так было и никогда не было по-другому. Но для Пегги его короткое объяснение, похоже, смысловой нагрузки вообще не несет. В ее глазах так и читается "и что? ну, день рождения – ну, и?".       И Баки начинает припоминать, что свой день рождения Пегги действительно отмечала со Стивом вдвоем. Нет, может, у нее и была отдельная тусовка с девчонками – Баки не в курсе, не следит за ее жизнью – но вот собственно в сам день рождения они со Стивом были вместе весь день – это он знает доподлинно. А вот Стив отмечал свой день рождения дважды – с ней отдельно и с друзьями. Причем он не хотел тусни, но Баки расценил это как дурное влияние Пегги Картер и собрал тусовку для него сюрпризом – ну, и Стив доволен остался в итоге – по крайней мере, на тот момент Баки был в этом уверен, а как же иначе? Но сейчас его начинают терзать смутные сомнения... Да и в целом вопросы Пегги заставляют задуматься: может, Брок тоже ждал, что они будут отмечать вдвоем? Ну, а не сказал о своих желаниях, потому что – ну, потому что как и с Рождеством: я не имею права, догадайся сам и бла-бла-бла... Блять! Да, наверное, так оно и есть. Поэтому Брок в таком дерьмовом настроении последние дни, поэтому пару недель назад, когда они только заговорили о его дне рождения, Брок намекал, что, хотя и занят, но может освободить день, если Баки скажет ему заранее – но Баки нужен был не день, а вечер, который и так был свободен, и все уперлось в то, что на вечеринку к нему Брок не придет. Может, Брок поэтому и заупрямился? Вот же ж... Но в конце концов, сколько можно? Если бы Брок сказал прямо – Баки бы отменил свои планы (наверное), но вот он же даже не сказал! Почему Баки, блять, должен все время догадываться и быть, сука, виноватым за то, что не догадался? Да и, в конце концов, это же его день рождения, его праздник! Ну, почему единственный раз в году Брок не мог сделать так, как хочет он! А для Баки действительно лучшим подарком стал бы его приход. Лучше макбука и любых дорогих вещей, ну, потому что если Брок выражает любовь подарками, то для Баки любовь – это внимание, которого ему по-прежнему отчаянно недодают.       Баки начинает злиться по новой, но ближе к вечеру все-таки отходит, решая, что черт с ним. Он действительно знал, на что подписывался, когда начинал с Броком встречаться, и вся эта ситуация полностью в его стиле, без сюрпризов, так сказать. Ну, вот такой он – что с ним сделаешь? Только понять, простить и любить какой есть... Но вот все равно обидно! Стив с девушкой. Сэм тоже приходит с девушкой. Уокер без девушки, но клеится к Шерон. Даже Ламар с девчонкой, хотя (видимо, у Баки открылось гейское чутье) неровно дышит к Уокеру. Ну, а Баки – Баки вынужден быть один. Хотя он по факту не один, но вот он один. И это при том, что он именинник и имеет право хоть раз в году покупаться во всеобщем внимании (в том числе и своего бойфренда), но хуй там. Вместо этого он вынужден отшучиваться, отвечая на вопросы "а где твой Брок?", "снова поссорились?", "страсти не утихают, да, ребята?"       Нажравшись, Баки уже не слишком даже хочет, чтобы Брок его забирал. Думает, что останется все-таки у Стива и Пегги, во-первых, чтобы не наговорить друг другу гадостей (а накачанный алкоголем Баки уже чувствует в себе неслабый потенциал), а, во-вторых, пусть поревнует, мудак, и покусает там локти, что не пошел, блять. Пусть вот мучается, что там Баки и с кем – раз не захотел сам приходить.       Впрочем в реальности Баки исключительно с бутылкой пива и в пьяных танцах. Все девчонки, которые есть, по факту заняты, да и к нему бы никто лезть не рискнул, зная, что занят он (и кем он занят). Да и не то чтобы Баки хотелось с кем-то флиртовать – ну, не ради самого флирта – это точно, но, возможно, ради того, чтобы Брок ревновал и... блять. Вместо этого Баки делает очередной глоток пива и с радостной (но фальшивой) улыбкой принимает очередное поздравление.       И хотя он изо всех сил старается веселиться и не думать о том, насколько ему хреново в душе, Стив, который знает его как облупленного, конечно, все замечает и подваливает с аккуратным "Бак, у тебя точно все в порядке?". Баки отвечает с широкой улыбкой: "Да, мелкий, все зашибись", но на самом деле нихуя, блять, не зашибись – но что с этим сделаешь? Если "не все и не сразу" и "только после колледжа", а еще "ты сам согласился на эти условия".       Баки тянется за джином, мешая себе и рядом стоящей девчонке какой-то безумный коктейль, смеется, пробуя, оборачивается к двери, и вдруг – замирает. Не может поверить глазам. Щурится, думая, что упился вконец и выдает желаемое за действительное, но – это видит не только он. Оборачиваются все. Цепной реакцией. Друг за другом. Взгляды всех присутствующих устремляются в одну точку, на одного человека и даже музыка будто становится тише в этот момент, хотя на самом деле это не так – это просто Баки перестает ее замечать, оглушенный ударами собственного сердца.       Брок пришел. Заходит вслед за Стивом, открывшим ему дверь, а Баки в панике тянется за телефоном – ожидая увидеть там миллион пропущенных, на которые не ответил, и поэтому вот Брок явился сам лично, чтобы дать ему пизды – но... Брок ни разу не выглядит как человек, собирающийся дать пизды. А в телефоне ни одного пропущенного. И у Баки сердце уходит в пятки, а затем резко взмывает обратно, закупоривая горло. Значит – Брок просто пришел. В смысле не "просто" – а ради него пришел. Все-таки пришел... Находит Баки глазами, улыбается коротко и идет к нему сквозь толпу, которая в буквальном смысле расступается, давая дорогу, как в каком-то чертовом ромкоме. А Баки настолько парализовало от нахлынувших разом чувств, от осознания этого невозможного, казалось, несбыточного счастья, что он даже улыбнуться толком не может и, наверное, даже дышит через раз – не в силах поверить, не в силах осознать.       – Привет.       – Привет...       И вот они стоят друг напротив друга, будто встретились впервые. Ощущается почему-то так, странно неловко – хотя, казалось бы, они уже давно вместе, живут вместе, но... сейчас какой-то такой момент, что ни один из них толком не знает – ни что сказать, ни как себя вести. А взгляды всех присутствующих по-прежнему устремлены на них, и это давит невероятно, только усугубляя эту странную неловкость. Ну, что ж, Баки же хотел внимания – вот и получил. Правда, сейчас не слишком-то этому вниманию рад. Обнимает Брока и целует смазанно, потому что все смотрят и ждут именно этого, но чувствует при этом какую-то смущающую и непривычную скованность – и такую же скованность вдруг ощущая и от него.       – С Днем Рождения, малыш.       Баки буквально проваливается от этих слов, от того, как они сказаны, слышимые только ему – в них считывается все: и то, что Брок пиздец не хотел приходить, и, может, до сих пор жалеет, что пришел – ему глобально не нравится вся эта идея, а в башке явно крутится мысль "что я, блять, здесь делаю и нахуя" – но вот все равно он здесь. Ради Баки. Ради того, чтобы Баки был рад. Да, это сделано вопреки себе, лишь бы порадовать его – это читается во всем и именно это делает момент таким особенным. Баки растроган до глубины души тем, что эти чертовы границы, условия наконец рушатся. Ну, может и не совсем рушатся, но явно дают огромную, блять, трещину, потому что он никогда не чувствовал Брока ближе, чем в этот момент. Слабее и уязвимее, чем в этот момент. И самого себя тоже. Баки не может даже толком найти слов, чтобы сказать, насколько он счастлив – чтобы что-то ответить, даже элементарное "спасибо", просто обнимает этого замороченного упрямца крепко-крепко – и тут же невольно вздрагивает оглушенный всеобщими восторженными возгласами и ебанными аплодисментами, абсолютно не к месту. Ну что ж, любовь к позерству и публичности сыграла с Баки злую шутку. И да, стоит признать, что Брок был недалек от истины, когда сказал, что Баки хочет, чтобы он поработал трофеем. Баки действительно хотел. Он столько мечтал об этом, столько раз представлял вот этот момент – как Брок войдет – в качестве его официального бойфренда – и это произведет фурор, все взгляды будут устремлены на них, все будут умиляться и аплодировать – вот прямо как сейчас. Баки действительно этого хотел, он тщеславный дурак и хвастун – это в нем есть. Но сейчас, наконец, заполучив желаемое, Баки понимает, что в данную секунду отдал бы всё за то, чтобы люди вокруг исчезли и он мог остаться с Броком наедине. Будто этот момент должен был быть только для них одних. А все эти взгляды, внимание, момент торжества – это все не так уж и нужно и вообще не важно по сравнению с тем, что Брок рядом. И пришел. И вот это все ради него. Ради него одного. И в этих чувствах Баки теряется совершенно, смущаясь как мальчишка. И никакого стороннего внимания ему совершенно не хочется. И Броку, он уверен, тоже. Но... Баки зажмуривается, открывает глаза, а сраного телепорта не происходит – они все еще на чертовой вечеринке в толпе людей и приходится принимать приветствия и поздравления, знакомить всех с Броком и Брока со всеми.       Когда первые восторги утихают, а Баки возвращается из своего нереального счастья обратно в реальность, приходится все-таки признать – Брок был прав. Он здесь, и правда... нет, не лишний – лишним он быть априори не может, это все остальные лишние, но не он. Но все-таки Брок и эта студенческая по сути вечеринка – вещи абсолютно несовместимые и резко контрастирующие: и ему скучно, и остальным явно неловко в его присутствии. И не то чтобы Брок демонстративно вредничает – нет, наоборот, он максимально дружелюбен, старательно дружелюбен. И не то чтобы его не принимают друзья Баки – нет, они тоже максимально принимают, завязывают смолл-токи, пытаются шутить, но... это все равно настолько вымучено и неестественно и делается да – и с той, и с другой стороны исключительно ради Баки, но не само по себе. И ну, блять, не работает совершенно. Это абсолютно разные миры и им не сойтись, слишком они разные. Да, вот в этом Брок действительно оказался прав. И хотя он искренне старается до конца отыграть возложенную на себя мученическую роль "идеального бойфренда" – все чаще его уносит сделать паузу в этом спектакле и спуститься покурить у подъезда. А Баки даже не всегда может уйти за ним, потому что у него есть свои обязательства перед гостями.       Но наконец вырваться все-таки удается, и он спускается вслед за Броком. Тот оборачивается и, узнавая его, молча протягивает сигарету, помогая зажечь. Молчание затягивается, и Баки нарушает его искренним, но совершенно глупым в данной ситуации вопросом:       – Тебе скучно?       – Нет.       Очевидно, что "да". Но и вопрос не требовался, потому что и так очевидно. Но в его день рождения, видимо, даже Брок со всей своей прямолинейностью не решается бросать очевидность в лицо. Не то чтобы это сильно спасало ситуацию, поэтому Баки поверженно выдыхает и, опуская голову ему на плечо, признает:       – Ладно, ты был прав. Я понял свою ошибку.       – Какую? Связаться с тем, кто вдвое старше?       Брок типа шутит, это смехуечки, но Баки как ножом по сердцу – потому что он вообще не это имел в виду, он о таком и не думал, и не думает, дело не в том, что Брок, блять, старше, а просто Баки это все устроил из-за собственных хотелок, толком не продумав, и вышло как-то... ну, такое. Но, если Брок так шутит, значит, Брок так и думает, это сидит у него в башке – прочно и долго. И Баки даже теряется, не знает, что ему ответить, а главное как ответить. А пока он соображает, Брок вбрасывает новую порцию хуйни:       – Я могу уйти, если тебя смущаю. Без обид. Я в принципе знал, что так будет, но ты же меня не слушаешь...       – Ты с ума сошел? – восклицает Баки в сердцах, хватая его за плечи и резко встряхивая. – Вместе тогда уйдем!       Они смотрят друг на друга в тишине, а потом Брок ласково приглаживает его волосы и говорит примирительно, привлекая Баки к себе:       – Ладно, котенок, успокойся, я пошутил. Никуда я не уйду. Уедем с тобой вместе, когда вечеринка закончится. Не накручивай. И за меня не переживай, правда. Мне все нравится, мне хорошо. Давай, иди, там тебя друзья уже, наверное, потеряли. Я докурю и тоже следом вернусь. Расслабься, Баки. Все нормально, правда. Давай.       Он так вкрадчиво стелет, что Баки даже делает шаг обратно к подъезду, но... Нет, блять! Так не пойдет!       – Да нахуй все! Давай, и правда, уйдем! – резко решается он. – Сбежим, ты и я, проведем остаток вечера вместе!       Снова ему вспоминается сказанное Пегги, и Брок же так и хотел: отпраздновать вдвоем, и еще не поздно. Но тот лишь качает головой, смеясь:       – Баки, правда, успокойся. Ты драматизируешь. Все в норме. Иди, наслаждайся праздником. Я сейчас тоже подойду. Потанцуем с тобой, хочешь?       – Хочу, но не здесь. Уйдем, Брок! Серьезно! Давай!       Баки хватает его за руку, дергая к машине, но Брок продолжает упираться:       – Послушай, ты там наприглашал гостей, это нехорошо...       Да с каких пор Баки это должно волновать? И с каких пор это, блять, волнует Брока?       – Да похуй! Там ужратые все, Стив разберется. В конце концов, это мой день рождения – и я могу делать все, что хочу! А я хочу быть с тобой! Только с тобой! И я жалею, что не понял этого раньше!       Это прямое попадание, Баки понимает по его взгляду. Да, его догадки были верны, Брок, видимо, именно этого от него и ждал. Почему Баки раньше не догадался, блять? Нахуй ему все это всеобщее внимание сдалось? Он действительно хочет быть с ним. Прежде всего с ним. Только с ним. И пусть весь мир подождет.       – Давай, забери меня отсюда, – шепчет он, повисая у Брока на шее. И на этом все – оборона рушится.       – Точно?       – Точно.       – Ну, ладно, поехали.       – Только не домой, – предупреждает его Баки, стоит им только сесть в машину.       – А куда? – удивляется Брок.       – Туда, куда ты бы меня отвез, если бы я сказал, что хочу провести этот день только с тобой и больше мне нахуй никто не нужен.       Брок фыркает, не отвечая ничего. И самое время спросить:       – Ты хотел, чтобы мы отмечали вдвоем?       Брок откидывается в кресле и смотрит на него долго и внимательно, будто разглядывает в темноте.       – Ты, Баки, любишь задавать такие дурацкие вопросы, на которые нельзя ответить "да" или "нет". А ты все ждешь либо "да", либо "нет".       – Так "да" или "нет"?       – Нет.       – Ты врешь, – улыбается Баки и тут же тянет его к себе, чтобы поцеловать. И они целуются медленно и лениво, наслаждаясь друг другом и этим моментом, пока Брок не выдыхает с ласковой улыбкой, приглаживая ему волосы:       – Поехали домой, ты пьян.       Баки действительно ведет, но он не хочет домой, нет:       – Не поеду. Домой не поеду.       – А куда ты поедешь?       – Я тебе уже сказал.       Брок усмехается и заводит машину.       – Я бы в рестик тебя отвез, без сюрпризов. У меня не было каких-то умопомрачительных идей. Слишком стар для этого, – он снова типа "шутит", но Баки прям прожигает болью каждая такая шуточка.       – Ты заебал. Перестань, – хмурится он, вновь покрывая его лицо поцелуями. И тут же делает повторный заход:       – Значит, ответ на мой вопрос все-таки "да"?       Брок хотел, ждал, что отмечать они будут вдвоем. Но тот лишь качает головой и целует Баки в лоб.       – Нет. Я не хочу тебя ограничивать и завязывать на себя. У тебя должна быть своя жизнь.       "Как у тебя есть своя", – мысленно продолжает Баки, потому что да, у Брока есть до хуя той, "своей жизни", куда ему вход заказан. Но Баки все же надеется, что однажды правила поменяются (они ведь уже начали меняться, раз Брок нарушил свои чертовы условия и пришел) – и у них будет общая, одна на двоих, жизнь.       Машина трогается с места, а Баки, спохватившись, набирает быстрое сообщение Стиву, чтобы его не искали. Стив что-то пишет в ответ, но Баки уже не читает. Распластывается в кресле и смотрит на Брока, любуясь тем, как уверенно и спокойно тот ведет машину в отблесках ночных огней.       Усталость и алкоголь берут свое, Баки не замечает, как засыпает, а просыпается когда машина уже стоит, а Брок будит его легким поглаживанием по щеке:       – Может, все-таки домой?       Выглядывая в окно, Баки узнает ресторан и бормочет:       – Только после лимонного тарта.       Потому что есть ему особо не хочется, но вот лимонный тарт тут охуенный. А еще:       – И после танца. Ты обещал мне танец.       – Хорошо. Обещал так обещал, – смеется Брок и помогает ему выйти из машины. А Баки это даже не совсем уж и бесит.       Вообще он думал, что Брок выберет другой ресторан – не то чтобы этот ему не нравился, но Баки рассчитывал на тот итальянский, где они впервые завтракали, а потом еще там же договорились наконец о серьезных отношениях – ну, он знаковый такой для них, для Баки так точно. Но может, там не было мест или Брок просто не парился на эту тему, а может, наоборот, как раз задумался о том, что Баки же ляпнул про танцы – а в том рестике места и возможностей для таких маневров нет, а в этом как раз есть – и живая музыка, и типа импровизированный танцпол, где сейчас, правда, одна только пожилая пара чинно-благородно вальсирует.       Баки пытается заказать вино, но хуй там, "тебе уже хватит", поэтому они пьют зеленый чай, ну, и лимонный тарт он, само собой, получает. А еще торт со свечкой и поздравлениями от ресторана – хотя Баки, честно говоря, даже не заметил, в какой момент Брок успел сообщить о его дне рождения, но в общем – успел. И зная, как Брок такие штуки не любит (а Баки, наоборот, обожает), это приятно вдвойне.       Широко улыбаясь, Баки, довольный, пододвигает к себе этот огромный кусок торта и задувает свечку. Брок зеркалит его улыбку (видимо, настолько заразительную, что по-другому просто не может), и, отламывая себе кусочек его торта (что тоже редчайший момент!), спрашивает:       – Ну? И что ты загадал?       Вот придурок. Сорок три года человеку, между прочим. Хотя Баки и сам не лучше. Высовывает язык и отвечает ему:       – Если скажу, то не сбудется.       – Глупости. Если загадывать нормальные желания, не сидеть на жопе ровно и идти к своей цели, то все сбудется.       Минутка нравоучений от "папочки" – но ладно, сегодня, за все сделанное ранее, Баки готов дать ему возможность почувствовать себя умудренным опытом наставником, прости господи.       А Брок все продолжает допытываться:       – Ну, так? Что загадал?       – Да не скажу я, отстань, – пытается отмахнуться Баки, но куда там:       – Почему это ты мне не скажешь? У нас же нет секретов друг от друга, ведь так? Скажи.       Ну, про секреты, которых у Брока-то лично дохуя, Баки бы ему ответил, но не хочется портить праздник. Да и с этим дурацким желанием – не то чтобы он не хочет говорить, но просто на самом деле Баки ничего и не загадывал. Голова уже не варит совершенно, да и сейчас уже и не торт, и не повод. Но раз Брок доебывается, то надо что-нибудь выдумать, так что:       – Чтобы мы всегда были вместе – вот что я загадал.       – Ну, вот, теперь не сбудется, – ржет этот гавнюк, и серьезно – Брок в шаге от того, чтобы получить этим тортом в лицо. Но, к счастью, Баки успел поднабраться житейского опыта и мудрости:       – Если не сидеть на жопе ровно и идти к своей цели, то все сбудется. А я к своей цели иду и от нее не отступлюсь, – отчеканивает он, победно отправляя кусок торта себе в рот.       – Засчитано, – ухмыляется Брок. – Но проблема в том, что отношения зависят от двух человек.       Баки не понимает, к чему сейчас этот пассаж – Брок просто вбрасывает абстрактную хуйню, чтобы его позлить, или реально пытается что-то вот так завуалировано донести (настолько завуалировано, что Баки вообще не понимает, к чему это и зачем), но факт остается фактом:       – Ну, ты же сегодня поднял жопу и пришел ко мне на вечеринку.       И кстати:       – Почему ты все-таки... решил прийти?       Потому что столько дерьма Баки выслушал накануне про все эти условия и договоренности, что до сих пор не понимает, почему Брок так резко... передумал. Ничто ведь не предвещало. Да, Баки поступил в колледж – это аргумент, но вот только ни вчера вечером, ни сегодня утром это аргументом не являлось. Так почему тогда вдруг Брок все-таки явился? Нет, ну, явно от большой любви – само собой, но вот что стало толчком и что там вообще происходит у него в голове...       Брок похоже и сам не знает. Однозначного ответа у него нет. Он медлит, задумчиво постукивает пальцами по столу и, чтобы чем-то занять руки и заодно потянуть время, берется разливать чай по чашкам. И затем вдруг с середины мысли – будто в голове у него там произошел охуительно длинный монолог, но выдает он вслух почему-то только заключение:       – Да я тоже, в конце концов, хочу нормально, и... почему я должен пропускать твой день рождения, если мы встречаемся?       Да что ты? Баки чуть на стуле не подпрыгивает, потому что ну, как бы да: с чего? В этом и есть чертов вопрос! Просто Брок там сам себе что-то выдумал – все эти правила, условия, ограничения – но по факту:       – Я не вижу ни единой причины почему.       А у Брока в голове их множество, Баки знает их все – потому что разница в возрасте, потому что Баки несерьезен, потому что у каждого должна быть своя жизнь – вот они его причины. Вот только, по мнению Баки, это полная хуйня, а не причины.       – Нет, ну, как минимум, тебе было неловко, – выдает этот придурок, и Баки, блять, просто не верит, что это слышит – тут же возражая в запале:       – Мне не было неловко, я был счастлив! Я был счастлив, – повторяет он уже другим тоном, лишь бы донести это до него, лишь бы убедить. Берет его за руку, и Брок сам переплетает их пальцы.       – Ладно. Пусть оно идет, как идет. А там видно будет. Я решил, что... слишком много и не всегда по делу загоняюсь. В конце концов...       Баки, кажется, даже дышать перестает, лишь бы не спугнуть, лишь бы Брок сказал то, что сейчас с таким трудом собирается сказать:       – Даже если ты увлечешься кем-то или просто перегоришь – а ты перегоришь – и мы расстанемся – а мы расстанемся – все равно это стоило того. Стоит того. То, что между нами сейчас. И... я решил, что не хочу портить настоящее своими страхами и негативными ожиданиями. Иначе получается, что... все, что я имею – это страхи и сожаления – и сейчас, и потом, а моменты счастья – я их не проживаю даже. Хотя они есть. Я ведь счастлив. Сейчас с тобой я счастлив. И даже если... даже когда это закончится, я хочу вспоминать о том, как был счастлив, а не о том, что вечно боялся сделать шаг... что-то сделать или сказать. Поэтому...       Он замолкает, а Баки ждет, что вот сейчас он наконец скажет то, что боялся – скажет, что любит, потому что, ну, вот вся эта речь она же очень похожа на то, что он принял наконец чертово решение, он же его принял...       – Поэтому? – несмело спрашивает Баки, боясь, что Брок сейчас замолчит и все.       – Поэтому я пришел.       Но нет, это не то что Баки хочет сейчас слышать.       – Значит...       – Что?       – Ты принял решение?       Его удивление этим вопросом настолько искреннее, что да, Баки верит, что Брок и впрямь сейчас не притворялся, не притворяется. И вопрос действительно застает его врасплох. После сказанного им только что логично ответить "да", это единственно возможный по сути ответ, но он медлит, все еще не решается и при этом вдруг оказывается неспособен сказать "нет".       Да и не хочет он говорить "нет".       Просто улыбается и протягивает Баки руку, вставая:       – Потанцуем?       Это явный побег, но Баки решает не давить и дает ему сбежать. Да и вечер, в конце концов, не окончен, а Брок в таком странном уязвимом настроении, что это само уже говорит о многом. Пусть собирается с мыслями, раз ему нужно время – Баки научился быть терпеливым. Поэтому улыбается и кладет свою ладонь в его.       Они выходят на небольшой дощатый танцпол в центре зала. Народу там не прибавилось – все та же пожилая пара, старички приветствуют их, явно довольные компании. И они, смеясь, шутливо кланяются в ответ.       Брок ведет. Конечно, он ведет. И хотя Баки не то чтобы привычно ощущать себя ведомым в танце, он подстраивается легко и естественно – как это всегда происходит, когда он с Броком. С ним все легко и естественно – даже когда с ним сложно, это все равно кажется естественным и настолько родным, что... Вот и сейчас двигаясь вслед за ним, вместе с ним, Баки накрывает странное мистическое ощущение, что они были созданы друг для друга – как бы банально это ни звучало, но так оно ощущается, настолько они совпадают, и где Баки делает шаг вперед, Брок делает шаг назад, где он оступается, тот поддерживает – настолько они магически подходят, настолько движутся в унисон. Баки ни с кем другим подобного не испытывал и близко. И он уверен, что Брок тоже. И это сейчас не только про танцы, вообще не про танцы.       Баки помнит, как когда-то, ревнуя, спросил Брока, кто научил его танцевать. Ведь всем классным штукам научил его Джек – но с танцами нет, Джек, наоборот, танцы не любил. И почему-то это странно греет Баки душу. Ему кажется, он перестал ревновать. Перестает. А, может, никогда не перестанет. Может, это и будет накатывать временами, но... Брок же сказал ему главное – "я бы выбрал тебя". Пусть это то, что Баки хотел слышать, но, в конце концов, Брок мог просто послать его к черту и не говорить. Но он сказал. Он же сказал.       Баки прижимается к нему сильнее и на проверку пробует вести сам. Брок улыбается и дает ему, уступает, давай. А Баки счастлив безмерно – в эту секунду, в этом танце, в этом дне – просто во всем этом с ним. Счастлив с ним. И почему это должно закончиться? Если Брок сомневается в нем, то в Баки столько любви к нему, что она не иссякнет никогда. На несколько жизней хватит. Баки и представить не может мгновения, когда он разлюбит, перегорит – не может такого быть, так не бывает. Как не может быть никого лучше Брока и не бывает. Он настолько его, создан для него и под него – что невозможно. А все трудности и проблемы они преодолеют. Потому что если чего-то хочешь, то оно обязательно сбудется. А они оба этого хотят. Оба.       Музыка заканчивается, Баки чувствует легкое прикосновение к плечу, оглядывается и это та старушка, которая танцевала тут рядом. "Какая красивая пара", – говорит она, улыбаясь. Баки улыбается в ответ, почему-то странно смущаясь, но при этом довольный донельзя. Вежливый смолл-ток поддерживает за него Брок, перекидывается со старичками любезностями, тоже делает им комплимент и про Баки что-то говорит теплое, хорошее – что это он тут самый красивый. Целует его в щеку, а Баки просто улыбается, краснеет, бормочет "спасибо" и больше почему-то не может сказать ничего.       Невольно вспоминается, как когда-то давно, будто в прошлой жизни, когда они с Броком еще не были близки и играли в эти его дурацкие игры, девчонка в торговом центре тоже сказала примерно то же самое – "какая красивая пара," нет – "какие вы милые", да, она сказала так – что они милые. И Баки отчетливо помнит свои мысли в тот момент – что вот они не пара, но он все готов отдать, лишь бы они ей стали, лишь бы эти слова, сказанные посторонней, вдруг оказались правдой. Сбылось ли это? И да, и нет. Они действительно пара, но не так, как Баки это представлял тогда. Он и не представлял ничего толком – в нем говорило глупое тщеславное желание Брока заполучить, отыграться, потешить собственное эго. Но все вышло иначе – он влюбился, он полюбил, понял, как это, понял, что это за чувство – абсолютно противоположное эгоизму, присущему ему раньше. Баки проделал огромный путь. Да, ему еще идти и идти этой дорогой и многое еще предстоит исправить в себе и познать, но по крайней мере, направление он понял. И Брок идет с ним, своим путем, со своими трудностями и ошибками, но определенно в том же направлении.       Они возвращаются за стол, Брок снова разливает чай, а Баки смотрит на него и не может сдержаться:       – Я тебя люблю.       Он говорит это просто так. Не рассчитывая на ответ. Даже не думая об этом. Хочет сказать это и все. За себя. Просто хочет сказать.       Брок смотрит на него и приоткрывает рот, будто в секунде от того, что ответить тем же. Даже не так: он будто инстинктивно хочет ответить, но вот останавливает себя – или что-то его останавливает. Но все равно это не так как раньше – будто впервые он, пусть и не отвечает тем же, но дает себе, позволяет принять эти слова, эти чувства от Баки – не хмурится, не закатывает глаз, не говорит "забудь" – а просто улыбается в ответ, отводит взгляд и крепко сжимает его руку, лежащую на столе. И что бы Брок там ни говорил – Баки кажется, что многих вещей он дождется задолго до окончания колледжа.       А пока:       – Какой мы откроем ресторан? – спрашивает Баки весело, рассеивая эту неловкую хрупкость момента.       – Не знаю, тебе решать.       – Готов выслушать пожелания своего инвестора, – широко улыбается он.       Они смеются, болтают о будущем, о каких-то пустяках, просто перешучиваются и наслаждаются друг другом. Баки беззастенчиво гладит его ногу своей, а когда они уже больше целуются, чем собственно разговаривают, приходит понимание, что пора на выход. Брок в лучших традициях помогает ему одеться, сам быстро накидывает кожанку, и они спускаются по лестнице, так и не выпуская друг друга из объятий, как чертовы школьники. И Баки уже предвкушает, в какой позе будет его трахать и в какой будут трахать его самого. А может после секса – потому что Брока всегда распирает на откровения после секса – тот все-таки скажет... может, все-таки скажет? Ну, даже если нет, то Баки все равно это знает. И все равно дождется. Но, может, все-таки сегодня?       Баки настолько в этих мыслях, что не сразу замечает резкую перемену, случившуюся вдруг – Брок перестает ржать, причем в момент, отпускает его (хотя Баки по инерции так и продолжает за него цепляться, повиснув практически) и останавливается на полпути с лестницы. А Баки от неожиданности врезается в него и смеется, продолжает смеяться, все еще не понимая, что что-то не так.       А потом выглядывает из-за Брока – и понимает. Не до конца. Но видит причину, по крайней мере.       По лестнице поднимается человек. Брок приветствует его, и тот приветствует Брока ленивым жестом, называя по фамилии – Рамлоу – так непривычно для уха. Баки не то чтобы знает, кто этот человек, но... догадывается. По тому, как Брок на него реагирует – собирается весь, встает чуть ли не по стойке смирно. И Баки безотчетно невольно тоже следует его примеру, чувствуя и себя участником этой странной цепочки иерархии, в которой вдруг появляется главный альфа.       До этого момента Баки видел Пирса только на фотках в интернете, когда пытался нарыть что-то про Брока и его "работу", и не то чтобы сильно запомнил – ну, дед и дед – но фотографии и десятой доли не передавали, а сейчас вживую – он, конечно, производит впечатление: неумолимое впечатление какой-то такой силы и власти, которые прям прут от него, что вот даже Брок склоняет перед ним голову – да все вокруг будто невольно подпадают под этот неприятный магнетизм и Баки в том числе. Он завораживает – в нехорошем смысле – от него жутко и опасно – настолько, что Баки даже не может заставить себя еще раз посмотреть в его водянистые, будто прозрачные глаза.       Поэтому переводит взгляд на его спутниц. С ним женщина его возраста – жена, догадывается Баки. И еще одна женщина – в которой он с удивлением узнает Мэй. И та с не меньшим удивлением смотрит на Баки в ответ, тоже явно узнавая. Но при этом ни он, ни она не подают виду, что знакомы.       – Хилари вытащила меня на спонтанный ужин, ты трубку не взял, пришлось попросить твою коллегу, – медленно произносит Пирс, сканируя взглядом сначала самого Брока, а затем и Баки.       – Прошу прощения, сэр. Этого больше не повторится, – Брок чуть наклоняет голову, выражая полнейшее раскаяние.       Ситуацию спасает миссис Пирс, у которой Брок явно в любимчиках.       – Ох, Алекс, перестань! – игриво хлопает супруга по плечу и подходит к Броку, которого обнимает и расцеловывает, прям как родного. Судя по реакции Брока – он привык.       – Дорогой мой, рада тебя видеть! Особенно в такой приятной компании, – щебечет она, бросая полный умиления взгляд на Баки. – Не обращай внимания на Алекса, я так ему и сказала: наверняка, у Брока появилась более приятная компания, чем мы. И правильно, дорогой! А то Алекс же совсем не дает тебе жизни, а я так хочу, чтобы ты был счастлив, ну, ты знаешь, после всего, что ты тогда пережил... тот несчастный случай...       Баки навостряет уши, чувствуя, как Брок прям физически напрягается. У этой женщины язык, как помело, не фильтрует совершенно – забавно, как супруг ее еще не пристрелил, учитывая род его деятельности, но... у каждого свои слабости и извращения. Баки не знает, по какой теме она сейчас проехалась так невзначай, но Брока это явно задело пиздец – причем все, кроме Баки, поняли отсылочку, Баки видит по их лицам, но сам не понимает ничего. А миссис Пирс тем делом спохватывается:       – Ну, не будем об этом, и правда! Лучше скажи, как зовут твоего очаровательного спутника?       Баки уже и сам хочет представиться – что у него языка нет, в конце концов? – но Брок его опережает, припечатывая с милейшей улыбкой:       – Этот спутник со мной ненадолго, мадам.       Баки краснеет мгновенно, до кончиков ушей. Захлопывает рот и больше вообще ничего не собирается говорить. Никогда. А вот миссис Пирс не сразу понимает "шутку". Какая-то женщина-божий-одуванчик, ей богу. Вдвойне комично, зная, кем является ее муж. Вот уж кто тут истинный мастер двойной жизни: оберегает супругу от всех дурных новостей. Броку у него учиться и учиться. Впрочем и Брок сейчас неплохо так "справляется", выдавая Баки за проститута.       – Почему ненадолго?       Да, она всерьез это спрашивает. Благо, Пирс избавляет Брока от необходимости изобретать все новые и новые эвфемизмы для слова "шлюха" и поясняет "шутку" супруге на ухо. Та охает гротескно, и умиление в ее взгляде мгновенно сменяется брезгливостью. Руку от Баки она отдергивает мгновенно, словно обжегшись.       И, конечно, Баки понимает, зачем Брок это делает. Понимает прекрасно. Ему объясняли и не раз. Это ради его же блага. Но все равно – обидно до слез. И мерзко до отвращения.       Пирс отправляет супругу в зал в сопровождении Мэй, но миссис Пирс все никак не может успокоиться, приседая на уши теперь уже ей – вот уж любительница сунуть нос в чужую жизнь. Баки слышит обрывки их разговора, точнее ее экзальтированные возгласы, и, поскольку речь идет о Броке, напрягает слух: "Бедняжка, все никак не забудет того... как же его звали? он ведь нас представлял... Джек! Да, точно Джек! Помнишь, Мэй, высокий такой – да его все помнят! Ужасное несчастье, ужасное...".       Она говорит что-то еще, Баки силится разобрать, но они уже слишком далеко, да и его внимание перетягивает на себя Пирс – смотрит на него, именно на него, не на Брока, демонстративно и похабно разглядывая. А Баки с трудом подавляет в себе инстинктивное желание спрятаться Броку за спину, чтобы этот человек прекратил на него смотреть. А лучше вообще исчез.       – Красивый мальчик. Бог обделил Ситуэлла мозгами, но наградил отменным вкусом. В блядях.       Баки сглатывает, испытывая непреодолимое желание плюнуть ему в рожу. И Броку заодно. Но чувствует предупреждающее похлопывание по пояснице типа "не делай глупостей", поэтому молчит. И терпит.       – Как тебя зовут?       Баки не собирается утруждать себя ответом, предоставляя слово своему "клиенту", но Брок теперь почему-то дает ему право подать голос – видимо, потому что Пирс ждет этого именно от него:       – Ну, что ты? Язык проглотил? Я не кусаюсь. А Брок кусается, а?       И это просто разрыв шаблона – то, с какой подобострастной улыбкой Брок это терпит, проглатывает. Что это за человек, черт возьми? Что Брок вообще не может и слова поперек сказать, терпит все эти унижения – а это явные унижения, они оба это знают. И Пирс от этого получает удовольствие. Не от того, что чморит Баки – потому не Баки он сейчас чморит. А Брока.       Чтобы не нагнетать, Баки называет свое имя. Полное имя, конечно же – для этого человека он:       – Джеймс.       – Ты новенький?       Ему не нравится вопрос (к чему он задан?), и, слегка теряясь и паникуя, Баки хочет обозначить сразу:       – Я только с Броком.       Судя по лицу Брока, это пиздец неправильный ответ.       – Ну, мне Брок не откажет. Да, Брок?       И что бы вы думали – Брок улыбается и кивает:       – Конечно, сэр.       И это пиздец. Баки просто ушам не может поверить. И да, он понимает, но вот поверить, блять, не может. Он не привык видеть Брока таким – впрочем, нельзя сказать, чтобы тот тоже получал особое удовольствие, отыгрывая роль ручного питбуля.       К счастью, на этом Пирс заканчивает показательную дрессуру, желает им многозначительно "хорошего вечера", и они расходятся в разные стороны. Но ясно, что хорошим этот вечер уже не будет...       – Блять, это ж надо было им именно сюда припереться, а! – зло цедит Брок, спускаясь на улицу. Он даже не останавливается покурить, сразу идет к машине. И на Баки не оглядывается – что он там, идет вообще или нет – похуй. Впрочем, Баки идет. С каждым шагом, однако, обдумывая возможность съебать нахуй и заночевать у Стива. И чем дольше Брок молчит, тем больше Баки склоняется к этому варианту.       Впрочем, Брок наконец вспоминает о его существовании, но не затем, чтобы извиниться – нет. А чтобы:       – Только давай без истерик, хорошо? Потерпи до дома.       – Желание клиента для меня закон, – желчно отвечает ему Баки, но все-таки садится в машину, хлопая при этом дверцей от души.       Брок тоже свою злость вымещает на окружающих предметах, делает все резко и неаккуратно и газует будь здоров – Баки аж в спинку сидения вжимается. Все еще можно сказать, чтобы Брок отвез его к Стиву, но Баки не уверен, что хочет поджигать этот фитиль. Поэтому просто отворачивается и молчит. Но это такое громкое демонстративное молчание, которое бьет Броку по нервам, а тот и так весь на взводе. И хотя вот он же сказал "потерпи до дома", сам терпеть не может, начинает типа извиняться и объяснять:       – Ладно, Баки, прости. Но я не мог иначе. Но – прости. Я знаю, как тебе неприятно. Я все понимаю. Но они не должны знать, как много ты для меня значишь.       Гладко стелет – но. Ну, окей. Предположим – это все ради него, Брок беспокоится о его безопасности. Ну, хорошо. Пусть так. Баки бы купился и заглотил это – как обычно. Но есть одна деталь: Баки, значит, "спутник ненадолго" – якобы в целях конспирации, но вот про ебучего Джека-то они знают, в подробностях, блять, его-то Брок, получается, не стремался представлять, не скрывал, хотел ввести в свою жизнь, а Баки готов был под этого мерзкого старика подложить, лишь бы не палиться.       И вот чего он искренне не может понять:       – Ты же сам сегодня говорил, что хочешь нормально и устал бояться, и...       Ну, потому что Брок так много сегодня напиздел того, что Баки хотел услышать, ждал услышать все это время, наконец услышал, но вот:       – Ну, как видишь, реальность внесла свои корректировки в мои планы.       Брок отгавкивается, зло отгавкивается. И хотя его раздражение направлено, скорее, на себя же или на силу обстоятельств – не на Баки, но его тон и вот эта резкость все равно накаляют из без того заряженную атмосферу.       А Брок все продолжает разгонять это дерьмо:       – Блять, тебя еще и Мэй видела... Это пиздец плохо. Она сложила одно с другим, наверняка…       – Я думал, она твоя подруга.       – У меня нет друзей.       Это Баки тоже уже слышал. Но вот представить Джека своим не-друзьям Броку почему-то это никак не помешало. Так и подмывает сказать, но Баки слишком хорошо знает: если он сейчас хоть заикнется на тему Джека, будет пиздец, полный, они разругаются пиздец и, хотя Баки и сам уже близок к тому, чтобы отпустить себя и выплеснуть все, что накопилось, пока он все же пытается балансировать на краю:       – Это паранойя, Брок. Если бы ты сказал, что мы встречаемся, ничего страшного бы не случилось, я уверен. Ты и сам это понимаешь. И Пирс бы не стал ко мне лезть. А вот этим тупым спектаклем ты только усугубил…       Но тот даже не слушает, перебивает, причем, если Баки старается говорить относительно спокойно, то Брока уже все, заносит на ор:       – Нет, это ты не понимаешь! Если кто-то захочет свести со мной счеты, он будет искать близких! А у меня нет близких, сечешь? Тогда кого будут искать? Догадайся, блять, с одного раза! Оно тебе надо? Вот и закрой рот!       Мало того, что он орет, так еще и передергивает, причем явно.       – Брок, ты с этими людьми в одной команде! С чего им сводить с тобой счеты?       Но нет, до него не достучаться. Его вот просто несет, он не слышит и не услышит доводов разума. Только иррационально отгавкивается. Логики в его словах нет, одни эмоции – причем слабо контролируемые. Брок обычно по-другому ведет спор – он холодно, спокойно добивает именно логикой, но сейчас нет – вообще не так. Причем Баки примерно понимает, что это, уже видел его таким, сталкивался с этим его состоянием – это вот те странные "звоночки", его паранойя – двери, которые надо закрывать, отчитываться, где ты и до скольки, не дай бог не взять трубку, не дай бог сделать что-то в его понимании "небезопасное", на дай бог заикнуться про ГИДРУ и СТРАЙК – это звенья одной цепи. И как с той злоебучей дверью несколько месяцев назад, Брок просто орет:       – Не лезь в это, блять, я тебе сказал! Миллион раз говорил! Тебя это не касается и не должно касаться!       Вот только коснулось еще как. И, ну, как бы Баки тоже не железный это терпеть.       – Не касается? Серьезно, Брок? Твой босс только что изъявил желание меня выебать, а ты ему кивнул – хочешь сказать, меня это не касается?       Ох, как его задевает – Баки прям видит, как он сжимает челюсть в бессильной злобе, в очередной раз проживая собственное унижение. Ему нечего сказать, поэтому говорит он совсем не то, и не орет уже, бормочет едва слышно:       – Он и не вспомнит о тебе, расслабься. Это было сделано, чтобы на мою реакцию посмотреть.       Да что ты? Да и вопрос не в этом.       – А если вспомнит? Дашь ему меня выебать? Ну, чтобы не нарушать маскировку, знаешь. Ради моего же блага.       – Баки, заткнись! – срывается тот, но Баки закнуться уже не может:       – Ну, а что? А что ты сделаешь, если он скажет тебе...?       – Я не знаю, что я сделаю, но я, блять, знаю, чем это закончится! Тем что он тебя выебет в итоге, а меня заставит смотреть! А потом прикончит нас обоих – тебя медленно и мучительно, знаешь, отрезая по пальцу, кайфуя от твоих визгов и моей беспомощности! У меня нет возможности тебя защитить, ты понимаешь это?       Нет, Баки не понимает. Окей, они из разных миров, он и представления не имеет, через что Броку пришлось пройти, и, возможно, этот дед реально на такое способен, но... с чего вдруг? Брок сам говорит, что все закончилось. Пирс, вон, свободно рассекает со своей женой, не прячет ее, не боится. Они с Броком уже вон сколько живут вместе и тоже не было ничего такого из ряда вон, они живут спокойно, а самое травмирующее событие за все это время – это, блять, ебанная дверь, за которую Брок его чуть не убил.       Окей, у Брока там травмирующих событий на пару жизней хватит, но это же все в прошлом, отголоски прошлого, и он сам только что говорил, что устал бояться – так какого черта все по новой, блять? Он сам создает эти чертовы проблемы, рисует их в своей голове гипертрофированно – хотя в действительности мог просто представить Баки своему боссу, как есть, как того же ебанного Джека – но нет, Брок устроил всю эту дичь непонятно зачем. И продолжает ее разгонять, сдабривая этими страшилками на пустом месте.       – Я устал от этого дерьма и от твоей вечной паранойи! – восклицает Баки в сердцах.       – Значит, пакуй коробки и съезжай!       На несколько секунд в машине воцаряется гробовая тишина, а Баки просто не верит, что вот они договорились до такого, что Брок это сказал – сейчас, сегодня, особенно после всего сделанного и сказанного ранее...       – Ты серьезно?       Нет, Брок и сам уже жалеет, судя по тому как резко переходит с ора на нормальный тон, пытаясь объяснять, а не орать:       – Послушай, Баки, я ведь предупреждал тебя вначале, помнишь? Ты знал, на что шел. Я не могу ничего с этим сделать – как бы я ни хотел. Я плотно в этом завязан и по мере сил пытаюсь тебя уберечь. Как могу. Да, возможно, в чем-то я перегибаю палку, но и я не всесилен, пойми. Я просто хочу тебя уберечь. Поэтому давай мы не будем...       Он вот говорит это и говорит, и вроде бы уже даже спокойно, и можно просто кивнуть в ответ или даже промолчать – и это сойдет, и как-нибудь все уляжется, они доедут до дома, лягут спать, завтра новый день, и Брок перебесится, и Баки отойдет, и все забудется, но... на плече будто сидит дьяволенок и дергает, дергает, точит этим так и не заданным вопросом. Баки знает, что последствия будут катастрофическими, но уже не думает о последствиях. Дьявол на его плече побеждает.       – А что ж ты Джека не пытался уберечь?       Понимая, что сейчас рванет, Баки говорит это и тут же отворачивается, уставившись прямо в лобовое стекло. В ушах звенит тишина – будто из гранаты выдернули чеку и неумолимо отсчитывает последние молчаливые секунды.       – Это сейчас к чему? – вкрадчиво интересуется Брок, и все, начался обратный отсчет.       Баки молчит. Но если минуту назад молчание могло стать его спасением, то сейчас, наоборот – делает только хуже.       – Это, блять, к чему сейчас?!       Брок резко выворачивает руль и тормозит машину, съезжая на обочину. И, честно говоря, Баки пугается не на шутку. Они уже выехали загород, тут темнота, пустая трасса и лесополоса по обе стороны. И Брок, абсолютно слетевший с катушек. Баки не то чтобы боится его, но он боится вот этого его состояния – не то чтобы думает, что Брок что-то ему сделает, но просто сам не понимает, что ему делать с Броком, когда он вот такой, в этом странном психе.       – Это, блять, к чему сейчас ты сказал?!       Он орет, он не отстанет и надо что-то отвечать.       – Они говорили про него, они его знают, знают про ваши отношения...       – И что, блять?!       Слушать не будет, не хочет и вот все равно требует ответа. А Баки чувствует себя загнанным в ловушку – и он действительно в ловушке: Брок нависает над ним, машина заблокирована, а даже если бы и нет, то деваться некуда – ему обидно, страшно, больно и, блять, нахуй его это тоже заебало:       – К тому что – ты врешь! Ты просто врешь мне сейчас! И нихуя не в моей якобы безопасности причина! Потому что с ним ты встречаться не боялся! Афишировать – как ты говоришь – не боялся! Его ты хотел ввести в свою жизнь! Хотел! И все для этого делал и похуй тебе было на все! А я для тебя временно! Ты постоянно это подчеркиваешь, что я – временно! Ты нихуя не хочешь со мной нормально! С ним хотел, а я... ты всегда подчеркиваешь, что я временно, ненадолго, все это между нами временно и ненадолго! Якобы я перегорю! Но... но ты и не загорелся даже! Ты это делаешь временным! Ты!       Его истерика Брока странным образом отрезвляет. И сожаление в его глазах вполне искреннее, когда он говорит:       – Это не так, Баки...       Тянется к нему, но Баки в обиде дергает головой, не давая до себя дотронуться.       – Это так!       – Послушай, я просто учел свои ошибки и не хочу, чтобы с тобой было, как с ним...       Вот именно! Вот в этом все и дело!       – А я хочу! Хочу, чтобы было, как с ним! Именно как с ним, я хочу, чтобы было! Я бы все отдал...!       – Заткни свой чертов рот! Просто не смей!       Баки вздрагивает, получая по лицу. От души, блять, получая. У него прям голова отлетает, а носом он впечатывается в обивку сиденья. Затыкается он, конечно, сразу же. И вообще слова вымолвить не может – настолько шокирован и испуган. Брок и близко его пальцем никогда не трогал – ну, не считая БДСМ, но там типа была взаимная договоренность – а вот это что-то новенькое, блять, в их отношениях.       Щека горит, но Баки боли не чувствует, все заполняет обида, а главное какое-то дичайшее глубинное непонимание – за что? Не смей – что? Сравнивать себя с ним? В этом его вина? В том, что сравнил себя с чертовым Джеком? Посмел требовать к себе такого же отношения? Этим он, блять, заслужил?       У Брока не спросишь – тот вышел из машины. Сразу же. Хлопнув дверью. Да и пошел к черту. Баки не собирается за ним идти. Пусть проваливает на все четыре стороны, мудак психованный. Щека горит, и Баки прикладывает ладонь, пытаясь унять боль. Но вот обиду и горькую жалость к себе унять никак не удается. И он все еще не может осознать – Брок его ударил. Брок его, блять, ударил! Из-за ебучего, блять... Что такого Баки сказал? Да ничего! Он просто неадекват! Это ебанная неадекватная реакция! И, честно говоря, Баки нихуя не уверен, что сможет ему это простить. Да он даже понять этого не может!       Но проходит пять минут, десять, пятнадцать – Баки смотрит на часы и уже начинает засекать время, потому что Брока так и нет, поблизости не видно и не слышно – куда он нахуй ушел? Проветриться? Прийти в себя? Так давно уже должен был!       Баки вертится, выглядывает из машины, но там пустота, темнота. И честно говоря, он паникует. Потому что Брок вот явно в невменяемом состоянии сейчас и куда он уперся, черт возьми? Вокруг ночь и ебанный лес. Гонимый страхом и самыми худшими догадками, Баки выходит из машины и орет:       – Брок!       Но ответом ему тишина, точнее вот эти жуткие ночные звуки леса – какие-то шорохи, уханье совы, перекрики птиц или зверей....       – Брок! Где ты? Брок!       Баки и самому страшно далеко отходить от машины, но и топтаться на месте он не может. Прислушивается к темноте, но по-прежнему ни ответа, ни шагов – ничего. И Баки накрывает полнейшее паническое бессилие: он не знает, что делать и где его искать, и как его, блять, искать. Почему он ушел, что задумал, что там у него в голове – он ведь наверняка жалеет, что не сдержался, вмазал ему, его накрыло, но где он сейчас?       И Баки орет, уже просто не помня себя от ужаса:       – Брок, пожалуйста! Если я хоть что-то для тебя значу, пожалуйста, вернись! Брок! Ты где? Пожалуйста! Потому что если ты не вернешься... я буду искать тебя по всему лесу и не успокоюсь, пока не найду! Я обещаю, что мы сейчас ни о чем не будем говорить, я ни слова не скажу – все потом! Но, пожалуйста, вернись!       Несколько долгих секунд, и наконец Баки слышит шаги. И хотя секунду назад он этого мудака ненавидел – сейчас быстрыми шагами идет к нему навстречу, лишь бы убедиться, что с ним все в порядке, настолько Баки сейчас перетрясло, настолько он испугался.       Брок раскрывает объятия и сгребает его в охапку, прижимает к себе крепко-крепко, будто от этого зависит чья-то жизнь. Баки чувствует ощутимый тремор – от его тела, от его рук, он на взводе, что-то происходит с ним, но Баки по-прежнему не может понять. И голос у него дрожит:       – Прости меня, малыш. Я так виноват, прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я так проебался...       Баки только кивает, потому что сам не в силах вымолвить ни слова. И обнимает его в ответ.