Древний словно свет сказочный сюжет

Шли годы. Ни Гарри Поттер, ни поддержавшие его товарищи в городе более не появлялись, и с течением времени волнения из-за его помешательства постепенно сходили на нет. Желая убедиться, что с бывшим героем не будет больше никаких проблем, министерство пыталось найти его и поговорить, но все поиски были тщетны. Мальчик-Который-Выжил канул в лету, и Англия предпочла стереть из памяти своего героя. Рон Уизли, как единственный имеющийся у министерства непосредственный герой войны, получил всю славу и влияние, которые должны были принадлежать Гарри, и был безмерно этим доволен. Кроме того, он с успехом реализовал ту жестокую реформу по изгнанию слизеринцев, оставив в магическом Лондоне только Люциуса и Драко Малфоев, как единственных выживших пожирателей, которые обладали меткой. Конечно, он бы с удовольствием предпочёл сгноить их обоих в Азкабане, но как оказалось, мерзавцы подстраховались. Министерство жаждало наложить лапу на остатки богатств Малфоев, которые, по их сведениям, всё же каким-то чудом умудрялись превосходить даже государственную казну, однако гоблины доступно объяснили им, что даже если со света исчезнет последний их родственник, всё имущество, вплоть до замшелых штор в мэноре, будет отписано министерству Франции. Неслыханная наглость! Французское министерство, конечно же, знало о подобном распоряжении, и только и ждало того момента, когда Малфои будут лишены либо жизни, либо всех возможных прав. В итоге Англия была вынуждена пойти на отчаянный шаг: сохранить жизнь и статус обоим преступникам, но заморозить все их счета вплоть до амнистии, которую они должны были заслужить собственным трудом. Их палочки были сломаны, дом арестован, а сами отец и сын оказались без кната в кармане на отшибе Косой Аллеи, где им было выделено новое жильё — жалкая хибара с парой комнат и небольшим земельным участком, где даже трава не росла. Что до леди Малфой… они знали только то, что её вышвырнули из Англии вместе с другими слизеринцами, чья вина не была доказана, но где она и как — никто не мог им сказать. Хотя, вероятнее всего, просто не хотел. Несмотря на весьма плачевное положение, Люциус Малфой решительно отринул даже мысли о том, чтобы сдаться и опустить руки. Маленькая надежда, что он ещё сможет обнять жену, смущённо грела старое сердце, а потому опальный лорд был настроен выжить и восстать любой ценой. Совместными с Драко усилиями он восстановил огород и привёл дом в надлежащий вид, после чего озадачился поисками работы, отчаянно злясь на зажравшиеся министерские морды, заморозившие его счета. Но никто на всей Аллее не решился взять на работу столь амбициозного и опасного человека даже жалким разнорабочим. Драко в этом смысле, можно сказать, повезло больше — новый хозяин «Флориш и Блоттс», незнакомый напрямую со всеми ужасами войны, пожалел мальчишку и решил дать ему шанс. Всё, чего он хотел — это восстановить магазин, и всё, чего он ждал от своих работников — это ответственного отношения и уважения к книгам. Молодой лорд, по его скромному мнению, этими качествами обладал с рождения, а потому, пропустив мимо ушей все советы «неравнодушных доброжелателей», мсье Роббер нанял юного Малфоя под свою ответственность. По первости Малфои были вынуждены выживать только на зарплату Драко и то, что удавалось вырастить на маленьком участке, но позже Люциусу пришла в голову идея стать артефактором. Нет, конечно, он понимал, что наплыва клиентов ждать не стоит, учитывая его дурную славу, но он всё же смел надеяться, что ему на руку сыграет его былая слава — ведь некогда он был очень известен в высших кругах, как человек, разбирающийся в артефакторике, как Оливандер в своих палочках. Так Люциус начал создавать уникальные защитные обереги, талисманы, работающие по принципу зелья Феликс Фелицис, бездонные шкатулки, запоминающие магию единственного владельца и открывающиеся только ему, а также различные милые безделицы для утончённых дам. Однако, несмотря на то, что его товар пользовался спросом, покупать его напрямую волшебники всё ещё опасались — никто не хотел, чтобы их видели рядом с домом бывших пожирателей. Камин в хижине Малфоев был всего лишь обычным полуразрушенным камином и перемещения по нему были невозможны, как и любая другая связь, и Люциус уже собирался разориться на сову, когда Драко вернулся домой с тощим измученным конём. Оказалось, что мсье Роббер за чашкой чая в обеденный перерыв рассказал Драко, что у хозяина «Волшебного зверинца» есть молодой жеребец, которого никто никак не купит, и тот уже всерьёз подумывает пустить бедолагу в расход, поскольку даже магглы не позарились на него. Робберу было животинку искренне жаль, но самый обычный конь был ему ни к чему, а забирать его, даже за бесценок, лишь из жалости казалось безрассудством. Особенно учитывая, что ему негде его держать. Драко же идея обзавестись скакуном по дешёвке показалась вполне заманчивой, и Роббер любезно помог договориться с хозяином зверинца, который был только рад пристроить животное. В конце концов, как бы там ни было, а коня ему всё-таки тоже было жалко. Поначалу слабый и немощный конь был для Малфоев только обузой, но Люциус и Драко умели заботиться о лошадях — в мэноре у них когда-то была завидная коллекция лучших скакунов — и в итоге им удалось откормить и приручить жеребца, на деле оказавшегося очень верным и выносливым питомцем. Люциус преодолевал на нём немыслимые, казалось бы, для нормальной лошади расстояния и так смог наладить свой бизнес. Малфои снова были на коне. В прямом и переносном смысле. На них всё ещё косо смотрели, их опасались, но уже не кидались проклятиями в спину, не пытались поджечь дом или испортить урожай, а просто старались обходить стороной. Но это было не страшно. С этим можно было жить. Всё изменилось словно в один миг, когда мсье Роббер попросил Драко доставить в министерство один заказ. Это были очень ценные книги, которые он никак не мог отправить по почте, а человек, который должен был их забрать, почему-то не пришёл, хотя Роббера заранее предупредили, что задержка доставки недопустима. Драко не хотел идти в министерство. Мало того, что у него не было к нему ни малейшей веры, так ещё и вероятность встретить там кого-то знакомого неимоверно напрягала. Даже пугала — уж себе-то он мог в этом признаться. Но Роббер на него рассчитывал, а Драко был ему слишком многим обязан. Стало быть, пришло время отдать хотя бы один долг… Переступив порог министерства магии, Малфой надеялся закончить свою миссию по возможности быстрее, но кажется, строптивая леди Фортуна снова была не на его стороне. Не менее получаса его отправляли из кабинета в кабинет, словно никто понятия не имел, где находится министр магии, которому он и должен был передать заказ лично в руки, пока, наконец, не довели до его кабинета. Хмурая секретарша придирчиво изучила записку от мсье Роббера и, сопоставив список заказа с ношей Драко, попросила подождать, а сама с докладом пошла к министру. Она вернулась буквально через несколько секунд, и Драко было позволено войти. Однако внутри его ожидал неприятный сюрприз в виде Рона Уизли, с удобством расположившегося на местном диванчике. Бросив на Уизли короткий сдержанный взгляд, Драко решительно прошёл мимо него, останавливаясь напротив министра, без излишних церемоний принявшего книги. Ещё раз, всё тщательнейшим образом перепроверив, Кингсли, отдав плату за книги, отпустил Малфоя, и тот едва ли не бегом бросился прочь из здания, но на улице всё равно был пойман Уизли. — Давно не виделись, Хорёк, — насмешливо поздоровался рыжий, окидывая Драко странным взглядом с ног до головы. — Какая честь. — Драко попытался ухмыльнуться, как в старые времена, но был слишком ошарашен, чтобы ухмылка получилась должным образом. — Сам Рональд Уизли догнал меня только для того, чтобы поздороваться. — А ты всё так же остёр на язык, Малфой. Не думаешь, что тебе стоит быть со мной полюбезнее? — С чего вдруг? Вы уже отняли у нас всё, что могли. Теперь вы можете нас разве что убить. Ах, да! Вам же это невыгодно! — презрительно выплюнул он, разворачиваясь чтобы уйти, но был решительно перехвачен. — В чём-то ты прав, — нехотя признал Уизли, но последовавшая самодовольная ухмылка, заставила всё внутри Драко напрячься в тревожном ожидании. — Однако я обладаю при министерстве некоторым влиянием, и мог бы помочь вам. — Ты? Помочь нам? Что-то слабо верится. — А ты поверь. Я могу вернуть вам часть вашего прежнего влияния. Вы снова будете жить в роскоши, как к тому привыкли, и ты даже получишь возможность выходить в свет. Что скажешь? Заманчиво? — И зачем тебе это? В чём подвох? — Никакого подвоха! — улыбкой Рона можно было освещать улицы, и это ещё больше не понравилось Драко. — Тебе даже почти ничего не придётся делать. — Почти? — Если моё предложение тебя заинтересовало, как ты смотришь на то, чтобы заглянуть ко мне вечерком? Для начала. — Что? Оказавшись застигнутым врасплох такого рода предложением, Драко не успел сориентироваться и на какое-то мгновение предстал перед Уизли без единой маски. Растерянность и удивление на смазливом личике настолько понравились Рону, что он пуще прежнего пожелал заполучить Малфоя в свою постель. — Я давно на тебя засматриваюсь, — подойдя к слизеринцу вплотную, доверительно шепнул он. — Всё, что от тебя требуется — быть послушным, и тогда и ты, и твой отец сможете жить как прежде. А если мне понравится, то, кто знает, возможно, мне даже удастся убедить министра вернуть вам мэнор и разморозить парочку счетов. Дыхание Уизли опалило кожу Драко, но, шокированный, он даже не пошевелился. Слова и действия рыжего недоразумения никак не могли усвоиться в голове Малфоя и донести до него простую истину. Они с Роном довольно давно не виделись, даже мельком не пересекались, и Драко вообще-то был уверен, что рыжий герой исключительно по девочкам… до сего дня. — Ты рехнулся? — немного придя в себя, поинтересовался Малфой с надеждой. — Это выгодное предложение, Малфой. Я предлагаю тебе своё покровительство, считай задаром. Или неужели ты думаешь, что вам подвернётся ещё какой-нибудь шанс выбраться из нищеты? Времена изменились, Малфой. В школе ты насмехался надо мной, кичась своей фамилией и деньгами, но посмотри, как всё обернулось теперь! У меня есть всё то, чем ты прежде так гордился, в то время как ты сам лишился всего. А я любезно предлагаю тебе лёгкий выход. Грубые пальцы цепко схватили подбородок Драко и слегка развернули лицо, позволяя Уизли встретиться взглядом с серыми глазами, на дне которых зарождалась неподдельная паника. Уизли нравилось это выражение лица, нравилась безграничная власть над Малфоем, и он уже предвкушал как нагнёт строптивого слизеринца и сладко отыграется за все те пакости и подлости, с которыми приходилось мириться в школе. Драко был слишком хорош для мужчины. Непозволительно хорош. Годы пошли ему на пользу, и Рон не мог не признать этого. Всё внутри него вибрировало от желания единолично владеть им, сделать своим, подчинить, сломать. Это была его самая выгодная сделка и самая желанная победа, вкус которой он уже ощущал на своих губах. — Ни за что! — неожиданно резко дёрнувшись, освободился от хватки Малфой. — Даже и не мечтай, Уизел! Я никогда не паду так низко! — Ты уже пал ниже некуда, Хорёк! — нежелание цели подчиняться заставило Рона возжелать её ещё больше, хоть и значительно разозлило в придачу… — Что тебе не нравится? Любой в Англии был бы счастлив такому предложению. — По-твоему я должен пищать от радости, что ты предложил мне стать твоей подстилкой?! Я ещё не сошёл с ума! Не в этой жизни! Выплюнув последние слова, Драко попытался уйти, но был снова грубо перехвачен и так стремительно прижат к кирпичной стене, что с силой ударился об неё головой. Не успел он опомниться, как Рон уже придавил его всем своим телом, вышибая из груди воздух, и, сдерживая злобу, зашептал в самые губы: — Подумай хорошенько, Малфой. Я ведь могу и передумать. А такого выгодного предложения тебе больше никто не сделает. Подумай о своём будущем и будущем своего прогнившего отца. У вас нет никаких перспектив. Как только министерство придумает, как законным образом обобрать вас до липки, вы оба потеряете всякую ценность и сдохните в ближайшей канаве. Но я могу защитить вас, всего лишь в обмен на твоё послушание. Такая мелочь, не правда ли? Ты ведь грязный слизеринец, а у вас в крови жажда выгоды. Так что не спеши отказываться. Подумай, Малфой. Но не затягивай с ответом. Ты ведь помнишь? Я не отличаюсь терпением. Уизли провёл носом от подбородка до виска напряжённо замершего Малфоя, вдыхая тонкий запах смутно знакомых трав, и немного отстранился, чтобы иметь возможность осмотреть парня целиком, но при этом не дать тому шанса улизнуть. Бледный Драко смотрел на него почти испуганно, и это безумно возбуждало Рона. Окинув его фигуру многообещающим взглядом, рыжий плотоядно облизнулся и посмотрел в настороженные глаза слизеринца. — Ещё увидимся, — ухмыльнулся Рон, искренне наслаждаясь произведённым эффектом, и гордо удалился обратно в министерство. Он нисколько не сомневался, что Малфой успокоится и передумает. Такие подлые твари никогда не упустят своей выгоды. Всё, что нужно сделать Рону, так это немного подождать и Малфой обязательно приползёт к нему, поджав хвост. Наверняка уже завтра… Однако сейчас Драко мог ползти только вниз по стене. Враз лишившись последних сил, он безвольно осел на землю, постепенно приходя в себя и осознавая, что всё это происходило сейчас наяву. Ужас и паника от предложенных Уизли перспектив окатили его холодной волной, и Драко зябко поёжился, пытаясь задвинуть этот разговор вместе с воспоминаниями о нём как можно глубже. Он не мог позволить себе такой роскоши, как замкнуться в себе или впасть в отчаяние, так что, тряхнув головой, пришлось решительно подняться на ноги и отправиться в магазин. К сожалению, рабочий день ещё не был закончен, а значит, он должен был вернуться. И только несмелая мысль, что вряд ли этот день был способен преподнести ему ещё более неприятный сюрприз, немного утешала и помогала держать себя в руках. Возможно, если отвлечься работой и не думать об этом унизительном предложении Уизли, то он сможет провести отца и не выдать ему своего состояния. Не хватало ещё волновать его из-за всяких там помешавшихся Уизелов. Но как бы он ни старался, воспоминания нет-нет да накатывали на него, выбивая из колеи. Мсье Роббер пытался поинтересоваться, что с ним происходит, но гордость не позволяла Драко сказать правду, а врать этому добрейшему старику он не умел — Роббер видел его насквозь, почти как отец. Так что пришлось ограничиться общими фразами, типа «встретил старого знакомого, которого бы ещё век не видел, и встреча была не самой приятной». Не то чтобы Роббер ему совсем не поверил, но прекрасно понял, что парень не всё договаривает, однако настаивать не стал. И Драко искренне ценил это качество в своём начальнике. Хоть старик и жалел его, но вёл себя при этом настолько естественно, что при всём желании Малфою было не к чему придраться. Вот и сейчас, видя несостояние парня работать, мсье Роббер отпустил его домой, под предлогом, что сегодня его помощь больше не нужна, и якобы в счёт того, что ему пришлось осуществить срочную доставку на своих двоих. Драко сделал вид, что они так и договаривались, и послушно поспешил домой. На днях отцу предстояла дальняя дорога, и он хотел помочь ему со сборами, но, кажется, планы у Люциуса слегка изменились. — Ты вовремя, сынок! — возбуждённо улыбнулся Малфой-старший. — Только что прилетела сова из Мейдстона — там открывается ежегодная магическая ярмарка и, представляешь, меня пригласили! — Ого! Ты серьёзно? Не веря своим ушам, Драко застыл в дверях, но Люциус так счастливо посмотрел на него и шало улыбнулся, вмиг став моложе лет на пятнадцать, что Драко невольно улыбнулся в ответ. Это действительно было невероятное событие и огромный шанс для Люциуса как мастера артефактора. — Мне и самому с трудом верится, — покачал головой мужчина, не в силах контролировать улыбку. — Такая возможность! Такие перспективы! — Ты едешь прямо сейчас? — Увы, да. Медлить нельзя. Путь не близкий, а Филипп ещё не преодолевал такие большие расстояния так срочно. Я не знаю, сколько нам потребуется времени, так что лучше подстраховаться. Не хочу загнать его до смерти, но и опоздать не могу. Ты ведь понимаешь, сынок? — Конечно, papa. Не переживай, — нацепив на лицо самую уверенную из своих улыбок, Драко крепко обнял отца и помог ему загрузить вещи в повозку. — Я скоро вернусь, — пообещал Люциус, запрыгивая на козлы. — Береги себя. — Ты тоже, отец. Люциус тепло улыбнулся и ласково погладил сына по отросшим волосам, заодно заправляя за ухо выбившуюся белёсую прядь. Драко всегда говорил, что отпустил волосы, чтобы быть похожим на него, но Люциус то знал, что таким образом он просто пытался лишний раз сэкономить. Раньше за их волосами следили домовики мэнора, но теперь… хороший цирюльник в их положении, которому они решились бы доверить свои волосы, был не только огромной редкостью, но и непозволительной роскошью, так что желание сына было ему вполне понятно. Ещё раз прощально улыбнувшись, Люциус ударил поводьями и Филипп отправился в путь, увозя его всё дальше и дальше от дома. Поездка предстояла не близкая, но дорога никогда не пугала ни Люциуса, ни молодого жеребца, в последнее время вообще застоявшегося без дела, а приподнятое настроение обоих позволяло легко и незаметно преодолевать милю за милей. До тех пор, пока конь не замешкался на очередной незнакомой ему развилке. Люциус привычно потянулся за картой, чтобы свериться с маршрутом, но, пристально изучив её, не смог определить, где они находятся. — Что за чертовщина? — нахмурился Малфой, вращая карту во все стороны. — Куда ты нас завёз, Филипп? Конь возмущённо фыркнул на такое наглое заявление и придирчиво осмотрел обе дороги перед ним — мрачную практически непроходимую чащу леса и освещённую солнцем сказочной красоты рощу. Пока хозяин ворчал себе под нос, водя пальцем по пергаменту, Филипп решил всё сам, и повернул на понравившуюся ему тропу. Выбор, на его взгляд, был очевиден. Но, кажется, хозяин был с ним не согласен. — Погоди, Филипп! — Люциус натянул поводья и, быстро осмотрев обе дороги, снова скосил глаза на карту. — Лучше свернём сюда, — поворачивая коня, велел он. — Эта дорога должна быть короче. Но короткая дорога коня не соблазняла и, сделав пару шагов в указанном направлении, он резко повернул назад, предпочитая преодолеть весь путь рысью, чем почти вслепую тащиться по столь мрачному и негостеприимному месту. — Давай, Филипп, не упрямься! Это всего лишь лес. Вот только «всего лишь лес» сгущался всё больше и больше, а со всех сторон начали раздаваться пугающие звуки. Хозяин всё ещё пытался разобраться с картой и, вероятно, просто не замечал ни напряжения крадущегося жеребца, ни блуждающих среди деревьев теней. Пронзительный волчий вой, раздавшийся где-то совсем рядом, перепугал и без того взвинченного коня, и заставил Люциуса наконец оторваться от карты. С удивлением оглядевшись, Малфой быстро понял настроение Филиппа и уже собирался повернуть назад, когда дорогу им преградило несколько крупных волков. — Да ладно вам! — неверяще возмутился Люциус. Если бы у него только была палочка, и не было ограничения магии, какие-то волки никогда не стали бы для него проблемой. Но он был сейчас до обидного беспомощен, и даже его конь не обладал никакими магическими способностями. Рыча и скалясь, стая начала теснить повозку глубже в лес, и Филипп, испугавшись клацнувших в дюйме от его ноги клыков, не глядя помчался вперёд, оставляя стаю далеко позади. Люциус отчаянно дёргал поводья и кричал, чтобы строптивый конь остановился, но его нагло игнорировали вплоть до самого обрыва, внезапно появившегося на пути. — Так, малыш, давай назад, — стараясь говорить как можно спокойнее, увещевал Малфой, пока Филипп осторожно пятился. — Вот так, умница. Ещё немного. Но за их спиной уже снова грозно рычала стая, готовясь атаковать в любой момент. Ситуация явно была на стороне голодных волков, а не заблудившегося путника и его коня. Дотянуться бы до какого-нибудь защитного артефакта, которыми полнилась повозка, но они с Драко запаковали их на совесть, да и не найти подходящего вслепую, особенно учитывая, что на поиски времени не было вообще. Волки начали медленно окружать свою добычу, но Филипп не собирался легко сдаваться. Терпеливо дождавшись, пока в скалящихся рядах образовался приличный зазор, жеребец, пронзительно заржав, стремглав ринулся прочь, с успехом минуя все челюсти, пытающиеся цапнуть его за копыто, но неповоротливая телега напоролась на камень и начала заваливаться набок вместе с Люциусом. С огромным трудом, но коню удалось устоять на ногах, и он отчаянно отбивался от нападающих волков, пока хозяин пытался освободить его от мёртвого груза. Как только последний ремень был отрезан и Филипп почувствовал, что его больше ничего не тянет к земле, он, позволив Малфою уцепиться за шею, во всю прыть побежал куда глаза глядят. Со всех сторон раздавался свирепый лай не желающих отставать волков, а тропинка петляла настолько, что коню никак не удавалось миновать всех веток, внезапно появляющихся перед его носом. И одна из таких хворостин умудрилась выбить уставшего всадника из седла. Волки тут же попытались заполучить более слабую и доступную жертву, но Филипп внезапно вернулся и попытался залегать хоть кого-нибудь из них. С трудом поднявшись, Люциус попытался снова влезть в седло, но сражающийся конь никак не мог ему помочь. Патовая ситуация уже начала играть реквием, когда Филипп решился на отчаянный шаг. Воспользовавшись тем, что волки заинтересовались более крупной добычей, Филипп отчаянно заржал и побежал прочь из леса, уводя за собой обезумевшую стаю. — Филипп!!! — испуганно закричал Люциус, оказавшись в одиночестве. Он понимал, что верный конь отвёл от него смертельную угрозу, но, во-первых, он не мог не волноваться за него, а во-вторых, Люциус понятия не имел, где он находится, и где выход. А волки могли в любой момент вернуться… Значит, надо идти в противоположную им сторону. Понадеявшись, что Филиппа спасёт его скорость, Люциус решительно побежал глубже в лес, чтобы найти хоть какое-нибудь укрытие, а лучше всё-таки выход. Время потеряло для него всяческое значение, а ноги гудели от усталости, когда за спиной раздался пронзительный вой. Выругавшись сквозь зубы, Малфой преодолел очередной поворот тропы и чуть не засмеялся от облегчения — на горизонте появилась высокая кованая ограда, по всей видимости окружающая чьё-то поместье. В отчаянии дёрнув ворота, Люциус только и успел, что помолиться, чтобы они были открыты, как кто-то схватил его сзади за мантию и потянул дальше от спасения. Ворота со скрипом поддались и послушно отворились, повинуясь вцепившимся в них рукам. Люциус не мог позволить себе стать закуской волчьей стае, а потому начал отчаянно отпинываться, пытаясь оградиться от грозных тварей решёткой. Очередной пинок в чей-то наглый нос, и решётка, наконец, закрылась, не позволяя рычащей своре получить добычу. Люциус облегчённо перевёл дух и без сил упал на вымощенную булыжником дорогу, хрипло рассмеявшись. Один — ноль, кровожадная старуха, в пользу Малфоев. Восстановив дыхание, Люциус решил, что хватит валяться на дороге и пора бы уже выразить своё почтение хозяину, а заодно попросить приюта хотя бы до утра. О том, что о ярмарке придётся забыть, Малфой старался вообще не думать, как и о брошенной неизвестно где поклаже с артефактами. Жалко, конечно, но жизнь всё же дороже. Мрачная обстановка участка полностью соответствовала окружающему лесному массиву, но эстет внутри Люциуса трусливо помалкивал и тихо молился Мерлину и Моргане, чтобы поместье пустовало. Ибо мало надежды, что имей оно хозяина, тот сохранил бы рассудок. Не говоря уже о гостеприимстве. Без труда отворив входную дверь, Малфой почти выдохнул от облегчения, но, зайдя внутрь, понял, что особняк всё-таки обитаем — несмотря на пыль и запустение, на стенах горели факелы. — Простите за вторжение! — крикнул он, и эхо разнесло его голос по пустым каменным проходам, отражая от стен и многократно усиливая. — Ау? Есть здесь кто? Тишина была ему ответом, и Малфой решился пройти чуть глубже в дом, старательно высматривая любую движущуюся тень. Адреналин от погони ещё будоражил кровь, но зато помогал поддерживать в тонусе внимание и реакции. Но дом был абсолютно пуст и молчалив. Не считая стоящих на небольшом столике замысловатых каминных часов и витиеватого канделябра на три свечи. — Он, должно быть, сбился с пути… — предположил канделябр. — Тише-тише, может быть он уйдёт, — шепнули часы. Люциус едва заметно вздрогнул, услышав приглушённые голоса и снова огляделся. Надеясь, что его всё-таки хоть кто-нибудь слышит, он продолжил говорить: — Я потерял свою лошадь и мне нужна помощь! — Ни слова, Фредди, ни слова, — ещё тише произнесли часы, но канделябр остался глух к его просьбе. — Имей же сострадание, Джорджи! В ужасе, каминные часы шевельнулись и попытались зажать слишком громко говорящему подсвечнику рот, но тот не оценил манёвра и безжалостно раскалил его металлическую руку докрасна. Раздался душераздирающий вопль, от которого Люциус едва не подпрыгнул в ужасе, а потом послышался чей-то любезный голос: — Добро пожаловать, дорогой сэр! — Кто здесь?! — схватив подсвечник, Люциус начал суетливо оглядываться, наплевав на всякие манеры. Он был почти до смерти напуган и считал, что имеет на это право. — Я здесь, — подсвечник постучал ему по плечу, и Люциус повернулся всем корпусом, но никого не увидел. — Где? Следующий стук пришёлся аккурат на макушку, и Малфой по чистой случайности встретился взглядом с канделябром. — Здрасьте, — глядя Малфою прямо в глаза, сказал подсвечник, и был тут же с несолидным воплем отброшен на добрый метр. Пока Люциус, сидя на полу, в ужасе таращился, как канделябр пытается подняться, со стола спрыгнули часы и начали досадливо причитать: — Ты своего добился, Фред! Чудесно! Просто прекрасно! Наблюдая эту сцену, любопытство Малфоя преодолело страх, и он решился подкрасться поближе, желая понять, что за чары наложили на эти предметы, чтобы они вели себя как живые. Он долгое время пытался заставить говорить хоть что-то кроме зеркал и статуй, но так и не преуспел в этом. А тут и подсвечник, и часы… Повинуясь исследовательскому чутью, он решительно схватил говорящий хронометр, игнорируя его испуганный вопль, и перевернул вверх ногами, в попытке разглядеть механизм: — Переверни сейчас же! — закричали часы, когда тонкий палец начал скользить по его поверхности, пытаясь прочувствовать природу чар. — Хватит! Ха-хи-хи-хи-хи! Хватит, говорю! Щекотно! Но проснувшийся интерес Малфоя было уже не унять. Он крутил часы так и сяк, пытался их потрясти, завести, и даже открыл дверцу с маятником, сам не зная зачем, и уже этого часы не стерпели. — Это должно быть закрыто, — Люциус едва успел убрать палец, как дверца со щелчком захлопнулась. — Если вы не против. Словно опомнившись, он по-новому посмотрел на сердитые часы и, вспомнив, что он вообще-то воспитанный аристократ, попытался должным образом извиниться за своё поведение, но вместо этого чихнул, едва успев закрыть рот свободной рукой. — Кажется, вы промёрзли до костей, сэр, — заметил подсвечник и, воровато оглядевшись, поскакал в сторону какого-то зала. — Прошу за мной. Согреетесь у камина. — Э-э-это плохая идея! — закричали часы, догоняя ускакавший подсвечник и послушно следовавшего за ним Люциуса. — А если Он увидит? Что мы ему скажем! Он будет недоволен! Часы собирались привести ещё какой-то аргумент, но были беспощадно сбиты, непонятно откуда прискакавшим подножием. Раскатисто квакая, оно допрыгало до большого кресла у камина и, подперев ноги севшего Малфоя, послушно замерло, на удивление канделябра. — А Тревор со мной согласен! — довольно заключил подсвечник, улыбнувшись собирающему шестерни товарищу. Но часы не успели ответить, так как были снова задавлены. На этот раз, это был проехавший чайный столик, на котором симпатичный фарфоровый заварник уже вовсю разливал горячий чай, любезно предлагая гостю согреться травяным настоем. — Никакого чая, — в отчаянии пробубнили часы в ковёр, чуя неприятности. — Нельзя чая! — Поверить не могу, что спустя столько лет нас кто-то всё-таки посетил, — с трепетом проговорила фарфоровая чашка, едва Люциус пригубил горячий напиток. И только внезапно опомнившийся внутри него эстет не позволил в ужасе уронить её и выпустить фонтаном выпитый чай. — Ну, я же просила вас быть осмотрительнее, если у нас, в конце концов, появится гость! — возмутился заварник, серьёзным женским голосом. — Просила или не просила? Зачем пугать человека раньше времени? — Прости, — шепнула чашка. Люциус попытался закрыть самовольно раскрывшийся рот, но мышцы его не слушались. Должно быть он спит или сошёл с ума… Да, это бы многое объяснило. Наверняка он заснул в дороге или на худой конец у той мрачной ограды и сейчас бредит. Ведь говорящей своевольной посуды и атрибутов мебели не бывает даже у магов! Пока Малфой пребывал в состоянии культурного шока, напольная вешалка с крючками для мантий осторожно накрыла дорогого гостя тёплым пледом и молча отошла на безопасное расстояние, пока тот не очухался. Но внезапно с грохотом раскрылась одна из дверей, а хлынувший порыв ветра загасил пламя в камине и заставил Люциуса поверить в реальность происходящего. В тёмном дверном проёме угадывались очертания какого-то огромного зверя. — Здесь чужой, — прорычал зверь человеческим голосом и принюхался, безошибочно определяя местоположение Малфоя. В следующее мгновение, словно трансгрессировав, он уже оказался с ним нос к носу. — Что ты тут делаешь?! Всё существо Люциуса просто вопило, что пора бежать, но ноги не слушались его. С трудом выбравшись из глубокого кресла он попытался отойти подальше от жуткого монстра, которого в кромешной тьме почти не было видно, но зверь не отставал, охотничьей собакой следуя за ним шаг в шаг. — Я прошу прощения, — дрогнувшим голосом, выдавил Малфой, только чудом не заикаясь, — но я заблудился в лесу и… — Ты нежеланный гость! — Мне очень жаль, я… сейчас же уйду… — О, Мерлин! — нарочито громко вздохнул заварник, отвлекая внимание чудища от застывшего в ужасе мужчины. — Он всего лишь замёрзший путник! Мы должны позволить ему остаться хотя бы на ночь! — Он один из тех, из-за кого мы стали такими, — прорычал монстр, ставя шерсть дыбом. — Но я буду так любезен, что позволю ему остаться… навсегда! Стремительно схватив не успевшего даже пискнуть Люциуса за шкирку, чудовище исчезло вместе с ним в темноте неприветливого особняка, и никто ничего не успел сделать.