Древний словно свет сказочный сюжет

Кингсли Шеклболт мог бы уже и привыкнуть к тому, что все его планы один за другим весело летят в тартарары. Сначала эта чёртова война, затем распад Золотого Трио… А теперь ещё и его последний плакатный герой с какого-то перепугу начал обхаживать младшего Малфоя. Но главный вопрос, который сейчас не давал Кингсли покоя: «Какого рожна он должен слушать о том, какой Малфой ублюдок и как посмел он прогнать с порога собственного дома самого Рональда Уизли, героя войны, владельца ордена Мерлина и далее, далее, далее…?» Министр магии уже битый час сидел в таверне «Весёлый мантикраб» и составлял компанию злющему, только свалившему из Мунго, Рону, которого до глубины души ранил отказ Малфоя. Но причём здесь Кингсли? Да, они с Роном старые друзья, да, они последние годы довольно тесно общаются, но то ведь по делам! Когда он успел подписаться помогать ему со строптивыми любовниками? — И ведь я, представляешь, даже сам к нему пришёл. Снова! — по пятому кругу затянул свои возмущения Рон. — Я дважды сам приходил к нему со своим предложением, а этот неблагодарный ублюдок…! — Уизли с грохотом поставил кружку пива на стол, расплескав добрую половину. — Упёрся рогом! Нет, и всё! Ещё и этот странный артефакт… Я давно говорил тебе, что надо этого ублюдочного Малфоя, который старший, сгноить в Азкабане. Ну, или пристукнуть в тихом переулке. — А я тебе сразу и сказал, что нельзя его ни сгноить, ни пристукнуть. Он всё ещё глава рода, и если вдруг что, все их активы в тот же миг тю-тю за пролив и прямиком во Францию. — Я ж говорю — ублюдки! — нелогично подвёл итог Рон. — Ни один, ни второй не хотят по-хорошему! Отдал бы старик всё имущество и жил бы себе спокойно, никто бы его не трогал. Отдался бы мне Хорёк, и всем было бы хорошо! — Не понимаю я, чего ты вцепился в него? Стоит тебе только свистнуть, как выстроится целая очередь из желающих согреть тебя ночью. Знай себе, выбирай по вкусу и настроению. — Дурак ты, Шеклболт, — пьяно ухмыльнулся Уизли, смотря на министра снисходительно, как на несмышлёного ребёнка. Кингсли на такое пренебрежение, только сжал зубы и запил раздражение горьким пивом. В конце концов, он сам виноват, что когда-то давно позволял Рону слишком много. Теперь уже поздно его перевоспитывать. — Я охотник! — заявил рыжий, гордо выпятив грудь, и ударив себя кулаком. — А охотник никогда не будет размениваться на зайцев, когда рядом бегает такая лань. — Это Малфой-то лань? — поддел Кингсли, чуть не облившись пивом от смеха. — Да я же образно! Знаю я, что он хорёк… Ну? Ты уловил мысль? — Честно говоря, нет. Кроме того, что Малфой — лань. — Я ж говорю, дурак. Я тебе говорю, что я охотник! Мне нравится завоёвывать и покорять. Я всегда должен брать то, что другие взять не решаются. И сейчас это Малфой! Слишком гордый, слишком неприступный, слишком надменный! Я должен его подчинить. Сломать! Залпом допив остатки пива со дна кружки, Рон уставился вглубь таверны свирепым, алчным взглядом. Словно он, как в былые времена, снова стоит у квиддичных колец на поле Хогвартса, а в его сторону стремительно летит квоффл, который он должен всенепременно отбить. Кингсли не любил этот взгляд. Каждый раз, когда он его наблюдал, тот не сулил ничего хорошего ни ему лично, ни всему магическому миру. И в последний раз этот взгляд вылился в массовую депортацию всех слизеринцев за чертоги Англии. Министр уже собирался по-тихому свернуть разговор и пойти домой, но неожиданно с грохотом распахнулась дверь в таверну, впуская стылый ночной воздух, а следом и перепуганного до невменяемости Люциуса. Бывший аристократ что-то запальчиво кричал и приставал с какими-то просьбами к постояльцам, но Кингсли с его места было не разобрать ни слова. Рон, кажется, тоже отвлёкся от своих мыслей и, решительно встав, подошёл ближе, чтобы расслышать слова Малфоя. — Да послушайте же вы! — в отчаянии тряс лорд какого-то бедолагу, попавшегося ему под руку. — Я говорю правду! Вы должны мне помочь! — Что происходит? — Рон просто стоял и наблюдал за сценой со стороны, ничего не предпринимая, так что Кингсли решил сам вмешаться. — В чём дело, мистер Малфой? — Кингсли! — казалось Люциус очень обрадовался, увидев министра, и сразу же потерял интерес к остальным забулдыгам. — Драко в опасности! Ты говорил, что мы такие же горожане, как и вы, так докажи это сейчас! Помоги мне! — Стой-стой! — услышав, что речь идёт о Драко, Рон заинтересованно подошёл ближе и встал чуть впереди Шеклболта, приторно улыбнувшись Малфою. — Что случилось с Драко? — Он схватил его и заточил в башне! — не обращая внимания на Уизли, Люциус лихо обогнул его и вцепился в отвороты мантии Кингсли, тряся его как грушу. — Надо идти! Нельзя терять ни минуты! — Тпру! — смеясь, Рон отцепил тонкие пальцы аристократа от министра и панибратски приобнял за плечи. — Не так быстро, мистер Малфой! Кто заточил его в башне? — Чудовище! — скидывая руку, заявил он. — Огромное ужасное чудовище! Повисшая после этих слов тишина, через несколько коротких мгновений взорвалась безудержным хохотом завсегдатаев, возвращая Люциуса в реальность. Реальность, в которой его слова больше ничего не значат. Отовсюду послышались едкие комментарии и глупые вопросы, но Люциус не собирался реагировать на них. Он понимал, что и без того уже выставил себя идиотом. А если начнёт отвечать на вопросы и выпады жалких алкоголиков, то потеряет остатки достоинства. Вот только если он ничего не сделает, то потеряет ещё и Драко. Причём навсегда. — Почему вы смеётесь? — надменность и уверенность его голоса, заставила толпу умолкнуть в недоумении, и лорд, воспользовавшись этим, попытался снова воззвать к министру. — Мы с Драко честно жили по твоим новым законам, зарабатывали собственным трудом, никому не мешали и никого не трогали. Ты называл это «вторым шансом» для пожирателей смерти, возможностью реабилитироваться. Я не прошу разморозить наши счета, вернуть мне поместье и жену. Я прошу тебя, только выполнить свой государственный долг! Помоги мне спасти сына! Манипуляции и игры словами всегда были сильной стороной Люциуса, и Кингсли оставалось только позавидовать его прозорливости. Даже находясь в опале, Малфой умел заставить даже самого министра плясать под свою дудку. — Хорошо, — тяжело вздохнув, Шеклболт в очередной раз безмолвно посетовал на свою судьбу. — Где твоё чудовище? — Идём, — незаметно облегчённо выдохнув, сказал Люциус, разворачиваясь к выходу. — Я покажу. — Подождите! — окликнул Рон, шагнув следом за Кингсли. — Я иду с вами. В конце концов, если в наших краях завёлся какой-то монстр, то мой долг защитить от него город. А ещё нам понадобятся мётлы. — Как угодно, — равнодушно бросил Малфой, выходя на улицу, и тихо добавил себе под нос: — На худой конец отдадим ему тебя, вместо Драко. Но как оказалось, Люциус не запомнил всей дороги. В первый раз его вёз Филипп, пока Малфой разбирался с картой, и большая часть пути была ему незнакома, а во второй же раз, он вообще преодолел весь маршрут в деревянном ящике. Люциус нашёл развилку, но в глубине леса оказалось столько тропинок, что он не то что замок, свою повозку и обрыв не смог найти. И, конечно же, доверием от его спутников даже и не пахло. — Надо прочесать лес, — объявил он в итоге, потеряв надежду найти особняк самостоятельно. — Он должен быть где-то к востоку отсюда… — Мы так не договаривались, Малфой! — устало опустившись на камень, возмутился Кингсли. Давно он не упражнялся в полётах и пеших прогулках по дремучим лесам… — Я не собираюсь поднимать аврорат ради твоих галлюцинаций! — Это не галлюцинации! Чудовище есть! Оно живёт в большом особняке за оградой, и там полно зачарованных предметов! Говорящая посуда, канделябр, часы… — Ещё и зачарованные предметы! — рассмеялся Уизли. — В монстра я бы ещё мог поверить, но большой особняк посреди такой глуши и говорящая посуда! Как давно ты был в Мунго, Малфой? — Я не сумасшедший! — огрызнулся Люциус, из последних сил держа себя в руках. — Я говорю правду! — Возможно это всего лишь «твоя» правда? — любезно поинтересовался Рон. — Я уже однажды прочёсывал этот лес вдоль и поперёк. И никаким особняком там и не пахло. Это абсолютно глухое и дикое место. А самые страшные монстры, которые здесь водятся — обычные волки! Даже не оборотни — собаки! Ты, должно быть, выпил дурманящей настойки и тебе стало плохо… возраст, как-никак… — Я не страдаю маразмом! Не смей так разговаривать со мной! Неуловимым движением метнувшись к Малфою, Рон схватил его за грудки и болезненно припечатал к дереву, но Люциус лишь едва поморщился и презрительно посмотрел на него, напоминая о недавнем отказе Драко и, тем самым, выбешивая ещё больше. — Я разговариваю с тобой так, как ты того достоин, — прошипел Уизли, скидывая маску любезности. — Ты всего лишь мерзкий пожиратель смерти, от нищеты поехавший кукушкой, в то время как я — герой Англии, идеал для подражания. — Не смеши меня, Уизли, — гордо задрав подбородок, ухмыльнулся Малфой. — Ты всего лишь мелкий подражатель. Занял место своего лучшего друга и рад! Если это и есть пресловутая гриффиндорская дружба, то я безмерно счастлив, что попал на Слизерин. — Мразь!!! — закричал Рон и со всей дури ударил мужчину по лицу, потеряв над собой контроль. Подскочивший с места Кингсли, попытался оторвать его от Малфоя, но преуспел в этом далеко не сразу. Рон ещё успел нанести несколько тяжёлых ударов, от которых обессилевший Люциус лишился сознания. — Зря ты это, — задыхаясь, проговорил Шеклболт. — Он не станет молчать, и последуют разбирательства. Может пострадать и твоя, и моя репутация. — Оставим его здесь. — Что? Решительно трансформировав из какой-то палки длинный тонкий канат, Рон приподнял Малфоя и быстро привязал его к дереву, игнорируя шокированный взгляд министра. — Авадой, конечно, надёжнее, но могут возникнуть трудности при проверке палочки. А так, скажем всем, что потеряли его в лесу. Он обезумел, как только слез с метлы и стремглав бросился вглубь чащи. Мы долго его искали, выбились из сил, но так и не нашли. Должно быть, несчастный стал жертвой местных волков. — А если он освободится? — Он то? Без магии? Насмешил! Он либо замёрзнет к утру, либо станет чьим-то ужином. В любом случае, это больше не наша проблема. Хотя, для верности, можно оттащить его подальше. Поближе к волкам… чтобы точно загрызли. Хорошая идея! Довольный собой, Рон взмахнул палочкой, трансформируя верёвку обратно, и огляделся, пытаясь на глаз определить, где будет надёжнее оставить на верную смерть несчастного аристократа. Кингсли эта идея нравилась ещё меньше предыдущей, но он понятия не имел, как остановить и вразумить Уизли. Разве что… — Подожди, Рон! Мы не можем так поступить! — Можем, Кингсли! Кончай болтать и помоги мне. Попытайся магией определить, где тут волчье логово. — Рон, он всё ещё глава рода! И если мы позволим ему здесь умереть, то все деньги Малфоев уплывут во Францию! Всё будет зря, понимаешь? Все эти годы, все твои мытарства, потраченные на эту реформу… Ты готов к этому? Готов потерять столько денег? Кажется, это подействовало. Рон замер с глупым лицом, очевидно только сейчас осознав все последствия своего импульсивного плана. Он слишком любил деньги и своё новое положение, чтобы потерять хоть что-то из этого. И уж тем более, он не мог позволить себе отказаться от такого заманчивого куша, как заначка Малфоев. Поняв, что расправы больше не планируется, Кингсли с облегчением выдохнул и попытался закрепить свой успех и убедить Рона вернуться всем втроём. — Плохо, конечно, что ты его побил, но думаю, народ поймёт, если мы скажем, что он оскорбил тебя. Тем более, что это правда, и Люциусу будет нечем возразить… — Нет, — жёстко перебил, Рон. — Что, нет? — Нет, мы не будем говорить правду. По крайней мере, не эту. — Что ты хочешь… — Мы скажем, что у Малфоя случился припадок, и он кинулся на нас. Мы просто защищались, а большую часть повреждений он нанёс себе сам. — Я правильно понял, что ты собираешься выставить его полоумным? — Всё верно! — Рон повернулся к Кингсли, и тот невольно вздрогнул, увидев на лице Уизли жуткий хищный оскал. — Наверняка, он просто вернулся домой из очередной своей поездки, не нашёл там сына и напридумывал себе Мерлин знает что. А Хорёк просто вышел подышать воздухом. И когда он вернётся, то будет готов на всё, ради того, чтобы освободить любимого папочку. Вот тогда то мы с ним и посчитаемся… — Опять этот младший Малфой, — пробурчал Кингсли, но Рон, пребывая в своих фантазиях, его даже не услышал. Шеклболту оставалось только признать, что психиатрическая клиника Мунго куда лучше первоначального плана Рона, и все хотя бы останутся живы. А значит, так тому и быть… И пока заговорщики везли Малфоя-старшего обратно в город, младший Малфой решился выйти из комнаты на разведку. Да, конечно, он дал слово остаться, но это не значит, что он собирается сидеть взаперти, раз уж его выпустили из темницы и даже выделили собственные покои. В конце концов, чудовище само сказало, что теперь это новый дом Драко. А про то, что он здесь пленник, Драко попытается забыть. Хотя бы на время. Поместье чудовища оказалось гораздо роскошнее и величественнее, чем изначально показалось Малфою, пусть и несколько мрачновато на его вкус. Широкие мраморные лестницы были покрыты тёмно-синими коврами, и Драко даже под слоем пыли мог определить, что они сделаны из первоклассной шерсти. Также, в глаза бросалось обилие картин известных художников, статуй и искусных гобеленов. Должно быть, в былые времена здесь было очень красиво. В общем и целом, Драко мог сказать, что этот дом принадлежал прежде какому-то зажиточному аристократу, обладающему своеобразным вкусом. Непонятно только, почему новый обитатель не утруждает себя хотя бы поверхностной уборкой. Даже с заблокированной магией, Драко ощущал тоску и боль некогда великого дома. Завернув за очередной поворот, Малфой вдруг услышал приглушённые голоса, доносящиеся из приоткрытой двери единственной в коридоре комнаты. С такого расстояния слов было не разобрать, но он и не собирался подслушивать, а лишь хотел убедиться, что не натолкнётся на негостеприимного хозяина. Постояв какое-то время, и так и не услышав голоса зверя, Драко решился заглянуть и осмотреться. Комната оказалась просторной столовой с длинным дубовым столом в окружении изысканных стульев и уютным камином, возле которого спорила говорящая утварь, чьи голоса и привлекли внимание Малфоя. — Перестань! — отчётливо раздался голос заварника, и Драко от неожиданности раскрыл дверь шире. — Этот день для всех нас выдался очень тяжёлым. — А я считаю, что он просто заупрямился, и всё! — протирая стеклянную дверцу, озвучили своё мнение часы. — Ведь, Гар… — Как мы рады видеть вас здесь! — перебила часы уже знакомая Драко чашка, спрыгивая с буфета и делая несколько прыжков в его сторону. Поняв, что его рассекретили, Малфой перестал прятаться и непринуждённо вошёл в столовую, под смущёнными взглядами заварника и часов. Кажется, спор шёл как раз о нём, иначе откуда эта неловкость в воздухе? — Можем ли мы что-нибудь сделать для вас? — продолжила чашка, не дождавшись реакции остальных. — Даже не знаю… я просто осматривался… — О! Конечно-конечно! — спохватились часы. — Вы ведь толком ничего не видели! Как насчёт небольшой экскурсии? У нас есть на что посмотреть! — Никакой экскурсии! — отрезал чайник, спрыгивая со стола. — По крайней мере, на голодный желудок. Сначала отужинайте хоть немного. — Эй, — нерешительно начала чашка, повернувшись к заварнику, — разве ты забыла, что Он сказал? — Вздор! — грозно рявкнула мужским голосом огромная печка, полыхнув пламенем. — Я никому не позволю голодать в этом доме. Особенно когда у нас полно еды. — И то верно! — поддержал появившийся, словно из ниоткуда, канделябр. — Прошу за мной! Садитесь сюда, располагайтесь! — он указал на один из стульев, и его тотчас же отодвинула напольная вешалка, безмолвно предлагая присесть. — Сейчас мы накроем для вас поистине царский стол! Предложенный ужин, действительно, был очень богатым, хоть и не шёл ни в какое сравнение с пиром в Хогвартсе. Здесь не было такого безумного разнообразия блюд, зато всё было настолько вкусным, что Драко с трудом остановился, чтобы не объесться с непривычки. На протяжении всего ужина зачарованная утварь крутилась вокруг него, то предлагая что-нибудь ещё, то интересуясь его мнением по поводу того или иного блюда, но почему-то такое поведение нисколько не раздражало Драко, хотя прежде подобная навязчивость сразу же выводила его из себя. — Давно хотел спросить, — закончив с ужином и дождавшись возвращения словоохотливого канделябра и заварника, уносивших посуду, решился спросить Малфой. — Что это за место? — Географически? — растерянно уточнил заварник. — Нет. Не совсем. Как объяснить? — опасаясь сказать что-нибудь не то, Драко осторожно подбирал слова, чтобы не обидеть никого ненароком, но не был до конца уверен, как лучше сформулировать свои мысли. — Весь этот дом, его владелец… и вы… Я никогда прежде даже не слышал о таком. То, что должно быть неподвижным, здесь обладает собственной волей и голосом… Даже интересно, что ещё здесь живое! — На самом деле, далеко не всё, что двигается здесь — живое, — улыбнулся канделябр. — Собственной волей и голосом, как вы выразились, здесь обладает единичное количество предметов. Большая же часть двигается за счёт пресловутой магии. — Хозяин поместья обладает магией? — Да, — кивнул заварник, и Драко разглядел тень грусти на фарфором лице. — Хозяин поместья и немного мы. Хотя прежде магии было гораздо больше… Чашка легко толкнула в бок заварник, и та смущённо умолкла на полуслове, словно собиралась сболтнуть что-то лишнее. Драко снедало любопытство, но он не знал, о чём именно они молчат, а значит, не мог спросить, да и понимал, что это будет невоспитанно с его стороны. Неловкую паузу попытался замять разговором о местных красотах канделябр, но Драко, неожиданно даже для самого себя, спросил совсем другое: — Что с вами случилось? — подсвечник умолк на полуслове и неуверенно оглядел остальные предметы, но те были так же озадачены этим вопросом, и Малфой решил уточнить. — Сначала я подумал, что вас создал какой-то искусный артефактор, но сейчас я почти уверен, что это проклятие. Я прав? Вас прокляли? — Не забивайте себе голову! — излишне жизнерадостно воскликнули часы, выходя вперёд и закрывая собой погрустневших товарищей. — Это было так давно, что мы уже и не помним деталей! Важно то, что сейчас вы — наш гость. А у нас так давно не было гостей! Так как насчёт небольшой экскурсии, теперь, когда вы отужинали? Драко понял, что не получит ответа на свой вопрос, и решил пока подыграть и не расстраивать любезных обитателей ещё больше. Согласившись пройтись по особняку, он поднялся и, улыбнувшись на прощание заварнику и чайной чашке, вышел вслед за подсвечником и часами, которые уже начали рассказывать об особенностях дома, стиля и произведениях искусства, находящихся здесь. Однако, несмотря на то, что рассказ был очень интересен и занимателен, мысли Малфоя были где-то далеко от тонкостей интерьера и истории. Рассматривая предметы роскоши, он думал о том, кто и зачем проклял это место, слушая бодрый голос своих экскурсоводов, он пытался представить, какими они были бы, если бы на самом деле оказались людьми. Но когда в разговоре мелькнуло упоминание о западном крыле, про которое его предупреждал зверь, Драко вернулся в реальность, и заинтересованно уточнил, что там такого особенного, что ему туда категорически нельзя. — О! Ничего такого! — встрепенулись часы. — Абсолютно. Пыльно, темно и очень скучно. — Интересно, что он там прячет? — словно не слыша его, вслух размышлял Малфой. — Прячет? — деланно удивился канделябр. — Никто ничего не прячет! — Тогда почему нельзя туда ходить? Ведь если тихо, то он даже не узнает, что там кто-то был. — Быть может, э… вы желаете взглянуть на что-то ещё? — попытались увести разговор часы. — Мы не осмотрели ещё и четверти дома! — Потом посмотрю, — перешагивая через них, ответил слизеринец. — А м-м-может быть, вас заинтересуют наши сады… или библиотека! — догоняя, предложил канделябр. — Здесь есть библиотека? — заинтересовавшись, оглянулся Малфой. — О, да! Конечно! — воодушевлённо подхватили часы. — У нас просто огромная библиотека! С книгами на самые разные темы! Решив, что манёвр удался и Малфой потерял интерес к западному крылу, экскурсоводы дружно повернули в сторону библиотеки, в красках расписывая её достоинства и масштабы. Драко сделал несколько шагов вслед за ними, но стоило им отойти чуть подальше, как он повернул обратно, стремительно поднимаясь наверх. Не то чтобы он ждал чего-то особенного от западного крыла, или надеялся найти там что-либо раскрывающее секрет этого дома и его обитателей, но больное любопытство не позволяло послушно обходить стороной запретную для него территорию. Для Драко было очень важно узнать, что именно пытается утаить от него зверь, и, возможно, он мог бы узнать что-то, что позволило бы ему чуть лучше понять природу его жестокости. Первое, что бросилось Малфою в глаза, едва он оказался в коридоре, была ещё большая разруха, нежели в остальной части дома. Разбитые статуи и зеркала, порванные картины, покинутые своими обитателями, а также огромные царапины на стенах и дверях, ведущих, вероятнее всего, в покои зверя. Драко было и страшно, и любопытно одновременно. Стараясь не производить лишнего шума, он осторожно ступал ближе к закрытым дверям под аккомпанемент сходящего с ума сердца. Внутри комнаты изломанных вещей было ещё больше. Казалось, что здесь была кровопролитная битва не на жизнь, а на смерть. Разбито было абсолютно всё: картины, вешалки, столы, стулья, кровать и какие-то непонятные безделицы. Всё кроме одного единственного стола, возле окна. Лунный свет проникал через открытую балконную террасу и мягко подсвечивал небольшой одноногий столик и прозрачный купол, словно нарочно притягивая к ним внимание Драко. И Малфой, не устояв, подошёл совсем близко и с восхищением рассматривал парящую под куполом алую розу. Цветок значительно подувял, но всё ещё был чарующе красив и нежен, настолько, что нестерпимо хотелось коснуться его лепестков и проверить, действительно ли они такие мягкие и нежные, как кажутся или же нет. Но стоило Драко только коснуться стеклянного купола, как через балкон в комнату вошло чудовище и шокировано замерло, заметив незваного гостя. — Что ты здесь делаешь?! — зарычал зверь, взяв себя в руки на секунду раньше опешившего Драко. — Извините… — Малфой попятился от в гневе надвигающегося на него чудовища, но неловко споткнулся о какой-то обломок. — Я предупреждал, чтобы ты не заходил сюда!!! — Я не хотел ничего дурного… — Ты понимаешь, что мог натворить, а?! От ужасающей силы удара разлетелся в щепки какой-то комод, и Драко в ужасе отпрыгнул почти к самым дверям. Он попытался что-то сказать, оправдаться, но разгневанное чудовище ничего не желало слышать. Явно потеряв над собой контроль, оно громило всё, что попадало ему под руку, и Драко только и успевал, что уворачиваться, от летящих осколков. — Вон! — велел зверь, зарычав пуще прежнего. — Вон отсюда!!! Повторять не было необходимости. Не разбирая дороги, Малфой развернулся и побежал прочь из западного крыла, прочь из мрачного дома, уже не слыша, как грозный рык превращается в полный боли и отчаяния вой. Внизу его уже ждали вернувшиеся за ним незадачливые экскурсоводы, но Драко не стал слушать их увещевания и просьбы остаться. На ходу бросив им, что не останется более в этом доме ни минуты, он стремглав вылетел за порог и, найдя своего коня, покинул территорию поместья. Жуткий ветер и дождь мешали разглядеть дорогу, но Филипп нёсся во весь опор, послушный настроению хозяина. К тому же, он как никто знал об опасностях, затаившихся в этом лесу. Вот только сам Драко о них не знал, и неожиданно раздавшийся волчий вой, стал для него очередным неприятным сюрпризом. Филипп испуганно заржал, и попытался ускориться, но, оглянувшись, Драко понял, что волки нагоняют их. Копыта коня увязали в грязи и скользили, в то время как волки двигались куда как легче и увереннее. Это была их территория. А Драко и Филипп должны были стать их ужином. Но конь отказывался сдаваться и отбивался даже тогда, когда волки преградили им путь. Вот только бой не обещал быть равным. Против зубов и когтей целой стаи, у Драко и его коня были только копыта Филиппа и, когда он встал на дыбы в попытке отбиться от очередной атаки, Драко закономерно не удержался в седле и, выпустив поводья, свалился в раскисшую землю. Наученная опытом, стая разделилась, не желая терять никого из своих жертв, и несколько волков попытались атаковать юного Малфоя, но первый же волк был уверенно отброшен длинной палкой, которую Драко нащупал не иначе как каким-то чудом. Поднявшись на ноги, слизеринец попытался добраться до коня, но волки не пускали его, медленно оттесняя. Поначалу они держались на некотором расстоянии, опасаясь получить палкой, но внезапно какой-то лихой волк, прыгнул прямо на дубинку и вцепился в неё мёртвой хваткой. Ветка треснула, сломавшись пополам под натиском мощных челюстей, и в руках у Драко остался только маленький обломок, которым он мог разве что выколоть глаз кому-нибудь перед смертью. В паре метров от него испуганно ржал Филипп, зацепившись поводьями за ветку, но Драко никак не мог ему помочь, как бы сильно не хотел этого. Мысленно посылая проклятья в адрес министерства магии и всей чёртовой Англии, за то, что они заблокировали его магию, Драко с ужасом смотрел в глаза надвигающейся на него смерти в облике злобного волка, который уже оттолкнулся для прыжка от земли и летел на него. Малфой попытался увернуться от атаки, но споткнулся и снова упал в грязь, а волк вместо горла схватил его мантию, но Драко не мог даже порадоваться этой удаче, поскольку ещё двое волков окружили его и готовились к роковому прыжку. Зажмурившись, Малфой мысленно попросил прощения у отца, и уже приготовился к смерти, когда волчий рык неожиданно сменился испуганным визгом. Решившись приоткрыть глаза, он увидел, что почти вся стая была раскидана в разные стороны его знакомым чудовищем, а оставшиеся четыре или пять волков — Драко точно не видел — пытались прокусить его шкуру, намертво вцепившись, кто в лапы, кто в загривок. Зарычав так, что где-то в отдалении ему с завистью вторил гром, чудовище неуловимым движением скинуло с лап взвизгнувшего волка, после чего навалилось спиной на ствол дерева, вынуждая особенно злобного хищника отцепиться и упасть без чувств. Поняв, что бой проигран и ужина не будет, стая поджала хвосты и, трусливо поскуливая, бросилась прочь, даже не оглядываясь более на перепуганного человека, его отважного коня и раненое чудовище. Опомнившись, Драко быстро освободил поводья Филиппа, и уже собирался продолжить своё прерванное бегство, когда почувствовал на спине чужой взгляд. Прекрасно зная, кого он там увидит, Драко всё же обернулся, повинуясь какому-то порыву, да так и замер, встретившись с полными немого отчаяния зелёными глазами. Очень знакомыми зелёными глазами. — Поттер? — неуверенно выдохнул он, забытую, казалось бы, фамилию, и ноги его подогнулись. Зверь же на имя никак не отреагировал, и лишь продолжал тяжело дышать. Битва и кровопотеря, очевидно, сильно вымотали его, и он был готов отключиться прямо здесь и сейчас. Поэтому заметив, как чудовище закатило глаза, Драко, почти не думая, бросился к нему и попытался встряхнуть. — Не отключайся! Слышишь? Посмотри на меня! Ты ведь Поттер? Гарри Поттер, верно? Ответь мне, не молчи! Эй!!! Ну же, приди в себя! Но зверь смог только обессиленно заурчать и слегка приоткрыть глаза, однако Драко был рад даже такой реакции. Подозвав коня, Малфой попытался поднять зверя, но он и сам был почти без сил, и даже отчаянно бодающий мохнатую тушку Филипп не мог ничего сделать. — Поттер, ты должен помочь мне поднять тебя, — непривычно мягким и участливым голосом, попросил Драко, и, кажется, это сработало. Приложив усилие, зверь смог приподняться и, опираясь на плечо Малфоя, взобрался на присевшего коня. Дождавшись, пока Драко убедится, что зверь не вывалится из седла, Филипп осторожно поднялся и медленно побрёл к поместью, где друзья чудовища, должно быть, не находили себе места от паники. Филипп не рискнул подниматься по лестнице, и Драко пришлось снова потревожить задремавшего зверя, чтобы они смогли войти в дом, но стоило им переступить порог, как раненого тут же перехватили вешалка и платяной шкаф, уверенно уводя его к креслу у камина в гостиной. Заварник, причитая, убежал на кухню за горячей водой, канделябр поскакал за аптечкой, а часы хлопотали о том, чтобы друг устроился как можно удобнее. Казалось, что о Драко все забыли, и он вполне мог бы осуществить свой побег, но внезапно он понял, что никогда не простит себе, если уйдёт сейчас. Возможно, это чудовище в действительности Гарри Поттер, а местная утварь — пропавшие вместе с ним друзья. Что если всё это время они были здесь? Заколдованные и всеми позабытые. Это состояние было хорошо знакомо Малфою. — Позволь мне, — обратился он к часам, безуспешно пытающимся открыть какое-то зелье. — Я помогу. Часы с радостью поручили заботу о друге гостю и отошли чуть подальше, чтобы не мешать, но и иметь возможность, помочь если что. Неподалёку притаились и остальные заколдованные предметы, с надеждой наблюдая, как Драко бесстрашно тянет руку к раненной лапе чудовища. Но чудовище к такому повороту оказалось не готово и почему-то не позволяло дотронуться до себя, постоянно отдёргивая лапу от компресса и угрожающе порыкивая. — Прекрати! — осадил Драко, потеряв контроль. — Мне больно! — Сиди спокойно и не будет так больно! — Если бы ты не убежал, ничего бы не случилось! — попытался перевести тему зверь. — Если бы ты меня не пугал, я бы не убежал! — парировал Малфой, в очередной раз, пытаясь поймать вёрткую лапу. — Но ты не должен был туда ходить! — А ты должен унять свой характер! — зверь не нашёлся с ответом, и Драко немного успокоился, заметив его смятение. — А сейчас — тихо. Немного пощиплет. Чудовище послушно замерло и лишь едва слышно зашипело, когда Драко приложил смоченный в зелье компресс к ране. Оба понимали, что с этого момента их отношения навсегда переменились, но пока не понимали как именно. Малфой больше не боялся его, не злился и не пытался бежать, а чудовище… Гарри просто грелся в даруемом тепле и понимал, что он действительно хочет, чтобы именно Драко снял с него проклятье. — Между прочим, — смущённо проговорил Малфой, низко опустив голову. — Спасибо. Ты спас мне жизнь. Снова. Что-то неразборчиво пробормотав в ответ, чудовище отвернулось к огню, не подтверждая и не опровергая догадку Малфоя относительно своего истинного облика. — Тебе нужно полежать, — закончив, объявил Малфой. — Раны я обработал, но ты потерял очень много крови. Сможешь сам добраться до комнаты? — Мы проводим, — сказал шкаф, а за ним уверенно кивнула молчаливая вешалка. — Спасибо тебе. Легко подняв зверя, они увели его из гостиной, а мелкая утварь тут же начала собирать аптечку и испачканные в крови компрессы, спешно наводя порядок. Чувствуя, что он ухватил правду за хвост, Драко уверенно последовал за чайником, в чьей личности он был уже уверен процентов эдак на девяносто пять — девяносто восемь. — Ты ведь Гермиона Грейнджер, верно? — спросил он напрямую, остановившись на пороге кухни, куда и ускакал чайник. — Что?! — испуганно вздрогнув, заварник резким движением развернулся, но поскользнулся на гладкой поверхности стола и обязательно бы разбился, если бы не опыт ловца, заставивший рефлексы Драко среагировать раньше головы и поймать перепуганную посуду. — Откуда ты узнал? — Значит, я прав, — кивнул сам себе Драко, не спеша ставить Гермиону обратно. — И этот озлобленный комок шерсти — Поттер. А вот в личностях остальных я пока не разобрался. — Как ты узнал, что это Гарри? — упрямо повторила вопрос Гермиона. — Только такой идиот, как Поттер, будет рисковать собой, чтобы помочь мне. Героизм на грани кретинизма! К тому же, хоть он и сильно изменился, его глаза… они никогда не умели лгать. — Твоя правда, — улыбнулся чайник, легко соглашаясь. — Выходит, мы раскрыты? — неуверенно уточнил канделябр, заглядывая в дверной проём. — Конкретно ты — пока нет, — усмехнулся Драко, ставя признательно улыбнувшийся чайник на стол, подальше от края. — Могу только предположить, что ты один из близнецов Уизли. — Бинго! — подсвечник, кружась, переместился в центр комнаты и шутливо поклонился. — Я — Фред! — Твой брат, полагаю тоже, где-то здесь? — Ну, конечно! Ни за что не угадаешь, кем стал Джордж! — и, насладившись любопытством, загоревшимся в глазах Малфоя, подсвечник помпезно объявил: — Каминные часы! — А я, — выглянула из-за пузатого заварника чайная чашка, — Невилл Лонгботтом. — Дин Томас, — представилась печь. — Шкаф — это Симус, — решившись открыть все карты, сказал заварник. — А молчаливая вешалка — Виктор Крам. — Крам тоже?! — удивился Малфой. — Да, бедолаге не повезло вызваться помогать Гарри с переездом, — ответил канделябр. — Он надеялся, что если поможет, то Гермиона быстрее освободится и поедет с ним в Болгарию. Но они не успели. — А ещё где-то здесь летает Луна! — уводя разговор в сторону от себя и Крама, объявил чайник. — Луна Лавгуд? — уточнил Драко. — А она кто? Я видел её? — Вряд ли, — отмахнулся подсвечник. — Она метёлка для пыли, правда постоянно халтурит. — Так вот из-за кого здесь так грязно! — усмехнулся Малфой, и остальные охотно поддержали его смех. — А есть ещё кто-нибудь? — Только Тревор, — ответила чашка. — Он подставка для ног. Весьма своевольная подставка… — Тревор… Это твоя жаба? — Удивлён, что ты помнишь! — Ты непрерывно искал его во всех уголках Хогвартса семь лет подряд, не страшась даже спрашивать на нашей территории. Конечно, я помню! Чашка смущённо потупилась, явно вспоминая неловкие встречи в подземельях Слизерина, и Драко, решив пощадить его чувства, перевёл разговор на более животрепещущий вопрос. — Но как вы стали такими? Что произошло? — Это не твоя проблема, Драко, — мягко заметил чайник. — Не забивай голову. — Но я хочу помочь. Должен же быть способ снять с вас проклятье… — Способ-то есть, — отозвался подсвечник, но был перебит нарочито громким кашлем чашки. — Мы сами во всём виноваты, — сказал Невилл. — Именно из-за нашего попустительства всё и произошло. — Хорошо, — вздохнул Драко, садясь за кухонный стол, — можете не рассказывать, как снять проклятие, если не хотите, но предысторию-то я могу услышать? Друзья неуверенно переглянулись, и, с молчаливого согласия остальных, Гермиона взяла слово: — Всё началось сразу после войны. Мы не знаем точно почему, но едва война закончилась, как Гарри перестал быть прежним. Он стал грубым, замкнутым и, не побоюсь этого слова, жестоким. Мы наивно полагали, что он просто устал и ему нужен покой, но с каждым днём он становился всё более равнодушным ко всему. Рон отказывался понимать эти перемены и постоянно донимал Гарри, пока они не поссорились окончательно из-за того, что Гарри отказался возвращаться к Джинни. И после той ссоры, всё безвозвратно изменилось. Потеряв лучшего друга, разочаровавшись в нём, Гарри перестал верить, во что бы то ни было, и решил обосноваться здесь. Этот дом ему достался по наследству, и насколько я знаю, о его существовании он узнал совершенно случайно, когда был убит Авадой Волан-де-Морта. Мы все хотели просто поддержать Гарри, но Рон счёл нас предателями и оклеветал, разрушив и наше к нему доверие. Гарри был сам не свой. Он стал похож на бесчувственную куклу, но мы всё равно хотели быть рядом с ним. Именно здесь была наша ошибка. Мы должны были расшевелить его, не дать замкнуться, но мы бездействовали. Мы бездействовали даже тогда, когда вам, всем слизеринцам, была нужна помощь. И теперь мы расплачиваемся за своё равнодушие. — Но кто проклял вас? — Зачем тебе знать это, Малфой? — устало спросила чашка. — Возможно, если я буду знать, кто наложил проклятье, я смогу найти способ его снять. — Это бессмысленно, — отмахнулся подсвечник. — Неужели ты думаешь, что Гермиона не перелопатила всю библиотеку, когда нас только прокляли? Мы отвечаем за свой грех. Не вмешивайся, Малфой. Просто будь, как и прежде, нашим гостем и позволь позаботиться о тебе. Уж не откажи в такой малости! Но Драко не был согласен с этой позицией. Он прекрасно понимал, что больше ничего не услышит ни от одного из обитателей замка, но не планировал спускать всё на тормозах, раз уж каким-то образом впутался в эту историю. А значит, ему в очередной раз придётся всё узнавать самостоятельно, окольными путями.