***
— Эй, это была не моя вина. Эта тупая сосна просто появилась из ниоткуда. — Форд ничего не сказал, уставившись на мессиво, которое несколько минут назад было передней частью его машины. Это было не что иное, как чудо, что он все еще мог работать, хотя теперь он напоминал аккордеон на колесах. Аккордеон на колесах, который теперь, по крайней мере, двигался по прямой. Билл действительно быстро учился, если уж на то пошло. Форд сделал мысленную пометку купить новую подушку безопасности и снова перевел взгляд на дорогу. — …Скажи мне, что ты не едешь в город. — Почему нет? С таким же успехом можно поговорить с большим количеством мешков с мясом! — Я почти не знаю никого из этих людей. — Ага! И ты здесь уже сколько, пять лет? Шесть? Тебе нужно немного пожить и… Почему он издает такой шум? — Переключи передачу. — Фу, эти штуки одно мучение. С лошадьми было проще, а эти, как их там… — Крытые фургоны? — Да, они. Не нужно так удивляться, Шестопал. Я здесь уже давно… — Что здесь делают крытые фургоны? — … Ась? Билл проследил за взглядом Форда — беспокоясь, что: какого черта он не смотрел на дорогу во время вождения? — и тоже нахмурился. — Ого. Теперь это взрыв из прошлого. Мы прошли через временной вихрь или что-то в этом роде? Форд покачал головой. — Нет, смотри — все дорожные знаки здесь. Не было бы их здесь, если бы… Билл! Притормози! Билл ударил по тормозам, в результате чего машина резко остановилась с ужасным визгом прямо рядом с одним из фургонов, едва не выбросив Форда через лобовое стекло на разрушенный капот машины. Билл, который остался на месте только благодаря ремню безопасности, высунул голову из окна или, по крайней мере, попытался это сделать. — Здрас…ай! Форд вздохнул. — Сначала опусти окно. — Хорошо, хорошо. Привет, ребята! Что происходит? — Привет, незнакомец! — сказал мужчина, который выглядел так, словно только что сошел с Орегонской тропы, приподнимая шляпу. — Сегодня День Первопроходца! Добро пожаловать в 1863 год! — День Первопроходца? — в унисон спросили Форд и Билл. Конечно, был слышен только Билл. — Да! Мы празднуем день, когда Натаниэль Нортвест основал наш город! Билл моргнул. — Ты уверен, что не имеешь в виду Квентина Трамбли? — … Кого? — Восьмого с половиной президента Соединенных Штатов. Веселый парень — дал мне мое собственное место на отрицательной 12-долларовой купюре! Жаль, что её всё-таки не взяли в использование. Мужчина моргнул. Форд застонал. — Билл, прекрати болтать, — сказал он, но, что неудивительно, его полностью проигнорировали. — Блин, чему в наши дни учат в школе? Никогда не слышал о Законе Без Штанов? Все штаны были запрещены! Эх, были времена. Кстати, у тебя не те штаны для 1863 года. Делай свою домашнюю работу, приятель! Мужчина приподнял бровь. — Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр? — Говорит парень прямиком с Дикого Запада, — фыркнул Билл и нажал на педаль газа, оставив фургон позади, а его водителя кашлять в облаке дыма. — Эй, Умник! Мы собираемся взглянуть на эту штуку с первопроходцами, прежде чем отправимся обратно, как думаешь? — Моё мнение разве что-то изменит? — Неа. — Тогда почему ты продолжаешь спрашивать моё мнение? — Эй, ты можешь идти сам по себе. Все равно тебя никто не видит, ты можешь проходить сквозь стены — тебе есть на что посмотреть. Так почему бы тебе не заняться этим, пока я развлекаюсь по-человечески? …Что ж. Форд вынужден был признать, что это было заманчиво. Сколько раз он жалел, что не может проникнуть в запертые комнаты ратуши и хорошенько все осмотреть, после того как снова и снова не получал разрешения на законных основаниях? — Это… действительно звучит как хорошая идея. — Отлично! — воскликнул Билл и ударил по тормозам, заставив машину остановиться всего в паре дорог от городской площади и в нескольких дюймах от женщин, одетых как поселенцы, которые, по-видимому, пасли гусей. Неподалеку все больше людей были заняты другими делами: золотоискание, производство свечей, чем-то, что очень напоминало обычное соревнование по поеданию. У Форда было достаточно времени, чтобы подумать, что Фиддлфорду было бы приятно это увидеть, если бы он только не тратил свое время впустую в Пало-Альто, прежде чем Билл заговорил снова. — Итак, встретимся здесь на закате? — Верно. Ты же не собираешься сделать ничего глупого, не так ли? Билл повернулся, чтобы посмотреть на него, оскалив зубы в усмешке и сверкая глазами. На лбу Форда образовался синяк, вероятно, из-за того, что он ударился головой о руль во время второй аварии. — Я, Шестопал? — спросил он, и его ухмылка стала, если это возможно, еще шире. — Никогда! — Ты же не собираешься пытаться водить машину самостоятельно или есть что-нибудь «как человек», не так ли? — Не собираюсь. — Ты не собираешься добавлять моему телу еще один шрам… — Блин, конечно, нет! — … И ты будешь как можно незаметнее. Договорились? — Договорились! Настанет день — слишком поздно, но он наступит — когда Стэнфорд наконец поймет, что доверять Биллу Сайферу — худшая из возможных ошибок, которую может совершить человек. Но это был не тот день.***
— Эй! Могу я попробовать эту штуку, чтобы сделать свечу? — Конечно, незнакомец! Тебе нужно взять одну из них и…! — ЙОУХ! — … — Ха-ха-ха! Странно! — Вы не должны были засовывать руку в воск, сэр. — Надо было сказать это раньше. У тебя есть огнемет или что-нибудь в этом роде, чтобы расплавить эту дрянь? — Я считаю, что тебе нужно в больницу. — Нет, я в порядке. Что, если я засуну в него голову? — …Пожалуйста, уходи.***
— Глюк. — Глюк! — Глюк, глюк! — Глюк, глюк, глюк! — Ты, э-э, не хотел бы купить индейку, незнакомец? — Да, почему бы и нет! Я хочу этого. Он забавный. — Тот, с которым ты, э-э, разговаривал? — Ага! Он рассказывает отличные анекдоты. Эй, а ты знал, что индеек называют в разных странах на разных языках? Однако ни один из них не является тем, откуда они на самом деле. — Ой. Это интересно. — Да. Моя лучшая шутка. — Что? — Ничего. Итак, да… человеческие деньги, человеческие деньги… еще раз, сколько это стоит? — Триста долларов, сэр. — Этого достаточно для индейки? — …Определенно.***
— Отойди в сторону, крестьянин! Ты стоишь у меня на пути и… ой! Твоя индейка укусила меня! — Паршиво быть тобой, малыш. — Я не ребенок! Я Престон Нортвест, мне нужно выйти на сцену, а ты и твоя глупая индейка стоите у меня на пути. — Ого, Нортвест? Ты ведь не стал умнее, не так ли? — Как…мой прадед — основатель этого города! — Натаниэль Нортвест был деревенским идиотом, разгребающий навоз, и однажды я перетасую функции каждой дырки на твоем глупом лице. — Что? — Кроме того, твой пони не убежал. Его сбил грузовик. Довольно грязно было. Много крови, кишок и… — Т-ты лжешь! — Хочешь угадать, что ты ел на ужин на следующий день? — Мааам! — И загляни в мамин шкаф, чтобы узнать, куда делся твой хорек! Ха-ха, посмотрите, как этот неудачник побежал! Я так хорошо умею копировать людей! — Глюк. — …Ты ведь не перестанешь кусать меня, не так ли? — Глюк! — Ха-ха. Ты мне нравишься! Кроме того, Форд, вероятно, съест тебя, так что ты ему тоже понравишься. Ха, интересно, чем занимается Шестопал? Может быть, мне стоит начать возвращаться… — Лошадиная лотерея! Участвуй в лошадиной лотерее и выиграй лошадь! — …Через минуту.***
— Билл, что ты наделал? Оглядываясь назад, много лет спустя, Стэнфорд Пайнс был бы благодарен, что его тело осталось после этого еще в рабочем состоянии; не так уж много вещей произошло, когда Билл Сайфер действительно мог убить его. Однако в этот момент он обнаружил, что смотрит с открытым бестелесным ртом, как Билл ухмыляется ему из своего собственного тела. Правая рука была покрыта затвердевшим белым воском, кисть покрыта волдырями; под мышкой у него была индейка, которая разорвала его рубашку в клочья. В здоровой руке он держал поводья лошади, которая щипала его за волосы. — Повеселился немного, Шестопал! Много всего, правда не то, что вечеринка у меня дома, но все равно весело. Принес тебе ужин и лошадь! Я думаю, что я также случайно женился на лошади. Серьезно — свидетельство о свадьбе в кармане. Хотя надо посадить невесту в машину. Я думаю, для этого нам понадобится циркулярная пила. — Что…как…ты не станешь резать лошадь на куски в моей машине! — Конечно, я не буду так делать, ты думаешь, я тупой? Я сначала разрежу ее, а потом положу в твой… — Билл, НЕТ. — Хорошо, хорошо. Итак, полагаю, я поеду домой верхом? — Ты не сядешь на лошадь с моим телом. — огрызнулся Форд. Последнее, что ему было нужно, это чтобы Билл упал и сломал его шею в процессе. Билл закатил глаза. — Блин, ты такой скучный. Ладно. План С. Нужно найти какую-нибудь веревку. Ты ведь не будешь возражать против нескольких царапин на крыше машины, верно?***
Добрую часть вечера Форд провел в больнице, где ему с трудом удалось придумать убедительную историю о том, как его рука покрылась горячим воском и почему, черт возьми, он не обратился за помощью сразу после несчастного случая. Следующее утро было потрачено впустую, пытаясь попасть на кухню, не выколов себе глаза, заставляя индейку подчиниться, прежде чем он отпустил ее в лес. Весь день был потерян на пытки развестись с лошадью, что оказалось довольно трудно сделать, так как упомянутая лошадь, которую, как выяснилось, звали Мэриголд, не смогла подписать необходимые бумаги. На следующий день после этого он смог найти кого-нибудь, кто оставил бы эту чертову лошадь, и наконец смог убрать беспорядок, который она устроила на его крыльце. — Это был позор, Шестопал. Мне показалось, что вы были довольно милы вместе. — Билл… — И действительно, отослал ее вот так? Тебе следовало бы сохранить хотя бы ее зуб, чтобы вспомнить хорошие времена… — Билл. — Да? — Заткнись. Вероятно, впервые за миллиарды лет Билл Сайфер подчинился. На целых пять минут.