***
То, что Феликс хотел скрыть, скрывать было уже почти поздно, и он просто не знал, как ему теперь спастись. Он по-прежнему был уверен, что Чанбин убьет его сразу же, как только он начнет перевоплощаться в волка. - Ты опоздаешь на праздник... - это возражение было жалким, и Феликс сам не верил, что для его собеседника этот проклятый Хэллоуин имеет хоть какое-нибудь значение. - Не стоит... Естественно, Чанбин и не думал возвращать ключ и уходить, и от его ухмылки Феликса буквально трясло. Но зверь уже пробуждался, и хотя волчье противоядие действовало, оно не могло заглушить злость, закипавшую в том, что еще оставалось от человека. - Отпусти! - огрызнулся Феликс, когда Чанбин рывком поставил его на ноги. Это было уже почти рычание, и смотрел он очень зло, если бы не зелье - точно набросился бы. - Туда! - повторять, что Чанбину не стоит идти вместе с ним, Феликс не стал, сорвался с места и побежал по полутемному коридору. Его движения уже изменились, они были резче и быстрее, чем у обычного человека, и в сочетании с его нежным, невинным лицом это смотрелось противоречиво и странно. Когда Феликс обернулся, Чанбин увидел уже желто-зеленые глаза зверя, и страха в них не было ни капли. Вскоре коридоры стали совсем темными, там было сыро и холодно, но Феликс чувствовал себя здесь уверенно, и темнота не была помехой для его звериного зрения, ему даже не пришлось доставать волшебную палочку и использовать всем известное заклинание, чтобы освещать себе путь. Эти подземелья за годы болезни он успел выучить очень хорошо, гораздо лучше, чем их знали многие слизеринцы. Он спускался сюда и между полнолуниями, если нужно было спрятаться и побыть одному. - Сюда! - старая металлическая дверь выглядела очень тяжелой и надежной, но дождаться, пока Чанбин откроет замок, Феликс не успел, - полнолуние уже вступало в свои права, и оборотень рухнул на колени и то ли застонал, то ли зарычал от ломавшей все тело боли. - Быстрее... Пожалуйста... - прохрипел он, и это были последние слова, которые он смог произнести в это полнолуние. Дальше было только рычание больного зверя, перевоплощение началось, первыми изменялись руки и ноги, и это было безобразное и действительно страшное зрелище. Феликс был абсолютно беззащитным - и уже был чудовищем, и он был во власти Чанбина.***
Осознание того, что вот такой, рычащий и злой, Феликс нравится ему гораздо больше, не ударило Чанбина по голове и не заставило потерять ключ. Оно стало закономерным итогом - да, именно этого ему не хватало, когда он смотрел на этого милого, нежного и красивого парня. Парня, который уже заметно менялся, когда бежал дальше по коридору - и Со, конечно, бежал за ним. Он не видел в темноте так хорошо, как оборотень, поэтому разгонял темноту подземелий заклинанием, а еще радовался тому, что все призраки сейчас тоже на празднике. Не нужны сейчас лишние свидетели. Такой Феликс не просто становился интересным - такой Феликс манил и расставлял все по своим местам. Если бы не звериная сущность, запертая в хрупком теле, разве замечал бы его Чанбин? Они остановились у тяжелой металлической двери, и на разговоры времени не осталось - превращение началось раньше, чем Чанбин успел открыть дверь. Зрелище было одновременно отвратительным и... восхитительным. Парень не опускал волшебную палочку, понимая, что опасность никуда не девается - даже сохранив разум, волк не будет рад такому свидетелю. Он открыл дверь и вошел, внимательно наблюдая за превращением - страшно, чудовищно, отвратительно... Но Чанбин, наверное, действительно больной, потому что его это не пугало и не отталкивало. Скорее... возбуждало? Когда вместо парня глаза на Чанбина поднял волк, на лице гриффиндорца он мог прочитать совсем не злорадство или отторжение, а восхищение сильным зверем, которое Чанбин даже не собирался скрывать.