***
Принц спускался по поскрипывающим лесам. То и дело попадались ему забранные решетками лазы, в стенах колодца, а он проходил мимо. Из некоторых несло одуряющей вонью. На очередном повороте ему почудился отсвет внизу. Да нет, так и есть — свет из лаза в стене колодца освещал противоположную сторону колодца. Мейгор начал ступать осторожно, словно по полу из крыльев мотыльков, как учил мастер Эдгар, правда то были уроки фехтования и речь шла о постоянной работе ног, но это сгодилось и сейчас — походка принца стала если не невесомой, то хотя бы такой, отчего леса не ходили ходуном, как палуба галеи в штормовом Узком море этой осенью. Вонь становилась все сильнее. А еще принц заметил, что сухой доселе воздух изменился Проведя по камням, он ощутил влагу под пальцами. Мейгор достиг освещенного проема уже с затушенным факелом, но даже если бы света из лаза не было, он не промахнулся — леса, переплетаясь жесткой решеткой, заканчивались именно здесь. О, они делали еще пол-оборота, но то были пол-оборота голых прутьев над темной бездной, и на парочке догнивало то, что ранее было людьми. Именно от них невыносимо смердело. В тканях мертвецов шевелилась белесая масса червей. Где-то внизу, под принцем раздавался перестук капель воды. Он, столь мало пробывший в Дорне, уже осознал всю ценность воды этого края. Научился узнавать её по звуку, и сейчас где-то во тьме под ним звучала прекраснейшая из мелодий. Здесь была вода! Но почему же тогда люди ушли отсюда? Зачем перекрыли все проходы решетками и тяжелыми крышками, а двери или перегородили, или завалили камнями? Действительно ли они опасались удара извне. Быть может, местных владетелей большей волновали глубины под их замком? Но чего им было бояться, мифических грамкинов? Дорн вновь удивлял принца. Встав на колени, привычно уже принц пополз вперед. Его рубаха давно потеряла свой кипенно-белый цвет, став неотличимой от камней стен и столь же дурно пахнущей. Он считал, что в колодце воняло? О, как же принц ошибся. В этом тоннеле вонь была стократ сильнее. Она ударила ему в лицо плотной удушливой волной, едва не свалив с ног. Столь густой гнилостный запах витал в воздухе, что принц был вынужден замотать себе часть лица лентой, оторванной от собственной многострадальной рубахи. И, хоть сам постепенно поднимающийся тоннель был чист, Мейгор подозревал, что выведет он его или в септик, или на скотобойню. Принц выполз из тоннеля, повертел головой, разглядывая комнату, в которой оказался — копии тех, чьи выходы были перекрыты обвалом. На стене тлел факел, что уже было хорошо. Разбойников не было видно — то было прекрасно. В стенах коридора, по левую руку, были фигурные решетки и принц заглянул сквозь них, силясь разглядеть хоть что-то, но его ждала неудача — тьма накрывала все саваном, не давая ничего разглядеть. Мейгор напрягся, поманил огонек рукой, и искры брызнули с его пальцев, посыпались сквозь узорчатый металл во тьму, высветив большой зал. Поток искр прервался так же резко, как и начал, но никакая сила не заставила бы юношу вновь осветить удушливую тьму. Ибо он наконец понял, отчего здесь воняло смертью и разложением. Там, за стеной, было кладбище. Не было ни могил, ни постаментов, ни саркофагов. За те краткие моменты Мейгор успел заметить остатки мебели и перегородок, столы с посудой, обратившиеся в труху диваны и покосившиеся шкафы, и меж всего этого — остатки былых хозяев. Съеденных и извергнутых хозяев, почивших в недрах этих холмов. Мейгор двинулся по коридору, что обходил зал по периметру и заканчивался очередной дверью. К счастью, не в тот кошмарный зал, а совсем иную сторону. Механизм здесь все так же был рабочим, но теперь Мейгор, пройдя сквозь дверь, не стал её закрывать, вместо этого заклинив в открытом положении. Принц понимал — что бы не скрывалось там дальше, ему это не понравится. Возможно, придется удирать изо всех сил и ползти через полузасыпанный тоннель. Потому что здесь воцарилась смерть, и люди, выбравшие такое место для жилища — под стать ему. До слуха юноши донеслись громкий гогот, ор и гомон пьяной толпы. Лестница вывела принца в темное помещение, разделенное колоннами, и заполненное разнообразной мебелью. Часть была нормальной и на ней валялись скомканные грязные простыни или ворох одежд, но людей не было видно. В другом конце зала была лестница, и на её светлых стенах плясали отсветы огня. Принц замер, пораженный открывшейся картиной. Длинный и низкий зал открылся перед ним. В углу дымилась на костре чан, в котором возился черпаком тщедушный мужичонка, дым от поленьев собирался под потолком и уползал сквозь занавешенные коврами решетки прямиком в комнату-могильник. Меж колонн были разбросаны тюки и лежаки, ныне пустующие. Все присутствующие в зале сбрелись в центр, где, перекрикивая друг друга, сгрудились вокруг метущийся фигурки, чья макушка ясно виднелась принцу с лестницы. То была его сестра. Платье на ней было разорвано что сверху, что снизу и лишь каким-то и детскими ручонками держалось на теле. Девочка металась, в ужасе пытаясь спрятаться от тянущихся со всех сторон рук, а бандиты дергали ее за волосы, щипали за плечи или тонкие бедра, отрывали от платья кусок за куском, и гордо вздымали руки с зажатой добычей над головами, пока сестра Мейгора кричала что-то неразборчивое в всеобщем гомоне, и заливалась слезами. Главный из веселящихся, сидящий в кресле на возвышении, спиной к стене ковров, усадив себе на колени женственного мальчика, в собачьем ошейнике на тощей шее, первым заметил Мейгора. Его окрик заставил ритм веселья надломиться. Разбойники расступились, в их руках моментально появилось оружие. Принц обежал их глазами. «Двенадцать. Больше чем насчитал матсер Эдгар, но меньше сказанного тем бедолагой». Бедняжка Илис бросилась было к брату, но один из них, заросший бородой по самые глаза песчаный дорниец, схватил ту за волосы и прижал к себе. Мейгор, держа оружие на виду, начал спускаться вниз. — Ты не Ларс Дурачина, — выкрикнул сидящий на троне дорниец. — Кто же ты? — Нет, - признал очевидное юноша, - Я — Мейгор, просто Мейгор. — Как принц? — хохотнул бандит, — что ж, Просто Мейгор. А я — Альбин Пустынник, и эти земли, а также всё на дневной переход окрест, принадлежит мне. — Я думал то земли Вейтов. — Мейгор спустился и встал у лестницы, не спеша заходить вглубь зала. Бандиты расползались в стороны, заходя принцу с боков. Пускать их за спину желания не было. — Так думает лишь безумная старуха, верящая в старые права и силу драконьих владык. Мы же берем свое по праву сильного: вещи, еду, людей. — Пустынник столкнул мальчишку с колен, и тот на карачках бросился куда-то в угол, по пути получив пинка от одного разбойника. — А во что ты веришь, Просто Мейгор, в старые ли права или право сильного? — Я верю, что похищать маленьких девочек — плохо. — Отчего же, — бандит сделал пасс рукой и бородач подтащил к нему упирающуюся Илис, — По мне так весьма выгодно, а что выгодно — то годно и пристойно. За них можно получить много денег. Коль денег нет, так хоть развлечение буде. Верно говорю, Чтец? Бородач заухал утробно, засмеялся в бороду. Глаза его злобно мерцали в дымном помещении. Никто из бандитов не подхватил его смех. Атаман этой стаи наклонился, запустил руки за спину кресла, и достал щит и богато украшенный щит, с не до конца сведенным гербом Аллирионов. — Я ждал твоего прихода, мальчик, Чтец увидел его в потрохах той девки, что сейчас варится в чане, и сказал об этом. Неужто ты поверил, что добрался сюда столь легко лишь в силу своей удали? Или силы? Трудно поди было, победить калеку-раба? — Коль ждал, то должен знать зачем я пришел. — Мейгор намечал цели, выделяя среди разбойников тех, у кого в руках было нормальное оружие или кто держал его умело. Таких надо будет выбивать в первую очередь. — За девчонкой, без сомнения. Но, как я уже сказал, мы ни верим ни в старые права, ни в силу драконьих владык, и не отдадим девочку просто так. Придется её выкупать. Принес ли ты его с собой, ведь негоже отдавать девицу просто так — без приданого? Мне же, как лорду сих залов, такое просто невместно — кто станет уважать после такого? — Чего же ты хочешь. — Честный обмен. — глаза разбойника опасно блеснули проступившей алчностью, — Нечто равноценное, столь же ценное. — Боюсь, нет у меня равного дара. — Неужели? — атаман спустился с возвышения, и бандиты начали сжимать кольцо клинков вокруг юноши, — А мне думается есть — кровь за кровь, а? Как насчет обменять сестру на брата? — Ни за что. — отрезал Мейгор. Круг клинков сжался, так что при желании он мог ударить своим мечом по кончику ближайшего клика. Время разговоров стремительно истекало. — Плохой из тебя брат. Надеюсь принц будет получше. — атаман осклабился, и стукнул в запале мечом о щит, — тогда я возьму свое по праву, силой. Взять его! Принц пригнулся, занимая позицию. Из тех, что как говорил наставник Эдгар, не поможет убить рыцарей, но убережет в всеобщей свалке от стали в брюхе. Разбойники, подбадривая себя и глуша страх, с воплем бросились на принца. Первый противник был быстр и юн, замахнулся своим дрянным клинком от души, размах шел от уха. Мейгор в выпаде отбил щербатый меч, и качнулся обратно, разрезая бандитское бедро, а когда тот упал — пронзил шею. Хрип да кровь на клинке — вся награда торопливым. Налетел на принца второй, что был умнее и ударил снизу-слева, прямо под руку. Идея была здравой, но исполнение никакущим. Принц, смеясь, подхватил чужой клинок и увел тот вверх, разворачиваясь и вскрывая мерзавца как свинью, от ключицы до паха, незамедлительно двинувшись дальше. оставив за спиной бедолагу, которому было не до схватки — словить бы свои потроха. У следующего нападающего был топор, и в удар он вложил всю силу, бугрящихся от тугих мышц рук, но банально промахнулся по юркому противнику, а принц — нет, и насадил силача ртом на багряный клинок. Мейгор повел рукой, высвобождая клинок и тем самым заставил кровавую улыбку расцвести на бородатой морде — от уголка рта до уха и дальше. Никто не смеялся. Хлипкий хромец, поднырнул слева, и мечи встретились, но дрогнул лишь один, посему Мейгор заставил улыбаться и этого. Тот оказался неприятно вертким, и клинок драконьего принца лишь распорол щеку, оставив жизнь. Закончить не дал напавший сзади. Храбрец, ничего не скажешь. Но ему бы молчать, а не драть горло, извещая всех о приближении. Принц развернулся, и не думая принимать занесенный клинок на блок. Мелькнуло багряное лезвие и вражеский меч, звеня, упал на плиты полы, следом повалился безрукий отныне хозяин калека. Зазвенел колокол. Откуда он здесь? Да нет же, то котел, сброшенный с огня, покатился по коврам, теряя свое содержимое: кипящий бульон брызгал во все стороны, и в бурлящем потоке виднелись куски мяса, и цельные кости. Мейгор едва успел отпрыгнуть в сторону, а вот раненые — нет. Они завопили с новой силой, а принц отступил подальше от лужи дымящейся похлебки, в которой Мейгор разглядел человеческую челюсть и лопатку с остатками разваренной плоти. Мужчина колотил железным прутом что было сил по черному от гари медному боку, и даже успел замахнуться на принца. Раскаленный кончик описал светящуюся полосу в дымном воздухе, но Мейгор прямым выпадом пронзил жирную грудь. Кашевар схватился за клинок, всхлипнул, и когда принц потянул клинок на себя, повар завалился вперед, прямо в свою похлебку его сизые потроха стали частью блюда. Подскочил к Мейгору бородач Чтец, сверкая клинком, не по чину ему и не по роду. Взмахнул острым лезвием, заставив принца отскочить и выставить руку. Бандит засмеялся, да только вот искры, брызнувшие с пальцев юноши, осыпали все его лицо, и умасленная густая борода мигом занялась. Чтец взвыл, и завопил еще громче, когда лезвие клинка впилось в его пузо, и рвануло вниз, наискосок, лишая части плоти и открывая новые высоты в хоровом пении. Из-за спины оскопленного бородача выпрыгнул новый противник, на этот раз со щитом, но все той же ошибкой — размахнулся он от души, желая развалить ржавым бастардом чужака от шеи до пупа, но промахнулся, и принцев клинок алой молнией рассек всю его спину, вместе с хребтом. Еще одна клецка в бульон на полу. Из-за колонны щелкнул арбалет, Мейгор вскинул меч, в напрасной надежде защититься, и болт выбил клинок из его рук, заставив принца отступить, а попавшийся под ноги, ползающий в крови и супе, лысый отныне Чтец опрокинул принца на жирный липкий пол. Вопя, арбалетчик набросился следом, занося меч, взамен ненужного теперь арбалета. Ударил от души, с хеком, да вот беда — лишь расколол черепушку собрату. Чтец, лишившийся сперва члена, а после головы, наконец затих и принц спихнул с себя этого борова. Подняв кинжал умершего противника, он бросился вперед и боднул бандита головой в живот, а кинжалом — подмышку. Провернул. Мужчина кричал, оступился и рухнул на пол, суча ногами, пока пальцы его руки, забыв о схватке, пытались зажать рану подмышкой. Мейгор поднял свой меч, сталь коего стала однотонного багряного цвета, и сунул в ножны кинжал Чтеца, взамен потерянного. Оставшиеся бандиты жались по углам. Парочка, скинув со стены ковры, крутила ворот задней двери, намереваясь удрать через зал с мертвецами. Альбин Пустынник оттолкнул ногой ползающего по полу прихвостня, и крутанул меч, красуясь. — Отдай мне девочку. — принц переводил дыхание, после схватки. — Вот уж дудки! Или ты думаешь, что победил? — Твоих людей — да. — Ха, то были слабаки. Новых наберу. — сплюнул атаман, двигаясь по залу, постоянно держась на расстоянии от Мейгора, — Многие пойдут под руку поймавшего драконьего принца. Такого, кажись, со времен Бейлона Благословленного не было, а? — Так подходи же, проверим кто кого поймал. — Нет-нет, я не дурак. Рыцарь силен мечом, а лорд — своими людьми. — Дерьмо твои люди, — принц постепенно подбирался к атаману. — Дерьмо-то дерьмо, а не все вышли! Раздался крик, и в распахнутую дверь, крича, ворвался один из сбежавших через ней ранее разбойников. Его настигла тень, напрыгнула на плечи, и, повалив, вцепилась в шею. Потянула, и Мейгор не готов был утверждать, что было громче — визг бандитам или хруст его шеи. Главарь разбойников подскочил к сутулой фигуре, опустил ладонь на её загривок и дернул, заставляя оторвать лапы от мертвеца. Да нет же, что за лапы — обычные человечьи руки. Хоть остальным незнакомец походил на человека не больше, чем Мейгор на дракона. Несчастный рычал по-звериному, дергал головой и все косил впалыми глазами в сторону растерзанных тел, облитых супом. Альбин вытянул ладонь в сторону Мейгора, и что-то выкрикнул на гортанном язык. Фигура застыла, глаза её — два черных пуговки, вперились в принца. Атаман повторил приказ и отпустил загривок, пинком задавая своему рабу направление. Тот соскочил с ковров, оказавшись посреди лужи разлитого бульона и волнение его усилилось. Он поднял испачканные ладони и облизал их длинным, белесым от налета языком. После принялся рыться в разбросанном по полу мясу, и, наконец, утробно завыв, получив удар плетью по спине, прыгнул, но не на Мейгора, а на ползающих и недобитых раненных бандитов. — Чертов гуль, — Альбин отбросил плеть и бросился в сторону лежанки из нескольких уложенных рядом рулонов ковров и накиданных поверх подушек. Мейгор успел заметить детскую ступню, исчезающую меж ковров, и бросился разбойнику наперерез. Альбин успел первым. Атаман уже протянул руку и вытаскивал из плотных складок вопящую и упирающуюся девочку. Мейгор взмахнул клинком, и, чертыхнувшись, Пустынник отскочил, бросившись прочь. — Илис, — Мейгор встряхнул бьющуюся в захвате его рук девочку, сжал её голову ладонями руками и впился глазами в заплаканное, кривящееся в плаче лицо, — Илис, это я, твой брат. Взгляд девочки скользнул по лицу родича, ушел ему за спину, и девочка вновь пронзительно закричала. Мейгор захватил её подмышку, и бросился прочь из этого места. Вверх по лестнице, мимо пустых бандитских казарм, к колодцу. — Ползи же, Илис! — подсадил он сестру в лаз, но она упорно не желала этого делать и замерла, обхватив голову руками и плача. На все тычки брата она брыкалась, — Ну же, нам нужно к матушке! Ты что, не хочешь вернуться?! О, она хотела, даже страстно желала, но страх поглотил её душу. Мейгор был еще одной тенью в этом кошмаре, и она не узнавала его. Так они и вылезли из тоннеля: сперва девочка, ослабшая и обессилевшая, буквально толкаемая вперед братом, а следом и он сам. Мейгор едва успел выпрямиться, как под колени ему ударили. Удар отбросил его прочь, в темную бездну, и он, выпустив клинки, тотчас исчезнувшие во тьме под ногами, едва успел ухватиться за ржавую цепь, тревожно зазвеневшую от такого обращения. Качнувшись, он спрыгнул обратно, туда где окровавленный Альбин держал за руку его вырывающуюся сестру. Они сцепились дерущимися псами, пустив в ход ногти и зубы. Покатились по угрожающе качающимся подмостям. Оба безоружные, они обрушивали друг на друга удары кулаков и впивались в плоть врага зубами. Разбойник первым добрался горла Мейгора и жесткие пальцы сомкнулись на нем, лишая принца воздуха. Мейгор попытался разжать их, но с таким же успехом он мог гнуть сталь. Тогда он бросил попытки оторвать чужие пальцы от горла, поднял руки, и, вцепившись в колючие от бороды, щербатые оспинами, толстые щеки, и мутнеющим сознанием призвал огонь в свои ладони. Вспыхнуло, горячие искры брызнули, жаля щеки, нос и лоб разбойника, залезая в его широко распахнутые ликующие глаза, раздувающиеся ноздри и изрыгающий победный клич рот. Атаман вскрикнул, закашлялся, взревел раненым быком от боли и отстранился, закрывая лицо руками. Мейгор приподнялся, кашляя и перхая, и в этот момент бандит бросился на него. Сзади на Альбине висела Илис, вонзившаяся свои ноготки в обожжённые щеки бандитам, и чертившая багровые полосы на изувеченном мужском лице. Все трое, покатились покатились они по скачущим доскам вновь, и на этот раз никто не успел остановиться. Перевесившись через край помоста, они рухнули во тьму. Мейгор взмахнул руками, и ладони сомкнулись вокруг звеньев цепи, ногу рвануло, и на ней повис тяжкий груз, едва не заставивший юношу отпустить цепь. Опустив взгляд, принц узрел атамана, вцепившегося в ботинок, на чьей спине барахталась его сестра, обхватившая чужую шею руками и невольно перекрывая доступ к кислороду. Ослепленный бандит хрипел, мотал головой. но высвободиться не мог. «Он же так упадет! Вместе с моей сестрой!». — Илис! Илис, ну же! Прожарь тебя Пекло, девчонка! — Мейгору удалось привлечь внимание ребенка, — забирайся скорей, пожри тебя дракон. Быстро! С неожиданной для своего возраста проворностью, она перебирая ногами и руками забралась на плечи ослепленного бандита и, потоптавшись по его лысой голове, уцепилось за пояс Мейгора. — Обхватывай меня ногами, толкайся и подтягивайся. Вот так! — он показал сестре, и его ботинок врезался в макушку Альбина Пустынника. Илис забиралась, цепляясь за одежду. Брат, чувствуя как трещат и расходятся стежки многострадальной рубахи, молился, чтобы выдержала. И рубаха, и сестра. Наконец Илис забралась на его спину, обхватила за шею, и Мейгор крикнул: — Держись! Он ударил ногой, затем снова и снова. Цепь звенела и раскачивалась, мимо падали хлопья ржавчины, где-то внизу, в чернильной тьме, гремела, ударяясь о стены колодца металлическая ноша этого подъемника. Илис, вжалась в спину брата и визжала, не переставая, а сам он бил раз за разом, метя подбитым металлом каблуком сапога в лицо висящего изверга и людоеда. Тот ворочал головой, рыча утробно разъяренно зверем, слепо пытаясь заслониться одной рукой, другой намертво вцепившись в ногу принца, отчего ткань бридж протестующе трещала. «Да когда ты уже упадешь?», принц ударил еще раз, и в этот раз металлические набойки угодили в обожжённый висок. Что-то хрустнуло, голова Альбина мотнулась, и он, отчаянно крича, рухнул вниз. Жаль лишь вместе с ним исчез и ботинок принца. «Мейгор Босоногий, принц Таргариен». Юноша невесело пропыхтел — это был максимум веселье, на который он был способен. Удаляющийся крик прервался. Из глубины донесся звук удара о камни и разбрызгиваемой воды. «Значит водоем там есть, хоть и неглубок». Юноша раскачался посильнее и наконец сумел слезть с этой опасной цепи на твердый камень. Оружия у него больше не было. И меч, и кинжал, улетели куда-то вниз, в колодец. «Вот бы этот мерзавец на них напоролся!». — Илис, можешь слезать. — но сестра отказалась, спрятала лицо, задышала куда-то промеж лопаток. — Ну, как знаешь. Драться он так вряд ли сможет нормально, но передвигаться таким образом вполне по силам. Некоторое время он потратил, делая из обломков дерева и вонючих тряпок самодельный факел. — Кроха, хочешь фокус? Мейгор поднес пальцы ко рту, напрягся, подул и в щепоти левой руки мелькнула искра, вторая, и вот уже целый водопад искорок, брызнул на тлеющую ткань. Мейгор подул, раздувая память, и в левом ухе зашумело тоненько: «фьююю» — то девочка помогала старшему брату, прикрывая глаза ладонью. Память чужака шевельнулась, но принц отмахнулся от всплывших из глубин знаний. «Кто поверит перепуганной девочке, что её брат выдувал огонь из пальцев?» Детские страхи, причуды восприятия и только. Магия ушла из мира вместе с драконами, это подтвердит любой. Он расслабленно улыбнулся сестре, и в этот момент получил сильнейший удар в бок, вновь приблизивший принца к падению в пропасть. И вновь Семеро были милосердны к двум Таргариенам — юноша удержался на влажной цепи, сдирая ладони в кровь, а его сестра не слетела с широкой спину, каким-то невообразимым образом сумев удержаться. Сверху, на подмостях был последний боец этой шайки. Теперь, глядя на окровавленную морду и впалую грудь этого создания, утратившую последнее сходство с человеческим родом, Мейгор понимал для кого бандиты варили похлебку из человеческого мяса, и что за смердящее захоронение примыкало к их жилищу. «Гаки. Голодные демоны пустыни. Забирающиеся ночами в дома, ворующие детей и отрезающие женщинам уши. Вот вы какие. Вот кого пытались запереть в подземных пещерах. И теперь ты, тварь, осталась без хозяйского поводка». Гуль метался по настилу, вопя, и размахивая своей когтистой рукой, не в силах достать своих жертв. «И не достанешь!». Принц начал аккуратно спускаться по цепи, увеличивая расстояния между собой и беснующимся существом. Оно заволновалось втрое против прежнего, заметалось из стороны в стороны, вступило робко на голые палки прутья, свесилось с них, еще яростнее замахав лапой вслед ускользающей добыче. Принц заметил рукоять клинка, торчащего в спине твари, кто-то успел напоследок задать ей жару, жаль только это не помогло. «Выкуси!» Мейгор осторожно спускался по цепи, и расстояние между ними и существом возрастало. Цепь норовила выскользнуть из захвата — раненных ладоней, меж сапогом и босой ногой. Но Мейгор держался, и больше смотрел вверх нежели вниз. Потому для него стало удивлением. когда под ногой он ощутил ровную и гладкую металлическую крышку. Опустив взор, он понял что это — противовес. «Пекло! Все это время, все эти годы, чертова цепь не была закреплена ничем, пока на одном её конце висел чертов противовес! Не будь все здесь ржавым, давно бы уже летели вниз, вместе с ним! Мейгор аккуратно встал на крышку, не обращая внимания на обжигающий ступню холод, радуясь возможности дать отдых рукам. Он поднял взгляд, на притихшего гуля. С такого расстояния и в полутьме он не видел его глаз, но туго обтянутый кожей вытянутый череп был обращен на них. Тварь, лишившись последней одежды, сидела, свесившись вниз, и высоко задрав костлявый зад, «Словно кот» — мелькнула мысль, и что-то внутри принца оборвалось. Гуль прыгнул…***
Удача, что монета о двух сторонах. Когда спорщики подбрасывают её, кто-то да проиграет. Гуль прыгнул… и промахнулся. Он пролетел мимо, взмахнув руками, ударился о противовес, и исчез внизу. Не выдержавшая такого надругательства, цепь сдалась, затрещала, засыпала хлопьями ржавчины, противовес дернулся, затем еще раз, и после цепь начала неостановимом разматываться, грохоча как сотня треснувших колоколов, и принц с сестрой ухнули вниз. Летели они недолго. Противовес тяжко просел, наполовину зарывшись в жидкую грязь и Мейгор, не удержавшись, соскользнул в воду. Она недружелюбно встретила его, выбив весь воздух из легких, и утянула на дно. Он забарахтался, потерявшись в заполненной взвесью, тьме мутных вод. Пальцы его мазнули по вязкому илистому дну, и, оттолкнувшись, юноша всплыл. Воды оказалось едва на пару метров. Принц зафыркал, завертел головой. Рядом из воды возвышался противовес. Чуть дальше темнела во мраке раскинувшая руки фигура. «Гуль!», вздрогнул принц, но понял что обознался — то распростер обожжённые конечности Альбин Пустынник, упавший не в воду, а на каменную насыпь. Из открытых переломов все еще вяло сочилась кровь. «И поделом! Но где же гуль? И Илис! Семеро, не дайте ему добраться до неё!» Мейгор уцепился за оголовье противовеса, подтянулся, и нос к носу столкнулся с гулем. Тварь завопила, вцепилась в плечо принца, и с неожиданной силой потянула, буквально швыряя принца, бывшего отнюдь не пушинкой, на насыпь, прямиком к телу разбойника. В плечо словно вонзили раскаленный прут, что-то в суставе повредилось и боль пульсировала ослепляющим жарким пламенем. Принц свернулся в клубок, наблюдая как тварь, уже не так резво как прежде, ковыляет к нему. Точащий в её спине клинок что-то повредил в потрохах гуля, а вытащить его она не могла. Сколь не длинны были его конечности, а укусить себя за локоть не мог и он. Мейгор заметил отблеск меж камней. Вода? Нет, то его кинжал! Нужно только дотянуться… Юноша скользнул на бок, пополз, но тут на спину навалилась тяжесть, по пещере разнесся крик и ухо принца обожгло гнилостной вонью изо рта гуля. Тварь рванула принца за многострадальное плечо, полыхнувшее болью. Принц закричал, и длинные жесткие пальцы впились в его щеки, проникли внутрь, рванули в сторону. Мейгор ослеп от пронзительной боли, казалось все мышцы в щеках разом вскричали от боли, а в уголки рта воткнули крючья и потянули в сторону, желая нарисовать принцу кровавую улыбку, не используя ни единого клинка. Принц оглох от крика, отразившегося от стен и обрушившегося, усиленным, на него. Не осталось больше ни единой мысли, окромя той, единственной: «лишь бы все это прекратилось!». Он слепо замахал руками, нанося удары в навалившуюся тварь, согнутым коленом попытался скинуть навалившийся вес. Да куда там! А потом к его растянутому в крике боли рту прижались чужие губы. Губы, до того знавшие лишь робкие сладкие поцелуи Каролеи, да ласки разбитной лисенийской шлюхи, ныне попали в ужасный плен. Гнилостная вонь заполонила его рот, вместе с чужой слюной. Живот скрутило судорогой, и с хрипом принц изверг содержимое желудка. Рвота переполнила рот, брызнула меж губ, слившихся в порочном, омерзительном поцелуе, и побежала по щекам Мейгора, а сам он забился, задыхаясь от удушья. Но гуль не давал ему ни секунды передышки. Губы прижались крепче, а в спазматически сжимающееся горло проник длинный язык. «Семеро, пусть это будет язык!». Но в этих землях, куда даже Солнце Мартеллов забыло путь, не было места новым богам. И Мейгор, задыхаясь от ужаса, ощутил, как вниз по его обожжённому желчью пищеводу скользнуло что-то омерзительное, продолговатое. Живое. Перед его глазами танцевали и лопались алые круги, Сквозь шум моря в ушах он не слышал ничего. Показавшийся столь далеким крик твари, звучал как крик вечно голодных, жалких чаек. Мейгор закашлялся, перевернулся на бок, сплюнул вязкую слюну с омерзительным привкусом желудочного сока. Потроха вновь скрутило, но вышла лишь желчь. То, иное, что вложил в него гуль, не вышло. Заворочалось только беспокойно, в принцевых потрохах. Совсем рядом поблескивало лезвие кинжала. Принц взял его в ладонь и тот знакомо лег к неё, возвращая былую уверенность, а белая, ослепительная во тьме подземелья ярость, смыла стылую обреченность. Он все еще принц, и у него есть клинок. Он погибнет, если так суждено, но сделает это как принято в их роду, а не животным на забое! Он бросился к твари, что ворочалась, размахивало руками, пытаясь достать ими визжащую девочку, что болталась у него за спиной, вцепившись ручонками в рукоять клинка, пронзающего гуля. Ему удалось поймать одну из девичьих прядей и потянуть. Илис закричала, заломила голову, но не поддалась. Тварь дернула вновь, и отбросила прочь бесполезную прядь волос, продолжив попытки стряхнуть с себя помеху. Гуль, отвлекшийся на беспокоящую занозу, заметил другую угрозу слишком поздно. Принц вогнал кинжал под узкий подбородок, со всей доступной ему силой вбивая лезвие в податливую плоть, и провернул, расширяя рану. Раз, другой, третий. В четвертый гуль, размахнувшись, выбил кинжал из руки принца, но это дало ему время собраться и ответным ударом ноги, принц заставил ту сложиться едва не пополам, и упасть в грязь. Гуль завозился на спине, задергался, погребя под собой девочку, и, освободившись, вскочила, как ни в чем не бывало и запрыгнул на лежащую клеть, отчего та, заскрипев цепью, завалилась на бок, в мутные воды Гуль, не удержавшись, соскользнул в грязь в воду, оставляя за собой следы тухлой, дурно пахнущей крови. Где-то вверху раздался треск, звон, грохот — дичайшая какофония звуков. Мейгор, поняв что произошло, подхватил сестру и бросился прочь. Тварь схватила его за ботинок, потянула на себя, впилась в кожаную щиколотку гнилозубыми деснами. Звенела цепь, гремел колокол. Сверху на дерущихся сыпалась грязь, труха, камни. Мейгор отчаянно отпихивал гуля, после очередного рывка своей бульдожьей хватки, его челюсти сорвались с ног принца ботинок, и тварь не ожидая такого, опрокинулась назад. Тут же вскинулась, отбросив распотрошённую обувку, но броситься на принца не успела — оказалась накрыта градом камней, хлесткими ударами прутьев решеток и оплеухами обрезков досок. Гуль заворчал возмущенно, прикрываясь руками. Его глаза недобро мерцали, впиваясь в принца. Он готовился вновь достать его одним прыжком. Для этого он вновь прижался мордой к земле и оттопырил зад, но удары падающих предметов выводили его из равновесия, сбивали, не давая прыгнуть. Он полз к Мейгору, под градом мусора, а принц так же, пятясь, отползал прочь. Раздался звон. Ворот вековой сосны, разломав отбортовку, рухнул из колодца, и накрыл всей своей массой гуля, подняв хлынувшие во все стороны волны воды и грязи, накрыв принца с головой; подхватила, перевернула и выбросила его на мелководье. Мейгор приподнялся, откашливаясь. Волны взбаламученной воды накатывались на берег, расходясь оттуда, где кособоко торчала из воды вставшая почти вертикально глыба ворота. Из проема наверху продолжал валиться всякий мусор, насыпая курган поверх погибшей — как желалось принцу, — твари. Принц откинулся на спину, закачавшись на воде. Вытер лицо ладонью. Внезапно он осознал, что хоть и тускло, но различает свою ладонь, на фоне стен подземного водоема. И тьма, в этом подземелье не была абсолютной. Это не было особенностью принца, обретшим кошачье зрение, дело было в ином. Принц поднялся и побрел к стене, загребая грязь и песок босыми ногами. — Вот оно что. — бормотал он, — Вот оно… Мейгор коснулся тускло светящегося мягкого покрова, покрывающего стены, от самого пола и заходящего на потолок, покрывая все доступное пространство. вокруг отверстия колодца в своде. Юноша надавил на поросль. Участок мха потускнел, а по пальцам юноши побежала вода. Принц оторвал кусок и положил его в рот, надавил языком и ощутил как мох сминается, высвобождая воду, с легким горьковатым привкусом. Дорн вновь поразил его. В этот раз, для разнообразия, приятно. Мейгор срезал кусок светящегося мха, завернул в отрез ткани, и обвязал вокруг шеи. Это ему еще пригодится. — Илис, сестра! Рядом зашлепали шаги по воде. Сестра брела по мелководью, манерно приподняв до колен подол своего рваного грязного до безобразия платьишка. Её всклокоченные волосы слиплись на лбу там где кровила ранка, оставшаяся после выдранной пряди. Мейгор присел, позволяя сестре, подняться на закорки, и огляделся. — Пора нам выбираться. — Выбираться, — пискнула Илиси уткнулась носом в плечо, обхватив шею брата руками.