The Legend of Harry Potter

Ахтунг  — не бечено! _____________________ — Гарри, будь добр, объясни, какого черта ты там вытворял? — спросил Рон, когда они вернулись в лагерь. — А что такого? — невинно хлопая ресницами, спросил Поттер. Он подозревал, что друг был зол не потому, как он себя вёл, а потому что получил фингал от Малфоя. — Что такого?! — Уизли всплеснул руками. — Да я думал, ты этого белобрысого придурка прямо там завалишь! Да меня чуть не вырвало, когда ты стал его…трогать! Гарри расхохотался, вспоминая пунцовые щеки Малфоя. — Ну, подумаешь, немного пощупал, — он пожал плечами. — Зато теперь он будет еще больше меня бояться и даже может добавить пикантные детали к моей репутации. — Ты безнадежен, — махнул рукой Уизли. Задумчивого взгляда Гермионы Гарри не заметил, как и собственного румянца. — Я же должен был зарекомендовать себя перед новым человеком. — Нашел, перед кем выделываться, — не унимался Рон. — Это же всего лишь ублюдочный выродок Люциуса Малфоя! Гарри фыркнул. — Он меня бесит, — Поттер прищурился. — Слишком самовлюбленный. Рон потер подборок, начавший покрываться рыжей щетиной, и усмехнулся. — Извини, друг, но по уровню самовлюбленности вы друг друга стоите. Гарри в ответ лишь покачал головой. — Какие вы все шумные, — басовито проворчал Хагрид, переваливаясь на другой бок. — И чего вам не спится?! — Проснись и пой, брат Хагрид! — воскликнул Дин, опрокидывая на него ушат воды. От неожиданности тот вскочил с грацией, совершенно не сочетающейся с его массивной фигурой, и от души обложил Дина крепкими выражениями. — Но-но, друг мой, — встал на защиту друга Симус. — Негоже монаху бранными словами кидаться. Друзья засмеялись — настолько нелепым был этот комментарий. Все знали, что брат Хагрид ругается как заправский сапожник. — Еще раз так сделаешь, Томас, я тебе этот ушат засуну туда, откуда ты его никогда не достанешь, — пригрозил Хагрид, наконец заметив, что друзья уже давно не спят и явно пребывают в отличном настроении. — Я что-то пропустил? — Всё веселье ты пропустил! — усмехнулся Симус. — Да! — с горящими от восхищения глазами подхватил Колин. — Это было так дерзко, так смело, так здорово! — …Так глупо, — скептически подхватила Гермиона, продолжая внимательно смотреть на Гарри и пытаясь понять, что сейчас происходит в его голове. — Я с удовольствием вас послушаю, — сказал Хагрид. — но сначала надо кое-что сделать с твоим глазом, Рон. Уизли уже было открыл рот, чтобы сказать, что с ним всё в порядке, но тут заметил встревоженный взгляд Гермионы и прикусил язык. — Я буду тебе очень благодарен, — скорбно проговорил он, прижав руку к лицу. — Безумно болит! Вскоре Гермиона уже прикладывала к лицу Рона промоченную в отваре из трав тряпицу. — Это должно снять воспаление, — пояснил Хагрид. Гарри усмехнулся, глядя, как его друг обреченно стонет, притворяясь серьезно раненым. Гермиона то и дело смачивала повязку, а на лице Уизли всё чаще можно было заметить счастливую улыбку, проступающую, когда девушка отворачивалась. Рону уже давно пора сказать ей о своих чувствах. Для Гарри было совершенно очевидно, что это взаимно, но друг считал иначе. Колин тем временем с энтузиазмом рассказывал Хагриду о нападении на Малфоя и его друга. Пользуясь тем, что никто не обращает на него внимания, Гарри взял с собой мешок с отобранными у утренних визитеров вещами и направился на речку. Из всех оскорблений, услышанных от Малфоя, его задело только одно — «Помыться бы тебе не помешало!». Что ж… И вправду пора. Скинув с себя всю одежду, Поттер опустился в воду. Несмотря на то, что солнце поднялось уже высоко, вода была более чем прохладной. Закрыв глаза, Гарри лег на спину и расслабился. Опрометчиво было махать тяжелым мечом, когда рука еще толком не восстановилась. Холодная вода вытягивала боль, успокаивала ноющее плечо и приводила мысли в порядок. Гарри пока сам толком не мог понять, чем же его так взбудоражила встреча с Малфоем. Но то, что сын шерифа не так прост как кажется, он почувствовал сразу. А еще Гарри был совершенно уверен в том, что Драко намеренно попался к ним в руки. Для чего? Любопытство? Прихоть скучающего мальчишки? То ли он смел, то ли глуп. Впрочем, одно другого не исключало. Так зачем ему весь этот фарс? Выполняет поручения отца? Возможно, но маловероятно, учитывая их взаимоотношения. Гарри даже сомневался, что Люциус в курсе утренней поездки сына. Как бы то ни было, за Малфоем-младшим определенно стоило присмотреть. Когда от холодной воды начало немного сводить ступни и кисти рук, он вылез на берег и подставил лицо ласковому солнышку. Легкий ветерок обдувал и сушил его обнаженное, покрытое старыми шрамами тело — слишком молодое для такого их количества. — Гарри, вот ты где! — воскликнул Рон, но когда до него дошло, что друг совсем без одежды, он фыркнул. — Матерь Божья! Прикройся, Поттер! Гарри обернулся через плечо, улыбаясь во весь рот. — Зачем? Тут же нет никого! — Я! Тут есть я! И моя чувствительная натура не готова к тому, чтобы лицезреть некоторые участки твоего тела. — Может, для тебя это секрет, но у тебя всё то же самое, — продолжая посмеиваться, ответил Гарри, прекрасно зная, что Уизли сейчас краснеет со скоростью переспелого помидора. — Одевайся давай, брат Хагрид уже варит похлебку, и судя по запаху это нечто весьма вкусное. — Хорошо, — ответил Гарри. — Уже иду. Когда его чувствительный друг скрылся среди деревьев, он поспешил примерить новую одежду. Всё, что он схватил, ему подошло. Особенно ему понравилась светлая рубашка из мягкой ткани, такая легкая, что тело ее почти не чувствовало. Чья она? Гарри почему-то не мог вспомнить, была она на Малфое или на его приятеле? Порыв теплого ветра скользнул по лицу, принеся с собой запах леса, шишек и лаванды. Гарри получил свой ответ, и отчего-то на его губах появилась улыбка. *** Первое, что сделал Люциус Малфой утром нового дня — приказал разобрать помост для казней и собрать его заново на главной площади города. Конечно, заливать кровью улицу возле собственного дома он бы не хотел, но обстоятельства обязывали. Оба выезда из города теперь охраняло в два раза больше стражников. Усиление охраны произошло и на городских стенах. В связи с нехваткой личного состава он велел Снейпу провести дополнительный набор солдат. Конечно, в глубине души шериф понимал, что если Поттеру нужно будет проникнуть в замок, он это сделает, и никакая охрана его не остановит, но так Люциусу было спокойней. Мозг его последние сутки не переставая трудился, просчитывая возможные варианты развития событий. Конечно, он мечтал убить Гарри Поттера, чтобы тот наконец-то перестал мешаться под ногами, и однажды ему это почти удалось. Но в идеале — разбойника надо было схватить и казнить прилюдно. В назидание остальным так называемым «борцам за справедливость». Люциус не собирался ждать, когда этот назойливый мальчишка сделает первый шаг. И определенные мысли о том, как его опередить, у него уже имелись. Драко вернулся из Лондона вовремя. *** — Ай, больно-больно-больно, — тихо запричитал Драко, когда его раны коснулась влажная ткань. — Сейчас всё пройдет. Потерпи немного. Мама бережно подула на его затылок. Совсем как в детстве. Малфоя всегда удивляло, что это простое действие оказывало прямо-таки целебный эффект. Через несколько секунд щипать стало меньше, и он наконец смог разжать зубы. Шишка неприятно пульсировала. Словно внутри нее было какое-то живое существо. — Спасибо, мам. Нарцисса дотронулась до его плеча, и Драко накрыл ладонью ее руку. — Постарайся быть аккуратнее в следующий раз, — наставительно сказала она. — Ты мог получить травму гораздо серьезнее. — Буду, — кивнул он. Конечно, Драко не открыл ей действительного происхождения своей раны. Сказал, что упал с лошади (и при этом раз десять мысленно проклял Поттера). — Теперь тебе бы не помешало немного отдохнуть. — Я бы лучше прогулялся, — сказал он, поднимаясь со скамьи. — Может, покажешь мне свой сад? Мама улыбнулась, и эта улыбка отозвалась теплотой в сердце Драко. Ему так не хватало этой улыбки. За ту неделю, что прошла с момента его возвращения домой, они несколько раз разговаривали, и каждый раз Малфой ловил себя на мысли, что в ней что-то изменилось. И сейчас, когда мама улыбнулась, Драко наконец понял, в чем дело. Глаза. В то время, как она улыбалась, глаза оставались грустными. Он не знал причины ее печали, но спросить тоже не мог. В их семье никогда не было принято делиться друг с другом личными переживаниями. Но с другой стороны — она же его мать! И она была одной из немногих людей в этой жизни, за кого Драко переживал. — Мам… — начал было он, но тут же осекся. Словно из ниоткуда, прямо перед ними появился один из слуг. — Господин Малфой, ваш отец просит вас немедленно к нему явиться, — сказал молодой человек, затем вежливо поклонился Нарциссе и откланялся. Радости это сообщение не принесло никакой. Последнее, что сейчас хотелось Драко — выслушивать оскорбления и нотации. И что отцу могло от него понадобиться? Он виновато посмотрел на маму. Придется отложить прогулку и разговор. — Иди, — сказала она. — Люциус ждет. Имя отца она произносила очень редко. Драко поцеловал ее на прощанье и послушно поплелся к кабинету отца, морщась при каждом шаге от боли в затылке. Ему бы и правда не помешало прилечь. Дверь кабинета оказалась открытой. Отец сидел за рабочим столом и что-то писал. — Присядь, — сказал Люциус, заметив его на пороге. Драко нехотя присел на обтянутый бархатом стул и уставился на свои ноги. Голова начинала болеть. Утренние приключения настолько взбудоражили его, что он отказался от обеда, и сейчас очень жалел об этом, потому что желудок начал напоминать о себе — его отчаянный вой в тишине отцовского кабинета был очень выразительным. Отец, как на зло, разговор не начинал. И что была за спешка?! Когда скрип пера по пергаменту окончательно его доконал, Драко решил встать и уйти. Но в этот момент отец всё-таки вспомнил о его существовании. — До меня дошли странные слухи, мой дорогой сын, — протянул Люциус, откладывая в сторону бумаги. Почему-то и без всяких разъяснений Малфой понял, какого рода слухи отец имеет в виду. Быстро же работают местные языки! И как он не подумал о том, что об этом обязательно узнает Люциус? Полгорода видели их с Блейзом, обряженных в платья. — Ничего не хочешь мне рассказать? — Вообще-то… — в той же манере протянул Драко, вжимаясь в стул. — Нет. Не хочу. Позор, которому его подверг Поттер, заставил Малфоя испытать новую волну гнева. Но не смотря на всё это, он во время сообразил, что можно использовать сложившуюся ситуацию для получения информации, если удастся разговорить отца. — Я имел сомнительное удовольствие познакомиться с Гарри Поттером! — резко сказал он, прежде, чем отец успел что-то сказать. Люциус вскинул одну бровь. Такого он явно не ожидал. — Поттер? — с сомнением переспросил он. — Ты уверен? Драко едва заметно улыбнулся, удовлетворенный произведенным эффектом, и принялся в красках описывать утренние события. Отец слушал с интересом, и был предельно серьезен. Поначалу. Но когда дошло до одевания в платья — засмеялся так, как только отец может смеяться над сыном, которого считает недостойным наследства. Драко подумал, что наверно ему радостно от того, что кому-то досталось от Поттера, помимо него самого. Однако цель была достигнута — настроение Люциуса явно улучшилось, раз теперь его не волновало даже то, что Драко опозорил его перед всем городом. — Теперь ты понимаешь, сын, какую опасность он представляет? Он считает, что ему позволено всё! — запальчиво сказал Люциус. — А это очень дурной пример для людей, чей удел — подчиняться. — А известно, откуда он взялся? — как бы невзначай спросил Драко. — Нет, — отозвался отец. — Но говорят, что он сирота. О фамилии Поттер мне ничего не удалось узнать. Зато известны личности двух его ближайших сообщников — это Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Оба — нарушители закона, избежавшие наказания. Примкнули к Поттеру несколько лет назад. Их семьи живут в деревне Годрикова лощина. Драко бывал в Годриковой лощине — это деревня, некогда принадлежавшая Блэкам. Одна из самых крупных и приносящая неплохой доход. Сейчас поместьем и деревней владел его отец. Именно они должны были достаться Драко! — Твое несостоявшееся наследство, — ухмыльнулся отец, угадав его нерадостные мысли. — Кстати о наследстве! Люциус открыл ящик стола и достал оттуда письмо. — Это тебе, — с недоброй улыбкой сказал он. У Драко появилось плохое предчувствие.Кто мог ему написать? Он открыл конверт и быстро пробежал глазами по строчкам. С каждым прочитанным словом руки его всё сильнее холодели. Письмо было из Лондона. От поверенного графа, у которого он в свое время занимал деньги. В нем была указана сумма, которую он обязан вернуть по истечении этой осени. Сумма была четырехзначной. Черт. Да где же он возьмет столько денег за три месяца?! Это же невозможно! Впервые Драко задумался над последствиями своих поступков. Он знал о своих долгах, знал, что их придется возвращать, но всё это казалось таким далеким и незначительным! Он будто только сейчас понял, что это всё по правде, и совершенно не знал, что делать. Отец с нескрываемым удовольствием наблюдал за его реакцией. — Чтобы собрать такую сумму, тебе самому придется встать на путь грабежа, — усмехнулся он, за что получил от Драко полный ненависти взгляд. — Не советую тебе так на меня смотреть, мой дорогой сын, — он намеренно выделил слово «дорогой», вкладывая в него обратный значению слова смысл. — Я получил такое же письмо. И если ты не найдешь денег — платить за тебя придется мне, потому что я не хочу лишиться должности и статуса. И чтобы ситуация разрешилась наилучшим образом, тебе следует быть очень послушным, Драко. Слова отца оскорбили Малфоя гораздо больше, чем переодевание в платье, но сейчас он не мог найти достойного ответа. Оставалось только одно — делать все, что он говорит, и не высовываться. — Я велю седлать лошадей, — сказал Люциус после непродолжительного молчания. — Через полчаса мы выезжаем. Будь готов. Он взял какие-то бумаги со стола и покинул кабинет. Драко не стал спрашивать, куда они едут, и не обернулся ему вслед. *** Когда они выехали за городские стены в сопровождении небольшого отряда стражников, дневное пекло достигло своего пика. Единственное, о чем мог мечтать Драко, это побыстрей скинуть с себя походное одеяние, венцом которого была громоздкая кожаная куртка. В ней было жарко как в преисподней. Но статус обязывал выглядеть подобающе. Он с ужасом смотрел на отца, который был чуть ли не с головой замотан в свой любимый темно-бардовый плащ. Тот хоть и выглядел богато, но при этом казался до ужаса теплым. Чтобы не сгореть заживо, кроме него можно было бы вообще ничего не надевать. Почему-то мысль о том, что его отец может кататься по Ноттингемширу голым, прикрывшись только плащом, очень развеселила Драко, хотя в пору было лить горючие слезы. Нет, он не отказался от своих намерений. Отец простит ему абсолютно всё, если он убьет Поттера. Но ему был нужен план. Очень хороший план. Драко снова и снова прокручивал в голове последний диалог с отцом. Что-то в его словах зацепило его, но он никак не мог понять что. Простое и гениальное решение снова было где-то совсем рядом. Пока он не найдет его, ему придется быть послушной и исполнительной тенью шерифа Ноттингемского. Как оказалось, отец задумал лично посетить все самые крупные деревни графства. В каждой он произносил речь о долге перед страной, строго объявлял о том, что если кто-то будет помогать преступникам — окажется на виселице, а потом, к ужасу Драко, представлял крестьянам его: «Мой сын. Драко Малфой. С этого дня я назначаю его своим заместителем. Если у вас есть какая-то информация касательно того, где может скрываться Гарри Поттер или любой из его напарников, вы можете сообщать Драко. Награда за любую информацию будет щедрой». Несколько часов спустя, Драко уже еле сидел в седле. Он и так чувствовал себя не в своей тарелке в течение всей этой поездки, но когда от жары усилилась головная боль, стало совсем худо. Фляга с водой, которую он брал с собой, опустела, и во рту образовалась пустыня. А деревни всё сменялись одна другой. Везде была одна и та же картина: чахлые кобылки, покосившиеся домики, худые, одетые в какие-то лохмотья сутулые мужчины, уставшие женщины, серьезные не по годам дети. Впечатление было гнетущим. Драко знал, что из-за войны и увеличения налогов положение во многих областях Англии ухудшилось, но не представлял, что всё настолько плохо. Последним пунктом назначения была Годрикова Лощина. Эта деревня мало изменилась с того времени, когда Драко бывал здесь. Он помнил и высокий забор, окружавший деревню, и мельницу — единственную на несколько ближайших деревень, почти одинаковые домишки, ютившиеся друг рядом с другом. Едва завидев делегацию из Ноттингема, дети, которые играли на лужайке, бросились врассыпную. С жителями этой деревни у отца явно были особенные отношения: по громкой команде шерифа стражники принялись созывать народ и грубо выдворять из домов местных крестьян. Это происходило до тех пор, пока все они не оказались возле ворот, построенные по стойке смирно — и стар, и млад. Все молчали, никто не смотрел на шерифа. — Я приехал к вам сегодня, чтобы напомнить кое-что очень важное, — громко сказал Люциус. — Вы знаете, что мы живем в суровое время! Пока Король на Святой земле доблестно освобождает наших братьев-христиан из сарацинского плена, мы обязаны обеспечить его всем необходимым. Вы работаете, платите налоги, чтобы ваши родственники быстрее вернулись домой. И я не позволю какому-то смутьяну сеять сомнения в ваших сердцах. Пока отец вещал, Драко рассматривал крестьян. Среди всех особо выделялась одна семья — все до одного рыжеволосые. Он увидел взрослых мужчину и женщину, которые явно выглядели старше своих лет, довольно миловидную девушку, самую младшую из всех их детей, по обе стороны от нее, словно стражники, стояли двое старших братьев-близнецов, еще один, с волосами до плеч, самый старший — единственный, кто смотрел на шерифа. И взгляд его горел нескрываемой ненавистью. — Вам всем известно, что вчера разбойником Гарри Поттером был организован дерзкий побег осужденных, — продолжил Люциус, в упор посмотрев на рыжих. — Как шериф Ноттингемский, я заявляю: любое пособничество нарушителям закона будет жестоко караться. Если вы окажете какое-либо содействие Поттеру или любому из его банды, пустите в дом, либо поделитесь коркой хлеба, вас ждет смерть. Речь ему продолжить не дали. — Это вас надо отправить на эшафот, — внезапно сказал самый старший из рыжеволосых, тот самый, кто не скрывал своих эмоций. — Не надо, Билл, прошу тебя! — воскликнула мать, судорожно хватая его за рубашку обеими руками. Крестьяне забеспокоились. Тревожные взгляды тяжелыми камнями посыпались на Билла. Люциус на мгновенье застыл, а потом ухмыльнулся. — Вы что-то сказали, мистер Уизли? Может быть, у Люциуса действительно было хорошее настроение, но он дал этому парню реальный шанс уйти от наказания. Тот не внял. — Вы слышали, что я сказал, — ответил тот, выходя вперед, заслоняя собой бледную как полотно мать. — Когда королю станет известно о том, что вы тут вытворяете, голова ваша слетит с плеч быстрее, чем вы успеете сообразить, что произошло. Вот тут не по себе стало даже Драко, потому что он увидел, как отец двинул скулами. Он был очень зол. Люциус даже не стал ничего говорить. Просто кивнул стражникам. Как цепные псы они набросились на молодого человека и поволокли его к деревянному столбу высотой чуть выше человеческого роста, на котором болталось несколько цепей. — Король обязательно обо всем узнает! — кричал Билл, пока его руки сковывали цепями. Драко тяжело вздохнул. Зря этот глупец решил перечить Люциусу. Что он пытался доказать? Теперь получит пару-тройку ударов плетью за свою необдуманную дерзость. Малфой не испытывал жалости, но всерьез задумался над тем, что Поттер неплохо запудрил мозги этим людям, раз они не боятся даже физической расправы. К слову, такой столб наказаний Драко раньше видел только в самом Ноттингеме. В свое время там прилюдно наказывали воров, обманщиков, мошенников, а иногда и неверных жен. Даже когда рубаху Уизли разорвали на спине, а один из стражников достал внушительных размеров плеть, он не отказался от своих слов. — Десять ударов, — сказал Люциус. Мать Билла охнула и кинулась к сыну, но стражники отрезали ей путь. Если честно, и Драко с трудом сдержал вдох удивления. Он не ожидал столь сурового наказания. Одного удара кнутом, на хвостах которого находилось с десяток маленьких острых крючков, было достаточно, чтобы рассечь спину глубокими ранами. А после пяти большинство уже теряли сознание от боли. И то — о подобном Драко только слышал. Он вообще старался избегать различного рода казней, наказаний и кровопролитий. Терпеть не мог кровь. Кнут рассек воздух с вызывающим свистом и обрушился на спину бедняги. Пронзительный крик разнесся по деревне. Его крику вторил крик матери и младшей сестры. Драко вздрогнул и инстинктивно дернул поводья лошади на себя, заставив ее отступить на два шага назад. Взмах. Удар. Крик. Порядок был один и тот же. Снова и снова. Драко казалось, что он каждый раз слышит отвратительный звук, с которым лезвия вспарывают кожу. На спине Билла Уизли уже после четвертого удара не было живого места, а плеть всё свистела и свистела. Удивительно, но он не терял сознание, лишь крики его становились всё тише. Когда экзекуция наконец-то закончилась, его отвязали от столба. К всеобщему удивлению, он даже смог сам встать на ноги. Кровь густо пропитала пояс его брюк, окрасив их в красный цвет. Билл оглянулся, одарив шерифа полным презрения взглядом, и сплюнул себе под ноги. На мгновение воцарилась мрачная тишина. А потом, к ужасу Драко, плеть снова свистнула. Билл закричал, закрыв лицо руками, и упал на колени. Между пальцев его сочилась кровь. Стражники наконец отступили в сторону, и родные кинулись к нему. Люциус холодно улыбнулся, принимая испачканный кровью кнут. — Надеюсь, это для всех послужит уроком, — сказал он и махнул рукой, давая команду. Раздался топот копыт. Процессия спешно покидала деревню. Драко ехал последним, оглядываясь через плечо до тех пор, пока ворота деревни не скрылись из виду. Следующие несколько минут прошли для него как в тумане. Голова буквально раскалывалась от боли. Чувствуя слабость, Драко немного отстал от колонны, и когда стражники вместе с отцом скрылись из виду, остановил лошадь. Он едва успел спрыгнуть на землю, как внутренности скрутило судорогой. Опорожнив и без того пустой желудок под ближайшим кустом, Драко из последних сил сбросил с себя жаркую куртку, отошел подальше от дороги в лес и рухнул на землю. Перед глазами всё еще стояло изуродованное лицо крестьянина и его изувеченная спина. Он с трудом верил в то, чему стал свидетелем. Было запрещено бить плетью по груди, и тем более по лицу! Когда же его отец успел стать таким жестоким? Почему?.. Зачем? Находясь в полубредовом состоянии, Малфой задавал себе бесчисленное количество вопросов, но ответы на них снова и снова ускользали от него. А потом ускользнуло и сознание.