It's A Kind Of Magic

      Джерард Уэй снова что-то чиркает в своём блокноте, перед с ним стоит кофе в такой большой чашке, что её практически можно назвать ведром. Ручкой он делает быстрые наброски на странице, параллельно отмечая особенно удавшиеся для будущих фреймов своего нового комикса, в то время как Рэй и Боб заняты сравнением фильмов о Полтергейсте с короткометражным сериалом.       В кофейне оживлённо, толпа в обеденное время прибывает так же быстро, как и убывает, обтекая прилавок, а островок спокойствия в этом бушующем море — это Майки Уэй. Суета вокруг, кажется, никогда не выводит его из себя, разве что совсем чуть-чуть, но даже когда кофейня почти заполнена, в дальней части зала всегда находится столик для Джерарда и остальных. Это почти как негласное правило, что это их стол, и не столько из уважения к ним и их дружбе, сколько из-за того, что с их повседневным графиком работы всегда оказывается, что именно этот столик в это время и пустует.       Магазин комиксов, в котором трудится Джерард, имеет необычные часы работы: открыт с раннего утра и до позднего вечера, но закрывается на несколько часов в середине дня. Часы работы были установлены год назад, и его босс до сих пор утверждает, что вышло так потому, что их основные клиенты — школьники, которые днём посещают уроки (и делают покупки только по дороге в школу и обратно), но Джерард всегда шутит, что такое расписание возникло из-за того, что научно-фантастический канал показывает повторы всех эпизодов «Звёздного пути» в обеденные часы.       На самом деле этот график был миксом из двух упомянутых факторов, но Джерард не особенно зацикливался на этом. Порой он работал только с утра или только вечером, в зависимости от часов практики и планов с парнями. Иногда он работает с утра и до вечера несколько дней подряд, коротая время между сменами в кофейне, где он попивает кофе из кружки-ведра на протяжении несколько часов.       Рэй работает по более нормированному графику: с девяти до пяти вечера, его обеденный перерыв колеблется между полуднем и двумя часами дня в зависимости от того, когда у него получается отлучиться. Это всего лишь обычная офисная работа в местном банке: ксерокопирование, выполнение поручений и обсуждение последних сплетен с подчинёнными заведующего. Дамы его любят, работа довольно лёгкая, а деньги неплохие. К тому же это как-то странно успокаивает. В его жизни всегда так много хаоса, что иногда он получает удовольствие от того, что Б следует за А, а остальное выстраивается в очередь вплоть до Я.       Боб, напротив, он просто… Чёрт возьми, да Боб просто делает всё, что ему нравится. Гараж, в котором он работает, принадлежит его отцу, и пока работа кипит и все довольны, такие вещи, как часы работы, как правило, остаются довольно гибкими, особенно в полнолуние. Они держат самую недорогую (ладно, единственную) автомастерскую в городе, поэтому всем остальным остаётся мириться со странностями семьи Брайар.       Один из игроков футбольной команды вваливается в кофейню с гипсом на лодыжке, и Джерард мгновенно начинает ёрзать, нервно стучать ногой по полу, смотря в одну точку расфокусированным взглядом. Он на секунду отключается, как будто концентрируясь на чём-то другом, прежде чем Майки отворачивается от стойки к нему. Секунду спустя Рэй отрывается от своего зелёного чая и смотрит на Майки, прежде чем толкнуть Джерарда локтём.       — Чувак, Майки просит, чтобы ты прекратил, ты снова это делаешь.       Джи моргает, снова возвращаясь в реальность, и рассеянно потирает лодыжку.       — Грёбаные футболисты. Вечно их сломанные кости вызывают зуд.       — Могло быть и хуже, — замечает Рэй, — ты единственный парень, который знает, что такое периодические боли.       — Ты даже представить себе не можешь, — мрачно бормочет Джи в ответ. — Как же я рад, что школа осталась давно позади. И передай Майки, чтобы он вылез из моей головы.       — Да не может он залезть тебе в голову, так что перестань жаловаться, по крайней мере, у тебя есть хоть немного личного пространства. — Боб отрывает взгляд от своего кофе, вернее, от небольшого кофеворота в своей чашке, который внезапно выходит из-под контроля и расплёскивается по столу в разные стороны; ложка тем временем лежит на своём месте. — Ты ёрзаешь, как будто у тебя неожиданный стояк или кофеиновая ломка, мы все знаем, что ты задумал, не нужно быть телепатом, чтобы понять.       — Так, ладно, тогда, может, будешь полезным и отвлечёшь меня?       — Или же ты мог бы попытаться заставить свою бабушку снять проклятие с футбольной команды и уменьшить количество сломанных конечностей в городе, ну сколько уже прошло, три года?       — Она любит преподавать длительные уроки. — Джи поднимает глаза, когда футболист и его подруга с их кофе в руках направляются к выходу, и вздыхает с облегчением, ведь зуд наконец проходит. Он улыбается, когда Майки в синем фартуке поверх одежды подходит с тряпкой в руке к их столику.       — Майки!       Майки знал своих друзей как облупленных, поэтому, только разглядев их среди остальных, он уже поспешил к их столику, чтобы вытереть пролитый Бобом кофе.       — Брайар, просто используй ложку, пока ты здесь, или сосредоточься тогда уж получше, мне надоело вытирать за тобой.       Перехватив тряпку, Боб помогает ему, но совсем не выглядит виноватым, потому что он, как правило, не извиняется ни за что. Тем не менее, он пожимает плечами.       — Это сложнее с жидкостями, они, знаешь… Текучие.       Майки в ответ на это лишь закатывает глаза, а после обращается к остальным:       — Парни, вы всё ещё серьезно настроены на вампирскую вечеринку сегодня?       Боб качает головой и поясняет:       — Полнолуние. Я присматриваю за отцом.       — Мы могли бы провести её у тебя, — предлагает Джи, ухмыляясь. — Вой определённо бы добавил атмосферности.       — Хорошо, но тогда никакого алкоголя, я ни за что больше не буду пьяным с вервольфом в доме, это чёртов кошмар.       — Где твоя мама?       — На собрании перед большим осенним саббатом*.       — Ску-у-учно, — бормочет Рэй. — Хотя, я ни разу не танцевал голым в лунном свете…       — Обнаженность необязательна да и к тому же устарела как традиция, — тут же замечает Джерард, — теперь отдают предпочтение повседневной одежде, мантиям, халатам и прочему в таком же роде. Да летом на пляже можно увидеть гораздо больше!       — И даже учитывая всё это, Джи никогда бы больше не присутствовал на подобных мероприятиях, скорее, он бы спрятался в палатке, закрыв глаза руками, и обнимал плюшевого мишку, — фыркнул Майки.       — Майки-и-и, — взвизгнул Джи, пряча лицо в ладонях. — Чувак, воспоминания!       — Воспоминания? — тут же интересуется Боб.       — Почти Обнажённая Бабуля, — поясняет Майки, сочувствующе гладя Джи по голове. — Она утверждала, что это помогало лучше сконцентрироваться и направить энергию роста или что-то подобное. Ты даже не представляешь, как он был благодарен судьбе за тот день, когда они решили, что мы достаточно взрослые, чтобы оставаться дома одни, вместо того чтобы идти с ними. Или же тебе просто повезло, если тебя никогда не таскали на собрания.       — Аминь, — говорит Рэй, поднимая свою кружку, и они с Бобом чокаются в тосте, Боб тут же проливает ещё кофе на стол.       — Чёрт тебя дери, — ругается Майки, опять хватаясь за тряпку. — Ну что ж, обсуждение планов на Дом с привидениями тоже осуществим сегодня?       — Хорошая идея, — говорит Рэй, затем закрывает глаза и своим самым загадочным голосом добавляет:       — Я уже предвижу, что в этом году Дом с привидениями будет лучшим в истории...       — О, ну раз ты уже предвидел всё, что нам понадобится для него в этом году, то не мог бы ты просто записать это, а мы вместо обсуждений, как сделать привидений и вампиров страшнее прошлогодних, посмотрели бы Винсента Прайса*, — жалуется Джи, но все же берёт в руки блокнот и принимается за эскизы масок, которые они всё равно наденут в этом году.       — Ой, ладно тебе, — встревает Боб, пожимая плечами и наконец начиная пить свой кофе, вместо того, чтобы разливать его. — Мы вчетвером, заброшенный дом, кучка пьяных и возбуждённых старшеклассников против сверхъестественного в самую мистическую ночь в году, что может пойти не так?       Когда Боб умудряется пролить кофе теперь уже себе на грудь, а Рэй переворачивает свою кружку, позволяя остаткам чая стечь прямо на стол, чтобы он мог погадать на листьях, Майки тяжело вздыхает и сдаётся, бросая в них тряпку, прежде чем отойти к кассе; ему уже не терпится вернуться в школу через несколько дней.

***

      Первый день Фрэнка в новой школе проходит почти так, как он ожидал.       Первым его встречает (и показывает школу) какой-то странный парень по имени Брендон, который играет на аккордеоне и, как только он понимает, что Фрэнк играет на гитаре, то пытается уговорить его прийти на репетицию его группы.       Его шкафчик, как и следовало ожидать, один из самых дерьмовых, потрёпанных; он находится за много миль от любого из его классов в районе, «населённом», в основном, спортсменами, большинство из которых, похоже, имеют какие-то травмы. Фрэнк царапает о него руку, когда пытается бросить туда свои учебники, и царапина так и кричит об опасности заражения столбняком.       Только учителю испанского удаётся с первого раза произнести верно его фамилию, в остальных случаях ему приходится отзываться на Иэр-о, Леро, Ай-иро и Иро на протяжении всего дня.       Вегетарианский перец чили в столовой напоминает блевотину да и на вкус похож на нее. Салат выглядит так, как будто он пролежал на подносе все летние каникулы.       Готы подкалывают его за то, что он недостаточно гот, гики игнорируют его за то, что он выглядит слишком модно, крутые ребята игнорируют его, потому что, ну, у него есть чувство индивидуальности, а спортсмены… Да ладно вам, как будто они когда-нибудь собирались всерьёз воспринимать тощего новичка с тощими конечностями.       С другой стороны, его ещё не избили, как обычно это бывает в первые дни, так что эта школа всё ещё лучше его старой.       Тем не менее, домой Фрэнк не возвращается вприпрыжку, напевая по дороге какую-нибудь песню. Хотя, в его голове целый день крутится Livin’ on a Prayer (если быть точнее, то строчка: «Нам нужно держаться, готовы мы к этому или нет») и будет стоять на повторе до тех пор, пока он не наденет наушники и не перебьёт её чем-нибудь другим. Ему приходится сильно сосредоточиться на дороге домой, так как он всё ещё не очень ориентируется в городе, но всё-таки он случайно сворачивает не в тот переулок и вдруг резко останавливается, столкнувшись лицом к лицу с копией Киберчеловека в натуральную величину. Сняв наушники, он медленно обходит его, оглядывая фигуру сверху вниз.       — Круто.       Рассматривая витрину магазина за ней, Фрэнк улыбается, замечая различных героев комиксов, в точности изображённых на стекле, знакомые сцены и лица приветствуют его, как старого друга. Незакрашенного пространства едва хватает, чтобы разглядеть магазин за ним, несколько фигурок видны сквозь щель между ногами Джин Грей и более светлой краской маски Железного Человека. Главная вывеска магазина идентифицирует его просто как Charlie's Comics, но шрифт сильно стилизован и смутно напоминает ему что-то.       Решив, что, пока он здесь, ему следует ещё немного осмотреть город, Фрэнк толкает дверь, и вместо обычного звона колокольчика или резкого звукового сигнала раздаётся звук транспортера «Звёздного пути». Этого оказывается достаточно, чтобы вызвать возню за шторой из бусин, скрывающей ту часть магазина, которая предназначена для персонала.       — Сейчас подойду!       Кивнув самому себе, Фрэнк поправляет сумку на плече и начинает бродить вдоль стеллажей с комиксами и журналами, широко улыбаясь, когда замечает представленный на полках ассортимент. Это место, без сомнений, потрясающее. Здесь темно, то немногое естественное освещение, которое попадает в переулок, затемнено окрашенными окнами, а лампочки, которые здесь есть, либо тусклые, либо грубо выкрашены красным, придавая всему магазину жутковатый вид в кровавом свечении.       К тому же здесь тесно. Между стеллажами достаточно места лишь для того, чтобы он мог протиснуться вдоль них боком, а стены заставлены полками, полными фигурок Далеков, Сайлонов, Людей Икс, Звездолётов и целого ряда фигурок из «Звёздных войн» на самом верху. Даже сами полки расписаны героями и сюжетами, а на потолке изображён целый звёздный пейзаж, в комплекте с Имперским крейсером и Звездой Смерти.       Будь его воля, он бы остался в ряду, где на полках красовались тома классических Людей Икс, его пальцы так и зудели в карманах джинсов от желания просто схватить и прочитать все имеющиеся здесь комиксы, но вдруг перекатывание бусин шторки отвлекает его.       — Здравствуйте, простите, что заставил вас ждать, я могу чем-нибудь помочь?       — Я просто смотрю, спасибо, я...       Когда Фрэнк оглядывается, то... Он не уверен, но, кажется, забывает, как говорить, и это похоже на то, как кто-то только что прыгнул ему на грудь (и он слишком хорошо знает, каково это), или же сравнимо с прогулкой без куртки в очень морозный день. Его, кажется, трясёт, как при ударе током (да, он и эти ощущения знает), но в незнакомце есть что-то знакомое, хотя он уверен, что запомнил бы, если бы увидел кого-то столь же красивого раньше.       Ладно, «красивый», возможно, не совсем подходящее слово, признаёт Фрэнк, довольно ухмыляясь про себя, когда ему удаётся получше рассмотреть немного неряшливую фигуру стоящего перед ним парня, но в нём определенно что-то есть. Фрэнк блуждает взглядом по слишком длинным чёрным волосам, которые торчат странными немытыми космами с одной стороны, как будто левая рука парня застряла в них на час или два до этого. Вдоль одной его щеки проходит толстая линия от чёрного маркера, которую по какой-то причине Фрэнку просто хочется облизать, и освещение в магазине действительно выделяет его скулы, даже когда оно отбрасывает тёмные тени вокруг его глаз.       Не то чтобы подводка сама по себе не справлялась с этим достаточно хорошо.       Может быть, это всё футболка Iron Maiden заставляет его так пялиться, а не сам парень. Может быть, это символ Альянса повстанцев, нарисованный на его бейдже, почти скрывающий букву Д в начале его имени и вместо этого делающий его похожим на Жерарда. Может быть, дело в том, что кончики его пальцев чертовски грязные, графитовые пятна делают их серыми и выделяют костяшки пальцев, когда он царапает тыльную сторону ладони своими обломанными чёрными ногтями.       Может быть, это просто потому, что прошло очень много времени с тех пор, как Фрэнк с кем-то был, или встречал кого-то, кто ему действительно бы понравился, или даже наполовину был бы так хорош, как этот парень.       Отделавшись от наваждения настолько быстро, насколько это было возможно, Фрэнк ткнул большим пальцем в комиксы позади себя.       — Крутая коллекция.       — Спасибо. — Парень улыбается, и Фрэнк изо всех сил старается игнорировать то, как его живот делает кульбит, болезненно отдающий внизу. — Не видел тебя здесь раньше.       — Да, я только недавно переехал.       Парень пристально смотрит на него, как будто пытается что-то понять.       — Хм, клянусь, что где-то видел тебя раньше.       — Знаешь, у меня одно из этих лиц, — невозмутимо говорит Фрэнк, хаотично размахивая рукой, — сливающихся с местными пейзажами.       Парень смеётся от настоящего, чистого восторга, и это застаёт Фрэнка врасплох. На самом деле это было не так уж и смешно, но то, как это лицо озаряет улыбка, заразительно, и Фрэнк обнаруживает, что постепенно отходит от него, оставляя ряды с комиксами проплывать мимо, ища путь к отступлению у стойке. Это немного похоже на передвижение по лабиринту Пакмана — обходя магазин, он в любую секунду почти ожидает наткнуться на призрака.       — Я Джерард, Джи, — наконец удаётся выговорить парню, он протягивает Фрэнку свою испачканную руку. Фрэнк пожимает её, стараясь не замечать, как ему вдруг становится невероятно тепло…       — Фрэнк.       Они стоят там, буквально держась за руки, что, несомненно, дольше, чем обычное рукопожатие. Для Фрэнка это похоже на ледниковый период, хотя рука будто в огне, его лёгкие кажутся переполненными, как будто накаченными дополнительным кислородом (с ним и это случалось, слишком много раз). Его пальцы почти ощущают покалывание, и он, кажется, наслаждается ощущениями слишком долго, прежде чем внезапно осознаёт, что парень всё ещё просто смотрит на него, держит его за руку и выглядит так, будто смотрит сквозь Фрэнка, а не на него. Эти ощущения так сильны, как будто все лампочки под потолком только что разгорелись на полную мощность, и он не может этого вынести дольше.       Отпуская руку парня, Фрэнк пытается извиняюще улыбнуться, и, когда Джерард заливается румянцем, красные лампочки в магазине почти скрывают его смущение, но ведь достаточно и намёка, чтобы выдать его с потрохами.       — Эм, рад знакомству. — Джи быстро просматривает несколько листовок на стойке, прежде чем вытащить одну. — Слушай, поскольку ты новенький и всё такое, мы сделаем скидку в десять процентов на твою первую покупку, а ещё мы принимаем много онлайн-заказов и-и пытаемся выполнять пожелания покупателей, и… — Он всё достаёт какие-то листовки из закромов и начинает почти бросать их в руки Фрэнка, как будто решив занять его, чтобы избежать соблазна снова схватить его за руки.       — Наши часы работы… А вот это даст тебе скидку в кофейне, а вот, например, афиша кинотеатра и расписание мероприятий в клубе, они иногда дают там концерты и устраивают танцевальные вечеринки, и, ой, чуть не забыл!       Джерард снова улыбается и убегает обратно за занавеску, бусины отражают свет, когда он ходит туда-сюда, они пытаются обвиться вокруг его конечностей, когда он пробегает мимо.       Фрэнк может понять их — соблазн и вправду велик.       Джи возвращается, размахивая нарисованной от руки и наскоро откопированной листовкой на ярко-оранжевой бумаге, покрытой рисунками призраков, гоблинов и каких-то серьёзно пострадавших от времени скелетов, выходящих из жуткого Дома с привидениями.       — Дом с привидениями на Хэллоуин! Ты должен прийти, я и мои друзья устраиваем его, вход стоит два доллара, и деньги идут на модернизацию студии в тщетной надежде, что в этом городе появится настоящая музыка. О, и ещё у нас есть мадам Торо, на самом деле это Рэй, которая за одну серебряную монету расскажет о твоём будущем. Или, по крайней мере, какую-то его часть, он, бывает, говорит что-то, похожее на правду.       У Фрэнка в руках не осталось места, и он наклоняется вперёд, открывая рот. Через секунду Джи, застенчиво улыбаясь, кладёт листовку между его губ, задерживая взгляд, когда Фрэнк смыкает их вокруг неё, крепко сжимая. Благодаря внезапному приливу энергии Фрэнку удаётся быстро открыть свою сумку и засунуть туда остальные листовки, прежде чем вытащить о Доме с привидениями изо рта и как следует её рассмотреть.       — Выглядит круто, отличные рисунки.       — Спасибо, — говорит Джи, снова почти краснея. — Я нарисовал их.       — Да нет… — Фрэнк проводит пальцами по листовке, затем замечает в ней что-то знакомое. Снова оглядывается на окно, потом на стены, и тут у него отпадает челюсть. — Ты сделал это… Ты всё это нарисовал?       Джи кивает, снова краснеет, и Фрэнк с трудом сглатывает. Рассматривая рисунки и снова глядя на парня перед собой, Фрэнк внезапно чувствует себя по-настоящему юным. Джерард старше, у него нормальная работа, он грёбаный художник и далеко, далеко не в лиге Фрэнка. Не то чтобы он не дружил с парнями постарше и всё такое, но этот парень должен учиться где-то в колледже или работать на Марвел, и это его сильно расстраивает.       Вежливо улыбаясь, Фрэнк складывает листовку пополам и, кивая, кладет её в карман джинсов.       — Хэллоуин? Я не знаю, смогу ли, семейные дела, но, может быть, встретимся там.       — Я бы хотел этого, — говорит Джи, а затем, ради всего святого, ну за что, закусывает губу; Фрэнк мгновенно решает, что возраст — это всего лишь число, и кого волнует, старше он или нет, худшее, что может случиться, — это то, что они станут просто друзьями.       Хотя нет, Фрэнков мозг-садист решает, что худшее, что может случиться — это Джи, оказавшийся гетеро или ещё хлеще — чёртовым гомофобом, и Фрэнк в итоге будет выглядеть как настоящий развратный придурок, его назовут геем при всех, будут избивать всей школой и снова свяжут, только на этот раз обмотают и шею.       Склонив голову набок и оценивая Джерарда с помощью своего гей-радара с такой скурпулёзностью, на какую он только способен, Фрэнк решает, что шансы есть, и ради Джерарда, возможно, стоит рискнуть.       Где-то в магазине часы начинают играть тему Бака Роджерса, и Фрэнк вздрагивает, смотрит на часы и морщится. Ему действительно пора идти.       — Слушай, эм, спасибо, и, может быть, мы ещё увидимся, знаешь, когда я воспользуюсь своим ваучером. — Фрэнк улыбается, понимая, что звучит неубедительно.       — Я здесь почти каждый день, а ещё меня можно найти в кофейне, так что, да, я буду приглядывать за тобой.       — Ага, да, я тоже. — Показав большим пальцем на дверь, Фрэнк начинает разворачиваться и почти выходит из магазина, но цепляется сумкой за неудачно поставленную модель Джаббы Хатта и чуть не отправляет её в полет.       Поправив его, он бросает последнюю улыбку Джи, прежде чем чуть ли не выбежать за дверь и вернуться на дневной свет. Он уже находится на полпути к дому, когда замечает, что царапина на тыльной стороне его руки, кажется, исчезла.