***
Боб не боится, хотя прекрасно знает, что должен. Конечно, его тело реагирует на опасность определённым образом, но сам он будто блокирует чувство страха, отрицает его существование. Боб крепко держится за ствол берёзы, тонкие ветви дерева прогибаются под его весом, пока он смотрит на простирающийся перед ним сад, стараясь оставаться как можно выше и неподвижнее. Волк рядом, Боб его чувствует. Не так, как Майки или даже Джерард; просто он знает это существо гораздо лучше и дольше, чем они. Он знаком с ним с самого рождения, он рос, слушая его вой каждый месяц. Именно Боб собирал его шерсть с пола в подвале и вынимал её из щетинок всех мётел в их доме. Он чувствовал на себе его взгляд даже через железо и бетон, знал его особенный запах, который стал ассоциироваться у него с домом так же, как аромат ими всеми любимого кофе, духи его мамы или лосьон после бритья папы. Боб слышит и его запах. Аромат цветения вечерней примулы, особенно сильный при луне, примятых кустов мяты, которые волк повредил, когда бежал через сад, запах земли и травы, влажной от сумеречной росы, переспевших посевов, которые этой осенью стоят дольше обычного, – ничто не способно перекрыть специфический запах оборотня. Волк близко; он обнюхивает травы, цветы и коренья, царапает кору и разрывает когтистыми лапами землю неподалёку от кизиловых деревьев. Сейчас ему нужно лишь одно – учуять тот единственный, хорошо знакомый запах растения, которое он привык есть каждый месяц; аконит уже отцвёл, но острый волчий нюх всё ещё чувствует тонкий аромат его цветов. А ещё он точно чувствует Боба. Парень в этом абсолютно уверен. Ещё с самого младенчества Волк хотел либо съесть его, либо обратить. Боб никогда не знал наверняка, что больше. Ему нравилось думать, что оборотень достаточно контролирует себя, чтобы по крайней мере не мечтать о пожирании собственного сына, пускай, может, обратить однажды, но не хуже. Однако после этой ночи… Перед глазами Боба до сих пор стоит эта картина: мама умоляет его бежать, кричит от боли, кровь течёт по её рукам, а его трясёт от ужаса и страха её потерять, но ему приходится её оставить… Он закрывает глаза и покрепче обхватывает ствол дерева. Всего лишь небольшое движение, едва слышный вздох, но этого оказывается достаточно, чтобы Волк прекратил поиски цветка и задрал голову вверх, принюхиваясь теперь уже совсем к другому запаху. Внезапно его глаза останавливаются на ближайшей к нему берёзе. Как только он замечает Боба, то сразу же оголяет огромные клыки с торжествующим рыком. Вот дерьмо… *Боб?* Закрыв глаза снова, Боб старается держаться ещё крепче, чувствуя, как Волк начинает кружить у дерева и его зловещее рычание становится всё громче. *Майки… Вы вовремя. Есть ли шанс, что я дождусь подмогу от армии?* *Чувак… Мы и есть армия. Твоя мама будет в порядке, Джи успел ей помочь.* Боб облегчённо выдыхает и не может сдержать улыбки. По крайней мере, до тех пор, пока Волк не поднимается с земли, а затем подпрыгивает, пытаясь дотянуться до него. Его дыхание мерзкое, зловонное и такое отвратительное, что у Боба сводит живот. Он ненавидит Волка. Он ненавидит его каждой клеточкой своего тела, ненавидит то, что он сделал с его отцом, с его мамой; ненавидит, что вся его жизнь проходит в борьбе с этим чудовищем. Больше этого он ненавидит лишь то, что ничего не может сделать, чтобы как-то остановить это, потому что если он убьёт оборотня, то погибнет и его отец. Вторя зверю, Боб тоже рычит, открывает глаза и смотрит прямо на Волка, в этот раз храбро, не отводя взгляд. Пусть он не может убить его, но он точно способен причинить ему боль. *Шевелитесь там! Мы в берёзовой роще, в дальней части Сада.* Глубоко вздохнув, Боб осматривается и слышит скрип калитки. *Вы принесли арбалет?* *Да. Только скажи, и он твой.* Боб снова скалит зубы Волку в ответ и низко рычит, побуждая зверя в порыве злости вновь подняться на задние лапы и с яростью начать клацать своей пастью в воздухе, обволакивая Боба новой порцией горячего зловонного дыхания, но всё же пока ещё на недостаточном расстоянии, чтобы причинить реальный вред. Волк за всё заплатит.***
*Боб в берёзовой роще.* Джерард молча кивает. Он держит брата за руку, пока тот идёт позади него. Невероятно тяжело впускать Майки в своё сознание, но они не могут рисковать сейчас и разговаривать привычным образом, хоть и ментальное общение тоже опасно, потому что способно ослабить щиты. Физический контакт тем не менее помогает; Джерард слышит Майки, даже если не может сейчас полноценно сконцентрироваться, чтобы поделиться своими мыслями в ответ. Кроме того, он переживает за Фрэнка, который так же идёт позади него; он чувствует его прерывистое дыхание, и если Джерард позволит себе хоть на мгновение задуматься о нём сейчас, то с ним может случиться нечто непоправимое. Он должен собраться, должен контролировать себя, потому что когда он отпускает ситуацию или отвлекается, страдают другие… Худи ему оказывается чересчур велико и расходится на груди так сильно, что заставляет чувствовать себя слишком обнажённым, а холодный ночной воздух нещадно обдувает со всех сторон. А ещё это худи пахнет Бобом. Оно сползает с плеч Джерарда, утягиваемое сетью, а холодная металлическая молния заставляет кожу покрываться мурашками, но сейчас Джерарду это даже нравится, потому что неприятные ощущения удерживают его в напряжении, помогают не терять связь с реальностью, пока он ведёт остальных за собой по Саду. Он знает это место как свои пять пальцев, каждую травинку, каждое дерево. Каждый шаг здесь воскрешает воспоминания из детства о том, как он следил за бабушкой, высаживающей цветы и другие растения, как она ухаживала за ними, а потом нежным голосом рассказывала, для чего они могут быть полезны. У Джерарда есть тетради, полные набросков, схем и рецептов. Сад – это часть его семьи, и он знает, что однажды именно ему придётся стать его покровителем. Пока у его матери достаточно знаний и навыков, чтобы продолжать ухаживать за Садом, но Джерард уверен, что в будущем все будут ждать продолжения семейной традиции от него. Особенно если это касается лекарственных трав. Целитель. Защитник. Его миссия – защищать людей и помогать им, так какого чёрта он идёт на бой с Волком? Сердце Джерарда бьётся так быстро, что он уверен – Волк давно знает о его приближении. Если он, конечно, слышит что-то помимо себя. Его вой настолько громкий, что Джерард еле сдерживается от того, чтобы отпустить руку Майки и закрыть уши, но вместо этого он заставляет себя оставаться начеку, потому что вместе с воем до них доносится ещё один звук. Человеческий крик. Джи задыхается, когда тупая и острая одновременно боль пронзает его ладонь, и он, вырывая её теперь из руки Майки, инстинктивно подносит саднящее место ко рту в надежде остановить кровотечение, хотя его ладонь абсолютно невредима. Это происходит с Бобом. Второпях Джи спотыкается, сбивая эхинацею, лепестки которой в лунном свете становятся пурпурными и медленно распускаются, но он уже не замечает этого; сеть тяжелеет в его руках, пока он бежит, желание помочь Бобу тянет его вперёд, не давая сконцентрироваться на чувстве близкой опасности. Он проносится мимо колючего остролиста и наконец видит высокую берёзу, возвышающуюся в безоблачной ночи, Боба, который хватается за её ветви как за последний оплот надежды, и кровь. Кровь, которая стекает по коре дерева и уже почти касается земли. Джерард чувствует закипающий в его груди ужас и спешно пытается понять, может ли случиться, что Волк укусил его. Если это так, то он уже ничем не поможет Бобу: магические раны обладают невероятной энергией, особой силой Волка, которую Джерарду не одолеть. Поэтому он отчаянно молится, чтобы ещё не было слишком поздно. А затем Волк оборачивается, и у них больше не остаётся времени на переживания и раздумья, ведь, принюхиваясь, он начинает двигаться в их сторону, и Джи готов поклясться, что оборотень ухмыляется, прежде чем ринуться прямо на него.***
Фрэнк с криком рвётся вперёд, но Рэй успевает перехватить его поперёк туловища и, подняв над землёй, прижать к себе. – Нет! Фрэнк отчаянно сопротивляется в руках Рэя, пытаясь вырваться, а его взгляд прикован к Джи, на которого бежит Волк; с его чересчур длинными лапами и вытянутым туловищем, он совсем не похож на тех волков, которых Фрэнк видел до этого по телевизору, или полукровок, которых сейчас модно разводить. Этот волк огромный и уродливый, слишком большой и несуразный для того, чтобы быть дитём Природы. От осознания, что это существо прямо сейчас несётся на Джи, внутри у Фрэнка всё болезненно сжимается. Джерард разворачивает сеть и бросает её вперед, в то время как Майки, следуя за ним, отстёгивает арбалет, а затем колчан от пояса и кидает их в сторону дерева. Даже Фрэнку видно, что он не достанет до Боба – слишком низко кинул, и арбалет, кажется, уже падает в траву по этой неудачной траектории, как вдруг Боб вытягивает свою окровавленную руку, и оружие закручивается в воздухе, поднимается вновь и направляется прямиком к нему. Волк врезается в сеть и не иначе как вопит, но, несмотря на это, не останавливается. Сеть замедляет его, но зверь всё равно продолжает двигаться прямо на Джи, который приседает, вытянув руки перед собой, как будто этого может быть достаточно, чтобы остановить чертовски огромного оборотня; Майки наклоняется за ним и прижимает руки к спине брата, поддерживая его или придавая ему силы, а, может, и прячась за ним, и Фрэнк, которому остаётся только наблюдать за этим со стороны, едва способен дышать, когда эта жуткая тварь спотыкается, но затем, рассеяно тряхнув головой, большими прыжками вновь направляется в сторону Джи. Яркая вспышка зелёного, синего, фиолетового и ещё стольких цветов, что Фрэнк не успевает их идентифицировать, озаряет сад, и всё снова меняется, происходит что-то похожее на масштабное электрическое замыкание, искры вспыхивают вокруг Джерарда и Майки, образуя вокруг них мерцающий красками пузырь, а Волк взвизгивает, будто налетая на бетонную стену. Это всё ещё не останавливает его полностью, и туша оборотня всё же врезается в ноги Джерарда и отбрасывает обоих братьев назад; они пытаются затормозить, вспахивая ногами землю, пока не падают окончательно в разросшийся кустарник, однако их щит держится, отталкивая Волка назад, не давая ему прорваться. Оборотень извивается в сети, пытаясь встать на ноги, отовсюду раздается треск, но тут Боб поднимает арбалет и стреляет – серебристая вспышка озаряет темноту, прежде чем стрела вонзается в бок зверя. Он снова визжит – долгий, исполненный боли вой пронзает пространство вокруг, его движения замедляются; наконец Рэй отпускает Фрэнка. Встав на ноги, он сначала пошатывается, а затем слышит Майки в своей голове, его ясный, но ослабленный голос, и видит ряд быстро сменяющих друг друга картинок, которые объясняют ему, что делать. *В цепи его, быстрее, стрела не задержит его надолго!* Слишком резко выбегая вперед, Фрэнк чуть не роняет кандалы, но Рэй вовремя оказывается рядом, говорит с ним ровно и чётко, помогая ему подготовить цепи. Вместе они соединяют их с серебряной сетью, скрепляя грубо и наспех, но это сейчас не самое главное. Боб спрыгивает с дерева и спешит к ним, выхватывая из рук Фрэнка намордник и взбираясь на покрытого сетью Волка, окропляя его шерсть своей кровью. Фрэнк не уверен, как, чёрт возьми, он собирается надеть намордник на это существо, но Боб что-то делает с шеей Волка, и тот замирает на драгоценную секунду, которой хватает для того, чтобы он защёлкнул замок. Закованный, обездвиженный и в наморднике, Волк скулит, когда Боб слезает с него и падает на траву рядом, тяжело дыша. Фрэнка трясёт от адреналина, кажется, ещё немного, и он вовсе потеряет сознание от избытка напряжения, но тихий стон Джи моментально приводит его в чувства. Пробираясь по траве, он раздвигает ветви кустарника, в котором запутались его друзья. На первый взгляд трудно понять, где заканчиваются Джерард и Майки и начинаются ветки и лепестки; Джи слегка покашливает, а после Фрэнк слышит и Майки, в этот раз уже громко и отчётливо: *Мы в порядке. А вы?* – Я в норме, – отзывается Рэй. Его дыхание тоже сбито, но он улыбается теперь, и его волосы необыкновенно ярко блестят под светом Луны, когда он отступает от Волка и садится на землю, прислонившись к стволу ближайшего дерева. – Всего лишь царапина, – бормочет Боб, жестом указывая на свою ладонь, зажимая затем её между губ в попытках остановить всё ещё капающую кровь. – Если нужно, я могу… – начинает Джи, устало вытягивая руку из куста. – Не, я жить буду, береги свои силы. Эти чёртовы когти. Ублюдок оказался проворнее, чем я предполагал, – Боб подползает к Рэю и без стеснения сворачивается калачиком у него под боком, положив голову на бедро парня. Рэй нежно, неторопливо гладит Боба по волосам, пока они вдвоём восстанавливают дыхание. На некоторое время воцаряется тишина, и Фрэнк просто наблюдает за Джерардом и Майки, которые, освободив друг друга из куста, крепко обнимаются и обмениваются какими-то знаками, понятными только им. Когда они оборачиваются, то оба смотрят прямо на Фрэнка, который замечает, как Джерард хмурится. – Фрэнк? – зовёт Джерард, и его голос звучит слишком обеспокоенно, так что Фрэнк тут же кивает в ответ. – Я в п-порядке. Всё… Нормально. Он знает, что звучит как угодно, но только не как человек, у которого всё под контролем, но считает, что это ему простительно, поскольку с одной стороны от него развалился долбаный оборотень, который только что чуть не убил их всех, а другой стоит парень, одной только своей улыбкой заставляющий всё внутри у него гореть от возбуждения, который пару мгновений назад устроил самую сумасшедшую демонстрацию действия силового поля. – Серьёзно, я в порядке, – пытается снова Фрэнк, когда Джерард награждает его говорящим взглядом, потому что он прекрасно знает, что Фрэнк в действительности совершенно не в порядке. Нервно улыбаясь и собираясь с силами, призывая на помощь всю браваду из глубины души, Фрэнк пожимает плечами и добавляет: – Верь мне. Смеясь, Джерард пытается встать, но его пробирает жуткая дрожь, так что он тут же падает обратно, как будто все его суставы превратились в бесформенное желе. – Хорошо… Потому что я абсолютно точно не в порядке. Боже, я так устал, - успевает пробормотать он, прежде чем улечься прямиком на траву. Фрэнк подходит к Джерарду и ложится на траву рядом с ним, сжимая его руку в своей; Майки прижимается к брату с другой стороны и тоже берёт его за руку. Вокруг холодно и сыро, пахнет влажной землёй, и внезапно волк снова начинает извиваться, но никто не спешит двигаться – они все слишком измучены, чтобы сделать что-то ещё, тем более после того, как Боб резко встаёт, чтобы выпустить ещё одну стрелу в существо, а затем снова ложится на траву. Фрэнк наблюдает за небом, за облаками, которые начинают формироваться со странной быстротой и затягивают луну, но концентрируется на ощущении руки Джи в своей. Она такая тёплая, и это – его единственная точка опоры и стабильности во всём безумии, в которое так неожиданно превратилась его жизнь. Тишину нарушает Боб, который перекатывается на бок, чтобы оказаться лицом к остальным, и прижимается щекой к ноге Рэя, пряча свою израненную руку в карман толстовки. – У меня к вам три вопроса. Рэй нарочито царственно машет рукой, словно давая разрешение Бобу продолжить, игнорируя средний палец, который тот показывает ему в ответ. – Первый: как, блять, вы узнали, что что-то случилось? – Это я, – улыбается Рэй. – Я предвидел то, что грядёт, и, если бы ты хоть иногда отвечал на звонки, мы могли бы предупредить тебя. – Понятно, тогда второй: какого чёрта здесь делает малыш Фрэнк? Фрэнк замирает, поднимая голову, чтобы посмотреть на Боба, и слабо улыбается, несмотря на то что ему немного обидно за «малыша». С другой стороны, по мнению Боба все вокруг – малыши. К тому же было бы глупо затевать спор с парнем, который умеет пользоваться арбалетом. – Он был с нами, когда ко мне пришло видение, так что у нас не было другого выбора, кроме как взять его с собой, – Рэй подмигивает Фрэнку и улыбается. – К тому же, ещё одна пара рук не оказалась лишней. – Справедливо, – заключает Боб и снова вытягивается, ложась на спину. – И третье. У кого-нибудь есть хоть одна долбаная сигарета? Фрэнк роется в кармане свободной рукой, не желая отпускать Джерарда, достает из джинсов потрёпанную пачку сигарет и бросает её Бобу. Боб ловит их своей пострадавшей рукой, морщится, но всё равно благодарит Фрэнка. Рэй протягивает ему зажигалку, и Боб прикуривает, а затем бросает пачку со следами крови на картоне обратно. Фрэнк вытирает её о траву, а затем достаёт сигарету себе и предлагает Джерарду. Джи кивает, но обе его руки заняты, так что Фрэнк сам подносит сигарету к его лицу, стараясь не смотреть слишком пристально, как губы Джерарда смыкаются вокруг фильтра, и прикуривает для него. Фрэнк предлагает сигарету и Майки, но тот качает головой и прижимается ближе к брату. – Не-а. Это дерьмо убивает тебя. Волк выбирает именно этот момент, чтобы снова заскулить, заставляя всех вздрогнуть от неожиданности; Фрэнк не может больше держаться и начинает хихикать, адреналин и никотин вызывают у него лёгкое головокружение. – Вот это меня убьёт? Что тогда говорить об оборотне… Рэй фыркает, затем тоже начинает смеяться, слишком громко для ночной тиши, и даже Боб уже похихикивает, когда к ним присоединяется Джерард, хохоча заразительно и ярко. Его пальцы всё ещё крепко сжимают руку Фрэнка, и на секунду он чувствует неописуемую лёгкость, словно он тотчас же оторвётся от земли и взмоет в небо, стоит Джерарду его отпустить. Повернувшись на бок, он зеркально повторяет позу Майки и прижимается к руке Джи, глядя прямо в яркие, блестящие глаза его брата. Майки рассматривает его одно мгновение, переводит взгляд на Джерарда, потом обратно на Фрэнка и улыбается, совсем чуть-чуть. Всё ещё стараясь сдержать смех, Фрэнк слегка подвигается, желая оказаться ещё ближе. Может быть, в конце концов, всё будет хорошо. Лёгкое и тёплое чувство счастья растекается в сердцах и обволакивает их, пока небо не пронзает первый раскат грома.