I. На прахе малина слаще.

       Джоунин шел через огороды беспрепятственно. Внутренние дворы между улицами, предназначенные для обустройства огорода и стеклянных теплиц, не имели какого-то ограничивающего забора что между участками, что между культурами. Некоторые владельцы земли не особо трудились правильно организовывать место для растений, из-за чего многие виды перекрещивались в результате опыления. Землянка лично наблюдала результат неорганизованной селекции: местные кабачки раздуло, как тыквы и дыни, и их семечки в твердой мякоти стали такими же крупными и желтыми. Некоторые яблоки по форме напоминали груши, но к сожалению их вкус оставлял желать лучшего, походя на странную смесь сока лекарственной травы и сухого ромашкового чая. Это если судить из тех фруктов, которые скормили детям с утра ниндзя.        — И что тебя потянуло гулять по рынку без матери? — спросил мужчина, отвлекая девочку от размышлений о генетике и плодах межвидового размножения.        Взгляд серых глаз встретился с чужим. Грязно-зеленая радужка при его уставшем выражении лица выглядела тускло и как-то пыльно, будто бы кто-то в нежную слизистую кинул жменю песка. Но не только глаза выдавали усталость и глухое раздражение — фигура, выточенная непосильным трудом в тренировках и постоянных сражениях, была сильно ссутулена, плечи опущены и даже шея была согнута под таким углом, что казалось будто бы голова в любой момент может соприкоснуться с плечом и упасть на сырую землю. Теперь его образ, до этого измененный до профессиональной рамки категории джонин-ветеран, не скрывал усталости. Усталости от всего: войны, как ситуации, сражений и борьбы за чью-то жизнь, лишений и осознания беспомощности гражданских или слабых воспитанников перед неминуемыми обстоятельствами.       И даже при таком выраженном облике усталости, землянке чудилось, что она сидела сейчас не на руках могучей горы: стойкий, непоколебимый человек-шиноби даже с глупой косынкой на голове внушал трепет. Шрамы, пересекающие его осунувшееся лицо и руки, могли поведать о множестве испытаний, на суставах были заметны куски обветренной кожи с мелкими языками и корочками.        — Эй! — пощелкал длинными, долговязыми пальцами перед девичьим носом ниндзя, привлекая внимание крохи.       Оторвавшись от лицезрения мужчины, девушка вновь перевела взгляд на лицо говорившего. В глаза, кроме усталости, еще читался страх, точнее его остатки, будто бы этот великовозрастный мужик в действительности беспокоился за сохранность ребенка. Но было ли это чувство честным? В равной степени он так же мог переживать и за задание, а точнее за его провал, или же за стычку с ниндзя из другой Деревни. Чужая забота, ее проявление не совсем стандартным способом, выводили блондинку на стыд, будто бы она спровоцировала эту бессмысленную ситуацию, итог которой с легкостью мог стать летальным. София предпочла опустить детали своего реального провала, лишь бы не зардеться еще сильнее.        — У нас мышки бегают, и я хотела найти котика, чтоб он их ловил. — решив ответить что-то типичное для дошкольника, девушка пыталась умолчать о своей несостоявшейся разведке. Забрать себе в дом животное было частью небольшого плана, и все де узнать геолокацию, закоулки и тупики, полезных людей хотелось больше, чем торчать по наказу матери в амбаре с малолетним братом.       — Ну, — чуть расслабился джоунин, — Коты редко ловят мышей. Скорее они удовлетворяются свой охотничий инстинкт игрой с грызунами, чем занимаются реальным поиском пропитания. Коты сейчас в лагере обитают, подъедая остатки нашей пищи. — поясняя ключевой момент в быте с питомцами, шатен вновь сосредоточился на дороге, вспоминая дополнительные поручения касаемые цели слежения.       — А как вас зовут? — перебила его девочка.       — Кисейсиго Ро. — грустно вздохнул провожатый, разглядывая тропинку под ногами, чтобы ненароком не наступить на сырую кашицы из перегноя для грядки.       Пересекая последний участок, мужчина поставил ребенка на рыхлую почву и, взяв его за руки, повел в амбар. Даже здесь, на улице, был слышен обеспокоенный крик мальчика, отчаянно ищущего помощи со стороны взрослых. Беспомощный младенец рвался из пеленки, лишь бы его заметили. Пожалуй, самым большим минусом в жизни новорожденных являлись их беспомощность в плане самообслуживания и самообеспечения. Будь он старше, все родители бы страдали из-за гиперболизированного любопытства, но пока того нет приходится перенимать на себя роль его персонального раба. Задумавшись над таким фактом чужого существования, Тэкера постаралась вспомнить, была ли она в детстве таким же капризным карапузом или эта тягота жизни обошла стороной Гаруду.       Войдя в помещение, София выдернула руку из захвата и подбежала к стогу сена, на котором копошился брат. Саша был красным, облитым слезами, грудничком. Приметив знакомый силуэт, мелкий потянулся к рукам, умоляюще просясь под крыло защиты.       Смутившись чужому отчаянию, она невольно вспомнила последние события: и ее необдуманное решение погулять, за которым скрывались эгоизм и скука, и передряга на базаре, хотя не возможно было не заметить косых взглядов местных на такую диковинку, и стычку с коноховскими ниндзя, которые без защиты господина джоунина легко бы украли интересный генетический материал в Деревню. Будь ситуация немного другой и не имей она за спиной невольного свидетеля из капитонов местных отрядов, то землянка бы все рассказала бы Саша всю подноготную, хотя бы по причине отсутствия достойных собеседников для такой тайны.       На проходе продолжал стоять мужчина, поправляя платок на голове. Пытаясь уложить головной убор положенным способом, он обнажил грязное каре каштановых волос.       — «Ему бы помыться». — подметила девушка, но оставила свое мнение при себе. Наверняка и сама не лучше выглядела, учитывая пару дней пути по улице и частые остановки в зарослях укромных мест.       Задумавшись о гигиене, блондинка пыталась вспомнить недавнее путешествие. На самом деле она не знала сколько в действительности занимал их путь: несколько часов? Суток? Тот овраг был их единственной остановкой или Гаруда подчинялась биологическому ритму Шурика и останавливалась на смену его пеленок в других местах? На эти вопросы стоило искать ответ у матери, но «песочница» сейчас пребывала на работе, реализуя свои навыки в действительность.       Шиноби были удивительным народом, большую часть быта и возможностей которых не смогли передать ни на страницах монохромной манги, ни на пестрой киноленте аниме. Куса не была настолько близка, даже для ниндзя. Это только в «НАРУТО» было показано, будто бы путешествия по пересеченной местности с чакрой занимали сутки. Факты таковы, что люди с Земли, — если брать самых быстрых представителей, — бегают со скоростью тридцать пять — сорок километров в час, и шиноби, если смотреть с точки зрения одного биологического вида, могли бегать с той же скорость, приумножая свой результат на тридцать или сорок процентов. Вот и выходило так, что средняя скорость бега среди обладателей чакры составляет около пятидесяти — шестидесяти километров час, что равнялось к скорости старенькой машины прошлого тысячелетия. Быстро, конечно, но не быстрее той же «Uquta», которая может и до семи сотен разогнаться.       Тем временем, уставший и измотанный ребенок успокоился на девичьих руках, пока София машинально качала его, предаваясь математическим расчетам в голове.       — А вы что-то хотели? — поинтересовался житель амбара, оборачиваясь к Ро.       Он не спешил уходить, продолжая толпиться у входа. Внимательно наблюдая за чужой заботой, ниндзя поджимал губы, силясь что-то вызнать.       — Вы голодные?        — Будь я самостоятельнее, то купила бы продукты. Я была бы рада, если бы вы нам помогли с покупками: еда, лекарства, одежда. Насчет денег, спросите мою маму, может у нее что-то есть в закромах.       — Я все найду. Отдыхайте! — заверил военный, складывая печати одной рукой.       — «И что мялся? Мог бы просто спросить». — раздраженно подумала иномирянка, наблюдая за качающимися травинками у входа, оставленными шуншином чужой техники.       Собственно, джоунин оставил малолетнюю кампанию в амбаре, спеша по делам в поселение. Дети, предоставленные сами себе, продолжили свои занятия: мальчик резко откинул голову, заставив старшую сестру нервно дернуться и напрячь руки в железном хвате, лишь бы хрупкая ноша не лишила себя жизни в самостоятельном порыве. Наигравшись с чужими чувствами, Саша дико захохотал, поддаваясь веселью, пока девчонка нервно улыбалась и пыталась придти в себя.       — И хохочет, вонючка, от восторга, когда я его смогла поймать. Маленький самоубийца! Мне мать харакири сделает, если ты выпилишься на моей смене! Не смей! — на чистом русском говорил пришелец, стараясь не очень громко разговаривать на родном наречии.       Привязав буйного ребенка к себе простыней на манер кенгуру, София принялась за уборку в импровизированном доме. Решив, что ей нервов не хватит разрываясь между братом и бытом, она набрала в руку пучок соломы, создавая натуральный веник. Отчасти ей было горько, что в этом мире не будет еще долгое время технических помощников, в два раза быстрее справляющихся со всеми вопросами быта. Солома царапала нежную кожу на ладонях, пыль и мелкие соринки от колосьев раздражали плоть раны, а девочка все продолжала мести пыль и сор на улицу, с глухим раздражением наблюдая за тем, как мусор просачивается в щели между досками пола. Смещая в сторону некоторые не очень тяжелые вещи и оттаскивая стога в сторону, она замечала какое-то живое шевеление. Мыши, полевки и хомяки, прячущиеся в теплом квадрате из засушенных растений, пытались вернуться в привычное убежище и скрыться от брезгливого взгляда человеческого ребенка.       — Зараза! — морщась пищала, не хуже грызунов, девушка, вспоминая старые сказки о паразитах, живущих в людских домах. — Нам нужен кот! — выносила сама себе вердикт блондинка, нервно намывая руки в рукомойнике, пересушивая ладони хозяйственным мылом.        От резкости чужих движений, Саша и сам приступил к излюбленному занятию — тасканию и дерганию волос, щекочущих его розовые щеки, и пинкам боков, метко стукая пяточкой по суставам таза и мышцам бедра.        С таким не очень удобным грузом за спиной, добавляющим сложности к действиям, она продолжала уборку. Не очень понимая грамотную последовательность действий, чтобы оставить большую часть пространства в чистоте, она с бестолковостью продолжает очищать пол амбара, будто бы от этого доски станут светлее, целее, новее, и чуда, — логично, — не происходит, хотя стоит признать, что пространство все равно выглядит лучше изначальной картинки. Плюнув на бессмысленное занятие после шестого раза однотипных действий, София переключает внимание на немногочисленные возвышенность, тоже ждущие своего часа влажной тряпки. Насекомые, почти невидимые глазу на Земле в границах родного города, кажутся здесь больше и страшнее, — те же пауки, растопырив лапы, спокойно сидят в углах мебели и между щелями, соблюдая охоту или защищая белые комки кокона от посягательств других хищников, — но брезгливость и стремление к контролю все же вынуждают неловкие руки тянуться к мерзким тварям, лишь изгнать их со своей территории и придать собственности более божеский вид. Получается не с первого раза, и приходится менять ведра с водой и простирывать тряпки, но результат того стоит. Хотя бы теперь на импровизированном столе стояли неровные ряды чистой жестяной и эмалевой посуды, больше пригодной под тип гастроемкостей, чем под классическое понимание сервировочного комплекта, но и на безрыбье и рак — рыба.       Эмалевый чайник голубой расцветки с красной ягодкой рисунка занимает место на конфорке печки, в ее жерло сгруживаются все мелкие деревяшки, хоть как-то подходящие под скромные размеры емкости. Огонь со спички охотно пожирает предоставленные щепки, звонко похрустывая оранжевыми огоньками за заслонкой. Угол постепенно наполняется жаром, следом за ним сушится и воздух, наполняемый запахом древесины, соломы, злаков и стали. С носика струится пар, посудина свистит, не хуже устройства сигнализации в магазинах одежды, оповещая иномирянку о кипящей воде.       Землянка и рада бы чаю попить и насладиться минутами отдыха, полностью погружаясь в комфорт и в бушующие мысли, но тяжелый ватный матрас, чуть ли не придавливающий ее к лестнице стремянки отбивает все желание расслабить руки, лишь бы не быть заживо похороненной под старым куском спального подклада. По хорошему, можно было и скинуть спальник с второго этажа на первый, но внизу был слишком шероховатый и не ровный пол, чтобы полагаться на ценность ткани. Если бы матрас порвался бы, то пришлось бы еще раз убирать чертов пол, который уже требовал повторной уборки от мусора, накиданного с высоких поверхностей. Чайник чуть ли не горит, ломая внутри на своих стенках и днище иссохшие кальцинированные куски накипи, пока девочка не соизволит подойти после отбивания матрасов. Ватные рулеты пахнут травой, местами даже имеются зеленые брызги от растительного сока, и все же на них теперь приятнее лежать, ощущая отголосок весенней поры.       Будто бы зная все на перед, Ро приходит аккурат после генеральной, наблюдая за измотанным ребенком, баюкающим младшего, и приносит с собой две заполненные сумки съестных запасов и кое-чего по мелочи, не зная точно, что конкретно пригодится в ситуации. Следом за воякой приходит и котик. Животинка не большая, с золотистой шерстью в рыжую полоску, и ходит такой важной, будто бы он сделал большое одолжение, позволяя людям принять его в свою обитель.       Изголодавшаяся девушка только и успевает скороговоркой поблагодарить мужчину, сразу же оттаскивая одну сумку к кухне, пока вторую несет шатен. Начиная оперативную готовку, она приступила к минимальному разнообразию гастрономических изысков, решая пока не пугать извращенной версией японских блюд местный люд, и на скорую руку пожарила свинину в воке, пытаясь сообразить узбекский плов, и в догонку настругала легкий салатик из сезонных овощей. На вкусный запах соблазнился джоунин, получивший, — к своему удивлению, — порцию вкуснятины первым, а там уже и родительница подоспела, тоже слыша дивный аромат мяса и специй с улицы.       День перешел в ночь слишком быстро, что даже Тэкера не заметила со взрослым разумом, как провалилась в глубокий сон, почти сразу же переходящий в солнечное утро. И, как и предполагала до этого иномирянка, Гаруда покинула семью с рассветом, вступая в права смены. Немного поев и оценив кулинарные таланты дочери, мать оставила чаду записку с рекомендациями по уходу за Сашей и несколько вещей, чтобы сидеть без дела не было так скучно. Сзади скромной записки так же существовало приложение, что тот самый Ро был приставлен станом к их семье телохранителем, пока его снова не вызовут на полноценную службу в штаб.        Проходясь по писанию внимательным взглядом серых глаз, блондинка только и делала, что ухмылялась над материнским упоминанием ее деловитости в сопливые три года.       — «Ох, если бы ты знала, что мне только на вид три года…» — София пытается переосмыслить многие перипетии взаимоотношений в этом мире и впервые осознает глубину перепадов взглядов. Ей около двадцати шести лет, почти тридцать, и по факту она является ровесницей матери, пускай и ментально. Тридцать лет — в эти годы Гаруда обладает безусловным опытом профессионализма шиноби, куноичи и простого ирьенина, совмещая в одной себе любвеобильную мать и беспринципного убийцу. В свои двадцать с хвостиком София едва ли могла похвастать житейской мудростью, прикрываясь своим отточенным до идеала хобби. Да только кому оно нужно? Отчасти можно было бы прослыть в истории удивительным живописцем, и все равно никому из существующих государств искусство такого рода не нужно. — «Интересно, как бы моя жизнь развивалась здесь, если бы я очутилась в своем родном теле с тем же возрастом? Стала бы я гражданской или шиноби? Осела или ввязалась бы в приключения?» — вопросов в светлой голове было много, но девочка не Сократ, чтобы задумываться о такой вероятности надолго.       Естественно, что в условиях подвешенного состояния, Софии пришлось заниматься теми же вещами, коими она занималась и вчера: небольшая прогулка по местным дворикам с огородами, забота о брате, уборка с готовкой и сон. В череде размеренных и однотипных действий, она поймала себя на мысли, что стала думать и мечтать только о следующей цепочке действий без должного развития. Взрослое сознание буквально занимали только бытовые вопросы, которые девочка решала с Кисейсиго.       Как оказалось, мужик тусил в лагере из-за травмы бедра и сильнейшего токсикоза от яда. И, не смотря на увечья, помогал ребенку таскать тяжелые вещи и шарахался по девичьим указам по лагерю. Внешне он не выглядел таким побитым. Если бы он не ответил на чужой расспрос ребятни о работе, то блондинка бы не догадалась о его состоянии. После общения она стала подмечать, как он чуть прихрамывает на левую ногу, словно бы ему не хватало угла для шага от бедра, и какие у него отекшие руки, на которых до сих пор загниваються мелкие порезы.       Отвлекшись на чужую проблему, Тэкера задумалась о том, что на самом деле получить раны, не совместимые с жизнью в условиях мира «НАРУТО», очень и очень легко. Стоило в срочном порядке реализовывать обучение боевой направленности!       Анализируя над тем, что ей может из дзюцу пригодится в жизни, девочка осознала огромную пропасть отставания от своего поколения по всем фронтам: клановые только начинали постигать родовые техники и свои КГ, местные гражданские уже охотно помогали родителям в тяжелой работе, а София, как была оладушком, так им и осталась.       Гаруда своим переездом в другу страну сорвала дочку с занятий по тхэквондо, хотя светлоглаза все же сумела урвать пояс. И, пока они проживали в Аме, родительница планировала записать ребенка на другую науку, но не успела, да и сейчас, занимаясь другими делами в захолустном поселении, вряд ли бы смогла найти достойного патрона для обучения военным дисциплинам. Можно было бы, конечно, записаться в ученики к местным ниндзя, но это тоже чревато последствиями: коноховские, судя по реакции чуунина одной команды, будут рады спиздить ценный экземпляр к себе в Деревню; кусовские может быть и помогут в чем-то, но их каге намерено собирает коллекцию сильных и необычных людей в топку своему тайному оружию; местами еще остались агенты Камня, Песка, Водопадов и страны Рисовых полей, уже представители которых воруют мирное население на опыты одному саннину.       — «Пиздец, почему так опасно-то?!» — сетовала русская.        Единственным выходом для нее оставалась мать, которая судя по веерам и профилю профессии могла обучить стихиям ветра и щинтай-техникам из ирьенинпрактик.       Тем временем, женщина все продолжала поздно приходить, когда дети уже спали и видели десятые сны, поэтому ребенок был вынужден общаться на важную тему записками, получая ответы каждое утро. Все, что смогла порекомендовать куноичи, так это возобновить тренировки и отработку техник из додзе Аме, попеременно после интенсивных физических нагрузок, на несколько часов уходить в медитацию.       Гаруда сомневалась, что у дочери получится уйти в медитацию с первого раза правильно, но и разочаровываться во ней не спешила. Да и такое слово «разочарование» от нее землянка никогда не слышала. Все, что она делала, так это адекватно оценивала детские способности и молчаливо поддерживала на непростом пути «шиноби». Иной раз, землянка думала, какое бы сложилось впечатление о ней в фиалковых глазах Гаруды, если бы она вдруг осознала, что чадо в самом деле не стремиться за призрачной восточной идеологией великого чакро-воина. Прежде всего, Софии нуждалась в силе для защиты своей семьи от будущих невзгод, которые маячили на краю сознания и памяти девочки множеством красных всполохов войны. Вообще, предстоящие долгие двадцать лет обещали быть насыщенными на войны и интриги сильных мира сего, которые обычно сметали мелких сошек, не оборачиваясь на хруст костей по ногами.       Совмещать тренировки с прогулками и бытом было тяжело. Зарядка, отработка приемов и пробежка, совмещенная с прогулкой с Саней, занимали без малого три, а то и пять часов. Дальше шла медитация, или ее подобие. Несколько раз Тэкера занималась на улице и постоянно на что-то отвлекалась, — на природу, на людей, на собственные мысли и страхи, — или засыпала, словив умиротворение.       Настоящий дзен, по итогу, она поймала только в уборке, когда тупая и монотонная физическая работа смогла очистить разум от всего лишнего. Девочка настолько завтыкала, что периодически замечала промелькнувшее в мгновенье ока время, словно бы кто-то кропотливо и вдумчиво вырезал из памяти фрагменты перед и после уборки.С одной стороны, отдохнувшая от нехороших мыслей, голова меньше гудела и лучше соображала, однако после становилась настолько пустой, что в нее вновь закрадывались мысли о будущем.Чтобы такого впредь не повторялось, блондинка решила выпросить уроки у Кисейсиго.        Джоунин очень внимательно выслушал детскую просьбу, похвалил за стремление изучать такую сложную науку ниндзя и заговорил об оплате. Сначала София подумала, что зеленоглазый является перерожденцем какого-то менеджера из Эльдорадо или еврея-банкира. Торговался, благо, на еду, а не на деньги, да и, как она поняла, ему было бы проще таким образом за ними следить, если бы дети были под его присмотром и при спокойном деле.       Его же на днях испугала чужая целеустремленность в вопросах спецподготовки, — все же, мало ли чем могла привлечь светловолосое шило внимание коноховцев, да и при своей неловкости убилась бы где-нибудь при очередном спарринге, из разряда бесконтактного боя. Пришлось мужчине забирать Тэкеру и мелкого Александра с собой перед завтраком в лагерь, где он мог преподавать в удобной и спокойной обстановке.        Местная солдатня детей не трогала, даже потешалась и поощряла непоседливую активность на благо обществу. Среди своих друзей и знакомых, Ро смог найти неплохих педагогов, которые смогли бы интересно и информативно преподать основы букиндзюцу и тайдзюцу, а так же такие предметы, как история, язык, математика и география. Сам джоунин не мог полноценно вести занятия из-за обязанностей и травм, поэтому, по сути, просто присутствовал на занятиях при своих друзьях и иногда дополнял их информацию, помогая невольным воспитанникам в тех или иных заданиях.       Представители Кусы, сами по себе, в основном состояли из простых баб и мужиков с деревни, которые знали очень ограниченное число техник, сводящиеся в применении для сельского хозяйства. Адаптированные приемы были хороши и в бою, но что-то из ряда вон выходящего совершить не могли. Были и секретные и наследованные техники, как и у всяких ниндзя и клановых, передавая из поколения в поколения своим детям и ученикам премудрости боя.       Из-за географического положения страны, местное население не было богато на металлы — мечи, даже «о танто», были большой роскошью. От чего шиноби из Травы отдавали предпочтение кунаям и звездочкам, которые местные могли собрать с убитых или переплавить с огрызков металлов. Те счастливчики, которые добыли тем или иным способом мечи, старались передать их по наследству, техники «кен» так же становились фамильной тайной и носились вместе с ножнами. Поэтому шиноби Кусы часто переделывали садовый инвентарь под боевые нужды: огромный секатор делили, оставляя тонкие прямые ручки с короткими, но прочными лезвиями, способными прокусить толстый ствол молодого дерева; серпы и косы, как кусаригама, так же использовались в бою с помощью цепей или длинного древка; саи', — кинжал с длинными усиками рукояти, — делали из металлолома и использовали в ближнем бою, чтобы выбить куда более презентабельное оружие. И так далее.       Местный «тай» так же был похож на бокс и кикбоксинг, в остальном же случае только преподаватели додзе могли как-то дисциплинировать и упорядочить удачные приемы местных шиноби под боевую дисциплину.       И с этими знаниями, которыми обладали друзья Ро, — собранные буквально по сусекам, — Софии приходилось иметь дело. Саше едва ли исполнился год, а ей три, как их уже принялись учили стойкам и основам ударов. Каждый божий день они совершали с сотни одинаковых упражнений, не отличающихся своим разнообразием. Мелкий, пожалуй, больше всех был доволен, так как по большей части пиздюк воспринимал всю движуху за игру, а девчонке лично приходилось осознавать и выверять каждое движение, потому что в противном случае получала шлепки и щипки по рукам и ногам.       Иной раз на конечностях оставалось столько бурых и синих синяков, что мать в одной из записок побеспокоилась о упражнениях, мол, — «вы точно только тай изучаете, а то мужиков больно много вокруг вас?». София сначала не поняла вопроса, а затем как поняла, что истерично смеялась пару минут. Думаю местные шиноби были более, чем благодарны за помощь Гаруды, поэтому местные педофилы не спешили обращать внимание на детей бывшей жительницы Песка. И слава Богу!       Пробуждение чакры можно было бы считать отдельной историей. Женщина, довольная успехами своих детей на поприще боевых искусств, стала обучать их настоящей медитации. Даже смогла выкроить время на занятия в обед, чтобы задать вектор новой тренировки на пол часа и смотаться обратно к раненым.       Там вообще вся загвоздка заключалась не только в очищении разума от посторонних мыслей и тягот, но и в проникновении во внутренний мир, душевном просветлении и, как следствие, поиску очага своей души — источника чакры.       Естественно, что Саша не мог в своей сопливый год что-то найти внутри себя и сделать «круто». Он часто балдел и отдыхал на таких занятиях, отсыпаясь и подзаряжаясь к новому выплеску энергии, чтобы опять приступить к прополке кустов, убийству крапивы и отбиванию ладоней шиноби в тай. София же впервые за все свои практики смогла не просто очистить голову, но и наконец-то погрузиться глубоко в себя, почти «нащупывая» дверь во внутренний мир.       Пробыла она в подобном состоянии не долго, ощущая ментальновязкое послевкусие, словно бы она все же смогла совершить невообразимое, что до селе было не подвластно ее человеческой сути с Земли, правда не долго, однако девочка все же смогла запомнить последовательность действий. В первый раз такой медитации, Ро разбудил ребенка глубоко за полночь. И София с испугом осознала, что с полудня сидела в позе лотоса до глубокой ночи и забыла приготовить обед для семьи, и покормить брата. Благо, что молодой джоунин сам догадался озаботиться о проблемах протеже, когда он не смог после череды попыток разбудить девочку из вегетативного состояния. Тэкера настоятельно попросила мужика будить ее пораньше, чтобы подобная ситуация впредь не повторилась.        Дальнейшие тренировки контроля и медитации длились строго ограниченные три часа, за которые сероглазая, из раза в раз, пыталась вновь застать подвешенное состояние собственного сознания. Дни сменялись неделями, пока землянка все же не погрузилась в нирвану полностью: душу не заботили ни распри философий России и Востока, ни социальные явления кризиса и войны, ни личностное отношения «Я» к семье. В какой-то момент она стала ощущать тепло, исходившее из сердца и солнечного сплетения. В самом деле. Пришло безграничное понимание.       Мир не изменился в своей сути нигде: войны были и будут постоянным явлением каждой истории каждого мира, покуда там существуют пороки. Эти же пороки создают прецедент души и желаний, благодаря которым люди делят поступки на хорошие и плохие, а количество этих самых поступков позволяют обществу оценочно судить человека. Только человек мог определить свой путь поддавшись слабости или желаниям своего тела, или же наоборот, — построить его через борьбу и постоянный контроль. Только держа разум в узде, шиноби мог оставаться хладнокровным в той или иной ситуации. Мог видеть и принимать смерть, как фаталист. В моем собственном мире война, как явление, перешла на пассивно — холодный режим, чьим оружием являлась валюта. Знания, их качество и способность к применению, стали единственным ключом к благополучию и богатству, потому что без диплома и соответствующих знаний ты не сможешь найти работу, а без работы нет денег, а без денег нет и хорошего медицинского обслуживания. Так и здесь, одной из многих важных и основополагающих ступеней в карьере ниндзя являются знания и, как последующее следствие, твое собственное умение их использовать. Каждая техника, не важно какой дисциплины, может стать определяющей в сражении, именно поэтому стоит освоить чакру, обучиться всем наукам и постараться найти универсальный ключ для достижения «силы». Так в чем же моя «сила»?       Когда София решила открыть глаза, осознавая мельтешащий ответ перед собой, она приметила изменившуюся обстановку: девочка стояла не на освещенной летним солнцем дворике сада, а в стилизованной квартире многоэтажки с Земли. Трехкомнатка, доставшаяся в наследство от почившего отца, в свое время была переделана из квартиры в студию. Техногенный модерн не играл здесь власти, вся обстановка была создана в лучших традициях советской классики.       — «Зачем же я так сделала?» — задавалась вопросом из раза в раз девушка, рассеянно присаживаясь на обтертый табурет рядом с мольбертом.       Выбор такого дизайна был сделан в память о дедушке, его важнейшем влиянии на ее жизнь в прошлом. Отголосок детства был воспроизведен в центре города в плоть до мельчайших деталей, отчасти став известной в узких кругах достопримечательностью. Пожилой родственник всегда был рад видеть свою внучку и его нисколько не смущало, по какой причине его обитель могли посетить. Чужая доброта и забота, бывшие редким исключением в ее жизни, пропитали все в этом помещении: мебель была по особенному теплой и уютной; чертежи, оставленные на дедушкином художественном столе, сохранили в себе мужской профессионализм, накопленный долгими сорока годами службы учителем в архитектурном университете; отреставрированная допотопная техника могла с легкостью воспроизвести старые кассеты, ленты которых были наполнены детским счастьем и весельем дачного сезона.        Потянувшись рукой к столу, София достала из небольшой кипы листов, последние наработки ее проекций. Среди небольших испещренных рисунками прямоугольников располагались стихи и скромные прозы, оставленные ею в период учебы в техникуме, когда их специализированное заведения посещал ее дедушка для чтения лекций об Апокалипсисе в искусстве.       Легко сотворенные ее руками вещи, были созданы из одиночных мыслей, внезапно зародившимися интерсом.       — «Я же могу создать любую работу». — рассуждала бывшая студентка, — «Воплотить любую задумку. Что же изменилось сейчас? Изменился ли мир вокруг, его правила и условия? Нет, мир изменился внешне, но он все еще остается тем же», — а затем ее прошибло простое понимание, — Я просто сменила один холст на другой.       Осознание собственной настоящей сути повергло в некоторый шок. Землянка имела все возможности так же баловаться со структурой, материалом и знаниями здесь, в мире «НАРУТО», воплощая самый странные и дерзкие задумки на яву. Ее сутью и силой являлось творчество, способное сменить привычный порядок вещей на иной. Воспряв духом, иномирянка даже не сразу осознала, что пейзаж снова сменился на привычный. Вместо студии, она очутилась на улице в поселке Кусы.        Детские ладони тряслись и покалывали, а на коже появились мелкие, едва видимые, но ощутимые на коже, капельки воды и изморози. Чакра, бурлящая маленьким очагом печной топки, была такой же нежной, как чувства дедушки к потерявшейся и нуждающейся внучки, и теплой, как желание творить, и жгучей, как дерзкие желания реализации чего-то необычного.       — Тэкера! — позвал джоунин, отвлекая ребенка от медитации.       За мужчиной стояла фигуристая женщина с красным каре, в поношенной походной одежде, а за ее спиной висел на канатах огромный свиток. Рядом с ней, держась за мамино платье, стояла маленькая рыженькая девочка в желтом платьице, забавно щурящая глазки.       — Это Узумаки Кэори и ее дочь Карин. С этого дня они будут жить с вами! — объявил ниндзя, представляя новых сожителей семьи из Песка. Женщина дружелюбно помахала ручкой, ее дочка застеснялась и спряталась за ногу родителя.       — «Ро, вот ты бы знал, кого ты нам привел! Это для тебя они просто Узумаки, может быть даже классные ирьенины, а для меня они антагонисты и сподручные Орочимару. Дочка так уж точно». — возмутилась блондинка, едва сдерживая вздох досады. Все же ей придется встрять в дела Кусы, лишь в будущем не заиметь еще одного могущественного противника в лице эксцентричной Узумаки.