Take the Pieces and Build Them Skywards

Всю ночь Джерард бродит по городу, и к восходу солнца он скурил уже все сигареты, вымотался и начинает серьезно подумывать, что произошедшее на самом деле какой-то безумный сон. Может, он заснул в электричке, и ему приснилась собственная смерть. Может, и вафельная, и парк, и встреча с Майки ему тоже только привиделись. Какое-то время он позволяет себе верить, что так все и было. Притворяется, что может вернуться домой в любое время, и семья лишь закатит глаза на его очередную выходку. Это приносит какой-то своеобразный комфорт – хоть и пустое, но все же успокоение. В конце концов, когда Джерард уже слишком замерз, устал и проголодался, чтобы притворяться, что он бродил бы по улице, будь у него иной выбор, даже пустое успокоение его покидает. Он на самом деле умер. И ему правда некуда идти. Поэтому он идет в вафельную. Сейчас ранее утро – куда раньше, чем когда Брайан привел его сюда вчера, но жнец уже тут. Джерард присаживается на сиденье напротив него и с глухим стуком опускает голову на столик перед собой. – Тяжелая ночка? – спрашивает Брайан, царапая что-то у себя в блокноте и не отрывая взгляд от бумаги. – Вся эта ваша жнецовская тема – полный отстой, – ноет Джерард. – Я умер, у меня нет денег, нет работы, нет жилья. И сигарет тоже нет, – добавляет он еще более жалобным голосом. Ручка Брайана замирает в миллиметре от документов. Он поднимает на Джерарда сочувствующий взгляд и, положив ручку на стол, шарится в карманах, достает оттуда пачку сигарет и протягивает ее Джерарду. – Вот, теперь у тебя есть сигареты. И, если ты вдруг забыл, работа у тебя тоже есть. Ты жнец. – Ага. А когда придет первая зарплата, не подскажешь? – В мире много жнецов, Джерард, – хмурится Брайан, – и им всем приходится зарабатывать самостоятельно. Тебе нужно найти, где остановиться, потому что если попытаешься забрать чью-то душу, продолжая пахнуть вот так, ты и на десять метров к ним не подойдешь до того, как они пустятся прочь. Джерард принюхивается к своей одежде. Ну, по сравнению с тем, как бывало, сейчас от него пахнет чуть ли не как от парфюмерного магазина. Он даже не пил – не по своей воле, конечно, но все же. В основном потому, что в кошельке у него от силы пара долларов. Брайан заказывает завтрак, и Джерард переводит на него свои умоляющие глазки, выпрашивая еду. Брайан сдается и разрешает Джерарду позавтракать за свой счет. Они уже доедают, когда в вафельную заходят Боб и Рэй. – Что, смерть дышит в лицо? – спрашивает Боб. – Ха-ха, как смешно, – ворчит Джерард. – Привыкай, – бросает Брайан. – Он считает себя юмористом. Боб и Рэй садятся рядом с ними и начинают рассказывать о вчерашнем концерте, на котором Боб работал звукачом. Джерард заканчивает свою порцию и потягивается, вдруг ощущая последствия полного желудка и бессонной ночи после довольно активного дня. Все тело наливается тяжестью, и прежде, чем Джерард успевает сообразить, что происходит, он уже опускает веки и полу-прислоняется к сидящему рядом Рэю. Это довольно приятное ощущение, и Джерард позволяет себе немного в нем понежиться, пока парни о чем-то говорят – он слышит отдельные слова и фразы, которые никак не хотят складываться в общую картину. В конце концов Рэй чуть шевелит плечом, и Джерард садится прямо, изо всех сил пытаясь побороть зевок. Подходит официантка, и Боб делает заказ, но Рэй отказывается. Боб вопросительно изгибает бровь, и Рэй отвечает ему, кивая в сторону Джерарда: – Он тут засыпает на ходу. Отвезу его домой, пусть примет душ и немного поспит. Боб, кажется, не особо доволен затеей, но все равно кивает в ответ. Брайан останавливает их жестом и тянется к своей сумке. – Погоди, – начинает он, выуживая несколько стикеров и протягивая их Джерарду. – Твоя работа на день. Где-то внутри Джерард чувствует небольшой укол: нужно лучше стараться противостоять всей этой дурной системе, но он так вымотан, что все, на что его хватает – это протянуть руку и забрать бумажки у Брайана. Революция откладывается. Рэй встает из-за стола и тянет Джерарда за собой, позволяя ему держать себя за руку, пока тот волочит ноги по полу, пытаясь удержать баланс. – Хэй, спа… – следуя за Рэем к его машине, Джерард зевает так широко, что слышит, как хрустит челюсть, – …сибо. – Первые несколько недель всегда проходят тяжко, – пожимает плечами Рэй. – Я все еще помню свои, – он останавливается у двери со стороны сиденья водителя, жестикулируя над крышей машины. – Можешь остановиться у нас на несколько дней, но потом придется найти свое место. Джерард сонно кивает и залезает внутрь. К моменту, когда Рэй заводит двигатель, Джерард уже дремлет. Рэй будит его, когда они подъезжают к многоквартирному дому, и Джерард ковыляет следом за ним к входной двери. Дверь еще не успевает закрыться, как Джерард уже падает на диван, подминая декоративную подушку под голову и прижимая колени к животу. Он так вымотан, что даже думать не может, и очень-очень хочет спать, но в то же время вот эта полудрема тоже хороша: из-за усталости он пропускает мимо все мысли о том, как сильно он запутан, как безумно скучает по маме или как, ну, типа, он умер. Рэй накидывает на него одеяло и задергивает шторы, и в приглушенном освещении комнаты Джерарду почти удается притвориться, что он сейчас дома. Он слышит, как Рэй прикрывает за собой дверь, и в следующее мгновение уже засыпает крепким сном без единого сновидения. -- Джерард просыпается во второй половине дня, и сначала его бесит, что Майки снова оставил шторы раскрытыми. Это его, Джерарда, комната, и если уж он хочет погрязнуть во тьме, то имеет полное на то право, и Майки давно пора… В этот момент он понимает. Диван, на котором он спит, ощущается по-другому. Одеяло, которым он укрывается, пахнет ароматом другого кондиционера. Люди, что шумят где-то рядом, тоже не его семья. Джерард садится прямо, кутается в одеяло и сворачивается клубочком в углу дивана. Ошеломляющее чувство безысходности накрывает его с головой, и Джерард прячет лицо в коленях. И что же ему теперь делать? Ну, он понимает, что конкретно ему нужно делать, но это, конечно, не особо сочетается с тем, чего он хочет. – Кофе? – Рэй опирается о спинку дивана с чашкой горячего напитка в руках. – Спасибо, – благодарно принимает его Джерард и делает глоток. Рэй обходит диван и садится рядом, протягивая ноги и опуская ладони на свои бедра. – У тебя было задание пару часов назад, но Боб забрал душу за тебя. Не хотел тебя будить. Сказал, что ты слишком сладко спал. – Вовсе нет, – кричит из кухни Боб. – Торо, подлый ты обманщик. Я сказал, что он выглядит дерьмово, и ему нужно хорошенько выспаться. – Спасибо, – Джерард натягивает улыбку, пока Рэй смеется над словами Боба. – Я прилично так отрубился. – Ничего страшного. Тебе нужно в душ или типа того? Кажется, у нас есть что-то из одежды твоего размера, если надо. Джерарду не особо хочется в душ, он в прекрасных отношениях с грязью, но, наверное, будет не очень вежливо, если из-за него провоняет диван парней, так что он кивает и встает на ноги, оставляя кофе на столике рядом. – Да, давай. Рэй показывает ему, где ванная и идет искать вещи. Неторопливо раздевшись, Джерард не может устоять и не проверить свое тело на предмет… следов шин или типа того. Но с его телом все в порядке – оно бледное, чуть более пухлое, чем ему хотелось бы, и на нем нет никаких отличительных следов, кроме пары шрамов, которые он получил еще в детстве. Горячая вода хорошо расслабляет его зажатые плечи, и Джерард так и стоит под напором какое-то время, пока Рэй не стучит в дверь и, просунув голову в комнату, не оставляет для него пары полотенец и какую-то одежду, параллельно с этим прихватив его грязные вещи. В конце концов, Джерард приступает к мытью, и от аромата шампуня ему едва не хочется плакать. Это не тот, которым обычно пользовался он, не дорогущие профессиональные средства Майки и не цветочная косметика мамы. Это какой-то обычный шампунь ребят, у которых он остановился на время, потому что ему больше некуда идти. Джерард силится закончить с мытьем и накидывает на себя полотенце. Вода капает за ним всю дорогу до гостиной, и он чуть ли не поскальзывается в собственной луже. Рэй смотрит на него с любопытством. – Не надо, – Джерард вдруг понимает, что стоит с совершенно голым верхом, и застенчиво прикрывается рукой. – Эм, я… эм, сам постираю свою одежду. – Окей, – не спеша кивает Рэй. – Твои вещи в корзине для белья, – он указывает в другой угол комнаты. Рэй все еще смотрит на него своим странным взглядом, и Джерард, игнорируя его, идет в ванную, чтобы переодеться. Он не собирается носить свою старую одежду, но и стирать ее тоже не хочет – она, может, и немного воняет, но Джерард все еще чувствует от нее нотки аромата маминого порошка, дезодоранта Майки и, в общем-то, дома. Он не может позволить себе потерять эту последнюю нить. Вещи Рэя длиннее, чем надо, слегка жмут в талии, но в целом сойдут. Джерард снова сворачивается на диване, незаинтересованно наблюдая за тем, как Рэй переключает каналы. – Тебе нужно будет найти себе новую одежду, – говорит Рэй. – У меня нет денег, – отвечает Джерард. Он тоже об этом думал, но сейчас он немного на мели. – Брайан не рассказал тебе, как мы зарабатываем? – Рэй выключает звук на телевизоре. – Он сказал, что мне надо найти работу, – пожимает плечами Джерард. – Он идеалист, – смеется Рэй. Боб прыскает. – Ну, а как еще я могу заработать деньги? – спрашивает Джерард, беспокойно потирая ладонями колени. – Воруй, – в лоб отвечает ему Боб. – Типа, грабить банки? – щурится Джерард. – Не думаю… в смысле, у меня даже оружия нет. Боб заливается таким хохотом, что его лицо краснеет, и Джерард хмурится, наблюдая за этой картиной. Ну, а чего Боб еще ожидал? Не у всех есть оружие, Джерард и понятия не имеет, где его можно раздобыть, особенно теперь, когда у него даже документов нет… – Нет, Джерард, – поясняет Рэй, героически стараясь не рассмеяться, – банк грабить не нужно. Просто бери понемногу то там, то тут у людей, чьи души забираешь. Им деньги все равно больше не пригодятся. – Ты серьезно? – в шоке спрашивает Джерард. – Ну да, либо так, либо ищи работу, – кивает тот. Джерарду ни один из вариантов не нравится. Он собирается спросить, есть ли третья альтернатива, когда Рэй, взглянув на часы, говорит: – О, черт, у тебя сейчас задание. Джерард хватает свои стикеры со стола и просматривает их беглым взглядом. М. Ву умрет через пятнадцать минут. – Лучше поторапливайся, – говорит Боб, закидывая орешек себе в рот и снова включая звук на телевизоре. Джерард надевает обувь и напоминает себе, что каждая взятая душа делает его на шаг ближе к концу. -- В итоге Джерард занимает диван в гостиной, игнорируя недовольные взгляды Боба каждый раз, когда тот, вернувшись домой, вынужден сдвигать постельное, чтобы присесть на диван. Джерард бы оставил их в покое, но ему больше некуда податься. Он даже специально следил за квартирами людей, чьи души забирал, но пока что ему не подвернулся ни один подходящий вариант. – Итак, – говорит он своей пятой по счету душе, молодому парню по имени Стив, разбившемуся при падении с дерева, на которое пытался залезть («Пьяным и голым», – говорит Джерард Брайану позже. – «Пьяным и голым. На этих ваших стикерах должно быть больше информации, в самом деле»). – Тебе же ключи больше не пригодятся, да? Стив тем временем уже шагает сквозь свет, так что Джерард принимает это за вполне явное согласие, достает из брошенных на землю штанов Стива его бумажник и ключи и садится на автобус до дома парня. Тот живет над гаражом своих родителей. Джерард бродит по комнате, чувствуя себя жалко и презренно, пока сдвигает в сторону порно журналы и старается не смотреть на фотографию девушки Стива на тумбе у кровати. И хоть Стив больше никогда и не вернется сюда и ему больше не понадобятся его вещи, Джерард все равно чувствует себя грабителем, вторгшимся в чужое жилье. Он даже не уверен, зачем вообще сюда приехал. Он все равно не сможет здесь остановиться даже на одну ночь: родители Стива живут слишком близко. И все же, Джерард не может не пройтись по вещам парня, просмотреть его почту, включить телевизор, чтобы узнать, какой канал он смотрел перед своей смертью. Джерард узнает, что собака Стива, Мэйси, умерла совсем недавно (ее поводок подвешен на урну с прахом, на которой высечена дата смерти – всего пару недель назад). Узнает, что парень окончил университет в числе лучших выпускников и находился в поиске работы (на столе у компьютера сложена аккуратная стопка резюме) и что собирался сделать предложение своей девушке (на тумбе возле фотографии лежит обручальное кольцо). Джерард пытается представить, что обнаружили в его вещах после его собственной смерти, и ему становится неловко и стыдно. Наброски вампиров были, конечно, неплохи, но вот наброски раздевающихся вампиров разной степени оголения, наверное,… несколько сомнительны. Что бы его семья ни нашла, это даже близко не стоит с тем наследием, которое Джерард хотел бы после себя оставить. У него было столько планов, он верил, что был рожден для свершения чего-то более значительного, чем простые обыденности. Ну, в какой-то мере, наверное, он творит великое сейчас, но это, конечно, не то, о чем он думал и мечтал. И совершенно точно не то, что он может оставить после себя и чем люди могли бы гордиться. Джерард не забирает ничего из дома Стива, кроме пары бутылок пива из холодильника. Больше всего на свете ему сейчас хотелось бы напиться до такой степени, чтобы не чувствовать совсем ничего. Пары бутылок пива на это, разумеется, не хватит, но они хотя бы помогут немного расслабиться. Только вот пиво не справляется даже с этим. Как выяснилось, теория Джерарда про «умереть от голода или холода» была вполне правильной. Жнецам не позволяется умирать, и хотя вся тема с регенерирующими тканями оказывается довольно крутой способностью (Джерард так случайно ухватился за острый предмет и рассек себе ладонь – болело пиздец, но, как и обещалось, рана зажила едва ли не мгновенно), это также значит, что жнецы не могут опьянеть. Брайан говорит, что от этого только лучше. Джерард, конечно, тоже видит в этом свои плюсы, но у него руки чесались уйти в запой с самого момента аварии, и тот факт, что отныне ему придется разбираться со своими проблемами самостоятельно, совершенно без помощи хмельной храбрости, несколько пугает. Очень сильно пугает. Помимо непрекращающейся нужды напиться, что вечно зудит под кожей, Джерард, к тому же, все свои дни проводит за убийством людей, и одного только этого уже достаточно, чтобы он хотел с разбегу утопиться в пивной бочке. Боб продолжает повторять, что это не убийство, а просто сбор душ, но ощущение убийства все равно не проходит. Джерард убивает время на диване Рэя, выкуривая сигарету за сигаретой, лишь бы занять чем-то руки, и смотрит телевизор с Бобом. Когда Джерард начинает нервничать, и ему вдруг кажется, будто он забыл что-то сделать, но не помнит, что именно, Боб выключает звук и болтает с ним о комиксах, фильмах или музыке, пока зудящее чувство не проходит. Когда Джерард начинает метаться и подумывает о том, чтобы, вытащив десять баксов из кошелька, купить себе самое дешевое дерьмо, какое можно найти в супермаркете, Рэй тащит его в кино или учит играть на гитаре. Они никогда это не обсуждают – то, что у Джерарда проблемы с алкоголем, но либо с ними поговорил Брайан, либо Боб и Рэй просто очень хорошо улавливают, когда кому-то нужно отвлечься от своих демонов. Ему хочется надеяться, что он и сам бы справился со своей проблемой, если бы только прожил еще немного, что выполнил бы те обещания, что дал себе за мгновение до того, как его сбил автобус. Но, если честно, Джерард знает, что ничего бы у него не вышло. Ему все еще не нравится то, как сейчас обстоят дела, но, видимо, луч надежды может прорваться даже сквозь большую черную, беспросветную грозовую тучу, коей является его загробная жизнь. -- Через улицу от квартиры расположена небольшая закусочная, и хотя в ней нет ничего особенного, каждое утро, проснувшись, Джерард чует аромат кофе из окна, и этого достаточно, чтобы захотеть попросить Боба и Рэя разрешить ему остаться у них навсегда. Места в закусочной от силы на пятнадцать-двадцать человек, так что там теснее, чем Джерарду хотелось бы, но кофе они готовят отменный – ничего лучше по эту сторону смерти он не пробовал. К тому же, это хоть какое-то место, где он может проводить время, помимо чьей-то квартиры или вафельной. Так что чужие неинтересные разговоры или то, как время от времени проезжающая мимо тележка с посудой бьет его по локтю, можно и перетерпеть. Джерард проводит там три дня подряд, забегая на кофе перед тем, как отправиться в вафельную, и моментально завоевывает особое место в сердце официантки, когда оставляет ей пять долларов чаевых за стакан кофе, что стоил семьдесят пять центов (Джерарду все еще стыдно, что он берет деньги у мертвых людей, типа, что, их душ ему недостаточно, нужно еще и деньги прибрать? Но когда он оставляет щедрые чаевые, это хоть немного успокаивает его совесть). Женщину зовут Бланш, ей наверняка за шестьдесят, а еще она носит обалденный рыжий парик – он сидит немного криво, и иногда создается впечатление, будто женщина задирает голову кверху. После вафельной и утреннего сбора душ Джерард возвращается в закусочную, чтобы немного порисовать. Можно сказать, что с одним из последних заданий он сорвал большой куш: в момент смерти у девушки была с собой сумка, полная блокнотов и вполне приличных карандашей. Джерарду было совестно их забирать – что, если семья хотела бы оставить их себе на память или, может, девушка собиралась отдать их на благотворительность детям или типа того? Дерьмово Джерарду вплоть до того момента, как Боб показывает ему часы Rolex, что стащил с одного из заданий, а Рэй хвастается, как однажды забрал гитару Fender, пока Брайан, взмахнув рукой, бормочет что-то, что ничего не знает и не слышит. После этого Джерард решает, что из-за нескольких блокнотов и карандашей, наверное, ничего плохого не случится. Как выясняется, после обеденного перерыва и где-то до ужина в закусочной становится свободнее и тише. Старички к тому времени обычно уже насыщаются как кофе, так и последними сплетнями, так что у Джерарда даже появляется возможность выбрать столик. Он всегда занимает тот, что в самом дальнем углу, усаживается лицом к стене и скрючивается над столешницей, наслаждаясь прелестью безлимитного кофе за два доллара. Первые три дня напиток ему подливает подросток, которому, кажется, едва за восемнадцать, и его измученный, утомленный жизнью настрой немного наводит тоску, но в целом Джерарду вполне подходит – не то чтобы он собирался заводить себе друзей. Но на четвертый день, когда, склонившись над блокнотом и заприметив тень, он взмахивает рукой, чтобы официант подлил кофе, Джерард слышит незнакомый голос: – Ты что какой-то художник? Джерард склоняется еще ниже, изучает взглядом графитовых вампиров, высасывающих кровь у целой балетной труппы, и пожимает плечами. Он уже слышал это в старшей школе – время от времени, когда какой-нибудь качок хотел пораньше выполнить свой план по буллингу на день и искал, к чему бы еще прикопаться, помимо одежды, прически, женственных черт или предполагаемой сексуальной ориентации. – Это… так, ерунда, – говорит Джерард, не поднимая взгляда. Он чуть не сказал «Это в прошлом», но такие слова могли бы повлечь за собой расспросы на тему «почему?», и не то чтобы Джерард мог ответить что-то типа «Слишком занят сбором душ». К тому же, может, он все еще художник или мог бы им быть при желании. Да, Джерард жнец, но это не исключает другие занятия, так? – Ну, тогда, думаю, ты упустил свое призвание, – отвечает официант и наливает ему целую чашку кофе, поглядывая в его блокнот над ссутуленными плечами Джерарда. Джерард наконец поднимает на него взгляд, и ему приходится поморгать – в тускло освещенном углу кафе у него перед глазами летают мушки. Или же дело в том, что парень невероятно хорош собой. Типа, он не просто милый, а прямо-таки красивый. Он невысокий – немногим выше Джерарда, сидящего за столом; у него все руки забиты татуировками, и еще несколько вычерчены на шее. Его темные волосы довольно длинные – похоже, что им просто дали отрасти, не заботясь о том, как они будут выглядеть в итоге, но ему очень идет. Они обрамляют его уши, подвиваются у подбородка и едва касаются шеи. Он улыбается, и Джерард забывает, как дышать. – Принести тебе что-нибудь еще? – спрашивает официант, не переставая улыбаться, и Джерарду приходится бороться с желанием заказать какую-нибудь ерунду, лишь бы парень постоял рядом чуть дольше. – Только кофе, – выдыхает он, на что официант взмахом руки указывает на полную чашку перед ним. – Получите, распишитесь. Если будет нужно что-нибудь еще, можешь просто крикнуть. Кстати, я Фрэнк, – он протягивает свободную руку, и Джерард пялится на нее пару мгновений. Вокруг запястья вытатуирована колючая проволока, возле которой – тонкая и аккуратная надпись, и Джерарду просто хочется взять руку Фрэнка и поизучать ее какое-то время. Но велики шансы, что хук правой принесет столько же боли жнецу, сколько и человеку, так что Джерард останавливается на простом рукопожатии. – Джерард. Эм, ну, это я. Джерард. Спасибо за кофе. – Выполняю свою работу, – улыбка Фрэнка становится шире, он кивает, и волосы попадают ему в глаза. – Удачи с рисунком, Джерард, – Фрэнк отворачивается и подходит к следующему столику, и Джерард наблюдает за тем, как удаляется его фигура, едва в состоянии моргнуть. Что сказать, все в порядке вещей. За двадцать шесть лет своей жизни Джерард не сделал ничего особенного. Целовал он не так уж и много людей, а тех, с кем делил постель, вообще можно пересчитать по пальцам одной руки, да и в целом его личную жизнь не назвать успешной. Он всегда полагал, что у него еще было время разобраться в отношениях, считал, что пока рано об этом переживать. А теперь он мертв, и ему подливает кофе горячий парень, которому нравятся его рисунки. Иначе просто и быть не могло, не так ли? Джерард рисует еще немного, набрасывая рядом с одним из вампиров мелкого парня, покрытого неясными татуировками. Он дает парню кол и отправляет его разбираться с новообращенными балеринами с клыками. Джерард пьет кофе чуть быстрее (намного быстрее), чем обычно, из-за чего подзывает Фрэнка подлить кофе еще где-то семь раз, пока его мочевой пузырь не начинает протестовать, а сердце не пытается послать сигнал, что остановится окончательно и бесповоротно, если он не сбавит обороты с кофеином. Джерарду хотелось бы перекинуться парой ласковых со своим телом, с этим предателем, из-за которого ему приходится прекращать строить глазки официанту, но у него все равно на носу задание, так что Джерард оставляет щедрые чаевые и надеется, что Фрэнк не заметил, как он споткнулся по пути на выход. -- Джерард начинает планировать свои визиты в закусочную. Он встречается с Брайаном, Бобом и Рэем в восемь, завтракает, получает задания и около часа пытается убить время. Частый выбор – ходить по пятам за Бобом и Рэем, особенно учитывая, что Рэй обычно жалеет его и покупает ему пачку сигарет, если они у Джерарда кончаются. Боб даже время от времени заводит с ним разговоры, хоть они обычно и заканчиваются несмешной шуткой про смерть или попытками Джерарда понять, подтрунивают над ним или нет. С Бобом не всегда понятно. В десять Джерард направляется в закусочную. Смена Фрэнка обычно начинается в 10:30, а Джерард понимает, что появления в кафе ровно в то же время, что и официант, точно сдадут его с потрохами. Не то чтобы он прежде кого-то преследовал… и не то чтобы он преследовал Фрэнка сейчас. Просто он привык быть тихоней, которому нужно немало времени, чтобы набраться храбрости. Такие вещи приходится тщательно планировать, чтобы не показаться каким-нибудь извращенцем, потому что если вы их тщательно планируете, скорее всего, вы и есть извращенец. Где-то полчаса Джерард рисует в блокноте, как правило, альтернативные версии невысокого, красивого, покрытого татуировками официанта по имени Фрэнк. Вампир!Фрэнк, Росомаха!Фрэнк, Бэтмен!Фрэнк. Фрэнк, сражающийся против акул-мутантов; Фрэнк, выступающий в зомби-группе; Фрэнк, целующий бледного темноволосого парня, и если упомянутый бледный темноволосый парень хоть как-то похож на Джерарда, что ж, это просто совпадение. В конце концов, Фрэнк ловит его с поличным. Джерард уверен, что большая часть его невезения ушла на то, что его сбил автобус, поэтому набросок, который попадается на глаза Фрэнку, хотя бы не самый неловкий. Даже более того, парень не сможет узнать себя на бумаге, ведь Джерард еще не успел его там изобразить. Пока что это лишь набросок жуткого старинного дома с призраком в окне и кружащими вокруг летучими мышами. Джерард решает, что со временем этот дом станет местом драматичного момента в истории нарисованных Фрэнка и Джерарда, в котором Джерард использует свои обалденно крутые (и совершенно точно выдуманные) способности жнеца, чтобы одержать верх над злым духом, при этом спасая жизнь Фрэнка, после чего тот магическим образом поймет, кто такой Джерард, но ему не будет до этого никакого дела. А еще, в моменты особого эгоизма, Джерард представляет, как Фрэнк посчитает, что быть жнецом горячо. – Чувак, отвечаю, тебе нужно зарабатывать этим на жизнь, – провозглашает Фрэнк, подливая кофе Джерарду. Джерард решает не делиться тем фактом, что он как бы этим на жизнь и зарабатывал и что получилось у него не очень. – Может когда-нибудь, – говорит он вместо этого. На волне секундной храбрости, он поднимает взгляд и спрашивает. – А у тебя какой скрытый талант? – Ээ… – Фрэнк выглядит так, будто не уверен, улыбаться ему или нет – уголки его губ чуть дергаются вверх. – Да ладно, мой ты уже знаешь, – Джерард указывает на блокнот. – Уверен, что ты хорош не только в том, чтобы наливать кофе. Фрэнк ухмыляется, и ухмылка его сродни той, что увидишь на лице ребенка, когда тот собирается сунуть живую лягушку под чью-то футболку. Никому на свете, уверен Джерард, не позволительно выглядеть так привлекательно, замышляя пакости. А потом Фрэнк чуть высовывает язык, зажимая его между зубами, и поднимает взгляд вверх, размышляя над ответом, и Джерарду приходится сменить положение, потому что его член вдруг решает присоединиться к разговору. Наверное, так Джерарду и надо, ведь он совсем к нему не прикасался с момента смерти, за исключением строго необходимого во время мытья. Черт, он даже не был уверен, будет ли он работать по-прежнему. Что ж, член ему, кажется, вполне явно намекает, что да, будет. И еще ему совсем не нравится, когда его игнорируют, так что ха-ха, лошара, разбирайся теперь со стояком в самый неподходящий момент. – Ну, я довольно гибкий, – наконец произносит Фрэнк, и Джерарду вдруг становится интересно, не заключали ли Фрэнк и его собственное хозяйство каких-нибудь подлых соглашений о сотрудничестве в сфере пыток. – В смысле, – Джерард слышит, как ломается его голос, и прочищает горло. – В смысле, у тебя есть хобби? Фрэнк оборачивается назад, и Джерард следует его примеру. В закусочной почти никого нет, кроме пары людей за столиком в углу и парня у стойки, читающего газету. Фрэнк поворачивается к Джерарду и спрашивает: – Не хочешь покурить? Джерард очень-очень хочет, но ему кажется, что вставать сейчас не лучшая идея. – Эм, да. Я только… Давай я соберу свои вещи, и встретимся снаружи? Фрэнк кивает, развязывает фартук и направляется к стойке, чтобы оставить там кофейник. Джерард срочно пытается собрать в мыслях все самые непривлекательные вещи, которые только приходят ему в голову. Он вспоминает тот случай, когда зашел в ванную, пока двоюродная бабушка Эдна принимала душ. Картинки встают перед глазами в куда больших деталях, чем Джерард хотел бы, так что он концентрируется на громадной черной бородавке над верхней губой тетушки Эдны. Это вполне приемлемая замена, и уже где-то через минуту он может подняться без особых проблем. Джерард встречает Фрэнка снаружи и стреляет у него сигарету. Пару минут они курят в тишине, а затем Фрэнк произносит: – Я играю в группе. Это мое хобби. Помимо всего прочего, – он бросает на Джерарда взгляд искоса, ухмыляясь, и никакие картинки голой тетушки Эдны больше не могут его спасти. – Оу, ага, – Джерард затягивается, а потом спрашивает. – На чем играешь? – Немного на гитаре, но в основном я пою. Типа того. Это даже скорее не пение, а вопли. Джерард кивает, пытаясь представить Фрэнка фронтмэном группы, как он кричит в микрофон, пока потные волосы застилают его глаза. Ага, Джерард в полной попе. Он докуривает сигарету и гасит окурок, пытаясь повернуться так, чтобы Фрэнку не были видны его бедра. Потом он хватает свою сумку и намеренно держит ее перед собой. – Мне пора идти, но, эм. Да. Может, я смогу на тебя как-нибудь посмотреть? – Ты смотришь на меня каждый день, – подтрунивает Фрэнк, по-прежнему делая глубокие, долгие затяжки. – Но да, конечно. С радостью. Я скажу, когда у нас будет следующее выступление. Мы еще не играем на постоянной основе. Джерард кивает, благодарит Фрэнка за сигарету и несется прочь. Он забегает в почтовое отделение, задевает рукой спину пожилого мужчины, пока тот медленно поднимается по ступеням, а затем прячется за углом, пока тот, поскользнувшись, не падает вниз, при этом ломая себе шею. Джерард провожает его сквозь свет так быстро, как только может, потому что ага, ладно, смерть – это важно и серьезно, и ее нельзя торопить, или типа того, но член Джерарда, видимо, не собирается понимать священность жнецовского дела. Ближайший час в его распоряжении будет пустая квартира и фантазия о Фрэнке во время выступления, и священность этого его член понимает прекрасно.