Take the Pieces and Build Them Skywards

Боб и Рэй избегают его следующие несколько дней, но Джерард не уверен, потому ли это, что они на него рассержены, или же просто не могут подобрать слов. Он вроде бы не против одиночества. Он бы и сам не знал, что сказать, если бы те с ним заговорили. «Извините, что из-за меня погибли невинные люди! Простите, что действовал у вас за спиной и нарушил правила несмотря на то, что вы были так добры ко мне и только и делали, что пытались помочь! Мне жаль, что в последнее время Брайан куда более вспыльчив, чем раньше, и это все из-за меня!» Брайан ведет себя с ним так же, как и раньше, а его поток раздражительности, кажется, направлен не только на троих жнецов, но и вообще на всех, кто приближается к нему ближе, чем на два метра. Официанты в вафельной стали избегать их столика, так что теперь Рэю приходится заранее узнавать заказ Брайана и передавать его официантам, чтобы тем не приходилось с ним разговаривать. – У Брайана что-то случилось? – спустя три дня Джерард спрашивает Рэя, наконец прерывая неловкое молчание. Тот переводит на него взгляд, и Джерард добавляет: – Ну, помимо того, что я повел себя как полный болван. В смысле, что-то еще не так, да? – Ага, есть кое-что еще, – вздыхает Рэй. – Не знаю, рассказывал ли тебе кто-то о жнецах, которые работали с нами до тебя? – спрашивает он, и Джерард отрицательно качает головой. – Ну, до тебя было еще несколько человек. Боб заменил Мэтта, а тебя взяли на место Элайзы, но у каждого куратора должно быть как минимум четыре жнеца. Так что в последнее время нам было тяжеловато. – Как так? – Бюрократия? Кто-то в главном офисе точит на Брайана зуб? – пожимает плечами Рэй. – Честно, без понятия. Но из-за нехватки рук нам приходится работать усерднее, да и твоя недавняя история подлила масла в огонь. Брайан просто из-за всего переживает. Джерард чувствует себя подонком из-за того, что оказался главной причиной стресса Брайана, но не может не вздохнуть с облегчением, понимая, что причина хотя бы не одна. Он пытался загладить вину перед Брайаном, перед главным офисом, перед ними всеми: не пропустил ни единой души за всю неделю, и это подозрительно напоминает ему подсчет трезвых дней в завязке. Теперь он все понимает: их задачу, поддержание баланса. Джерард все еще ненавидит эту работу и тот факт, что ему приходится подводить к итогу чьи-то жизни, но он, по крайней мере, понимает, зачем это нужно. Перспектива застрять здесь надолго, сколько бы душ ему ни предопределили, уже не так сильно его пугает. Он пытается убедить себя (неудачно), что это никак не связано с секси официантом из закусочной. С тем самым, который в последние дни проводит больше времени, болтая с Джерардом, чем наливая посетителям кофе. Не то чтобы Джерард был против, особенно когда в результате получает и секси официанта, увлеченного обсуждением его рисунков, и кофейник, полный кофе, на расстоянии вытянутой руки. Это, однако, затрудняет его намерения любоваться издалека. Любоваться рядом ему тоже нравится, только вот оно слишком сильно напоминает, что это – самое близкое общение, на которое он может рассчитывать. – Мне нравится этот, – говорит Фрэнк, протягивая руку и выхватывая набросок, торчащий из блокнота. Он разглаживает бумагу на столе и изучает ее, кивая. – Да, определенно один из моих любимых. Джерард заливается краской до кончиков ушей. Однажды он по прихоти показал ему рисунок труппы балерин-вампирш и их низкорослого убийцы, но вместе с ним были и другие рисунки, и Джерард надеялся, что Фрэнк не обратит на него внимания. Никто и никогда – за исключением Майки – не уделял внимания его работам, и Джерарду непросто осознавать тот факт, что Фрэнк, кажется, искренне ими заинтересован. – Особенно этот крушитель, – говорит Фрэнк, указывая на изображение. Он ухмыляется, но Джерард не может понять, то ли ему так сильно нравится рисунок, то ли он просто узнал в нем себя. – Ага, он, эм, – Джерард прочищает горло. – Он как бы один из давнишних. – Правда? И когда ты его нарисовал? – Эм, месяца три или четыре назад, наверное. – Вот как, – улыбка Фрэнка становится шире. – Примерно тогда же ты начал зависать у нас. Джерард не знает, что ему делать: паниковать, что у Фрэнка, возможно, появились крохотные догадки о том, кто именно изображен на бумаге, или же радоваться, что тот, как выясняется, помнит в подробностях, когда Джерард начал приходить в закусочную. – Оу, ага, эм, наверное. Наверное, когда-то тогда. – У нас сегодня выступление, – Фрэнк проводит большим пальцем по рисунку и возвращает его Джерарду. Тому требуется пара мгновений, чтобы сконцентрироваться на резкой смене темы, но вскоре он уже отвечает: – Оу, хэй, здорово! Фрэнк улыбается и кивает головой, показывая, что так и есть. – Сегодня вечером, – он искоса поглядывает на Джерарда. На часах уже четыре часа, и Джерард знает, что Фрэнк сегодня на смене с семи утра. Он вдруг очень благодарен тому, что последовал совету Боба и Рэя и не стал искать вторую работу. – Оу, чувак, отстойно. Ты, наверное, не успеешь нормально отдохнуть до завтра. – Ага, но оно того стоит, – кивает Фрэнк. – Ты, наверное, тоже устанешь, да? В смысле… тебе сегодня, наверное, нужно еще работать? – Ага, – говорит Джерард. У него на самом деле вечером еще пара заданий. – Жизнь конфискатора – сплошное удовольствие, – он закатывает глаза и улыбается, но Фрэнк просто пожимает плечами и кивает. – Оу, ладно. Возможно, мы и на выходных будем выступать, и если у тебя, ну, нет других планов, ты мог бы прийти и послушать. С друзьями или… с кем-нибудь еще. Джерарду приходится напомнить себе, что Фрэнк совершенно точно не зовет его на свидание. Это просто дружеское приглашение для нелюдимого дурашливого парня, что слишком часто зависает в закусочной. И дружеским ответом было бы пойти на выступление (хоть это совершенно точно не свидание). Но после своего проеба Джерард не может позволить себе фокусироваться на чем-то еще, кроме сбора душ четко по расписанию и идеального выполнения своих обязанностей, чтобы даже придраться было не к чему. Ему не хочется снова искушать судьбу и уж тем более – Брайана. – Могу попробовать, но пока не знаю, какие у меня планы, – слова звучат куда более по-скотски, чем хотелось бы. Улыбка Фрэнка сразу же становится натянутой, и он встает из-за стола. – Нет, в смысле, я пока не знаю, какое у меня будет расписание на работе и… – Все в порядке, – останавливает его Фрэнк, взмахнув рукой. – Это не важно, – Он достает из кармана сложенный флаер и кладет его на стол перед Джерардом. – Тут адрес и другие детали. Если вдруг захочешь прийти. Джерард сует флаер в карман и начинает молиться. Он никогда не был религиозным, но после его выходки, наверное, хардкорная молитва – его единственный шанс на то, что расписание на выходных будет удачным, и он сможет пойти на концерт. -- На выходных случается крушение частного самолета, и целая куча людей тонет в водоемах. Разобравшись с самолетом, Джерард останавливается передохнуть и поднимает в небо хмурый взгляд. – Не стану спешить с выводами и поверю, что это все было спланировано заранее. Но оставлю за собой право на сомнения. -- Когда он не сидит на шее у Боба и Рэя и не сохнет по Фрэнку, Джерард следит за Майки. Затрудняет слежку тот факт, что у него нет своей машины, но Джерард, к счастью, неплохо разбирается в жизни брата, поэтому, если не может буквально за ним ходить по пятам, по крайней мере, предполагает, где он будет в то или иное время. Минимум раз в неделю Джерард проходит мимо музыкального магазина и заглядывает внутрь сквозь витрину. Он смотрит, как Майки сортирует пластинки, помогает покупателям или же просто листает журнал. Иногда он наблюдает за ним так долго, что замечает, как брат замирает на месте. Такие паузы обычно коротки, так что никто другой и не обращает на них внимания. Но только не Джерард. Чем бы он на тот момент ни занимался, Майки останавливается и замирает на короткое мгновение, уставившись в точку перед глазами. Майки никогда не отличался особой экспрессивностью, но выражение лица, что появляется у него в такие моменты, Джерарду знакомо и заставляет его сердце больно сжиматься в груди каждый раз, когда он его видит. Майки скорбит. Джерард не замечает, чтобы тот срывался на плач или говорил об этом с другими людьми. Но, когда Майки замирает, в его глазах такая печаль, что Джерарду требуется собирать в кулак всю свою волю, чтобы тут же не набрать его номер, не оставить голосовое – хоть что-то, чтобы дать ему хотя бы каплю надежды, и к черту правила жнецов. – Ему лучше оставаться в неведении, – говорит Рэй. – Поверь, если он узнает, что ты еще здесь, он с ума себя сведет попытками понять, как это возможно и почему ты не возвращаешься домой, если все еще жив, – голос Рэя звучит смиренно и одновременно немного горько. Джерард не спрашивает, откуда ему это известно. Несмотря на это, Джерард и сосчитать не сможет, сколько раз ему уже приходилось отговаривать себя от порыва войти в магазин и выложить все начистоту. Каждый раз при виде брата он чувствует боль в груди (а ведь он и не подозревал, что она все время была внутри, пока не вспыхнула огнем). Желание обнять Майки, поговорить с ним, не будучи для брата незнакомцем, похоже на зудящее желание напиться, только в сотню раз сильнее. Однажды Рэй замечает, как Джерард топчется у магазина, заглядывая в окна, словно какой-то чудик. – Ты похож на чудика, – напрямую заявляет он. – У тебя тут задание? – Эм. Нет, – Джерард переступает с ноги на ногу. – Тогда что ты тут делаешь? – хмурится Рэй. – Тут работает мой брат. Голова Рэя рывком поворачивается к окну, он заглядывает внутрь, и Джерарду хочется отыграться на парне, спросив «Ну и кто теперь чудик?», но тот уже хватает его за руку и тянет в сторону переулка. – Джерард, о чем ты думал? Ты же с ним не говорил, да? – Нет. Я же не дурак, – Джерард вырывает руку из захвата Рэя. Тот выглядит подозрительно, будто ни капли не уверен в правдивости его высказывания. – И много времени ты здесь проводишь? Джерард думает пару секунд. – А «много» – это сколько? – Господи, – вздыхает Рэй. – Джерард, слушай, я понимаю, что тебе сейчас… нелегко, – слова звучат так, будто Рэй пытается смягчить удар. Джерард начинает злиться. Он очень ценит все, что Рэй для него сделал, как за ним приглядывал, но он ему не отец, а сказанное подозрительно похоже на начало родительского выговора. – Продолжай, – бросает Джерард, пиная смятую банку из-под колы. – Ты понимаешь, что мне нелегко завязывать с алкоголем, нелегко привыкать к жизни жнеца, нелегко делать все, что угодно, только не обсираться – с этим проблем никаких. – Погоди, нет, – ошарашенно говорит Рэй. – Джерард, я не это имел в виду. Я понимаю, что тебе нелегко расстаться со своей семьей. Злость растворяется так же стремительно, как и появилась, и Джерард подается назад, опираясь спиной о стену. – Так быть не должно, – с обидой произносит он. – Я не хочу. – Знаю, – Рэй встает рядом с ним. Он молчит какое-то время, а потом спрашивает: – Он в порядке? Твой брат? – Кажется, да, – пожимает плечами Джерард. – Не знаю. Из меня на удивление никудышный преследователь. – Мне трудно в это поверить, – смеется Рэй, оборачивая руку вокруг плеча Джерарда. – Ты не расскажешь Брайану? – вдруг спрашивает он, и Рэй отрицательно трясет головой. – Нет. Я… черт, Джерард. Иногда я забываю, как это сложно – отпускать. Я не буду на тебя стучать. Просто постарайся не выделяться и свести преследование к минимуму, хорошо? С этим Джерард согласен, так что впредь, когда он приходит к магазину наблюдать сквозь окна за жизнью своего брата, старается действовать более скрытно. -- Джерард только устроился за столиком со своей первой за сегодня послеобеденной чашкой кофе, разложив блокнот и карандаши, как Фрэнк присаживается на сиденье напротив него. Джерард хмурится. Он совсем не против того, чтобы Фрэнк сидел рядом, только вот раньше он так не делал. К тому же, выглядит он очень серьезно, чего тоже еще никогда не случалось. Джерард чувствует, как в животе бурлит дурное предчувствие. – Итак, – начинает Фрэнк, сцепляя ладони на столе перед собой. – Ты часто сюда приходишь. – Да, – не спеша кивает Джерард. Фрэнк молчит, и Джерарду начинает казаться, что он должен сказать что-то еще, только вот он не может ничего придумать. – И ты, эм, – Фрэнк делает паузу. Теперь он выглядит Ну Очень Серьезно и звучит так, словно собирается сказать что-то Ну Очень Серьезное тоже. Джерард внезапно уверен, что тому известно про жнецов. – И ты всегда заказываешь много… кофе, – Фрэнк пристально на него смотрит, а Джерард перестает понимать суть разговора. Да, он заказывает много кофе, но это же хорошо, так? – Но ты никогда не берешь… еду, – взгляд Фрэнка становится еще более пристальным, а Джерард начинает паниковать. Он совершенно не понимает, что происходит. Ясно ему только одно: Фрэнк рассержен тем, что Джерард никогда не ест в закусочной. Ему казалось, что официанты работают не за процент… но, видимо, он ошибался? – Я обычно ем до того, как прихожу сюда, – говорит Джерард. Так и есть: каждое утро он завтракает с Брайаном в вафельной. Может, Фрэнк беспокоится, что Джерард недостаточно ест или типа того. Ну, теперь он, наверное, поймет и успокоится. – Оу, значит, ты ешь в другом месте, а сюда приходишь только за кофе, – Фрэнка новость, кажется, расстраивает. Джерард окончательно запутался. Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что часы не тают на глазах или люди не снимают кожу словно верхнюю одежду, потому что происходящее подозрительно похоже на один из его безумных снов. – Ну, как-то так. Фрэнк поднимается дергано и резко, из-за чего столик начинает шататься. Кофе Джерарда выплескивается из чашки, заливая темными пятнами раскрытый блокнот. – Ясно. Приятного кофепития, – Фрэнк уносится прочь, а Джерарду остается лишь смотреть на испорченный блокнот и гадать, какого хрена сейчас произошло. -- Он сидит на скамейке у вафельной, ковыряясь ботинком в земле, когда подъезжают Боб и Рэй. Он на них даже не смотрит, но машина Боба всегда издает пару глухих хлопков, когда тот выключает зажигание, так что сомнений в том, что это именно они, нет. Рэй сразу идет внутрь, а Боб садится рядом на скамью. – Выглядишь так, будто тебя переехал автобус. – Вау, ты гений искрометного юмора, – Джерарду удается поднять на него глаза. – Выбор был между жнецом и стендапером. – Хорошо, что ты выбрал первое. Есть, на что пенять, когда люди рядом с тобой валятся замертво. – Ты ранил мои чувства, – Боб кладет руку на сердце. – Но если серьезно, что случилось? – Фрэнк странно себя ведет, – вздыхает Джерард. – Ты рассказал ему, что ты жнец? – настороженно спрашивает Боб. – Что? Нет! Нет. – В чем тогда проблема? – Ни в чем, в том-то и дело. Не случилось вообще ничего, а он мне вдруг вещает про кофе и еду так, будто ничего важнее в жизни нет, а потом обижается, когда я ничего не понимаю. – Что именно он тебе сказал? – спрашивает Боб, почесывая бороду. – Сказал, что я всегда беру у них много кофе, но не заказываю еду, и я такой, ну да, а он такой: «Значит, ты ешь в другом месте?», и я такой, ну да. В смысле, что это вообще было? Мне что, нужно заказывать ещё и еду? Я всегда оставляю ему хорошие чаевые. Не понимаю, в чем проблема. Боб к тому моменту уже заливается беззвучным смехом, и Джерард пинает его, чтобы тот затих. – Что? Да что? – Джерард не видит в ситуации абсолютно ничего смешного. Ему не хочется, чтобы Фрэнк на него обижался, а особенно за то, чего он даже понять не может, а Боб тут ведет себя как какой-то говнюк. Боб отмахивается от него и наконец успокаивает дыхание. – Мне кажется, Фрэнку от тебя нужны не чаевые, Джиуэй. Джерард обдумывает его слова. Боб пристально на него смотрит, как вдруг шестеренки поворачиваются в голове, и Джерард заливается румянцем. – Оу, – Джерард в тихом ужасе. Как можно быть таким безмозглым? Он просто в восторге. – Правда? Думаешь… – Выметайся отсюда, – Боб спихивает его со скамейки – ауч, не обязательно было так сильно толкаться. – Я себя порешаю, если мне придется терпеть эту влюбленную мордашку еще хоть минуту. – … а это вообще возможно? – замирает Джерард. – Иди, – указывает Боб. Он, кажется, уже не шутит, и Джерард решает не тянуть. До закусочной идти недалеко, но Джерарду кажется, что ему в жизни не приходилось ждать так долго. Проходя последний переулок, он уже едва ли не подпрыгивает на месте. Он нравится Фрэнку. Джерард, неизлечимо скромный затворник, любящий рисовать вампиров и, видимо, слишком тугой для метафор, нравится Фрэнку, обалденно привлекательному, крутому официанту. Он врывается в закусочную, слегка запыхавшись, и дико оглядывается по сторонам. Где бы Фрэнк сейчас ни стоял, чем бы ни был занят, Джерарду все равно. Он просто подойдет к нему и объяснит, что очень-очень заинтересован в здешней еде. Но Фрэнка нигде нет. Джерард подходит к кассам и подзывает другого официанта, чувствуя, как живот уже скручивает волнением. Что, если Фрэнк так на него зол, что больше не хочет его видеть? Что, если он передумал? – Хэй, а Фрэнк тут? – Нет, прости, чувак. Отпросился пораньше – неважно себя чувствовал, – официант трясет головой и виновато на него смотрит. – Оу, – Джерард оседает на барный стул. – Эм, не думаю, что у вас есть его адрес? – он поднимает на официанта полные надежды глаза. Официант странно на него смотрит и вдруг отступает на шаг назад. – Мы… не разглашаем подобную информацию. Да, конечно же, нет. И хорошо, что не разглашают, ведь Джерард собирался ее использовать, чтобы проследить за Фрэнком и перед ним объясниться. По крайней мере, наверное, хорошо, что не только Джерард, но и никто другой не сможет выведать здесь его адрес. Он бредет в сторону своего любимого столика и опускается на сиденье, водя пальцами по трещинам в столешнице. Блокнот он оставил на скамье у вафельной, и назад он точно не пойдет – вдруг Фрэнк вернется? Он будет ждать столько, сколько потребуется. У него даже заданий сегодня больше нет, так что расписание позволяет сколько угодно чудачества и упрямства. -- Закусочная закрывается в восемь, и официант, у которого он до этого спрашивал про Фрэнка, без капли сочувствия выставляет его за порог. Джерард садится на бордюр у тротуара, вытаскивает пачку сигарет и ждет. Около двух ночи подъезжает машина Боба, и Рэй выглядывает из окна у пассажирского сиденья. – Джерард, что ты тут делаешь? – тихо спрашивает он. – Жду. Рэй переводит взгляд на Боба, и тот пожимает плечами. – Садись в машину. Вернешься завтра утром. – Нет, я тут подожду, – упрямится Джерард. Рэй выглядит так, словно хочет что-нибудь ударить. Джерард надеется, что этим чем-то не окажется его лицо. В конце концов, Рэй что-то говорит Бобу, и тот подъезжает чуть ближе, паркуется у закусочной и выключает зажигание. Они выходят, и Джерард напрягается: сейчас они попробуют затащить его в машину. Он ни в жизни с ними двумя, конечно, не справится, но и терпеть такое отношение к себе он тоже не станет. Рэй присаживается рядом с одной стороны, а Боб – с другой. Они садятся так близко, что Джерард чувствует тепло их тел. Это довольно приятно и успокаивает – как забираться в отогретую кем-то другим постель. Джерард немного расслабляется, опуская голову на плечо Рэя. Рэй неловко хлопает его по макушке. – Я, кажется, реально проебался, – шепчет Джерард. – Не первый раз, – вздыхает Рэй. – И не последний, – говорит Боб, протягивая Джерарду сигарету. К утру у Джерарда закрываются глаза. Боб дремлет, свесив голову, Рэй тоже затих. Джерард уже готов свернуться калачиком на асфальте и надеяться на лучшее, как вдруг случайно смотрит вдаль по улице и замечает, как к ним быстрым шагом приближается невысокий парень. Джерард подпрыгивает на ноги и присматривается получше. Сердце взлетает в горло, а затем стремительно падает к ногам. Это Фрэнк, и по умолчанию Джерард всегда рад его видеть. Но в то же время это Фрэнк, который мог передумать и решить, что Джерард самый лажовый из всех лажовых людей на Земле. Джерард вытирает о штанину пыльную ладонь и подталкивает Боба. – Парни. Парни. Он идет. Боб сердито отмахивается от него и поднимается на ноги, потягиваясь и затем наклоняясь, чтобы помочь Рэю встать. – Пойдем, Торо, закажем завтрак, – говорит он, а потом переводит взгляд на Джерарда. – Мы будем в вафельной. Возьму тебе яичницу, чтобы было, куда поплакать. – Тихо, кыш, кыш, кыш, – Джерард прогоняет их, размахивая руками, не замечает Фрэнка, и видит его, только когда оборачивается назад и получает облачко дыма в лицо. Фрэнк не выглядит рассерженно, скорее – не понимает, что происходит. Он отмахивается от дыма, бормоча «Извини», прежде чем бросить бычок на землю и потушить его своим ботинком. – Что ты здесь делаешь? – его голос звучит смиренно, но в то же время намеренно спокойно – точно так же, как и голос Джерарда каждое Рождество, когда тетушка дарила ему свои подарки. Там год за годом оказывался уродский свитер не его размера, но приходилось притворяться благодарным, чтобы мама не дала подзатыльник. Джерард неуклюже отступает назад и вдруг понимает, что ночью-то нужно было пытаться слова подобрать, а не слушать, как Боб и Рэй спорят о заслугах Iron Maiden. – Я, эм. Насчет вчерашнего… Фрэнк поворачивается к нему спиной, и Джерард замирает на месте, утопая в позоре отказа. Но Фрэнк просто открывает замок на дверях закусочной и придерживает одну открытой для Джерарда. – Давай поговорим внутри, иначе я себе яйца отморожу. В закусочной темно, и из всех ламп в помещении Фрэнк включает только одну, а затем поворачивается лицом к Джерарду, скрещивая руки на груди. – Так что там насчет вчерашнего? Джерард думает, как бы получше сказать «Хэй, ты мне тоже очень нравишься, в смысле, я бы очень хотел тебя зацеловать, и прости, что я такой тугодум, когда дело касается флирта», и в результате останавливается на: – Я прихожу сюда не только за кофе. – Ладно? – выражение лица Фрэнка чуть дергается, но руки по-прежнему скрещены на груди. Джерард хмурится, не уверенный в том, может ли он выразиться яснее. – Еду я бы тоже хотел попробовать. – Что тебе принести? – Фрэнк тянется к прилавку за блокнотом для записи заказов. Джерард хмурится еще сильнее. Признаваться во взаимной симпатии не должно быть так трудно. Да он души людские собирает! Сказать «Ты мне нравишься» должно быть раз плюнуть. – Свидание с привлекательным официантом? – Джерард пялится на покрытый плиткой пол и ждет ответного смешка или, там, «Ха-ха, нет». Следует пауза, а затем в поле зрения Джерарда попадает обутая в Конверс нога Фрэнка. Она тыкает ногу Джерарда, пока тот не поднимает глаз. Фрэнк улыбается во все тридцать два. Он царапает что-то в своем блокноте, отрывает верхний лист и передает его Джерарду. Там написан номер телефона. – Иди поспи. Я заканчиваю в пять. Джерард лыбится в ответ, и пару минут они так и стоят молча, улыбаясь друг другу, как ненормальные. В конце концов, Джерард начинает пятиться к выходу, сжимая бумажку в руках, словно та может выскользнуть и потеряться. – Ладно, да. Хорошего дня, Фрэнк. – И тебе, Джерард, – кивает Фрэнк, опираясь спиной о прилавок. Джерард улыбается всю дорогу до вафельной. Заходя внутрь и присаживаясь рядом с Рэем, он пытается немного обуздать улыбку, но она теперь, кажется, навечно приклеена к его лицу. Он просто не может перестать улыбаться. – Как вообще можно быть таким счастливым в такую рань, – бубнит Боб, наливая себе еще одну чашку кофе из кофейника на столе. – Особенно когда вина за то, что другие люди не спали всю ночь, лежит на тебе. Улыбка Джерарда становится чуть сдержаннее. – Об этом… эм. Спасибо. Ну, знаете, за то, что посидели со мной ночью. Рэй любезно улыбается в ответ, но Боб выгибает бровь: – На тебе должок. – … хорошо? Как я могу тебе отплатить? – ерзает Джерард. Боб почесывает бороду и смотрит в потолок всего одно короткое мгновение – он точно успел об этом подумать заранее. – Хочу подсмотреть за тобой и секси официантом. Челюсть Джерарда падает вниз, и он заикается, не в силах произнести ничего внятного секунд пятнадцать, пока Боб не заходится хохотом. – Чувак, ты че такой доверчивый. Я же шучу, – он тянется к нему мимо Рэя и сжимает плечо рукой. – Я рад, что все наладилось. Брайан намеренно громко поправляет свои бумаги и прочищает горло. – Как бы трогательно это ни было – а это нисколько не трогательно – мы можем уже вернуться к работе? Улыбка снова расцветает на лице Джерарда и никакой цинизм Брайана не сможет ее стереть. – Господи, Брайан, – бормочет Боб, изучая меню. – Говоришь так, словно это вопрос жизни и смерти. Джерарду удается сдержать смешок. Он заставляет себя кивать с серьезным видом, когда Брайан начинает распинаться о важности заполнения нужных шаблонов в случаях, когда душа отказывается переходить на ту сторону.