Take the Pieces and Build Them Skywards

Проходит три дня, а Фрэнк так и не звонит. На работе он тоже не появляется, да и вообще не выходит из своей квартиры. Джерард это знает точно, потому что все это время сидит на скамейке под деревом через дорогу от его дома. Время от времени его навещает Рэй с кофе или сэндвичем в придачу, а один раз подходит даже Боб – чтобы сказать ему перестать вести себя как эмо-подросток. На утро третьего дня появляется Брендон и приносит с собой завтрак. Он не возражает, когда Джерард отказывается от еды, но берет кофе, даже не поблагодарив его за напиток. Добрую половину часа Брендон без умолку о чем-то болтает – наверное, о своей группе. Джерард не особо вслушивается. Внимать он начинает, только когда слышит краем уха: «… Майки». – Что? – спрашивает он, отрываясь от кофе – Я видел Майки, – улыбается Брендон. – … где? – В магазине пластинок. Пит упоминал, что Майки там работает, поэтому я решил заглянуть сам. Он классный. Сердце Джерарда сжимается в груди. Он уже неделю не видел брата, а с тех пор, как прекратил одержимо за ним следить, времени прошло еще больше. Вина накатывает на него сокрушительной волной, и мысль пролетает в голове сама по себе: «Надеюсь, Майки не забыл про меня так же». Потому что не то чтобы он забыл про Майки, он про него никогда не сможет забыть. Но последний раз, когда Джерард видел брата, тот склонился над прилавком, разглядывая что-то в журнале, который ему показывал какой-то парень. И Майки улыбался. Улыбался по-настоящему, без намека на скорбь или печаль, и при виде его улыбки Джерарду стало чуточку легче дышать. Он не хочет, чтобы Майки про него забывал. Но и быть единственным, о ком брат помнит, он тоже не хочет. – Пит? – запоздало уточняет Джерард. Брендон взмахивает рукой. – Ну, знаешь, наш куратор, Пит Вентц. Он, типа, большая шишка. По крайней мере, в бизнесе смерти. Наверное, и при жизни мог стать кем-то важным, если бы только дольше прожил, – задумчиво говорит Брендон. – Откуда он знает моего брата? Брендон неловко ерзает на месте, отводя взгляд в сторону. – Оу, эм. Я думал, ты знаешь… Джерард разворачивается к нему лицом. Кофе выливается через край, когда он с силой сжимает стаканчик в руке. «Только не Майки». Джерард нарушил уже целую кучу правил с тех пор, как стал жнецом. Он итак схлопочет с лихвой, когда Брайан узнает, что Фрэнк еще жив, но даже несмотря на все это, он готов рискнуть двойной дозой гнева, если теперь под прицелом еще и Майки. – Откуда. Он. Знает. Моего брата. Брендон почесывает затылок и нервно усмехается. – Они встречаются, чувак. Я правда думал, что ты в курсе. Блин, Пит из моих причиндалов яичницу сделает. От того, с какой скоростью его настроение меняется с до ужаса напуганного на позабавленное, у Джерарда начинает кружиться голова. Посмеявшись сперва, он наконец начинает обдумывать услышанное. – Погоди, Пит жнец, так? – Ага, – настороженно отвечает Брендон. – И он куратор? – Ага… – Брендон отклоняется назад, как будто считая, что, возможно, Джерард собирается выставить его, Брендона, во всем виноватым. – А разве не… Мне говорили, что насчет этого… есть особые правила. Брендон усмехается, заметно расслабляясь. – Ах да. Правила. У Пита, типа, есть такое правило – никогда не следовать правилам. Босс вечно из-за этого психует. Джерард снова перестает понимать происходящее, как и в день смерти. – Босс? Брендон делает глоток своего кофе и снова взмахивает рукой. – Ну, не Самый Главный Босс, а босс Пита, понимаешь? Патрик, – объясняет он. Увидев непонимающий взгляд Джерарда, он продолжает: – Он руководит всеми кураторами подобно тому, как кураторы руководят нами. Следит, что они выполняют свою работу и все такое. Только вот у Патрика слабость к Питу, ну или же Пит настолько хорошо выполняет свою работу, что на все остальное Патрик закрывает глаза – я без понятия. Просто знаю, что он редко получает нагоняи, хотя поводов создает достаточно. – А ты откуда это все знаешь? – Как я и сказал, Питу нет особого дела до правил. Он рассказывает нам куда больше, чем ему, наверное, следует, – Брендон, кажется, этим фактом очень гордится. – Он крутой. – Да уж действительно, – еле слышно произносит Джерард, хотя решает не судить предполагаемого парня своего брата до личной встречи с ним, чем и собирается заняться как можно скорее. – Вы с ним видитесь каждое утро? Брендон смотрит на него в замешательстве. – Нет, а зачем? – … чтобы получать свои задания. Брендон смеется и опирается на спину, чтобы вытащить раскладушку из своих невероятно узких джинсов. – Он отправляет их нам по смс. Мы собираемся, только если появляется какая-то проблема, хотя обычно все равно видимся раз в несколько дней. Ну, потусить и все такое. Джерард даже представить не может, чтобы они встречались с Брайаном просто, чтобы пообщаться. Брайан, наверное, будет жаловаться на все подряд и, возможно, даже заставит их провести какие-нибудь учения по сбору душ или типа того. – А вы случайно не собираетесь скоро встретиться? – Да, сегодня вечером. Хочешь с нами? – Брендон смотрит на него с таким восторгом, что Джерард не смог бы ему отказать, даже не будь у него скрытых мотивов. – Конечно. Мне, возможно… – Мы заедем за тобой в четыре, – улыбается Брендон, поднимаясь на ноги. Джерард опирается на спинку скамьи и улыбается в ответ. Ощущения от улыбки какие-то странные – он уже давно нормально не улыбался – но все равно приятные. – Спасибо, Брендон. Тот пожимает плечами. – Надеюсь, с Фрэнком все получится, – говорит он. Тем временем к тротуару подъезжает машина. Брендон стоит достаточно близко к дороге, так что Райан, высунувшись из окна с улыбкой на лице, рукой притягивает его к машине. Джерард не успевает спросить, откуда или как много Брендон знает про Фрэнка. Или как он вообще узнал, где его искать. Джерард решает, что ответом, наверное, будет «Боб» или «Рэй». А может, сразу оба. Брендон яростно машет ему рукой, пока машина не уезжает прочь. Джерард садится поудобнее, чтобы допить кофе, и продолжает смотреть в сторону окон квартиры Фрэнка. -- В полдень Фрэнк выходит из дома. Джерард все это время был занят придумыванием способов запугать бойфренда своего брата, по совместительству оказавшегося жнецом и, возможно, Большой Шишкой. Только вот он настолько далек от понятия «устрашающий», и уж точно никакая не Большая Шишка в бизнесе смерти, так что, честно говоря, ничего дельного придумать не смог. В любом другом случае он бы пригрозил прикончить того, кто посмеет обидеть Майки, но что-то ему подсказывает, что сейчас такой вариант не прокатит. Заметив Фрэнка, Джерард тут же выпрямляется и пытается сесть непринужденно, чтобы не привлекать внимания. Он поворачивает голову в сторону, утыкаясь в плечо, чтобы видеть движения Фрэнка боковым зрением, но это оказывается ни к чему, потому что Фрэнк идет прямо к нему. – Что ты делаешь? Джерард отрывается от своего плеча, поднимая на Фрэнка удивленный взгляд, словно спрашивает: «Кто, я?». – Эм. Сижу? Фрэнк раздраженно скрещивает руки на груди, и Джерард настолько бесповоротно в него влюблен, что едва может совладать со своими чувствами. – Почему ты караулишь возле моего дома? – Что, человеку уже нельзя расслабиться, посидеть на скамейке? Ничего я тут не караулю. Фрэнк три раза стучит носком по асфальту – раз, два, три, а затем перемещает вес с одной ноги на другую. – Посидеть на скамейке можно. А вот сидеть на скамейке три дня подряд, таращась на чужие окна, – нельзя. Ну, можно, но тогда ты совершенно точно маньяк. Джерард сутулится. – Я по тебе скучаю. Фрэнк присаживается рядом и проводит ладонью по лицу. Джерард вдруг замечает, насколько усталым тот выглядит. Легкой щетине на его подбородке уже дня три, и футболка на нем та же, что была на пляже. – Я тоже по тебе скучаю, – в конце концов произносит Фрэнк. Джерарду очень хочется поцеловать его прямо здесь, попросить про все забыть, умолять, чтобы все снова стало, как раньше. Все силы Джерарда уходят на то, чтобы себя от этого удержать. – И что теперь? – еле слышно спрашивает Джерард. Фрэнк переплетает их пальцы. Пару секунд он молча изучает их сцепленные ладони, прежде чем сжать руку ненадолго, а затем отпустить. – Люди не должны умирать ради того, чтобы я жил. Джерард отдергивает руку и поднимается на ноги. – Нет, – он занимает себя тем, что достает из карманов зажигалку и мелочь, меняет их местами, а затем возвращает обратно. Что угодно, лишь бы не слышать то, что Фрэнк, наверное, собирается сказать дальше. Фрэнк тоже поднимается. Он приобнимает Джерарда за талию и хватает его запястье, чтобы остановить его попытки и дальше перекидывать мелочь и зажигалку из одного кармана в другой. – Пойдем со мной. Джерард смотрит на руку Фрэнка, изучая яркие татуировки и крохотные шрамы. Джерард еще не знает их все. Не знает, почему у Фрэнка вытатуирована колючая проволока вокруг запястья, или откуда у него крохотный, почти незаметный шрам между средним и безымянным пальцами. Он не знает, кем Фрэнк хотел стать в детстве, любит ли он китайскую кухню, хочет ли он детей. Джерард еще столько о нем не знает, и сейчас его вдруг одолевает всепоглощающая злость на самого себя за то, что он так ничего из этого и не узнал. У них ведь было столько времени, все те моменты, когда они спорили, что посмотреть: Рок любви или исторический канал. Все те часы, когда он предпочитал выспаться, или потусить с Рэем и Бобом, или порисовать – часы, которые мог провести, узнавая все эти мелочи о Фрэнке. – Еще несколько месяцев, – предлагает Джерард, и уже на полуслове он понимает, каким будет ответ. – Сколько еще человек умрет, пока я буду жить? – Фрэнк опускает голову на плечо Джерарда, опираясь о него, словно может упасть, если его не придержать. – Я не… – он вздыхает. – Я не хочу умирать, Джерард, мне нравится моя жизнь. Нравится жизнь с тобой. И какое-то время я даже думал, что мог бы так жить – зная, что я здесь за счет других людей – если бы только ты был рядом. Но я не смогу. И не стану, – он приподнимает голову и аккуратно отступает назад. – Если не сможешь ты, я найду того, кто сможет. Попрошу Боба. Или Рэя. Джерард удивленно на него смотрит, и Фрэнк хитро ухмыляется в ответ. – Я же не слепой. Вы вечно тусите вместе, и рабочие часы у вас одинаково странные. Если они не жнецы, как и ты, клянусь, я съем твои носки, которые ты, бьюсь об заклад, не снимал уже три дня. И еще, фу, Джи. Очень фу, – он по-прежнему улыбается, и от одной только мысли о том, чтобы улыбнуться в ответ, Джерарду хочется схлопнуться в комочек. Фрэнк прячет ладони в карманах и головой указывает в сторону здания. – Пойдем внутрь. Джерард делает шаг вперед, снова берет Фрэнка за руку и кивает. Он знает, как эгоистично с его стороны хотеть отговорить Фрэнка от принятого решения, но даже так меньше это желание не становится. В квартире Фрэнка беспорядок – вовсе не грязно, но то тут, то там свалены кучи вещей. Стопки дисков, половина из которых даже не в коробочках. Раскрытые комиксы, фотоальбомы с полупустыми страницами – фотографии вытащены из них и расставлены по разным поверхностям. Фрэнк корчится. – Прости за бардак, – он направляется к холодильнику, вытаскивает две бутылки пива и предлагает одну из них Джерарду. Выпить сейчас Джерарду хочется больше, чем когда-либо в жизни – необходимо что-то, что сгладит боль внизу живота и барабаны в голове. Но даже если бы алкоголь мог ему сейчас помочь, Джерард не хочет, чтобы хоть что-то притупляло время, проведенное с Фрэнком. Джерард трясет головой, отказываясь от бутылки. – Перебираешь земные пожитки? – спрашивает он. Фрэнк падает на диван спиной и потягивает пиво. – Типа того. Но не для того, чтобы, там, составить завещание – мне вроде как неважно, что будет с моими вещами. Просто, – он поднимает фотографию с подлокотника дивана и разглядывает ее с улыбкой. – Просто пытаюсь все переварить. Джерард присаживается рядом с ним и забирает у него фотографию. На ней изображен Фрэнк, и ему там года три-четыре. На носу у него огромные очки, и он широко улыбается, глядя в камеру. Улыбка его с тех пор совсем не изменилась. – Решаешь, хочешь ли умереть? – спрашивает Джерард. Звучит горько, и на вкус горько тоже, но спросить иначе он не может. Ему вдруг начинает казаться, будто Фрэнк говорит ему, что не достоин жизни. Фрэнк делает глоток пива и поднимает другую фотографию. На ней тоже Фрэнк, но на этот раз он сидит за белым столом с ужасно-желтой скатертью и задувает свечу на кусочке орехового пирога. За его спиной стоят мама и еще одна женщина – должно быть, бабушка Фрэнка. – Пытаюсь понять, было ли бы мне все равно, если бы ради того, кто по праву должен быть мертв, умер кто-то из моих родных и близких. Чувства бьют Джерарда прямо под дых – вина, и скорбь, и понимание, что, если бы Майки или мама оказались под угрозой преждевременной смерти из-за того, что какой-то эгоистичный засранец не может отпустить своего возлюбленного, он бы сделал все возможное, чтобы умер тот, кому положено. Но ведь это Фрэнк, и Джерард не может не ответить: – А нормально ли оставлять в одиночестве тех, кто тебя любит, когда у тебя есть выбор? Это ты уже решил? Фрэнк поднимает на него взгляд, и в глазах у него молчаливое извинение, а на губах – ярая решимость. Джерард видит их до того, как Фрэнк произносит: – Ага. Это не нормально, но лучше, чем альтернатива. Джерард прижимает ладони к глазам и пытается не позволить скорби разбить себя на мелкие кусочки. Фрэнк кладет ладонь на его затылок, чуть сжимает ее, потирает напряженные мышцы. – Расскажи мне, каково это – быть жнецом. И Джерард рассказывает. Он говорит про Брайана, про мелких жнецов, про то, как проебался в начале, как сильно скучает по семье, и про то, что в конце концов он тоже перейдет «на ту сторону». Выражение лица Фрэнка меняется с позабавленного на увлеченное и обратно. Он задает много вопросов, а когда Джерард упоминает что-то, что объясняет странности из прошлого, выражение Фрэнка так и кричит: «Ага!». Особенный интерес у него вызывает Майки, а Джерард уже столько времени удерживал себя от того, чтобы случайно не сболтнуть про брата, показать которого он потом не сможет, что теперь говорит и говорит до хрипа в горле. Вскоре наступает четыре часа, и за окном сигналит машина. Джерард выглядывает на улицу, чтобы убедиться, что это Брендон, а потом вдруг говорит: – Иду познакомиться с парнем Майки, хочешь со мной? Фрэнк ухмыляется. Машина определенно слишком мала для пяти человек, а уж про шестерых и говорить нечего, так что в итоге Фрэнк оказывается на коленках у Джерарда, расслабленно опираясь спиной о его грудь так, что Джерард может уткнуться носом в его легкую щетину. Они всю дорогу держатся за руки, и не то чтобы Джерард этого стеснялся – нет, все мысли о смущении или слишком сильном проявлении привязанности испарились еще когда он понял, что у них с Фрэнком осталось мало времени. Но когда Джерард бросает взгляд между сиденьями и видит, как Джон и Райан касаются ладоней друг друга, словно в каком-то безумном брачном ритуале, ему становится чуточку легче. Они притормаживают у клуба, и в лучах послеполуденного солнца здание кажется слишком большим, броским и будто бы не к месту. Они вылезают из машины, и Спенсер ведет их внутрь, проходя прямиком в служебное помещение, минуя танцпол и сцену для караоке. Джерард как-то по-другому себе представлял VIP-зону. Здесь же в основном только потрепанные диваны с продавленными сиденьями, видавший лучшие дни стол для кикера и книжная полка, в которую втиснули столько книг, что полочки гнутся под их весом. Самое шикарное, что тут есть – плазменный телевизор на стене, но даже он подсоединен к старенькой нинтендо проводками, держащимися на честном слове и изоляционной ленте. На одном из диванов сидит парень, яростно строчащий что-то в блокноте, и так как кроме него в помещении больше никого нет, Джерард решает, что это и есть Пит. Он не так уж и высок, точно ниже, чем Джерард себе представлял – едва ли выше Фрэнка. На ногах у него пара нелепых ярко-оранжевых кроссовок, кошмарно сочетающихся с его фиолетовой толстовкой, но Пит совсем не похож на человека, которому до этого есть хоть какое-то дело. Услышав, как они заходят в комнату, он поднимает взгляд и улыбается, и Джерард на мгновение теряется от того, какая широкая у него улыбка и какой искренний восторг за ней скрыт. – Ты, должно быть, Джерард, – он подпрыгивает с места и с энтузиазмом жмет его руку. – Чувак, я столько… – он начинает жестикулировать, вырисовывая ладонями в воздухе большую окружность выше своей головы, – … столько о тебе слышал, серьезно. От Майки и от этих ребят. Мне уже кажется, что я тебя прекрасно знаю. И вовсе Пит его не знает, колюче думает Джерард. Он чувствует, как глубоко внутри начинает разыгрываться ревность, что Пит – тоже жнец – получил возможность провести с Майки достаточно времени, чтобы узнать все про его мертвого брата, тогда как сам Джерард был вынужден прятаться за углами, как какой-то маньяк-извращенец, лишь бы только краем глаза на него взглянуть. Фрэнк все время держится рядом и садится на диван, на который Пит им любезно указал, так близко к Джерарду, что едва не оказывается у него на коленях. Остальные расходятся по двум другим диванам, а Пит забирается на пошатывающийся стол для кикера. – Так, тебе, наверное, грустно из-за того, что не можешь теперь видеться с Майки, да? Джерарду приходится приложить все усилия, чтобы не спихнуть его со стола и не забить гол его головой. – Ага. Грустно. Можно и так сказать. Пит взмахивает рукой. – Это такой бред, чувак, вся эта система. Не делай так, не делай сяк, не общайся со своей семьей, типа, конечно, оборвать все связи с ними можно так легко и просто. Джерард немного расслабляется и кивает. – Но тебе, кажется, все сходит с рук. Пит ухмыляется и выглядит почти самодовольно. – Ну, на моей стороне есть кое-кто оттуда, сверху. Это очень помогает. – Представляю. Ухмылка пропадает с лица Пита, и он начинает шевелить ногами в воздухе. – Нам с Майки… хорошо вместе, знаешь? Но Джерард не знает. И как бы ему ни хотелось ненавидеть Пита за то, что у того есть все, чего нет у самого Джерарда (то есть Майки и отношения, которые не должны вот-вот неминуемо окончиться), он хочет ему верить. – Он в порядке? Пит кивает. – По крайней мере, лучше. Мы познакомились уже через какое-то время после твоей смерти, но он все еще был подавлен. Он и сейчас подавлен тоже. Очень по тебе скучает. Но ему становится лучше. Больше не замирает каждый раз, как мы заходим в магазин комиксов. Джерард одновременно чувствует вину из-за того, что такие обыденные вещи могли вызывать у Майки такую сильную реакцию, и в то же время рад, что теперь брату лучше. – А он, эм, он знает? – Не, это, типа, довольно серьезная штука, чтобы так просто ее на кого-то сваливать. Нужно правильно подобрать время, иначе все пойдет по пизде, – где-то на середине фразы Пит вдруг бросает взгляд на Фрэнка, и на последних словах у него в голове уже очевидно вертится что-то типа «вот черт». – Я Фрэнк, – говорит Фрэнк, привставая, чтобы протянуть руку Питу. – Я о тебе слышал, – отвечает Пит, пожимая руку Фрэнка с тем же энтузиазмом, с каким до этого приветствовал Джерарда. – Начальство не очень-то довольно твоей ситуацией. Фрэнк, кажется, не сильно впечатлен, но у Джерарда вдруг пересыхает в горле. – Они знают про Фрэнка? Пит корчится. – Ну это же они вытянули его имя из шапки или как там, да? Раз ты получил задание от Брайана, значит, кто-то изначально передал это задание ему самому. И раз Фрэнк все еще не появился у них там с крыльями и арфой в придачу, они, наверное, в курсе, что к чему. – У вас ведь там нет на самом деле крыльев, и арф, и прочей херни, да? – с ужасом в голосе спрашивает Фрэнк. Пит усмехается, и его смех звучит так бредово-смешно, что Джерард не может сдержать ответную улыбку. – Не, чувак, не думаю. Сам я там не был, так что отвечать не могу, но Патрик у них наверху, а уж он бы с крыльями мириться не стал. Вот с арфой – еще возможно, – размышляет Пит. Улыбка Джерарда быстро меркнет. Ему, честно говоря, трудно представить, как его вообще могут наказать за то, что он не дает Фрэнку умереть – держать в жнецах еще дольше? Заставить его слушать нравоучения Брайана? – но вдруг на него обрушивается страх, что, быть может, они решат наказать не его, а Фрэнка. – Они сильно из-за этого злятся? Пит жмет плечами. – Думаю, ты бы уже знал, если бы они там собирались вас покарать или типа того, – говорит Пит, и Джерард облегченно вздыхает, но следом Пит добавляет: – Но вам, наверное, все же не стоит заставлять их ждать слишком долго. Фрэнк кладет руку на ногу Джерарда и, чуть сжав ее ладонью, дипломатично отвечает: – Мы обо всем позаботимся.