Последняя любовь

Клуб небольшой, новый, с непривычным для таких мест запахом свежего дерева и краски. Я пришла со своей компанией, мы разместились у барной стойки, пьем пиво, смеемся о чем-то. Незадолго до этого я теми самыми точками на ушах, о которых говорил Шерлок Холмс, почувствовала, как что-то произошло за моей спиной, оглянулась и увидела тебя. Вы с Кристиной стояли у входа в зал, оглядываясь в полутьме. Заметили меня, приветственно кивнули. Кристина перевела взгляд в сторону, а ты еще несколько мгновений смотрела на меня, и, несмотря на полумрак, я увидела твою улыбку, скользнувшую по губам. Кристина о чем-то спросила тебя, ты повернулась к ней, подняв голову, и я не могла оторвать глаз от изгиба твоей шеи. Всё окружающее вдруг потеряло значение, осталась только эта смутно белеющая линия, притягивающая, как сильнейший магнит. Ко мне обратились, и я долго не могла понять, о чем речь. Та, что считала меня своей спутницей, обняла меня за талию, и я с трудом удержалась, чтобы не скинуть её руку. Развернувшись вполоборота, я смогла видеть зал. Конечно, не было никакого криминала, чтобы подойти, все знали, что мы знакомы, но я очень боялась, что, оказавшись рядом с тобой, я так или иначе выдам, насколько продвинулось наше знакомство, и предпочла держаться на расстоянии. Поэтому я стою, пью пиво и смотрю на тебя через край бокала. Несколько раз меня кто-то задевает со стороны, противоположной той, где тусит моя компания, и я, наконец, оборачиваюсь, чтобы понять, кому я так мешаю. Я сразу ее узнала, она часто мелькала с тобой на фотографиях. Вы расстались пару лет назад. И я прекрасно понимала, что она смотрит туда же, куда и я. Перед ней стоял шот, большая часть которого уже опустела. Собственно, ставя очередную рюмку, она и задевала меня, даже не осознавая этого. Я смотрю на неё и вижу в ее глазах такую боль, что мне хочется поёжиться. Вы вместе пробыли почти десять лет, познакомились вскоре после того, как ты приехала в наш город, и подозреваю, свою карьеру ты сделала не без ее помощи. Я не знаю, что между вами произошло, судя по постам в соцсетях я сначала думала, что тебя выставили за дверь, но потом поняла, что ушла всё-таки ты, и вскоре у тебя появилась Кристина со своим агентством, а она до сих пор одна. Когда ты уходила, она в ярости даже не позволила забрать собаку, которую тебе же когда-то и подарила. И теперь, когда та тычется в её руку, подсовываясь под ладонь, чтобы её погладили, и смотрит такими же темными, как у тебя, глазами, она каждый раз готова разреветься, зарываясь в собачью шерсть, как когда-то в твои волосы. Я понимаю её. Мы не так давно познакомились с тобой, и ты сразу обожгла мою душу, а каково ей, в чьих руках ты горела столько лет? Она ставит очередную рюмку, её рука движется привычным маршрутом, но, поскольку я повернулась, врезается в моё плечо, и этого она уже не может не заметить. – Извините, – произносит она. Потом вдруг неожиданно пододвигает мне одну из оставшихся порций, – Будете? Я, не знаю почему, киваю. Выворачиваюсь из обнимающей меня за талию руки, и в ответ на недовольное движение окончательно отстраняюсь, бросив через плечо: – Перестань, я никуда не денусь! Мы с ней чокаемся, она, улыбнувшись, кивает в сторону моей спутницы: – Что, пасёт? Её улыбка мне очень нравится – искренняя, хотя и грустная. Я только пожимаю плечами: – У каждого свое представление о допустимых границах. Мы допиваем, и она делает следующий заказ, даже не спрашивая меня. Я ловлю себя на мысли, что твои брови наверняка удивленно изогнутся, если ты увидишь нас. Но, глянув в твою сторону, вижу, что вы с Кристиной заняты своим разговором. Когда рюмки снова пустеют, она хлопает себя по карману, потом спрашивает меня: – Вы курите? Я отрицательно качаю головой, и, поймав разочарование в ее взгляде, отвечаю: – Но я могу составить компанию. Она делает изящный приглашающий жест, мы спускаемся по лестнице и выходим на улицу. Перед входом большой навес, что очень кстати – на улице идет дождь. Она отходит в дальний угол, прикуривает. Я вижу, как огонь освещает её лицо, отражается в красивых темных глазах. Дым относит ветром в мою сторону, она пытается отогнать его рукой, но я отмахиваюсь: это ни к чему. – Как Вас зовут? – Ксана, – отвечаю я. – Татьяна, – представляется она, а потом спрашивает: – А, может, на ты? – Давай, – соглашаюсь я. – Мне кажется, что у нас есть что-то общее, – говорит она. – Ну, как минимум, выпитый коктейль, – отвечаю, она смеется, а я про себя думаю: «Знала бы ты, что у нас действительно общее…» – А ведь она тебе не очень нужна, – кивает вдруг Татьяна в сторону входа в клуб. – С чего ты взяла? – автоматически спрашиваю, хотя понимаю, что она полностью права. – На тех, кто нужен, так не смотрят, – она затягивается, и красиво выпускает дым. Я радуюсь, что она не знает, на кого я смотрю так, как надо. Почему-то мне не хочется причинить ей лишнюю боль. Мы болтаем о чем-то нейтральном, но она все время поглядывает в сторону входа, думаю, надеясь, что ты выйдешь на перекур. Я тоже прислушиваюсь к голосам с той стороны – мне не хочется, чтобы нас увидели вместе. Ты, мне кажется, сообразишь не признаться о нашем знакомстве, а вот Кристина, естественно, этого делать не будет. Мне кажется, что она докуривает с сожалением, выбрасывает окурок, а потом вдруг приобнимает меня за плечо: – Ну что, идем? Когда мы возвращаемся, концерт уже начался, мои приятельницы перебрались ближе к сцене, тебя я не вижу, а она вдруг разворачивается к бару и тянет меня за собой. В результате мы сидим у стойки, я ограничиваюсь одной порцией, а она явно не хочет останавливаться. Наклоняюсь к ней, и, стараясь перекричать музыку, спрашиваю: – Напиться и забыться? Она вскидывает глаза, смотрит, отрицательно качает головой: – Не помогает, пробовала! Меня снова окатывает тоска, которая, как мне кажется, струится из её глаз, и я сжимаю её руку, лежащую на стойке. Она разворачивает ладонь и обхватывает мое запястье: – А пойдем, потанцуем? – Я не умею. – Зато я умею. Я тебя поведу, пойдем! С ней, действительно, оказывается, очень легко танцевать. Спустя какое-то время мы уже вместе хохочем, я очень довольна, что сегодня просто пришла отдохнуть, и снимать мне не надо. Хотя несколько кадров на телефон я все же делаю. Она наклоняется над экраном, желая посмотреть, что получилось, и тут высвечивается сообщение от тебя: «А я вижу, в какой ты компании! Не увлекайся!» – О, как тебя пасут! – смеется Татьяна, а я радуюсь, что она, к счастью, не подозревает, кто отправитель. Когда кончается концерт, нас выносит людским потоком, и я, не дожидаясь своих, выхожу на улицу. – Тебе к метро? – я согласно киваю, мы сворачиваем в одну сторону, но, не доходя до станции, она вдруг останавливается у одного из домов, и стучит в окно первого этажа. И тут же за стеклом появляется собачья морда с удивительно знакомыми глазами. На мой немой вопрос она улыбается: – Я здесь живу. Потом вдруг протягивает руку и дотрагивается до моей щеки: – Ну, если тебе удалось убежать, может быть, зайдешь? Её глаза через легкую хмельную дымку светятся радостью, и мне так не хочется её гасить, но я отрицательно качаю головой. Она вздыхает, поджимает губы, опускает руку: – Как я понимаю, все же есть та, на которую ты смотришь правильно? Я медленно киваю. – Ну что ж, пусть хоть кому-то повезёт! Рада знакомству! – бросает она и шагает под арку двора. А я смотрю на собачью морду, по-прежнему торчащую в окне, фотографирую её и отправляю тебе со словами: «Тебе привет!» От тебя почти сразу приходит ответ: «Надеюсь, в твои планы не входит оказаться по ту сторону стекла?»