Лисья свадьба

      Порывом ветра, несущим с собой запах свежих яблок, дорожной пыли и торговой улицы, Венти ворвался в гостиничный номер. Комнатушка на шесть татами встретила его полумраком — свет не пробивался сквозь закрытые ставни, — и угрожающим шелестом рисовой бумаги в рассохшихся фусумах. Но юношу это не смутило. Шумно выдохнув, он плюхнулся на пол у котацу и вывалил на накрывающее стол потрепанное одеяло всю свою добычу: гору яблок, дешевый бенто, состоящий из желтоватого риса с овощами и карри, бамбуковую коробочку с онигири и свое главное сокровище — ароматно пахнущие дайфуку с анко. От восторга он готов был петь. Руки вновь и вновь тянулись к лире — сыграть что-нибудь веселое, способное выразить его радость. Но хозяйка, сдавшая ему комнату в рёкане, настоятельно просила не тревожить других постояльцев. Фусумы были тонкие, любой шорох слышно, а уж песнопения бродячего музыканта и подавно. Нарушителям правил грозило выдворение. В случае Венти — прямиком на улицу. Поэтому юноша только склонился над едой и широко улыбнулся.       До чего же ему сегодня повезло! Наконец он сможет поесть нормально! В его скромном рёкане питание не предусматривалось. Это была простая гостиница для путешественников, без изысков и угождений всем желаниям. Переночевал — и снова в путь. Хозяйка и представить не могла, что у нее кто-то задержится.       Зато цены и клопы не кусались. А это для Венти было самым важным.       Откусывая огромный кусок от краснобокого яблока, музыкант подбросил в воздух кошелек. Тот зазвенел на все лады щедрой горсткой монеток, спрятанных в нем. Стихия анемо, подчиняясь движениям пальцев музыканта, затрясла мешочек еще сильнее, не давая прекратиться перезвону. Этот звук отозвался в груди Венти таким восторгом, что над головой показались пушистые черные уши — стандартное явление для кицунэ, не имеющих достаточного воспитания, чтобы идеально контролировать лисью сущность. Но юноша даже не обратил на это внимания.       Прекрасно, до чего же прекрасно все складывалось! Вот так повезло! На такую удачу Венти и надеяться не мог. Особенно в своем бедственном положении.       В столице Кицунэ Тейкоку — Хикаригаоке, — он застрял еще с месяц назад. За переправу из французской коммуны оборотней в Кицунэ Тейкоку с него взяли больше, чем юноша рассчитывал, а путешествия по рекам японского пристанища мистических существ оказалось и того дороже. И без того скромные накопления, полученные на продаже отцовского дома и всего его имущества и кражах в человеческом мире, растаяли так стремительно, что Венти не просто пришлось остановиться на середине пути, но и добираться до него впроголодь и пешком, лишь бы не застрять в совсем уж глухой деревеньке. Весь месяц юноша пытался подкопить денег на дорогу единственным знакомым ему способом — игрой на лире да пением.       Не самое уважаемое занятие. И далеко не самое прибыльное. Но выбора не было. Если Венти хотелось добраться до места назначения — храма в прибрежном Ли Юэ, — нужно было постараться.       Судьба словно услышала его молитвы, воплотила их в человека — сиятельном, прекрасном, и настолько щедром, что Венти не только получил половину оставшейся суммы на дорогу, но и смог купить нормальной еды!       Наслаждаясь сладким вкусом свежего яблока, музыкант откинулся на спину. Голова оказалась точно на футоне, взгляд тут же нашел стоящую на небольшом столе глиняную урну. Не переставая улыбаться, Венти одними губами шепнул:       — Ты бы его видел, Барбатос! Высоченный, я ему только по пояс! А до чего красивый… Глаза золотые-золотые, а блестят как! Даже мора на солнце так не блестит, а его глаза блестят. А волосы, волосы какие! Я такие густые только у мамы видел. Ну, оно и понятно, он ведь тоже кицунэ, а не оборотень, как папа… А вообще, мы с тобой таких господ только в книжках видели.       Урна с прахом ему, естественно, ничего не ответила. Но Венти это не остановило.       — Он даже посмеялся над моими шутками, представляешь? И дал столько денег, что теперь мы с тобой сможем добраться до Ли Юэ еще до нового года! Эх, вот были бы у нас в коммуне такие, я б может и остепенился бы…       Словно наяву Венти услышал смех брата-близнеца, увидел перед глазами его лицо, отличающееся от собственного только родинкой под глазом, и ощутил касания его горячих ладоней к щекам.       — Ты да замуж? Никогда не поверю! Мой братец — вольный ветер! Ни дамам, ни господам его не заарканить!       — Ха-ха, да, пока у меня есть ты! — Невольно сорвалась с языка знакомая фраза. Венти тут же осекся. — Пока у меня есть ты… Но теперь тебя нет.       Все веселье вмиг улетучилось, и даже сладость яблока на языке потускнела перед лицом неприятной правды.       Венти всегда мечтал побывать в Кицунэ Тейкоку. Кровь кицунэ в его жилах звала на родину, материнские сказки о ее далекой родине складывали в голове образ государства, сияющего золотом и поражающего нравами. Эту мечту они с Барбатосом всегда делили на двоих. Как, впрочем, и все в своей жизни — потерю матери, пьянство отца, попрошайничество, мечты о великом на крыше их хилой избушки. Они были двумя половинками одного целого. И были уверены, что всю жизнь пройдут вместе. Что однажды достигнут родины предков и вместе обойдут ее от края до края.       Но судьба распорядилась иначе. Кицунэ тоже было свойственно болеть. И не всегда они могли выздороветь. Венти делал все, что мог, чтобы спасти брата, но ни средств, ни умений ему не хватило.       Последним желанием Барбатоса стало увидеть родину. Всю его последнюю ночь они проболтали о том, как прекрасен может быть далекий Кицунэ Тейкоку и как хорошо там живется.       К концу той страшной недели Венти собрал небольшой путевой мешок, продал дом и все вещи, собрал прах брата в урну и отправился на восток — к берегам страны, которую они так мечтали увидеть. Его единственной целью стало развеять прах брата в главном храме Кицунэ Тейкоку, что находился в Ли Юэ, прямо у моря, так близко к небу, что оттуда душа точно отправится в Селестию.       И вот, он здесь. Застрял на полпути, общается с мертвым братом, как настоящий псих, и старается не думать о том, что будет делать после того, как ветер развеет прах Барбатоса над волнами.       Шумно выдохнув, Венти зажмурился. Нужно думать о хорошем, так всегда учила мама. Сейчас он сыт, карман его отягощают деньги, а сердце полно радости от щедрости богатого господина и мимолетной влюбленности в его красоту. Чем заняться после он найдет. В конце-то концов, разве не он мечтал обойти весь мир?!       Венти хотел бы радоваться этому моменту так же искренне, как выбирая еду на рынке. Но горькие воспоминания и дух брата отпускали его лишь ненадолго.       Венти ненавидел одиночество. Прожив всю жизнь рука об руку с кем-то еще, трудно привыкнуть к пустоте, тишине и холоду там, где еще недавно был живой человек. Раньше он и помыслить не мог о том, чтобы связать свою жизнь с кем-то чуждым. Это казалось таким мимолетным, таким ненужным. Зачем ему кто-то, если есть ветер, свобода и брат?       А теперь он открыл глаза, всмотрелся в потолок и мечтательно произнес:       — Ах, если бы все сложилось как в тех книжонках, которые ты притаскивал, Барбатос. Помнишь? Глупые такие книжки были, но герои в них всегда находили любовь, счастье и богатство. Может, и мне такая же судьба уготована? Вот придет этот господин за мной, мы полюбим друг друга, он заберет меня в свой дворец... Впору балладу сочинить, как думаешь?       Усмешка коснулась пухлых губ. Какая глупая мечта… Но такая сладкая на фоне той темной пропасти, что представлялась ему вместо жизни без брата.       Венти и подумать не мог, что исполнитель этой мечты уже ищет его для новой встречи...