Лисья свадьба

      — Так кем вы хотите его выдать, ваше высочество?       Этот вопрос Осиала звучал в голове Моракса роем рассерженных ос с утра до вечера вот уже третий день. Жалил так же сильно.       Кем он хотел выдать Венти — этого совершенно простого, наивного, совсем лишённого светского флера парня? Вопрос, требующий основательного подхода.       Основательно Моракс и подошёл. Сегодня, как и три дня до этого, он встал с рассветом, чтобы ещё раз копнуть архивы и справки от наблюдателей со всей страны, сопоставить их мнения и выводы и попробовать продумать личину для Венти — достаточно лёгкую для отыгрыша, чтобы запороться на ней было сложнее.       В кабинете на столе его как обычно встретил завтрак — дасимаки с мисо супом и ароматный чай матча, — а у раздвинутых седзи — Осиал, наслаждающийся первыми лучами солнца.       — Не похоже, что это готовил наш повар, — зевнув, произнёс Моракс, расположившись за столом и взяв изящные палочки с резьбой в виде кицунэ.       — А повар к этому и не притрагивался, — фыркнул Осиал, повернувшись к императору. — Я и без него на кухне неплохо верчусь.       — Спасибо, Осиал. Правда, — без новых подколов поблагодарил его император. — Итадакимас.       Есть за рабочим столом было верхом неприличия. И Моракс определённо был бы наказан за это порицанием, если бы кто-то из слуг узнал и распустил слушок. Но времени на полноценный завтрак в обедне у императора не было, а сидеть до обеда, а то и до ужина, не чувствуя в животе и маковой росинки, в его состоянии духа казалось невыносимым испытанием.       Как хорошо, что Осиал так тонко чувствовал переживания своего императора… Без него Мораксу точно пришлось бы туго. Отец не прогадал, когда-то давно приставив сына собственного слуги к принцу. Потомственный слуга прекрасно знал свою роль и угадывал желания господина даже до того, как тот мог о желании задуматься.       Воздав благодарности и отцовской дальновидности, и заботе Осиала, Моракс почти в один присест употребил завтрак. Было не то чтобы вкусно — мисо пасты Осиал не пожалел, из-за чего суп оказался горько-кислым и густым, а дасимаки оказался водянистым, — но Моракс ни слова не сказал. Едать ему доводилось всякого, и стряпня Осиала явно была пусть и не на вершине списка лучшей, но явно и не на его дне. К тому же, забота друга была важнее вкуса. За вкус Моракс каждый месяц платил повару солидную сумму, а вот заботу ни за какие деньги купить не мог.       Насытившись, император опустил поднос с мисками на пол и вновь вернулся к документациям. Однако не законодательным, а историческим.       — Итак, что у нас по истории? — спросил Осиал, устроившись у книжного шкафа.       — Не густо, — выдохнул Моракс. — Нам нужно что-то… Далёкое от двора Хикаригаоки, но при этом достаточно знатное.       — Как и раньше, — выдохнул Осиал. — Деревенских мы отсмотрели. Не подойдёт, деревенского просточка он точно не сыграет, слишком белокожий и тонкорукий. И слишком развязный для полевых скромников.       Моракс только кивнул, слишком увлечённый просматриванием списка семей, выведенного им и Осиалом — достаточно богатых, чтобы претендовать на престол, но при этом не достаточно знатных, чтобы следовать всем тенденциям моды и правилам приличия двора. Наблюдая за его размышлениями, Осиал вздохнул и покачал головой.       — И почему бы просто не выдать его за сына побочной ветви Ямагиши? Скажем, бастард какой. Жил в лесах с роднёй, туда отосланной поколение назад. Вот тебе и легенда, вот тебе и знатность и статус.       — Как насчёт нет, Осиал, — выдохнул Моракс. — Руко Ямагиши это будет только на руку. Нельзя давать ему шанс лишний раз потешить самолюбие.       — Он сёгун. Его самолюбие тешат каждый день.       Усмешка Осиала заставила Моракса повести плечом. Нет, давать такую важную роль Руко он точно не собирался. Ему нужна была поддержка сёгуна — главной военной мощи страны, лидера всех войск и руководителя наместников и самураев. Но не такой ценой, какой это могло ему выйти.       — У Руко только дочери, Осиал, — повторил Моракс и так давно определенную тяжёлую правду. — Причём близняшки. Сам знаешь, какие легенды ходят о близнецах. Тень, брошенная на младшую дочь, отбрасывается и на старшую. И это не говоря ещё о том, что они женщины в стране, где даже моей сестре не дали права побороться за трон, хотя её явно любили больше меня после того случая на похоронах. Руко и так в спорном положении — либо уступить роль сёгуна другому, лишив семью статуса, либо стать новатором и передать сегунство дочери. Если я его самомнение потешу таким образом, он прицепился клещом. Поставит Венти сёгуном и будет кровь из него и из меня заодно пить до скончания своих дней.       — Да, да, ты прав. Иногда и так бывает.       — О, спасибо за комплимент, Осиал, — оскорбился Моракс, но тут же взял себя в руки и попытался скрыть неуместное сейчас возмущение. — В общем, кто угодно, но не Руко.       Осиал, к счастью, решил не развивать спорную тему хороших идей господина и просто задумчиво сжал в руках свиток, на котором хотел писать.       — А какие у нас варианты? Как будто есть ещё семьи в Кицунэ Тейкоку, которые не станут использовать возможного родственника с потенциалом стать младшим императором в своих корыстных целях.       — Нет. Таких нет, — признал Моракс, постукивая кончиком пера по столу.       И не лгал. В этой стране каждый мечтал подсидеть императора, забраться повыше, стать сильнее и обеспечить роду процветание. Не то чтобы это было Мораксу непонятно — в натуре ёкаев было пытаться подняться повыше, наплевав на всех. Да и вообще, какое существо не хотело процветания своей семье и богатства самому себе?       Однако же как императору Мораксу приходилось серьёзно задумываться о том, кому доверить маленький секрет Венти. Выводы получались неутешительные. Как и учил отец, никому в этой стране нельзя было подставлять спину, если не хотелось получить в неё нож. Одна ошибка в такой ситуации могла привести не просто к падению, но к многолетнему позору.       Ради Венти Моракс готов был рискнуть. Чувства, которые он дарил одним фактом своего существования рядом, стоили борьбы. Но вместе с тем юный император никак не мог понять, что же ему делать.       Кто у него был на примере? Шиндо? Нет, эти точно разболтают тайну на всю страну, если только почуют, что смогут получить за это хоть немного моры. А они смогут, в этом сомневаться не стоило. Хотя род, конечно, был бы удачным — их в Хикаригаоке знавали как богатых, развязных кутежников, владельцев лучших питейных заведений столицы. У кого как не у них зародиться такой яркой звезде, как Венти?       Кто ещё был? Юдзу? О, нет, только не они. Небогатые, но чопорные, они точно не подходили на эту роль. Болтунами не были, но с радостью бы подставили императора. И вполне имели бы возможность получить власть, потому что имели определённое влияние на местный народ. И особенно на министров, потому что занимались историческим и культурным развитием столицы и заодно банковским делом.       Одзури, Акаяму, Митсушима… Все эти рода подходили, но каждый из них был ненадёжен, как первый иней. Доверие им могло стоить всего не только Мораксу, но и его семье. Сёстрам, Осиалу, всем отцовским слугам, всё ещё преданным Кицунэ но Сейшин. Он и так позволил себе слишком много, придумав эту авантюру с внедрением простолюдина в знать. Не жалел о ней, конечно, но не хотел, чтобы ценой его чувств стали жизни многих и многих людей.       Моракс думал и думал, иногда макал перо в чернила и выводил иероглиф за иероглифом на тонкой бамбуковой бумаге, но тут же их зачеркивал, признавая слова глупыми, несостоятельными и бесполезными. Голова начала пухнуть уже через час. Моракс пытался сбить раздражение и тяжесть чаем, но даже его насыщенный, чуть горчащий вкус не спасал от раздумий.       Как и обычно, в конец запутавшегося Моракса спасла смекалка Осиала. Отложив пергамент, он внезапно вытянулся и торопливо проговорил:       — Тогда… Что насчёт эмигрантов? Дети выехавших из Кицуне Тейкоку и живущих в основном там, где едва ли знают традиции двора. Можем подобрать достаточно знатный род. Таких на выезде при твоём деде, вроде, порядком было.       — А это… Идея, — выдохнул Моракс.       Это действительно был хороший вариант. Его дед в истории Кицунэ Тейкоку запомнился как далеко не самый лучший император — жестокий самодур, крайне характерный человек, с которым сладить можно было только умелой лестью, но никак не стараниями и заслугами. Из-под его гнёта сбежали многие достаточно родовитые семьи. И многие же уцелели. Они всё ещё имели большой вес в обществе, но при этом утеряли связь с корнями и развивались соответственно культуре другой страны.       И Моракс даже знал одну такую семью, у которой перед ним был приличный долг…       — Вызови Куротори Асасэ, Осиал, — выдохнул Моракс, уже спокойнее отхлебнув немного чая. — Думаю, у меня есть для него возможность спастись от позора и наказания за воровство.       — Так точно, император, — кивнул Осиал, позволив себе едкую усмешку.       Их мысли сошлись. Вот и решение. Может, не лучшее из тех, что они могли отыскать, но способное дать им время и шанс ввести Венти в знатный род.       Куротори не станет болтать лишний раз. Наказанием за воровство в Китсуне Тейкоку было отрубание кистей рук. Утерять шанс спастись от такого наказания было бы очень неприятно для Куротори… А ещё его семья была достаточно знатной и известной, чтобы не потерять уважение в обществе. И это тоже было хорошим плюсом.       Ну, а ещё Куротори когда-то проводил много времени с сыном императора. Когда его отец пытался вернуть род на родные земли. Тогда они провалились, но сейчас у Куротори были всё шансы обеспечить семье триумфальное возвращение в строй.       Прав был отец — нужно помнить о связях, завезённых ранее. Моракс всегда был достаточно отстранённым, лишённым тяги к людям императором, но здесь и сейчас ему нужно было использовать все знания о манипулировании и человеческой натуре, что у него были.       К счастью, наблюдатель из него был хороший. Возможно, даже лучше, чем из Гуй Чжун, когда то было ему нужно…