И вот мы здесь

Аарон понимает, что утро будет не из приятных, еще до того, как успевает открыть глаза. У него раскалывается голова, все тело ломит, а внутренности за ночь, похоже, превратились в желе. Ощущения абсолютно мерзкие. Он лежит на левом боку, хотя обычно так не спит, укрытый одеялом ровно наполовину, так что левая нога уже успела замерзнуть. Правой, однако, тепло, она уютно пристроилась на чьем-то теле. На чьем-то теле, которого, в принципе, не должно быть рядом, ведь засыпал Аарон один, он помнит это очень хорошо, потому что никогда не страдал провалами в памяти независимо от того, сколько выпил накануне. Сон окончательно отпускает, и теперь он чувствует незапланированного соседа не только ногой, но и местом пониже спины, потому что на нем лежит чужая рука. Аарон уже знает, кого увидит рядом. И ему заранее это не нравится. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он наконец открывает глаза и сталкивается взглядом с Кевином, чье лицо находится на расстоянии буквально пары сантиметров. На лице Дэя написан весь мыслительный процесс — большими буквами и жирным шрифтом. Он занимает от силы секунд пять, столько же хватает Аарону для того, чтобы понять, почему они оказались в таком положении и что вчерашний сон про девчонку из клуба, с которой он провел несколько приятных минут на танцполе, не просто так показался слишком реалистичным. Он видит в глазах Дэя нарастающую панику, а также отражение своего перекошенного лица. И еще до того, как Аарон собирается сбросить с себя чужую руку и оттолкнуть его, Кевин сам шарахается в сторону, падает с кровати, едва не повстречавшись головой с тумбочкой, хватает с пола мятую футболку и, снося все на своем пути, вылетает из комнаты. Когда Аарон, приняв душ и приведя себя в относительный порядок если не морально, то хотя бы физически, спускается вниз и заходит на кухню, Кевина уже нет в доме, как и Нила, как и машины на подъездной дорожке, еды, душевного спокойствия и вселенской справедливости. Зато в холодильнике есть ледяная бутылка пива, которую можно прижать к раскалывающейся голове. Еще можно, закрыв глаза, представить, что вчерашней ночи не было вовсе, что он просто выпил в клубе и познакомился с симпатичной девушкой, а потом долго и сладко целовал ее в одном из закутков клуба, спрятавшись от Эндрю. Что не было никакой ужасной, отвратительной, мерзкой ошибки, по которой он в полусне первым полез к перебравшему Кевину, перепутав фантазии с реальностью и приняв его за совершенно другого человека. Кевин, в отличие от него, не спал вообще-то, он должен был понимать, что и с кем делает, даже учитывая алкоголь, так какого, спрашивается, черта ему показалось это удачной идеей? Полчаса спустя, когда Кевин с Нилом возвращаются, нагруженные пакетами с продуктами, Аарон с Никки сидят на диване в гостиной перед телевизором, работающим на минимальной громкости, а Эндрю курит в открытое окно, сидя на подоконнике, — идеальное субботнее утро в кругу семьи. Дэй проходит мимо них на кухню, не сказав ни слова, и Аарон провожает его напряженную спину злым взглядом, почти просверливая насквозь, мысленно молясь о том, чтобы так же продолжалось и дальше, потому что если он сегодня попробует с ним заговорить, то потребуется одолжить у Эндрю нож. Он ловит на себе удивленный взгляд Нила, но не планирует как-либо прояснять причину своей злости, лишь вздергивает бровь, намекая рыжему, что это не его собачье дело. Его собачье дело вон там, у окошка напротив, и, насколько бы Аарону это ни нравилось, он ничего не может с этим сделать. Перед тем как вернуться в Пальметто, они плотно завтракают яичницей с беконом, и только Никки не улавливает изменившуюся атмосферу и напряжение, повисшее между Кевином и Аароном, продолжая выдавать по сто двадцать наполненных позитивом слов в минуту, пытаясь расшевелить остальных, и в итоге обижается на отсутствие реакции. Поэтому всю обратную дорогу они едут молча, каждый в своих мыслях и смартфонах, Эндрю только раз вопросительно смотрит на Аарона в зеркало заднего вида, но тот в ответ лишь раздраженно дергает плечом, поскольку совершенно не имеет желания втягивать брата в эту историю. Он до сих пор иногда не может предугадать его реакции, а травмы в команде им совершенно ни к чему, тем более что близится день дружеского матча с «Троянцами», и «Лисы» обязаны быть в полной боевой готовности. В общежитии Дэй благоразумно скрывается в спальне с ноутбуком в обнимку и до конца вечера просматривает записи игр, а Аарон, лишившись источника раздражения, слегка расслабляется, понимая, что проблема не решится сама по себе. Но считает, что она может немного подождать, а ложась спать, и вовсе переключается на мысли о Кейтлин, которая предложила ему погулять в понедельник после пар. Однако, когда он закрывает глаза в надежде быстро заснуть, увы, не воображаемая Кейтлин оказывается рядом, а чертов Кевин Дэй со своими горячими руками, и настойчивыми губами, и языком, упорно вылизывающим его рот. Аарон резко садится на кровати с воплем: «Вот же срань!» — и растирает лицо ладонями, пытаясь убрать с обратной стороны век жуткие воспоминания. Он думает, что никогда в жизни больше не будет пить, и одновременно хочет напиться так сильно, чтобы забыть даже собственное имя.