И вот мы здесь

Несмотря на то, что Аарон и Кевин практически перестали контактировать друг с другом в свободное время, негласно решив не упоминать инцидент, произошедший в Колумбии, это не могло распространяться и на тренировки. В понедельник Кевин совершил недопустимое для него количество ошибок, несколько раз промазав по воротам и неверно отдав пас, поскольку именно в эти моменты Аарон, как назло, появлялся в пределах его видимости, а мозг неизменно подкидывал картинки событий, прокручивая злополучную ночь раз за разом, словно заевшая кинопленка. Миньярд, в свою очередь, понимал, в чем причина его промахов и от этого бесился еще больше, поскольку Кевин являлся ходячим напоминанием того, что он планировал забыть, как самый страшный сон. Аарону казалось, что мысли Дэя написаны у него на лбу бегущей красной строкой и понятны уже не только ему, но и всем остальным в команде, из-за чего срывался на товарищей и пару раз едва не подрался с Нилом. Играя на одном поле, они попросту не могли игнорировать друг друга, учитывая, что Кевин не мог удержаться от бесконечного потока замечаний и советов, распространявшихся и на защитников в том числе. Аарон же неизменно воспринимал их в штыки. К четвергу обстановка на тренировках накалилась до максимума в тот момент, когда Аарон на замечание Дэя прямым текстом послал его на хуй. — Вы, может, начнете себя вести нормально уже? Нас размажут тонким слоем по стенке, если вы продолжите цапаться! — не выдержала Дэн. — Если ты не заметила, это не моя вина, — процедил Аарон. — Если ты не заметил, это ты все время выебываешься, — вмешался Нил. — Что, блядь, не так с тобой? Аарон резко развернулся в сторону Джостена и угрожающе навел на него свою клюшку. — То, что у тебя что-то есть с моим братом, не дает тебе автоматическое право требовать чего-либо от меня, поэтому отъебись, пока я прошу по-хорошему. Нил и раньше не отличался кротким характером, а учитывая то, что единственный человек, который мог бы вправить мозги на место Аарону, откровенно забавлялся сложившейся ситуацией, наблюдая ее из вратарской зоны, дело обязательно закончилось бы дракой. Однако на поле вышел разъяренный Ваймак, которому уже надоел набиравший обороты непонятный конфликт, грозивший неизбежным проигрышем всей команде. Он выгнал с поля всех и, пока раздосадованные «Лисы» один за другим скрывались за дверями, ведущими в раздевалку, отозвал Дэя и Аарона в сторону. Отдельно пригрозив и оскорбленному таким поступком Кевину, и распаленному Миньярду, что не допустит их к тренировкам до того момента, пока они не решат свои личные проблемы, как делают все взрослые люди, наделенные хотя бы минимальным количеством серого вещества в голове, он иронично посоветовал съездить вдвоем к Би, раз уж своими силами они справиться не в состоянии. Однако на этом публичная порка не заканчивается: с молчаливого согласия остальных команда объявляет обоим тотальный бойкот и в пятницу они приезжают на стадион в гробовом молчании. Кевин изначально не воспринимавший угрозы тренера всерьез впадает в полнейший ступор, осознав, что на поле их действительно не выпустят, не разрешив даже перешагнуть порог двери, ведущей на стадион. Около получаса он проводит в кабинете Ваймака, из-за закрытой двери которого попеременно раздаются то крики, то угрозы, то приглушенные звукоизоляцией просьбы, сдобренные сотней доводов, аргументирующих неправоту тренера. «Лисы» возвращаются после короткого перерыва обратно на поле ровно в тот момент, когда Ваймак за шкирку без всяких церемоний выставляет Дэя за дверь. Все еще возмущенный, он обращается с вопросом о местоположении Аарона к Ники, поскольку лишь он один все еще продолжает отвечать ему, пускай лишь на бытовые вопросы. Однако вместо Ники ему отвечает раздраженный Нил. — Пока ты тут драл глотку, он безмятежно залипал в телефоне, протирая штаны на нашем диване в комнате отдыха, так что, что бы вы там ни поделили, советую тебе поговорить с ним прямо сейчас и исправить ситуацию на поле, пока это действительно возможно. Дождавшись, пока все уйдут и за ними закроется дверь, Кевин решительным шагом направляется в комнату отдыха, не давая себе времени передумать и вообще задуматься о том, что будет говорить и делать. Аарон действительно расположился на их диване, вставив в уши наушники, и увлеченно с кем-то переписывался, не обращая внимания на открывшуюся дверь и не замечая вошедшего. Кевин пользуется этой минутной передышкой, глубоко вдыхая и выдыхая, выбрасывая из головы ссору с тренером, после которой он, с одной стороны, чувствует себя подавленным, а с другой — находится почти на взводе. Эту энергию внутри он решает направить на убеждение Миньярда прекратить двусмысленные гляделки и бесконечные нападки, однако к тому моменту, когда Дэй подходит к дивану, Аарон его уже замечает, резко встает и, подхватив с соседнего кресла рюкзак, направляется в сторону двери, явно не желая находиться в одном помещении с Кевином. Дэя это бесит, и он преграждает Аарону путь к отступлению. — Нам нужно поговорить. — Он все еще пытается сохранять спокойствие. — Тебе нужно, мне нет, отъебись. — Аарон все же поднимает голову, встречается с ним взглядом, и, судя по градусу гнева, горящему в нем, на быстрое примирение рассчитывать не стоит. — Если ты не перестанешь так реагировать на любое мое обращение к тебе, мы проиграем. — Даже если и так, это все будет на твоей совести, это же ты у нас помешан на победах, поэтому отвали и дай мне пройти, я опаздываю на встречу. — Аарон делает шаг вправо, пытаясь обойти Дэя, но Кевин успевает схватить его за предплечье, сжимая достаточно сильно, чтобы остановить, но не настолько, чтобы оставить синяк. — Мы еще не закончили. — Лично я закончил и собираюсь уйти отсюда. — Только когда ты объяснишь, почему ты продолжаешь так себя вести. — Я тебе ничего не должен. — Аарон упрямо пытается вырвать руку, его щеки неумолимо наливаются краской, а взгляд становится еще острее, и в данной ситуации Кевину не кажется забавным или милым его румянец. Однако он все еще пытается воззвать к рациональной стороне Миньярда. — Ты не один, мы в одной команде, ты не мне должен, а им, потому что, если так будет продолжаться дальше, это ударит по остальным. — Кевин прав, и Аарону за это хочется разбить ему лицо, но он еще пытается себя контролировать, поэтому лишь отталкивает Дэя, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Кевину же приходит на ум новое предположение, которое он, не задумываясь, тут же и озвучивает: — Ты так бесишься, потому что у тебя оба брата — геи и ты боишься, что это семейное, или что? Глаза Аарона от шока до невозможности расширяются, но его тут же сменяет злость, и он почти рычит. — Я не Эндрю, и уж точно не Никки, ты, блядь, не представляешь, что несешь, отпусти меня. — Ты ведешь себя как ребенок. — Катись к хуям. — Аарон все же не выдерживает и отталкивает Кевина, вложив в это всю свою злость, правда, не учитывая, что Дэй все еще удерживает его за руку. Кевин запинается за свалившийся с плеча Аарона рюкзак, и они валятся на пол, после чего Дэй, воспользовавшись преимуществом в силе, подминает Аарона под себя. Пару минут они лишь яростно борются, что со стороны, должно быть, выглядит до отвращения смешно, затем замирают, находясь на максимально близком друг к другу расстоянии, соприкасаясь грудными клетками и дыша так, будто только что пробежали стометровку на время, но не прекращают испепелять друг друга яростными взглядами. Аарон думает, что лучше расслабиться в чужих руках и показать ложную слабость, чтобы ударить побольнее в самый неожиданный момент. У Кевина на этот счет совершенно иное мнение. Он уже не настолько хорошо соображает, чтобы понимать истинные мотивы Аарона, поэтому воспринимает его действия по-своему. Миньярд не успевает даже пискнуть, когда Дэй прижимает обе его руки к полу, над головой Аарона, своей правой, прежде чем наклониться и поцеловать его. Аарон же в ответ пытается возмутиться, запоздало понимая, что шевельнуть губами в данный момент — это самая большая ошибка, которую он вообще когда-либо мог допустить. Кевин мгновенно ей пользуется, проталкивая свой язык глубже, одновременно раздвигая чужие ноги в стороны и пытаясь устроиться поудобнее сверху, запуская левую руку под край толстовки и аккуратно сжимая горячий бок. Аарон практически ненавидит себя за то, что ему приятны эти прикосновения. Ему нравится, как прохладные пальцы пробегаются по ребрам, как запястья мягко сдавливает чужая рука. И особенно — как чужие зубы прихватывают и оттягивают его нижнюю губу и тут же на смену им приходят губы, нежно зацеловывающие место укуса. Это не так, как в первый раз, и это даже лучше, чем во снах, которые мучали Аарона всю неделю. Лучше, чем в мокрых фантазиях, и ему страшно признаться самому себе, но лучше, чем у него было с кем-либо до этого. С девчонками, несмотря на всю браваду, у Аарона ничего не получалось «по-нормальному» и «как у всех». Слюнявые, полупьяные поцелуи и обжимания в клубе, пока Эндрю не видит, или трезвые, но не менее слюнявые среди библиотечных шкафов или в пустых аудиториях университета почему-то не оставляли за собой такой шлейф из волнения и возбуждения. Ровно за секунду до того, как мог бы издать довольный стон, Аарон пугается своих же мыслей. Он резко распахивает глаза и что было сил кусает Кевина, а пока тот зажимает руками кровоточащую губу, испуская поток ругательств, сталкивает его с себя и, забыв про рюкзак, оставшийся на полу, вылетает из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.