И вот мы здесь

В клубе до невозможности душно. В пятничный вечер здесь полный аншлаг. Грохочет музыка, и цветные огни под потолком кусками выхватывают творящуюся на танцполе вакханалию. История как будто повторяется, но на этот раз Кевин не пьян и не собирается исправлять ситуацию, хотя от нескольких шотов он все же не отказывается. В его голове все еще свежи воспоминания о прошлой поездке и о том, какими катастрофическими последствиями для него она обернулась, больше такой ошибки он допускать не намерен. Чего, конечно, нельзя сказать об Аароне. Он чувствует, что уже близок к той черте, после которой ночные воспоминания напрочь стираются под утро. Для него это в новинку, и не то, чтобы он планировал эту черту перешагнуть, хотя внутренний голос настаивает на обратном. Но самым главным здесь остается то, что его наконец-то изнутри распирает чувство безграничной свободы. Свободы от собственных мыслей, которые мучили его последние недели, свободы от проблем, которые остались где-то на задворках сознания. Сегодня «Лисы» выиграли первую игру сезона, и никто не в праве упрекнуть его в том, что он решил расслабиться и посмотреть на мир через дымку алкоголя. Через нее в принципе все выглядит намного острее и ярче, и он сам не понимает, в какой момент берет за руку симпатичную брюнетку, представившуюся Брук, и уводит ее с танцпола, завлекая в одну из полутемных ниш недалеко от бара, буквально созданных для того, чтобы обжиматься. Девушка чуть выше него, у нее короткие волосы, соблазнительными завитками спускающиеся до середины плеч, и, судя по тем местам, которые он уже успел потрогать, она тоже спортсменка. Аарона даже не мучают угрызения совести по поводу Кейтлин, на сообщения которой он сегодня не ответил. Брук — совершенная ее противоположность, и на данный момент это все, что ему нужно. Разница в росте совершенно не мешает им в тот момент, когда Аарон прижимает девушку к стене и жадно прихватывает ее губы своими. Он закрывает глаза, наслаждаясь поцелуем, и с огромным удовольствием запускает свои руки под ее рубашку, проводя пальцами по гладкой коже, но не проходит и нескольких секунд, как одновременно происходят сразу две вещи: под закрытыми веками в очередной раз всплывает образ ненавистного Кевина Дэя, а желудок резко скручивается, намекая, что у Аарона есть буквально пара минут для того, чтобы освободить от излишков алкоголя не привыкший к такому его количеству организм. И вопрос состоит только в том, по-хорошему или по-плохому это произойдет. Наспех извинившись перед Брук, Аарон расталкивает толпу, пытаясь как можно скорее добраться до мужского туалета. Он забегает в него, с отчаянием распахивает дверь одной из кабинок и падает на кафельный пол, не жалея колен, после чего его буквально выворачивает наизнанку. Именно в таком положении его находит Кевин, и Аарон чувствует себя самым жалким существом на всей планете Земля. Дэй не задает лишних вопросов, лишь подает Аарону бумажное полотенце, чтобы тот мог вытереть рот, а затем подхватывает его под мышки, осматривает пораненные о твердый кафель колени, на одном из которых теперь красуется вполне не дизайнерская дырка. Несмотря на то, что он все-таки их разбил, Аарон совершенно не чувствует боли, на него опускается блаженное отупение, и он покорно позволяет вывести себя на улицу и усадить в машину. Кевин, вопреки своим предпочтениям, а может быть, изгнанный из-за пресвятого Джостена с переднего сиденья, усаживается рядом с Аароном, подставляет ему свое плечо и предлагает бутылку такой желанной воды. Аарон не против ни одного, ни другого. Он понимает, что Кевин предлагает ему негласное перемирие. И в первый раз за несколько недель Аарон думает, что оно вполне возможно. Он выпивает воду в три глотка, откидывает голову на плечо Дэя и произносит так тихо, что только он способен это услышать: — Я не хочу больше ругаться с тобой и игнорировать тебя. Кевин смотрит на него сверху вниз, а затем наклоняет голову, прижимаясь своей щекой к его волосам и так же тихо отвечает: — Я тоже.