Консильери

По городу несется колонна машин. Черные, матовые, они как гончие, которых выпустили на охоту. Рёв догоняет скользящие по асфальту шины и мимо проходящие люди, прикрывают уши, боясь, что столь громкий шум испортит слух. Все только удивленно провожают взглядом уезжающие в даль автомобили, которые явно не намереваются останавливаться. Ведь это едет не просто богатый человек, не генерал, и даже не президент. Внутри машины, сидит сам Дьявол. Который не терпит преград на пути. Черный, будто ягуар внедорожник, жмет по тормозам, и все сзади едущие резко останавливаются, поднимая груду пыли за собой. Колонна стоит около большого стеклянного здания, что в высоту, кажется, небес достанет. Его верхушка, виднеется лишь где-то за густыми облаками, нависшими над городом Дубаи. Это молодое, но перспективное место, завлекает множество богатых и статных людей. Оно как нажива, кормушка, всякого сброда, облившего себя с ног до головы, золотом и нечестью. Сколько грязных дел происходит в этой точке мира? Кажется, так мало. Чушь. Тут живут уже не люди. Животные. Не знают любви, не знают доверия, верят в деньги, а может и в что-то ещё более глупее. Но Дьявол здесь не за этим. Порой, бывает, что сам Сатана, приходит заключать договор с человеком. Кажется, такое было в писаниях Библии. Бытие, глава третья. Именно там, человек, в первый и последний раз, встретился с покровителем Ада. И именно тогда, он лишился столь дорогой вещи — Бога. — Мы прибыли, господин. Водитель оборачивается к молодому человеку, сидящему сзади, что, громко закрыв зажигалку, поправляет волосы. На нем черный, как смоль, костюм. Нету ни одной светлой детали, кроме золотой цепочки, что держит воротник угольной рубашки. Он змей искуситель. Ведь в глубине глаз видна лишь пропасть. Упадешь — не выберешься никогда. Она как зыбучий песок, чем больше барахтаешься, тем сильнее тебя затягивает. — Сегодня хорошая погода, не так ли? — вскидывая бровью, брюнет улыбается, хотя это больше похоже на оскал. Оскал, дикого зверя, что вышел на охоту, и жаждет веселья. И вряд-ли ему кто-то помешает. — Да, господин, — мужчина кидает взгляд на зеркало, ловя на себе змеиные глаза. В душу смотрят. Двери распахиваются и при входе, Кассано встречают до зубов вооруженные телохранители. Огромные амбалы, буйволы, лишь свистни и они тут же разорвут всех находящихся здесь людей. Ему аж смешно становится. До чего же беззащитные люди, стоит только раз стрельнуть, как они мешком валятся на землю. А ведь человечество само изобрело орудие убийства. Собственного убийства. — Господин, нам сюда, — рядом стоящий охранник, поправив рацию, указывает рукой на лифт, провожая Винченцо внутрь. — Всё готово? Брюнет поглядывает мельком на дорогие часы, одетые на его руке, и косится в сторону телохранителя. Строгий костюм, гладкая лысая голова. Мужчина беззвучно кивает, на что получает одобрительную улыбку. Они пришли сюда не для милых бесед за чашечкой чая, и уж тем более не для того, чтобы на коленях умолять здешнего управителя об услуге. Земля, это Ад, а покровителем Ада является Дьявол. В лифте загорается зеленая лампочка, что значит, они прибыли на последний этаж этого небоскреба. Кассано легкой походкой проходит за приветствующим его встречающим, и дойдя до большой двери, заходит. Его глаза тут же натыкаются на чужую спину. Перед ним стоит высокий, немного седоватый статный человек. Дорогой, обвивающий крепкое тело костюм блестит на солнечных лучах. Панорама. Весь этаж, это сплошное прозрачное искусство. Будто тебя подняли к самому Богу на небеса. Тут не просто теряешь дар речи, даже как дышать забываешь. А ведь это было создано руками человека, но для чего? Зачем люди стремятся достичь небес? Они ведь знают, летать им не дано, покорять вершины облаков не смогут, да и податься порывам ветра – всё тщетно. Но всё равно жаждут. Тянутся, пытаясь достать до Олимпа. А падать ведь больнее. — Приветствую вас. Стоящий перед такой завораживающей картиной мужчина, вдруг резко оборачивается, расправляя руки, будто показывая, что это его владения. Позабыв, что Боги всё ещё наблюдают за ним с небес, а он сейчас находится в теле обычного смертного. — Я очень рад, что смог встретится с столь важным лицом, Винченцо Кассано, — расплываясь в широкой улыбке, седоволосый поправляет густые усы, рукой приглашая гостя присесть. — И я, господин Амир Асад*. Кассано садится, не забыв, что сейчас он в логове дикого льва. Его глаза хоть и плавно, но следят за всем, что происходит. Ведь получить от человека нож в спину, столь обычное явление, как заснуть и не проснутся. Смерть, это, наверное, самое последнее, чего можно бояться в этом мире. А быстрая смерть — благословение всевышних. — К чему же была такая спешка для встречи? Мне пришлось отменить много выгодных сделок. Надеюсь, оно того стоило, крестный, — опускаясь на кожаное кресло, араб складывает руки в замок, пристально всматриваясь в глаза напротив. Пытается прочесть, открыть книгу, заглянуть в строки, но не получается. Всё запечатано, каждый сантиметр под толстым слоев контроля. Вот это ему и нравится в мафии. Люди, способные контролировать мельчайшую молекулу своих эмоций. Достойно уважения и всех похвал. — Не переживайте. Я здесь не для пустого трёпа. Брюнет закидывает ногу на ногу, после чего будто на минуту задумавшись, усмехается. Ему смешно от глупой напыщенности. Хочется хохотать, сгибаясь в дугу и ловя воздух ртом. Ведь перед ним расселся гордый, зажравшийся ублюдок. Позабывший, что подняла его на верхушку горы, именно семья Кассано. Возможно, бывшему Крестному Отцу он уже ничего не должен, но отдать должное итальянской фамилии — его обязанность. — Не буду тянуть. У меня на вас время так же мало, как и желания тут находиться, — доставая из кармана золотую зажигалку, Винченцо с наслаждением делает пару щелчков. — Что простите? Мужчина явно не ожидал услышать такое высказывание в свою сторону. Ему пришлось и впрямь нарушить свой график, и всё ради какого-то узкоглазого зеленого кузнечика. Он в долгу не любит быть, но и ведь долг некому больше отдавать. Старый глава откинулся, так что прошлое можно спокойно стирать. — Три миллиарда и восемьсот тысяч миллионов долларов. Вот какой твой долг перед семьей Кассано. И это без процентов. Что скажешь? Как много я смогу дать тебе времени, чтобы все эти деньги лежали у меня на столе? — даже не поднимая своей головы, брюнет крутит зажигалку. Он знает, чувствует, как у человека напротив сейчас выпирают вены в висках от злости. Ему знакома эта аура бешенства, что душит, пробирая волной дрожи по телу. Но это также глупо, как и лай бродяги на дикого волка. Бессмысленная трата времени, и только. — Чертов щенок, да как ты посмел заявится сюда и нести такую чушь? — указывая пальцем, седоволосый шипит, рычит, кажется, зубы сейчас крошиться начнут. Ему угрожают в собственном доме. В собственной стране. Да еще и какой-то ребёнок, у которого и молоко на губах не обсохло. Разорвать мало будет. — Мне твоя гнилая туша и в гробу не нужна. Месяц. Даю тебе месяц. Если денег не будет, ты и твой небоскреб окажется на самом дне Тартара. Запомни, всё что сейчас у тебя в руках, это песок, и долго ты его удерживать при себе, не сможешь, — поднимаясь с кресла, брюнет в последний раз закрывает зажигалку, окидывая взглядом небо за окном. — Как думаешь, сколько понадобиться минут, чтобы достичь земли, с такой высоты? — Ты, просто так отсюда не уйдешь! — Думаю, когда-то я точно это проверю… — направляясь к двери, Винченцо достает телефон, попутно набирая какой-то номер. — Мне нужен его указательный палец на правой руке. Выстрел. Кажется, что стекло разорвало на мельчайшие куски. И крик. Уши режет. Словно человека заживо сжигают, аж противно становится. А ведь это всего лишь палец, даже не нога. С чего такое актёрство? — Сумасшедший! — слышится в след, что-то смешанное с воплем и диким рычанием. — В следующий раз, я скажу, чтобы стреляли в голову. Тебе она явно не нужна, раз пользоваться ею не умеешь, — проходя в лифт, брюнет оглядывает созданную своими же руками картину и улыбается. Ему она к сердцу. Такая же безумная и в тоже время идеальная для глаза. Стекло. Свежий, холодный, кристально прозрачный ветер и запах крови. Блаженство.

***

— Думаете, он согласится на сделку? — кидая взгляд на зеркало, водитель продолжает ехать в колонне. — Конечно же нет. Человека не обуздать. Ему не знакомо слово «подчиняться». Ослабь хватку, и он тебе горло перегрызет. — Тогда к чему это было? — всё ещё не до конца улавливая нить, повторяет телохранитель. — Дыма без огня не бывает… — зажигая пламя, Кассано и не ощущает, как уголки губ тянутся верх. — У нас ещё много работы.