На что я подписалась?

Этот безумный спектакль длится ещё где-то два часа. На нас с Николаем сыплются поздравления, бесконечные тосты, приправленные классическим «Горько!» и бесчисленные рукопожатия, объятия и похлопывания по спине. Только Ольга сидит на месте, старательно делая вид, что нас не существует. Отмахивается от пьяных заигрываний престарелого супруга и пьёт. Много пьёт. Чувствую себя до одури странно. Губы опухли и болят от поцелуев, а подбородок слегка покалывает из-за щетины начальника, отчего я бесконечно много раз тру его, распаляя раздраженную кожу ещё сильнее. Заметив, что я устала, Николай начинает собираться домой. Мужчины продолжают пить, видимо совсем позабыв об изначальной цели встречи. Но нам сейчас это только на руку. Не хватало ещё в половину одиннадцатого обсуждать дела. Так ведь можно и вляпаться куда, а потом попробуй докажи, что ты был в состоянии нестояния. Мы выходим из ресторана, и я вдыхаю полной грудью ночной воздух. Свежо. Алкоголь немного выветривается, но мне совсем не хочется идти домой. Потому что завтра я снова стану «Кристиночкой», а Коля — Николаем Геннадьевичем. Я принесу ему кофе с привычной искусственной улыбкой, он попросит какие-нибудь бумаги. Мы обменяемся стандартными «хорошего дня, босс» и «Кристина, подготовьте документы», и снова начнётся привычная серая жизнь, полная финансовых отчётов, деловых встреч и тонны американо. — Кристина, спасибо за вечер, — пьяно улыбается Николай, и я не могу сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ. Когда он не на работе, то очень даже ничего. — Вы не представляете, как выручили меня! И со встречей и с бывшей. — Но как же, — приподнимаю брови, — вы ведь так и не обсудили дела. — Мы и не собирались, — отзывается Коля, неловко повисая у меня на руке, — я же вас предупреждал. Разве вы забыли? А, ой. Это вот в тот раз, когда я придумывала нелепые планы мести, а он что-то говорил, да? Смотрю на Николая виновато и поджимаю губы. — Простите, но если честно, я немного задумалась, когда вы предлагали составить вам компанию, и пропустила часть монолога. Коля неожиданно прыскает и хватается за живот, будто услышал самую смешную шутку в мире. Хмурюсь, пытаясь понять, что же его так развеселило. — Теперь понятно, почему вы так от меня шарахались весь вечер. Ведь я же предупреждал, что скорее всего нам придётся… тесно контактировать, если уважаемые господа начнут... м-м... переходить черту. Что, собственно, и случилось. Как забавно, что вы упустили самую важную часть. За что, вы думаете, я обещал вам выписать премию и небольшой отпуск? — За поцелуи? — говорю не подумав, хотя в груди неприятно екает. Обидно. Словно я шлюха какая, только не в привычном понимании, а поцелуйная. И кто это там решил перейти черту? Ничего не понимаю. Вот вроде и оскорбиться дико хочется, но с другой стороны знаю, что виновата сама. Нужно было слушать, а не думать о всякой ерунде. Криво улыбаюсь, пытаясь скрыть за этим жестом разочарование. — А что же с помолвкой? Как вы это объясните? — Скажу, что перепил. Что мы оба слегка перепили и решили не торопиться, — спокойно отвечает блондин, попутно высматривая машину. — Где Егора носит? Мужчина достаёт телефон и звонит водителю. Но вместо привычного, чуть грубоватого приветствия из трубки слышится механический женский голос, оповещающий что абонент не абонент. — Будь он неладен! — возмущается Николай, виновато просматривая на меня. — Не переживайте, Кристина, я вызову нам такси. А я в это время ловлю себя на мысли, что как-то слишком долго любуюсь начальником. Внимательно рассматриваю блестящие от алкоголя, но от этого не менее красивые, голубые глаза. Пухлые, как у супермодели, розовые губы и волевой подбородок. Николай выгибает бровь, безмолвно спрашивая, что случилось, и я отрицательно мотаю головой. Ничего. Просто я немного пьяна. — Может, прогуляемся? — предлагаю, озираясь. Я знаю эту улицу. — Тут не далеко до моего дома. — Хорошо, — Коля кивает и убирает телефон в карман. Предлагает руку. Не раздумывая, берусь за неё, и мы неспешно шагаем в сторону Киевской, разговаривая ни о чем и обо всем на свете. В голове крутится мысль, словно заезженная пластинка, что на самом деле Соболев очень милый молодой человек. Интересный и открытый, готовый поддержать любую беседу. Потому что, пока мы медленно бредем по ночному городу, успеваем обсудить новинки кино, поспорить о работах Тарантино и Мартина Скорсезе и даже едва не дерёмся из-за рецензии на «Джанго». Мы говорим о моде, ресторанах и компьютерных играх. Я узнаю, что Коля любит ужасы и черно-белое кино, и делюсь своей страстью к мелодрамам. Он, конечно, смеётся, утверждая, что это так по-женски. Но я не обижаюсь, потому что он прав. Как-то незаметно мы доходим до моего дома. На улице холодает. Николай ежится, однако не спешит напрашиваться в гости, а я боюсь, что если приглашу, то могу сорваться и натворить дел. — Не хотите выпить кофе, пока ждёте машину? — мысленно даю себе леща. — Замёрзнете ведь. — Если только кофе. Николай улыбается и с удовольствием юркает в подъезд, где явно теплее, чем снаружи. Открываю двери, пропуская гостя вперёд. Мужчина проходит в гостиную, снимает пиджак и аккуратно вешает на спинку стула. Пока он осматривается, изучая мои владения, я отлучаюсь, чтобы переодеться. Да, нечестно, но ему все же привычно ходить в брюках и рубашке, тогда как я дико устала на этих высоченных каблуках и в узком платье. Натягиваю домашние шорты и майку, сую ноги в любимые мягкие тапочки в форме Пикачу и возвращаюсь к начальнику. Он ошарашенно смотрит на меня и смеётся, бормоча что-то про бурную молодость, и — внезапно — начинает изображать жёлтого покемона, выкрикивая «Пика! Пика!» на всю квартиру. — Боже, Николай, вам что, двенадцать? — не могу сдержать смеха и заливаюсь вместе с блондином оглушительным хохотом, так не подходящим леди. Когда веселиться уже не остается сил и животы скручивают спазмы, мы идём на кухню. Включаю кофеварку и ловлю на себе задумчивый взгляд босса. — Что-то не так? — Нет, все в порядке. Просто непривычно видеть вас не в костюме. Вы такая милая. Смущаюсь и, чтобы не давать повода для новых сомнительных комплиментов, отворачиваюсь к как раз приготовившемуся напитку. Разливаю кофе по чашкам, резко оборачиваюсь. Взвизгиваю, потому что Николай вдруг оказывается слишком близко, и по классике жанра выливаю обе порции обжигающего американо прямо на него. Мужчина кричит, пытаясь отлепить от груди мокрую рубашку, я причитаю, чтобы раздевался, дабы избежать ожога. На приличие нет времени. Какая же я растяпа, боже! Николай повинуется, через секунду оказываясь передо мной с оголенным торсом. Я осторожно прикладываю к нему бумажное полотенце, стараясь не повредить ещё больше раскрасневшуюся кожу и зачем-то дую. — Кристина, — жалобно стонет начальник, — кофе… брюки… горячо. О боже мой! — В ванну! Быстро! Господи, простите, я такая рукожопая! Простите, ради бога! Толкаю его в спину в сторону ванной комнаты. Николай резко захлопывает дверь прямо перед моим носом, а я скатываюсь вниз по стеночке и закрываю лицо ладонями. Вот дура! Просидев так пару минут, все же встаю и возвращаюсь на кухню убирать последствия урагана «Кристина». Ещё через пару минут хлопает дверь в ванной. Я выхожу навстречу, но замираю на полпути, потому что Николай как-то уж совсем неловко сжимает мое сиреневое полотенце на уровне паха и старательно отводит глаза, явно не зная, что сказать. Молчу и я. Потому что рассматриваю его торс, ощущая, как рот наполняется слюнями. Шикарное поджарое тело, по которому скатываются вниз капельки воды, выглядит до безумия сексуально. Делаю шаг навстречу, сокращая расстояние, но нерешительно останавливаюсь и шумно выдыхаю через нос. Николай смотрит мне в глаза. Я не шевелюсь. Воздух густеет, электризуется. Будоражит сознание. Против воли прикусываю губу и решаюсь сделать ещё один шаг. Но тут Соболев оглушительно чихает, и роняет полотенце.