***
До выпускного экзамена чуть меньше двух месяцев, за это время — Иккинг почти наверняка был уверен, что выберут его в качестве человека на ковре директора — он должен научиться владеть оружием в той степени, чтобы оно не выпадало из его рук, как только оказывалось, собственно, в руках. Дальше дело профессиональных навыков. Иккингу было… не по себе. Да черта с два! Его трясло от одной только мысли об экзамене и убийстве дракона на глазах у всей деревни! Как вообще можно сосредоточиться, пока на тебя смотрят аж сотни пар глаз?! Волей иль неволей он тянулся к траве. В первый раз это произошло случайно: рука, будто бы и неуправляемая Иккингом, сама потянулась к желанному наркотику, чтобы успокоить щалящие нервишки. Впрочем, он нисколечко не был против. Дальше всё пошло по накатанной: Иккинг тщетно старался заставить себя выбросить злополучное растение, но голова твердила ровно об обратном. Каждая порция была небольшой, чтобы не терялся рассудок, но чтобы наслаждение было достаточным и соответствующим его желанию. План сдачи экзамена — если под сдачей экзамена имелась в виду принесенная на стол вождя голова дракона — был прост: закинуться слабой дозой наркотиков, намазать внутреннюю сторону ладони и запястье кровью угря и с притупленным инстинктом самосохранения ринуться в бой. Мозгов у него не было, зато была идея… Дальше уже плевать: раскроют его, не раскроют. Если и раскроют, возьмут на заметку, поскольку схема рабочая, показанная прилюдно и наглядно. Иными словами, в нужный момент и в нужное время. Если нет, то и говорить не о чем, кровь останется в секрете. Надёжный план, очень надёжный. За все время тренировок Иккинг всего несколько раз отдал победу другим ученикам. Пару раз близнецам, поскольку те выступили тогда пушечным мясом. По разу Сморкале и Рыбьеногу, потому как первый слишком громко кричал, чем разозлил дракона, а со вторым это вышло совершенно случайно. Но чаще них, конечно, побеждала Астрид. Просто потому что Иккинг предоставлял такую возможность, надеясь, что его ни в чем не заподозрят и будут считать таким же обыкновенным учеником, как и остальных. Однако и эту планку нужно было держать — не перестараться с победами, не прозевать с защитой и ударом другого викинга. В этом понимании сложнее отдавать победы и делать это максимально естественно и натурально, чем, собственно, побеждать. Между тем тренировки всё усложнялись… тренировки Астрид. Это с драконами все по-старому, а вот эта бойкая девчонка любила сложности. Метание мяча с песком на дальность, бег с препятствиями и многие другие извращения ждали Иккинга на пути к заветной силе, которая стала бы отличным помощником в борьбе против драконов. Разумеется, Астрид тренировалась и сама, показывала некоторые упражнения на собственном примере, отчего парень каждый раз отчаивался, сравнивая себя и её. Это ж сколько она тренировалась, насколько была целеустремлённой, что сейчас достигла таких высот, с лёгкостью метала мячи и копья и несла огромные нагрузки! Вместе с тем Иккинг начал кое-что подозревать. Рассуждения его были до жути простые, но не лишённые смысла: если Астрид вся из себя спортивная и сильная, почему побеждает реже? Но отрицать было бессмысленно: он все чаще стал замечать на себе заинтересованные взгляды с ее стороны. То она глядела, но быстро отводила взгляд, как только Иккинг поворачивался в сторону, то смотрела, чуть прищуриваясь и будто создавая иллюзию усталости. В один день Иккинг не выдержал: — Почему, Астрид? — вдруг спросил он на тренировке, пока та целилась, стараясь закинуть мяч подальше. — Почему позволяешь мне побеждать драконов, хотя мы должны быть соперниками? Её взгляд потускнел. Она медленно опустила и покрутила мяч, чувствуя, как внутренний её мир борется с собственными убеждениями, как наизнанку выворачивает её нутро. — Знаешь, Иккинг, — она повернулась, не поднимая глаз, — ради тебя не жалко. Иккинг был… поражен. Никакими иными словами он не описал бы это чувство. Чувство, которое поселилось в нем однажды, которое никак не хотело его отпускать и которое он понял буквально только что. Что ж, теперь он, по крайней мере, без угрызений совести сможет оказывать знаки внимания, потому что понял, что чувства его будут взаимны.***
Выходной. Ни тебе выматывающих тренировок с драконами, ни ещё более выматывающих тренировок с Астрид. Иккинг вышел из дома, со спокойствием оглядел деревню: тихая, пустынная, она расслабляла своей монотонной и ежедневной рутиной. Он проснулся рановато — даже весь домашний скот ещё спал: не блеяли овцы, не мычали яки, не кудахтали курицы, хотя последние обычно вставали раньше всех. Что уж говорить про людей… Иккинг прошел чуть за дом, протёр растущую в тени траву от утренней росы, присел, подогнув ноги под себя. Принятие наркотиков становилось привычкой, с чем парень никак не боролся, потому что не видел в том смысла. Зачем же отказывать себе пусть в кратковременном, но все же наслаждении? Вынув из кармана несколько заготовленных заранее лепестков, он устроился поудобнее, опершись о стену дома, готовый получать удовольствие. Приятный, сладкий сок попал на язык, в горло. В животе почти сразу стало тепло, однако Иккинг вовремя остановился, чтобы не отнялись ноги и не начался приступ смеха. Он просидел так ещё некоторое время, наблюдая за восходящим солнцем, за уходящей тенью, в которой сидел. Вдалеке пропели первые петухи. Послышался скрип двери, после чего из дома вышел Стоик. Он сладко потянулся и не сразу заметил Иккинга, который поспешно убрал траву в карман. — Привет, пап. — Привет, Иккинг. Почему ты здесь, а не на тренировке? — Выходной же, — Иккинг сглотнул, хотя на деле в горле так пересохло, что сглатывать было нечего. — Нет, он завтра. Сегодня сражаетесь с Пристеголовом. Здесь сердце, несмотря на успокаивающий эффект наркотика, забилось в ускоренном темпе. «Перепутал!» — промелькнуло в голове. Иккинг вскочил, помчался сначала в дом за топором, после побежал к арене, забыв даже поблагодарить и попрощаться с отцом, которой тихо хмыкнул и пожал плечами. Он пришел последний. И Астрид, И Сморкала, и близнецы, и Рыбьеног были готовы и ждали только всеобщего любимца, любимца публики. Не успел Иккинг отдышаться, как ему вручили ведро с водой и отправили на арену. Самые странные, непонятные — или всё же непонятые — ощущения поселились внутри него. Ослабленное наркотиком сердце не выбросило в кровь адреналин, не было страха и волнения, а притупленный разум ясно дал понять — доза была всё-таки большевата. По-видимому, пока бежал, трава подействовала сильнее. Может, именно поэтому Иккинг не сдвинулся, не дрогнул, как только из клетки вырвался характерный серый газ, а может, сея картина стала привычной и лишённой ажиотажа для него. Наученные горьким опытом, подобно Громмелю, ученики не теряли бдительности, не подходили ближе без необходимости. Газа было значительно меньше на этот раз, чему новобранцы удивились, но сразу расслабленно выдохнули, потому что дракон в искусственно созданной пелене укрыться не смог. Теперь его хотя бы было видно. Дракон втянул ноздрями воздух, рыкнул, поднимая головы вверх настолько высоко, насколько позволили прутья арены... Что ж, эта тренировка — яркий пример, когда Иккингу лучше заткнуться и не высовываться лишний раз подобру-поздорову. ...вдруг его взор упал на худощавого мальчишку. И эта тренировка — не менее яркий пример, когда всё, что могло пойти не так, пошло. Он шагнул в его сторону. Затем ещё раз. И ещё. Пристеголов не сделал ни единого залпа, не ударил ни одного человека, не обратил внимание, когда обе его морды оказались в воде. Опустив головы, он медленно подобрался к Иккингу, четыре зрачка его из тончайших нитей стали круглыми, почти как у кошек при охоте. — Ух ты, ещё один побочный эффект? — пьяно пробурчал Иккинг, протянув руку к одной голове. Голова подобралась к поясу, негрубо толкнула в бок. Иккинг подвинул шкуру, показался пучок травы, то есть наркотик, к которому стремился Пристеголов. Парень видел, как головы высунули языки, как на зубах появилась слюна, беззвучно капнула на каменный пол. «Какой интересный побочный эффект». Он взял немного травинок, протянул её одной голове. Она принюхалась, осторожно, будто боясь спугнуть, языком подцепила чесночный наркотик, чуть прожевала. И упала на пол, утробно рыкнув, чуть прищурясь. Другая голова в стороне не осталась. Она толкнула человека сильнее, настойчивее, требовательнее. Вторая часть дракона получила свою порцию, после чего качнулась и также обессиленно упала, плевав даже на собственную безопасность и безопасность всего тела. Не было ни намёка на страх или напряжение дракона. Головы закатывали глаза от наслаждения и, казалось, не хотели, чтобы это заканчивалось. Не хотели возвращаться к суровой жизни, к бою, к войне против человечества. Битва закончилась, не начавшись. Иккинг считал происшествие галлюцинацией, совсем не задумываясь о том, что галлюцинация может быть реальностью.