Другая сага. Убить дракона

«Астрид, нам нужно серьёзно поговорить. Сегодня вечером на пляже. Я буду ждать», — слова эхом отразились от стен Большого Зала, и она устремила на мальчишку строгий взгляд, намереваясь сломать его, хрупкого. Однако он не поддался напору, не дрогнул, даже не ссутулился. Иной раз Иккинг бы отвёл глаза, уставился в пол, но вся решительность и уверенность в правильном выборе не позволили ему проявить слабость характера. На такое решение, судьба которого будет зависеть от Астрид, его подтолкнули слова отца, гласившие о том, что он собирает людей, чтобы отправиться с войной на гнездо драконов и уничтожить его. Разумеется, у Иккинга не было выбора, идти на драконов или нет… А если бы был, то он всё равно согласился бы, потому что мнение света было важнее. А значило это лишь одно: либо Иккинг возвращается в целости и сохранности и узнает, что Астрид приняла его выходки и никому ничего не рассказала, либо возвращаться ему вовсе смысла нет. Третьего не дано! В глаза бросился разбитый надвое камень. Иккинг равнодушно обошёл его, слабо представляя, кто мог сделать такую ровную трещину и вообще сломать целый булыжник; присел где-то под каменным навесом, вслушиваясь ласковый шум прибоя; в шорох, должно быть, мышек, живущих на этом пляже. Странно, в такой сырости… — Иккинг? — негромкий возглас — и грызуны попрятались в своих норах — если, конечно, таковые имелись поблизости — и притихли. — Ты говорил, что у тебя есть разговор. — Да, Астрид, есть, — Иккинг неторопливо поднялся. — И я неспроста позвал тебя именно сейчас, — юноша видел, как напряглись её плечи, как забегал взгляд. — Я слушаю. — Астрид, я… — он нервно сглотнул. Слова поддавались с огромным усердием. — Ты же знаешь, что я победил Ужасное Чудовище, что очень часто побеждал на тренировках… — Ну… — Ты помнишь, когда я рвал траву на поляне? Ну, ты мне тогда впервые место, где тренируешься, показала. — Такое сложно забыть. — И как я в одиночку рыбу таскал?.. — Дальше-дальше. Что хотел-то? — нетерпеливо топнула ножкой она. — Астрид, все мои успехи, — Иккинг набрал воздуха в грудь, — фальшивые. Я почти ничему не научился, я не способен сражаться с драконами!.. Она смотрела на него, чуть прищуриваясь, топчась на одном месте, будто не веря ни единому слову. И, наверное, было бы лучше, если бы это было так. — Сжульничал? — тихо только и спросила Астрид, и Иккингу показалось, что она отчаялась, как только попыталась изобразить подобие улыбки. Он никогда не видел её такой: беззащитной, растерянной. Казалось, стоит её немного толкнуть или прикоснуться к ней, она рассыпется, превратится в мельчайшие песчинки, в пыль, пепел, да во что угодно! И ветер унесёт её далеко… — Когда ты спросила, есть ли у меня секреты… — он вдруг шумно выдохнул. Говорить, на удивление, стало гораздо проще. — В общем, твои подозрения были оправданы. Это, — Иккинг вынул из кармана несколько лепестков, — Драконья мята. Насколько я понял, она дезориентирует драконов, и они становятся не такими агрессивными. А угриная кровь, она ядовита, и её запах отпугивает драконов. — Жуткая Жуть? — спустя несколько мучительно долгих секунд шёпотом спросила она, устремив на него полный печали и разочарования взгляд. — Угу, — он коротко кивнул. — Это был эксперимент. Я не знал… Не знал, что она умрёт. Они стояли долго. Ни один не решался нарушить воцарившуюся на пляже тишину. Астрид — потому что размышляла, пытаясь осознать, уловить ту частичку, которая управляла Иккингом и заставила так поступить. Гнев… Был. Гнева было много, но его Астрид изо всех сил старалась контролировать, с чем справлялись огорчение и понимание того, что Иккинг в некоторой степени послушал совет, данный ею же когда-то. Вот тебе и индивидуальные методы, называется!.. Советуй после этого! — Мы отправляемся в Тайный мир драконов уже завтра, — твёрдо сказал Иккинг, на деле боясь реакции девчонки. — Нас не будет около нескольких недель, так что… У тебя есть время, чтобы принять решение: наказать меня или простить. Иккинг, стараясь не выдать волнение, осторожно прошёл мимо Астрид, которая не обратила на него внимания — впрочем, весьма и весьма оправданно — и постарался побыстрее покинуть пляж. Он доверял её решению и принял бы любое, ведь заслуживал оба: наказание за ложь и прощение за открытие гораздо более эффективного метода борьбы с драконами. «Это не в твоём стиле, Иккинг, — в последний раз печально подумала Астрид, обернувшись и увидев пустой пирс, — перекладывать ответственность за свои поступки на других». — Однажды ты уже сделал глупость. Похоже, мне придется последовать твоему примеру. И пляж опустел вслед за пирсом.

***

«Идиот! Дурак! Зачем?! Зачем рассказал? Не подготовил, просто вывалил всю информацию!» — с подобными мыслями Иккинг дошёл до Большого Зала, уверенный, что порция какого-нибудь некрепкого напитка поможет отвечься от всего, что беспокоило и заставляло понервничать. Большой Зал всегда притягивал своим уютом, теплом, привычным запахом догорающих поленьев. Здесь всегда шла борьба между мраком и светом, между чем-то таинственным и естественным одновременно. Не успел парень опомниться, как услышал голос отца: — Иккинг, иди скорей сюда! Юноша лениво прошел в сторону звука и обнаружил там знакомого купца, который пару дней назад подарил ему чернила. Он с неподдельным восторгом осматривал Ночную Фурию. Или то, что от неё осталось. — Привет, Йохан. — Юный Иккинг! Примите мои искренние поздравления, — он раскинул руки. — Вы действительно сделали нечто невероятное! Убийство такого дракона — это огромный почёт. — Да-да, спасибо, — нехотя отозвался Иккинг, которому докучали подобные высказывания. — Что же вы раньше не рассказали? Ещё и убили не только Ночную Фурию, но и Ужасное Чудовище! Только сейчас Иккинг заметил морду дракона, убитого на экзамене, висящую чуть поодаль от первого чучела. И либо у мастера плохо развито воображение, либо обе головы намеренно хотели сделать похожими и даже передающими некоторую эмоцию: шеи в обоих случаях пронзал длинный меч, а пасти были открыты. — Да подходящего момента не было, — Иккинг прямо показал, что ему наскучил этот разговор и его вообще пора было бы прекращать. Йохан изо всех сил делал вид, что не замечал состояния парнишки, но из вежливости всё-таки перевел диалог в другую сторону: — Могу взглянуть на оставшееся тело? — к счастью, обратился он уже к Стоику, поворачиваясь слишком, как показалось Иккингу, резко и дёрганно. — Нет, оно оставлено до лучших времён, — таково было решение вождя, поскольку тот видел, как загорелись глаза у Йохана, а значит, можно было задрать цену до небес, и никто бы и слова не сказал. Но денег, увы, у простого купца не хватило бы на такую покупку. — Что ж, не буду настаивать. Итак, — торговец прокашлялся, сцепив руки в замок, — по слухам вы отправляетесь на драконов завтрашним днём, так что… ни пуха ни пера. Наверное, я пойду с вами, расстанемся по пути. — Так и быть, Йохан. Только без опозданий, драконы могут напасть внезапно, — вождь тяжело вздохнул и медленно кивнул, глядя на купца сверху вниз. — Как же! Пару дней назад напали!.. У Иккинга сложилось впечатление, что Йохан совсем ничего не знает о драконах. Неверным решением было бы начать рассказывать ему о таинственном гнезде, где живут драконы, о их поведении, о ритме жизни и даже устоявшемся расписании атак, поскольку из всего сказанного Иккингом усвоилась дай Тор хотя бы четверть. Такая была черта у Йохана: рассказывать нескончаемые истории, но не слушать чужие. — Напали. Не в срок, — внезапно встрял Иккинг, понимая, что последнее было меньшим из зол, — так что теперь мы не можем быть уверены, прилетят они снова через неделю или через два месяца. — Иккинг прав, — молвил Стоик повышенным тоном. — Мы нападём на них первее. — Ни пуха, — повторил Йохан, неуверенный в успехе союзников, но всё же желающий их поддержать. — Ни пуха…

***

Темнело летом красиво. Всё кругом утихало, чернело. По вечерам даже люди становились другими: такими умиротворенными и спокойными. Не хотелось думать о завтрашнем пути длиною в недели, о проклятых ящерах, которые не переставали нападать на Олух и отнимать жизни десятков викингов и животных. Единственным желанием в такие моменты было достижение душевного покоя и тишины вокруг. Наверное, ради этого и стоило сражаться… Рука коснулась кармана, и юноша нахмурился, потому что нащупал нечто круглое и неровное. Это оказалась маленькая картофелина, которую Иккинг без угрызений совести стырил у Йохана. Убедившись, что торговца поблизости нет, он повертел «страшно сказать, какой овощ», пытаясь сообразить, как его лучше посадить и нужно ли сажать его вообще, после чего принял решение просто закопать плод за домом. По пути Иккинг набрал немного воды в старую миску и откопал среди разного хлама заржавевшую лопату. Место для посадки он выбрал солнечное, далеко за домом, чтобы тень от крыши не мешала растению; затем вырыл неглубокую яму, бросил «кар-тош-ку» белыми зародышами, предположительно, корнями вниз и закопал, не забыв полить. Оставалось надеяться, что Йохан не зря продавал этот овощ и что в будущем он окажется если не вкусным, то хотя бы придающим сил и энергии. Постепенно накатывала сонливость. Иккингу следовало хорошенько выспаться, ведь завтрашний день обещал быть неспокойным. Как и следующие несколько недель…

***

Что такое риск? Это возможность неблагоприятного исхода и неопределенность будущих событий. Иккингу не нравилась эта затея: Стоик принял решение отправиться с практически всей военной силой Олуха, из-за чего юноша не смог хотя бы приблизительно спрогнозировать результат похода, что невероятно огорчило его. Иккинг забрался на палубу и осмотрелся: десятки викингов грузили провизию на другие корабли, сновали туда-сюда и, кажется, были на взводе. Он видел стоящую на мосту, который возвышался над пирсом, Астрид, молчаливо наблюдавшую за суетой внизу. Её лица юноша не различил, а если бы и различил, то не прочитал бы ни единой эмоции. «Наверное, тебе сейчас больнее, чем мне», — с болью в груди подумал Иккинг и поспешил отвести взгляд, дабы лишний раз не терзать себя. Где-то слышались возгласы Йохана, Стоика и Плеваки, и им громко отвечали другие: гнусавые, хрипловатые, невыразительные. Спустя время хаотичных вскриков, возни, сборов оружия и викингов вождь дал сигнал к началу — и корабли медленно поплыли, всецело отдаваясь водной глади, позволяя нести себя навстречу неминуемой битве. И их путешествие началось.