Герой должен быть (не) один

…Тогда улыбнулся солдат-человек, С усмешкой солдат сказал: Не надо платы. Мы все возьмём. Золото — мягкий металл. Вячеслав Доронин, «Легенда о мягком золоте» Вычислить путь звезды И развести сады И укротить тайфун Всё может магия. Есть у меня диплом, Только вот дело в том, Что всемогущий маг Лишь на бумаге я! Алла Пугачёва, «Волшебник-недоучка»

Арчер, Герой Лука:       Король был так рад, что в наших приключениях ему лично и его семье участвовать не придётся, что даже проводил по-королевски — разрешил поужинать и переночевать во дворце, а также выделил на текущие расходы по сотне золотых монет.       При этом на его лице было прямо-таки видно, как борются две противоположные мысли — «у этих Героев и так огромная сила, они могут вообще без денег обойтись», и «у них огромная сила, так что лучше с ними не ссориться». Не то чтобы четыре сотни золота были прямо ужасным уроном для королевской казны. Я порасспрашивал поваров и слуг — получилось, что в день на обеспечение дворца в среднем тратились как раз те же четыре сотни. В среднем, в праздничные дни могло доходить и до тысячи. Только вот нюанс — выплачивали не само золото, а серебряный эквивалент той же стоимости. Золото, как и в нашем мире, было скорее инвестиционной, чем обменной монетой. Потому что золото быстро истирается.       Ну да, здесь его можно было укрепить магией, а в нашем реальном средневековье — добавить в состав монет легирующие металлы. Проблема в том, что магическое укрепление само по себе стоило денег, и таким образом увеличивало цену монеты. Укрепление на время было недорогой услугой, укрепление навсегда — требовало работы высокоуровневого мага и цену вполне могло удвоить.       Так вот, хитрость в том, что Олткрей с нами расплатился именно «золотом дьявольской чистоты» — монетами тысячной пробы, без всякой лигатуры — химической или магической. Его логика была понятна — вряд ли кто-то откажется принимать деньги у Легендарных Героев, даже если продавцы будут про себя нас ругать последними словами. А он значительно сэкономил на укреплении, и в то же время формально оказал нам честь, поскольку золото в местной культуре считается более «благородным», «аристократическим» металлом, чем серебро равной стоимости.       Для нас, в свою очередь, это бы не было проблемой, если бы мы решили прямо сейчас пойти в лавку и там просадить всё вознаграждение до последней монеты. Испорченные отношения с одним продавцом мы бы нашли способ исправить позже — да и он мог бы нас простить за оптовую сделку, где количество денег перекрыло бы качество. Но так как мы собирались тратить постепенно и экономно — вопрос, как носить с собой и как обменивать неликвидные деньги, встал во весь рост.       Если бы я был на Земле, то не беспокоился бы вообще. Уж что-что, а магическое укрепление было моим коньком, одним из немногих заклинаний, которые я всё-таки смог освоить. Но это была не Земля, совсем…       — Ты уже заметил? — спросил я у Лансера, как только нас четверых наконец оставили наедине. — Наша магия здесь не работает.       — Разумеется, — хмыкнул ирландский герой. — Или ты думаешь, я бы осмелился чертить руны так напропалую в чужом мире, перед посторонними, не изучив все аспекты их действия? Нет, убить бы нас не убило, маны я вложил недостаточно, но раскидать могло изрядно. Но в том-то и дело, что это здесь совершенно пустая магия. Она тратит ману, но вообще ничего не делает. Можно безопасно давать играться детям.       — Потому что здесь никто не проводил Великого Ритуала, чтобы вписать его в Мир. То же самое с моей европейской тавматургией. Магические Цепи у меня остались — но ими нечего активировать. Они работают так же, как и твои руны — тратят ману впустую. Чародейство (Thaumaturgy, Majutsu) — термин, которым называют некоторые современные школы магии, как, например, астрологию, Каббалу, алхимию, Шинсендо и т. д. Школы могут разительно отличаться, но их фундаментальная основа — «преобразование праны в теле мага и влияние с её помощью на внешний мир». Маг действует в согласии с системой, которой оперирует каждая школа, чтобы послать команду на исполнение заранее созданной программы. Эта «программа» есть набор вселенских правил, которые при «активации» взаимодействуют с природой. Сила, затрагивающая эти правила, есть прана мага, а команда проходит через его Цепи. Чем сильнее взаимодействие с природой, тем больше на это требуется праны. Каждая школа «врезает» свою систему Чародейской Теории в Мир и использует её правила для сотворения своих заклинаний.       Таким образом, мне теперь недоступны ни Анализ, ни Укрепление, ни Копирование — три заклинания, которыми мне с трудом удалось овладеть при жизни. У меня и у Кухулина остались ключи — но двери, которые этими ключами открываются, остались там, в другом мире.       — А что насчёт Unlimited Blade Works? — напряжённо спрашивает Сэйбер, слушавшая наш разговор.       — Это работает и работать будет. Зеркало Души не использует правила Мира, оно их нарушает, являясь само по себе маленьким Миром. Это моя сущность, то, что я есть. Но чтобы занести туда какое-либо оружие, мне нужно использовать Анализ и Копирование. То есть теперь я могу воспроизводить только то, что успел скопировать на Земле. Местное оружие мне недоступно.       Хотя грех жаловаться — сохранить я успел очень немало. За время Войны, за время работы магом-наёмником и последующего существования в качестве Стража Противодействия — мне встречалось много интересных вещей, и я никогда не забывал сохранить их. Теперь это мой «аварийный набор туриста» в чужой вселенной.       — Но тогда наши Благородные Фантазмы тоже не должны здесь работать! — Кухулин задумчиво рассматривает Га Болг. — Ведь они черпают силу из мифов и легенд, а здесь никто их не рассказывал!       — Верно, — мрачно киваю. — Они и не работают. Они существуют — как информация, сопровождающая нас — но имеют нулевую силу и не могут материализоваться.       — А ЭТО тогда что? — он суёт мне под нос острие копья, наплевав на технику безопасности. — Иллюзия?       — Это воспроизведение твоего Благородного Фантазма твоим Священным Оружием. Когда мы перенеслись в этот мир с информацией о присущем нам оружии, Священные её считали и воспроизвели как один из режимов работы, одну из форм. Твоё Копьё может превратиться в любое копьё, которое ты просканируешь. В том числе и в Га Болг. Легендарный Щит Берсеркера превращается в Длань Божью. Всё просто. Чего-чего, а веры людей в местные Легендарные Оружия здесь предостаточно — вот наши копии Фантазмов и черпают из неё силу. Экскалибур, правда, исключение — он настоящий независимо от места и времени, потому что является Божественным Оружием, Последним Фантазмом, что на практике означает — он не подлежит копированию, ни с помощью Легендарных Оружий, ни посредством Градации Воздуха, ни даже UBW, но его оригинал сохраняет силу везде, где есть люди и Земля.       Пока Сэйбер торговалась с королём, а Кухулин демонстрировал народу трюки с копьём, я тщательно изучил интерфейс Лука и местную систему в целом. Пусть у меня нет больше магического Анализа, Око Разума всё ещё работает, да и опыт экспериментирования никуда не делся. Поэтому я понимаю в происходящем тут немного больше, чем они. Придётся некоторое время побыть для нашей компании главным оружейником и консультантом. Тем более, что этот мир ужасно похож на ролевую игру, а у моих спутников, выходцев из прошлого, совершенно нет никакого опыта в ролевых играх. Они получили при переносе знания о том, как работает SMS — здесь это не короткие текстовые сообщения, а Статусная Магическая Система. Формально они теперь знают, что такое уровни, опыт, ветки скиллов — но не имеют практики пользования всем этим. Хотя… правила Войны Грааля тоже в каком-то смысле ролевая игра, со всей этой системой рангов и классов. Только здесь, похоже, в неё играет весь мир. Не представляю, какой Великий Ритуал нужен, чтобы прописать Чародейскую Теорию такой мощности — пользователем которой является каждый человек на планете.       — А что насчёт местной магии? — интересуется Сэйбер. — Вы с Кухулином можете её освоить?       — Можем. И вы с Гераклом тоже можете. На общих основаниях, предусмотренных местной Системой для Легендарных Героев, желающих колдовать. Уже выученная на Земле магия каких-либо особых преимуществ нам не даёт.       На самом деле у всякой системы — ну, почти у всякой — есть дыры. Одни можно взломать, другие обойти. И магические системы тут не исключение. Играть по местным правилам я не собираюсь — но и рассказывать об этом остальным Героям тоже не собираюсь. Может быть, когда найду эти уязвимости, но не раньше. Смотря кем окажутся другие Герои — моими союзниками или противниками. Они все в определённой степени рыцари, герои чести — хотя конечно, моя любимая Сэйба в этом даст немалую фору двум другим. А сама суть понятия чести — в том, что ты играешь по правилам, установленным для тебя кем-то другим. Идея намеренного слома правил может оказаться им сильно против шерсти.       — Слуууушай, — задумчиво тянет Кухулин, поглядывая на меня каким-то хищным взглядом. — Но если у тебя там, в твоём Зеркале Души, имеется целый арсенал, а наши Легендарные Оружия могут копировать любое оружие своего типа, превращая его в одну из форм… то как минимум Гераклу пригодится твой Ро Аякс. Я его хорошо запомнил. Ну и в целом, ты мог бы поделиться со мной коллекцией своих копий, с Сэйбер — коллекцией мечей, и так далее…       — Да я не против, — пожимаю плечами. — Только не забывайте, что это будут копии копий. На два ранга ниже, чем Благородные Фантазмы, с которых я их снимал.       — Да неважно. Всё равно они намного лучше, чем те прототипы, которые мы можем найти в местных оружейных лавках.       Теперь Сэйбер и Берсеркер уже тоже подбираются ко мне с каким-то хищным огнём в глазах.       — Так, стоп, друзья, вы кое о чём забыли. Развёртка Зеркала Души требует много маны. Очень много маны. Если я сейчас его применю, мой Мастер может и не свалится с истощением, но определённо заметит, что я делаю нечто грандиозное. Вы хотите, чтобы завтра полстраны прибежало нас расспрашивать, чем это мы тут вне боя занимались и откуда у нас столько новых форм Оружия?       — А в чём смысл хранить это в секрете? — пожимает плечами Кухулин. — Мы же здесь не против людей биться собираемся, а против монстров. Монстры шпионов не засылают, так что можно спокойно раскрыть все наши силы. Только зауважают больше, а то наша репутация как-то низко упала после того, как стало известно, что мы официально зовёмся Слугами.       Мысленно прикрываю лицо ладонью. Вот поэтому я и не делюсь с ними своими планами. Моих товарищей нельзя назвать наивными, они все повидали жизнь в крайне неприятных её аспектах. Но на некоторые вещи просто не хотят обращать внимания.       — Лансер-сан, вы, если хотите, можете раскрывать СВОИ силы кому угодно. Но чужими тайнами попрошу вас так легко не разбрасываться. Поскольку я значительно слабее всех вас, свой единственный козырь мне хотелось бы придержать в секрете. Если угодно, считайте это гейсом, — гейсы Кухулин уважает, он в своё время и умер из-за них. А для меня это удобный способ обосновать самое дурацкое поведение. — Предлагаю компромисс — сейчас я создам и позволю вам ассимилировать по три самых полезных в ближайшее время оружия. А потом буду передавать по одному каждый день. Это позволит сохранить расход маны в пределах нормы.       — Для этого нам надо каждый день встречаться, — замечает Сэйбер. — А это будет сложно делать, если мы разъедемся в разные концы страны искать подвигов.       — Ничего сложного. Скорость бега Слуги любого класса, кроме Кастера, которого среди нас нет, на пересеченной местности — не ниже 120 километров в час, на шоссе — не ниже 200. В призрачной форме — формально то же самое, только местность перестаёт иметь значение, и затраты маны на бег становятся меньше. То есть раз в два дня мы можем устроить встречу — по полтора часа на дорогу туда и обратно, по часу на общение. Расходимся километров на триста в каждую сторону — круг шестисот километров в диаметре покроет собой значительную часть королевства. Сбор во дворце, прямо в этом зале. Обменяемся новостями, возможно ресурсами, если кто-то найдёт что-то, выгодное для другого… ну и заодно будете получать новые Фантазмы.       — Я не могу принимать призрачную форму, — неохотно напоминает Сэйбер. Как и всегда, она не любит разговоров о своих слабостях. И вовсе не потому, что стесняется или комплексует — она просто опасается, что к ней проявят снисхождение, будут предъявлять менее жёсткие требования, чем к товарищам по отряду, или станут сражаться с ней не в полную силу.       — Значит, твоей зоной ответственности будет столичный регион, — пожимаю плечами с максимально равнодушным видом. — Кто-то же должен и здесь работать. А с твоим опытом будет легче понять, что творится при дворе. Нам это понадобится.