Мы сражались до упада. Силы есть — ума не надо. Не пойдем теперь на штурм. Нету силы, нужен ум. Мультфильм «Новые Бременские», «Силы нету — нужен ум» Хоть в отца он всей повадкою, Всё равно чужой отцу. Ох несветлой, ох несладкою, Жизнь явилась молодцу. Что ж тут плакать? Поделом. Не рождайся байстрюком. Фильм «Гардемарины, вперёд!», «Песня байстрюка»
Сэйбер, Герой Меча: Голова… голова раскалывалась. Да, я думала, что я привыкла к ментальным коммуникациям, обеспечиваемым тем же Мечом Туунбака, но когда в моей голове одновременно поселились сотни, тысячи голосов… Память моей матери… память её матери… память первых кельтов, пришедших на острова… память шаманки, чертящей охрой медведя перед охотой на стенах пещеры. Живой сборник воспоминаний. И все эти личности жили во мне, сотни поколений. Это вам не пати из десятка рабов! Король Рыцарей открывает глаза. Это всего лишь испытание, извлечение меча из песка… из камня. Вот только эти песчинки воспоминаний хорошо бы просеять. Хорошо быть королём. Просто замечательно. В том смысле, что когда твою родословную формировали веками вожди да короли, база данных по интригам таковых в голове не помешает. Особенно, когда собственно память принадлежит их жёнам, которые не могли себе позволить роскошь в духе «сила есть — ума не надо», присущую значительной части героев-мужчин — а власти желали зачастую не меньше (и уж точно все хотели жить). По сути дела, эволюция человеческих конфликтов от эпохи Берсеркера до эпохи Арчера была куда больше эволюцией инструментов, чем психологии. А вот эволюция психологии… это огромный океан песчинок-личностей, через которые мне сейчас и надо просеять себя. Теперь, по крайней мере, я на это способна. Хотя человеческая личность не выдержала бы такое. Но Слуги и не являлись людьми. А просеивать песок пришлось со вполне конкретной задачей. Надо мне, наивной, учиться разбираться в дворцовых интригах, и желательно куда лучше, чем умеет мой Мастер. Слепое следование чести зачастую заставляет делать глупости, что бесчестные люди считают аргументом в свою пользу. Но ключевое не «следование чести» — истинному рыцарю проще отказаться дышать, принимать воду и пищу, чем презреть честь. Ключевое «слепое». Слепцом быть не позволено никому. И сейчас у меня было больше чем достаточно воспоминаний о случаях бесчестного поведения, чтобы постараться грамотно разобраться с тем, что здесь происходит.***
Через две с небольшим недели Мелромарку грозила вторая Волна. Мы уже сталкивались с Волнами, знали, что это такое. Однако тут, на «родной земле», это совсем иная тактическая задача, чем в безлюдной пустыне. Может так статься, что придётся оборонять и крупный город, и много что другое. Первая Волна накрыла город в провинции Сеавет. Вскоре после убийства его губернатора, оставившего несовершеннолетнюю наследницу. Что заметно снизило эффективность жителей при обороне. Если бы я верила в то, что у неприятностей существует реальный закон совпадений — хотя в случае с тем же Лансером это всё же факт реальности — я бы поставила на то, что следующий удар придётся по Рейхнотту. Слишком уж много провинций оказались под руководством несмышлёных юных девушек — будь то бывшая фрейлина принцессы Мелти и знаток ездовых филориалов Кармела Рейхнотт, которую семья в принципе рассматривала не в наследницы, а в выгодные невесты (с учётом старшей сестры и молодого красивого кузена это было понятно, но форс-мажор есть форс-мажор)… или юная и невинная Мариа Трилориал… или Эклер Сеавет. Ситуация матриархата, помноженная на отсутствие гендерных ограничений в SMS, на самом деле выдавала порой интересные вещи. Ситуация, которая на Земле была редкостью в женском варианте — пустоголовый красавчик, одержимый рыцарской честью в книжном варианте да турнирами, пусть и очень неплохой боец — тут случилась. Именно с наследницей семейства Сеавет. На самом деле турнирный боец в этом мире — существо специфическое. Если бойцовые рабы на аренах дерутся насмерть, и соответственно, получают полный опыт за убийство противника, то на турнире летальный исход является форс-мажором. Потому у прославленных турнирных бойцов имелось огромное количество очков фехтовального и копейного Мастерства… и иногда очень низкий уровень. Десятый в случае Эклер Сеавет, так как девушка полностью посвятила себя турнирной подготовке, и экспу добывала только на охоте, которой уделяла мало времени. И за какое-то преступление эту грозную, но наивную красавицу сейчас держали в тюрьме, при этом совершенно непонятно, что творилось в её родовых землях. Причём непонятно было даже королю — новости поступали с большим опозданием и путаные. Церковь, разумеется, знала, что происходит, возможно, приложила к этому руку, но делиться не спешила. Самый очевидный вариант — святоши устанавливали там свой контроль, то ли посадив ручного князя, то ли вовсе введя прямую теократию. Очевидный — и неправильный, потому что в Сеавете у церковников банально не хватило бы людей. Там была наибольшая доля нелюдей в населении из всех регионов, там был почти прямой контроль королевы за ходом событий (лорд Сеавет — на 120% её человек), и наконец, там имели свои епархии церкви Четырёх и Щита — Сеавет был единственным регионом, где их деятельность разрешена. Так что человека со знаком Трёх Оружий здесь со спокойной душой посылали лесом. Да, Церковь Трёх могла бы организовать в Сеавет полноценное военное вторжение — технически могла, сил бы на это ей хватило. Но это бы породило слишком много вопросов к ней как со стороны королевской четы (причём их бы задавали оба супруга, хором, отложив по такому случаю все разногласия), так и губернаторов других регионов. Потому что хотя легальные вооружённые силы у Церкви имеются, официально они не превышают одной дивизии — а для захвата Сеавета нужны минимум три (и это при условии, что его будут защищать только регулярные войска и не подтянется ополчение — а оно подтянется, против церковников местные будут биться с большим энтузиазмом). Воевать же с целым Мелромарком святоши пока не готовы (хотела бы я знать, какие конкретно сроки подразумевает это тревожное «пока»). Если власть захватил кто-то из местной знати рангом пониже или ставленник одной из соседних провинций, то почему он до сих пор не прислал в столицу запрос на утверждение? Олткрей утвердил бы почти любого, кто не нравится Мирелии, а Мирелия… А Мирелия всё ещё за границей. Получается, нынешний фактический правитель Сеавета из её лагеря? И сейчас выжидает, пока она приедет, чтобы легализоваться, так как от короля боится получить отказ? Разумно с точки зрения политики, но вот ни черта не разумно с точки зрения защиты от Волн. К подобному бедствию невозможно подготовиться, работая тайно, да ещё и в изоляции. Тут нужны скоординированные усилия всей страны. Просто отправиться в Сеавет (лично или через моего представителя с печатью) и сказать там «кончайте страдать ерундой, вот королевский указ о легализации» я не могла. Во-первых, такой указ из Олткрея не выбьешь, а во-вторых, меня по-прежнему воспринимают как личного Героя короля и в несколько меньшей мере — ставленницу Церкви Трёх. Не до такой степени лояльную им, как Герой Копья, возможно отчасти даже сочувствующую зверолюдям, но всё же… То есть доверия ко мне от партии королевы — ноль без палочки. Знает ли Эклер, кто мог занять место её покойного отца? Даже если знает, без печати вряд ли расскажет, а применить печать — это навсегда испортить отношения и с ней самой, и с её народом. По крайней мере я смогла не допустить бессудной расправы с девушкой, вовремя взяв её на учёт. Хотя иногда желание отвернуться и позволить убийцам сделать своё дело становилось довольно сильным — Эклер слишком напоминала моё собственное отражение в кривом зеркале. В такие моменты я понимала желание Арчера убить Широ — мало кому приятно воочию наблюдать собственные ошибки молодости. Но я успешно давила в себе эти позывы — среди законов Мелромарка нет обвинительной статьи «такая же дура, как я». Кстати, интересно, не по этой ли статье Мирелия в своё время обвинила Малти? Да, первая принцесса, если уж речь зашла о ней, своё слово сдержала, и убедила отца, что смещение Кира Трилориала не является нарушением договора. К сожалению, у меня не было возможности этот разговор подслушать — а я слишком поздно сообразила, что надо было поставить дополнительным условием сделки с ней — какие именно аргументы она использует. Хорошо хоть, я взяла с неё слово не лгать при этом — Кухулин успел предупредить, что его Мастер — патологическая лгунья, да и я от своих спутников это знала. Спутники между тем прокачивались тоже очень неплохо. Я установила для них новую систему — днём они набирали опыт и экспириенс сами, на противниках своего уровня, я только присматривала за ними через Меч Туунбака, зачислив их в свою армию. Вечером же мы шли в локацию с монстрами более матёрыми, я сносила всё, что шевелилось, Экскалибуром и возвращалась домой, оставив ребят разбирать трофеи и тащить их продавать по магазинам. Другой странностью в деле Сеавета было то, что Олткрей до сих пор не провёл над Эклер суд и не казнил, хотя она явно стояла ему костью в горле. Я уже упоминала, что судопроизводство в Мелромарке было бы правильнее назвать судопроизволом. Поскольку законов здесь не было, были только указы, монарх мог вынести любой приговор по любому делу, вне зависимости от полученных в ходе следствия доказательств виновности или невиновности. Собственно, следствие как таковое производилось лишь для удобства судьи-феодала, и могло не производиться вообще, если ему «и так всё ясно». Оглядываться в процессе было принято только на возможные последствия вынесения того или иного приговора. Не взбунтуется ли население и не будет ли недоволен тобой вышестоящий, если судить слишком уж криво. Но в данном случае у Олткрея руки были практически развязаны. Потенциальные бунтовщики слишком далеко, подробности до них не дойдут. В столичном регионе такую казнь все одобрят. Неприятности могут начаться только с приездом королевы, но вряд ли она пойдёт на полный разрыв отношений ради одной девушки, в которой и сама, скорее всего, не видела перспективную наследницу. Бездарность Эклер как политика слишком очевидна. И тем не менее, Олткрей держал девушку в темнице, прекрасно понимая, что Мирелия по возвращении первым делом её освободит. Убийц к ней подсылала дважды Церковь, один раз — местные вельможи, но ни разу — сам король. Почему? А что, спрашивают меня мои жизни-памяти, если эти две несуразности как раз и объясняют друг друга? Что если жизнь Эклер дорога королю именно по причине её политической некомпетентности? Если Сеаветом сейчас тайно управляет некто, имеющий меньше прав на трон, но больше политического опыта — законная наследница вполне может рассматриваться Олткреем как потенциальный противовес этой неизвестной фигуре. Не лучший противовес, всё-таки идейно наша чемпионка — наследница отца. Но тоже сойдёт. Если не удастся убрать тамошнего теневого руководителя до приезда Мирелии — Эклер будет пафосно публично оправдана и выслана домой. Если удастся — погибнет в тюрьме, причём король действительно не будет иметь к её гибели никакого отношения, о чём сможет заявить хоть под печатью.***
— Ваше Величество, почему бы нам не провести в Сеавете разведку боем? — Регион формально лоялен. Для вооруженного вторжения нужен casus belli. Да и лишних войск у меня нет. — Я не настолько буквально, Ваше Величество. Почему бы нам не взять из тюрьмы какого-нибудь приговорённого к смерти преступника достаточно высокого происхождения, не поставить на него мою рабскую печать и не назначить губернатором туда на месяц-другой? Если его убьют, мы сможем его глазами увидеть, кто и как это сделает. Ну а если потенциальные мятежники предпочтут затаиться, мы получим полностью подконтрольного и подотчётного столице администратора, которого в любой момент можно отозвать. — Много мы узнаем, если он умрёт во сне от отравления, — проворчал король, но я видела, что идея его заинтересовала. — Тоже не так уж мало, Ваше Величество. Во-первых, сам факт отравления подтвердит, что в Сеавете действительно есть претендент на власть, который не может или не хочет получить от вас одобрение. Во-вторых, до момента отравления, он сможет увидеть, как там обстоят дела. Ну и в-третьих, идеальных покушений не бывает. Мы заранее примем меры, чтобы убить его было не так-то легко. Назначим грамотных телохранителей, выберем посланника с высоким навыком Сопротивления ядам, который ещё больше усилим артефактами и зельями. Конечно, неуязвимых тоже не бывает. При должных затратах это всё можно обойти. Но сами эти затраты оставят дополнительные следы. — Здравая мысль, я сам проделывал подобные хитрости на войне, а вот применять их в политике не приходило как-то в голову. Хотя принципы во многом одни и те же. Хотя есть ещё одна проблема — человеку, открыто носящему рабскую печать, никто повиноваться не будет. Это несмываемый позор для любого дворянина, впрочем, богатые и влиятельные простолюдины тоже будут в ярости, если от них такое потребовать. Можно спрятать печать под одеждой или нарисовать специальными невидимыми чернилами, однако даже так её ощутит любой маг, оказавшийся в одной комнате с носителем. — А если мы не будем подпускать к нему магов, это само по себе вызовет подозрения? — Конечно. — А почему бы не поставить тогда печати на несколько телохранителей, которые будут постоянно сопровождать подставного губернатора? Рабы-телохранители или монстры-телохранители ведь легальны в Мелромарке? — Вполне, пока они не отдают приказов. — Ну вот, а раз в сутки, оставшись наедине с губернатором, они и на него будут накладывать печать, чтобы я могла проверить его мысли — и тут же снимать. Даже если кто-то каким-то образом и поймает их за этим занятием, большого скандала не будет — принять печать временно, на короткий срок, дабы подтвердить искренность своих намерений, аристократу позволено. Это не делает временного носителя рабом в смысле социального статуса. Конечно, всё это получается дороговато — ингредиенты для печати отнюдь не бесплатные. Но лояльность целого региона в любом случае стоит намного дороже.***
Найти нужного кандидата оказалось не так просто. Кандидат должен был быть достаточно лоялен королю, чтобы его назначение на эту должность не вызвало подозрений в явной провокации. И в то же время достаточно нелоялен, чтобы им можно было пожертвовать без особых колебаний. В конце концов на роль подсадной утки, жука в сеаветский муравейник, был выбран Лео Балки. Юный подкидыш был выращен в церковном приюте — неизвестный родитель оплатил его воспитание и обучение как дворянина, а не монаха, однако свою личность открывать запретил. В Мелромарке бастарды вообще крайне редкое явление — так как наследование идёт по женской линии, ребёнок благородной матери является законным независимо от того, кто отец, а ребёнок от простолюдинки не имеет никаких преимуществ, будь его папа даже графом. Зато может встречаться немыслимый для нашего мира юридический казус, когда все дочери матерью нагуляны на стороне, а от супруга — только сыновья. В этом случае ответ на вопрос «кто более законный наследник», становится несколько размытым. В нём подозревали «восьмушку» — то есть наличие зверочеловеческой крови, слишком слабой, однако, чтобы проявились какие-либо звериные черты. Молодой человек сделал хорошую карьеру резидентом при посольствах в Шилдфридене, потом в Фобрее, заработал титул барона и вернулся домой в Мелромарк… где, впрочем, не прожил нормально и года в своём новом замке — был арестован за избиение своей любовницы. Сказывалось иноземное воспитание — что было рутиной в том же Фобрее, на родине считалось серьёзным преступлением. Конечно, обычно на губернаторскую должность попадают люди с титулами повыше баронского. Но карьера в разведке и неясность происхождения как раз позволяли обосновать такой гандикап — анонимные родители продолжали заботиться о ребёнке, вытащили из тюрьмы, нашли покровителя и обеспечили карьерный взлёт по принципу «личная верность в обмен на чины». Лео получил двух телохранителей с печатями: Щекна, монстра типа Ину, и Зефа, амнистированного каторжника, специалиста по контролю разума. С ними и отправился работать провокатором. А я переключилась на следующую задачу — даже времени для угрызений совести не было. Пусть я и не на верную смерть его послала, но всё-таки на вероятную. И ничего в сердце не ёкнуло. Не потому, что я такая бессердечная стерва, а потому, что некогда. Это и называется — быть королём.***
А следующей задачей у меня была Мелисандра, о которой Лансер просил позаботиться. Я до сегодняшнего дня и заботилась… так же, как заботился он сам — постоянно стучала в ворота ближайшей церкви и ныла «Есть результаты следствия? Ещё нет? А когда будут?» И так двадцать раз подряд — просто чтобы не пропустить момент вынесения приговора и успеть её подхватить. Как и Лансеру, мне этот способ казался единственно возможным — ну, если, конечно, не ломать ворота силой, для чего вроде бы рановато. А потом проснулись мои жизни-памяти и спросили «Ты что, дура?» Я просто экипировала Меч Туунбака (хор в памяти утих, так как способность ещё не освоена) подошла к стене собора, где Мелисандру содержали, и кинула ей приглашение в пати. Девушка, ничего не подозревая, его приняла… и в ужасе шарахнулась, ощутив прикосновение к своему сознанию. «Не бойся, — передала я быстрее, чем она успела разорвать соединение. — Я не собираюсь лезть в твой разум без твоего согласия. Я могла бы зарыться в глубины твоей памяти, но ты это почувствуешь, если я попытаюсь. Мне просто нужны ответы. Герой Копья за тебя беспокоится — мне нужно узнать, что тебе угрожает и каковы твои шансы. Не пытайся отвечать мне мысленно — это требует определённой умственной дисциплины, которая вырабатывается не менее чем за сутки практики. Я проверяла, общаясь с другими. Мысли человека, который не имеет опыта такой связи, слишком хаотичны, постоянно разбегаются или циклятся на одном и том же. Говори шёпотом — я вижу через твои глаза, что ты сейчас одна в камере». «У меня уже есть такой опыт, госпожа Герой Меча», — направленная в ответ мысль была чёткой и ясной, почти без сопутствующих боковых образов. «Даже так? Не буду спрашивать, кто и где вас этому учил…» Глубина связи. Есть у Меча Туунбака такой регулируемый параметр. При максимуме — вы с партнёром по коммуникации становитесь фактически единым существом. При минимуме — он не намного отличается от обычного видеочата, какой можно создать при помощи устройств времени Широ. Я сейчас выставила этот показатель для своей пати ближе к минимуму. Потому что было бы очень полезно прочитать побочные мысли Мелисандры — она сейчас, наверняка, хоть на миг вспомнила, где училась. Но тогда и она бы узнала, с какой целью я задаю этот вопрос, прочитав мои намерения. «Спрошу иначе — многие ли иерархи Церкви имеют такую же дисциплину разума?» «Сотни две, не меньше. Я далеко не на вершине — и уже не буду — но кое-какие вещи мне делать уже приходилось». «Вас назначили к Герою Копья куратором от Церкви?» «Да. Но я стала слишком самостоятельна». «То есть обвинение настоящее? Это не просто повод, чтобы убрать вас подальше от Кухулина?» «И то, и другое. Если бы первая принцесса не потребовала убрать меня, старшие иерархи выждали бы ещё несколько недель, посмотрели бы, что я стану делать, а потом уже искали способ убрать аккуратно, чтобы не ссориться с Героем. С другой стороны, если бы обвинений не было, меня бы продержали в заключении максимум два-три дня, потом вернули бы обратно». «В чём же вас обвиняют? Я знаю, что в ереси, но в какой именно?» «Вам известны догматы нашей Церкви, госпожа Герой Меча?» «В той мере, в какой они доступны простым прихожанам», — я вкратце изложила то, что вычитала в библиотечных книгах. «А известно ли вам, что вы — первый Герой, кто этими догматами заинтересовался за все века призыва? Большинство Героев, которые вообще обращали на нас внимание, считали, что предназначение Церкви — баффать и хилить, как они это называют». «Неизвестно, но легко могу представить. Так что?» «Все три Легендарных Церкви, как впрочем и Звёздная Церковь, признают, что Герои обретают святость лишь после слияния с Оружием, до того же они являются простыми людьми. Я же признаю этот тезис в отношении прошлых поколений Героев, однако отвергла его в отношении вас. Я заявила, что вы были святыми и прежде призыва в наш мир. Во всяком случае, таковым был Герой Копья, в отношении остальных я могу лишь предполагать, так как не стояла рядом с ними и не сражалась. Это первая моя ересь, за которую меня взяли под арест. Вторую я изрекла уже здесь, на допросе. Инквизиторы спросили, не следует ли из моего утверждения, что и нынешний Герой Щита был дьяволом ещё до призыва — и не по моральной склонности своей, какими являются другие Герои Щита, а по телесной природе? В ответ я процитировала им изречения из священных книг, что дьявол не есть отдельное создание, наделённое душой, и воплощён быть не может, что этим словом называют лишь тёмную тень всякого существа, проявляющую себя в мыслях и делах против Бога. Что только добру дана преобразующая сила, что тень есть лишь отсутствие света. Как же тогда объяснить, спросили меня, что нынешний Герой Щита изначально обладает высоким уровнем? Я дала ответ не сразу, ибо и меня саму смущал этот вопрос. Я погрузилась в себя глубже и узрела истину. Нынешний Герой Щита — не дьявол. Его миссия — не спасение зверолюдей, но укрощение их и примирение с людьми!» Даже меня обожгло неподдельной искренностью веры этой девушки. «И что сказали на это инквизиторы?» «Разумеется, ничего. Их обязанность — задавать вопросы, а не отвечать на них. Но я достаточно давно в Церкви, чтобы знать последствия. Меня объявят еретичкой и сожгут». «Сожгут? Но священник говорил нам, что наихудшим наказанием может быть отлучение и сброс уровня!» «Он не солгал… в определённом смысле, конечно. Ни один обладатель сана действительно не причинит мне вреда. Меня просто отдадут толпе мирян, которые меня и сожгут».