Амплерикс. Книга 1. Серый камень

Апельгио и Баклий изнывали. Держать уставшие ноги в обуви не было сил. Иногда они разувались и продолжали путь босиком, но спустя полчаса им приходилось вновь напяливать развалившиеся старые ботинки на ноги – поверхность земли была испещрена камнями и корягами. Идти по ним без защиты было опасно и попросту бессмысленно. Спали они прямо под черным небом, уложив себя на голую землю и соорудив из рюкзака подобие подушки. Юноши были вконец изнурены, когда спустя несколько недель после того, как покинули Сентру, увидели перед собой темную кромку лежащего где-то вдали леса. – Думаешь, это Земля Вдов? – кивнув в сторону леса, выдохнул Баклий, массируя ступни, которые больше походили на слоновьи ноги. – Рядом с Сентрой ничего больше нет. Если это не Земля Вдов, то я теряюсь, честно тебе признаюсь. – Жутковато от одной только мысли, что придется туда заходить. – У нас нет выбора, – сказал Апельгио, – туда дует ветер. – Я так измотан, что уже не чувствую, в какую сторону он дует. – Потерпи немного. Земля Вдов завораживала своим пугающим видом – она состояла из несметного количества выросших прямо из черной почвы массивных камней, из которых торчали извивающиеся, как змеи, деревья, опутывавшие все видимое пространство. Тяжелые ветви деревьев опускались до самой земли, превращая территорию Земли Вдов в непроходимые черные джунгли. Среди этих чащоб виднелись небольшие деревянные постройки, рядом с которыми тихо слонялись женские силуэты. Продираясь сквозь ветви деревьев, Апельгио и Баклий услышали жалобное всхлипывание и увидели юную девушку, сидевшую на земле и время от времени поглаживавшую свой внушительных размеров живот. – Что с вами? – приблизившись к ней, спросил Апельгио. Девушка на миг успокоилась, заплаканными глазами посмотрела на молодого человека и снова застонала. – Кажется, я сейчас рожу, – с трудом произнесла она и заплакала. Не зная, как себя вести, Апельгио бездумно стоял перед ней. Девушка упала спиной на землю и начала кричать. До этого момента Апельгио ни разу еще не доводилось видеть роды. Тем временем девушка широко расставила ноги, и Апельгио, закрыв руками уши от ее нестерпимого вопля, увидел, как живот девушки начал уменьшаться, но ребенка не показалось. Утирая пот с лица, девушка стала понемногу успокаиваться. – А ребенок? – Апельгио смотрел на нее округлившимися от удивления глазами. – Мы не рожаем детей, – послышался скрипучий голос. – Мы рожаем ничего. Апельгио обернулся и увидел перед собой пожилую сутулую женщину в грязных лохмотьях. – Что вам здесь надо? – строго спросила старуха. – Меня зовут Апельгио, – нерешительно ответил ей юноша. – Это Баклий, мой спутник. Мы по распоряжению короны отправились на поиски андамита. – Андамит? Что это вообще? – Серый камень, что способен излечить Ее Величество. Вы не слыхали? – Послушай, малый, – проскрипел голос старухи, – мы не знаем, какой сейчас год. Мы не знаем, как зовут ту, которая сейчас кормит Эксиль. Нам даже неведомо, Бальеросы ли все еще правят планетой. А теперь скажи – я похожа на ту, которой каждое утро слуга приносит свежие новости? – Вы не получаете красных огней? – удивился Баклий. – Красных огней… – задумчиво пробормотала старуха. – Сколько десятилетий я не слышала про красный огонь, не вспомнить. – Вы нас простите, – сказал Апельгио, – но корона дала распоряжение. Для Королевы надо найти андамит. И мы будем его искать. – И с чего вы взяли, что найдете его именно здесь? – В вашу сторону дул холодный ветер. – В заду козы я видала, куда дует ваш клятый ветер! Что холодный, что горячий. Проход через Землю Вдов запрещен. Здесь нет места мужскому началу. – Так уж запрещен? И кто запретил? – Верховный судья, да будет тебе известно. Ты, малец, неважно в школе учился, видать. – Как же вы тогда передаете сок диетр короне? – усмехнулся Баклий. – Вот ведь наивный дурачок. Сок короне! Рассмешил. Убирайтесь отсюда. – Королева распорядилась отыскать андамит, и мы не уйдем отсюда, пока не убедимся, что серого камня здесь нет. – А то что? – Старуха оскалилась беззубым ртом. – А то мы расскажем Верховному судье, что вы не даете исполнить приказ короны. Тот, кто найдет андамит, сможет породниться с королевской династией. – Уж я бы с ней породнилась! – прикрикнула старая деквидка. – Кабы выход из этого клятого леса был открыт для нас. – Ну так давайте вместе и поищем, – фыркнул Баклий. – Чего вы теряете? – Я знаю каждую корягу в этом лесу, – не унималась вдова. – Там, где дама видит корягу, муж увидит… Увидит… – потерялся Баклий, поняв, что не сможет эффектно закончить свою речь. – А ты кто у нас? Специалист по женщинам, что ли? – Вдова смерила его взглядом, полным иронии и недовольства. – Я доброволец, бабуля. И корона отправила добровольцев на поиски лекарства для нашей Королевы. Она и ваша тоже. И мы останемся искать тут андамит, даже если вы будете стоять у меня за спиной и шептать свои заклятья. Мне все равно. Старуха завела за ухо прядь своих седых немытых волос. – Ну что ж, попробуй. Поищи. А я полюбуюсь. Специалист ты наш. – А у вас есть какая-нибудь еда? Мы не ели уже день. Нам будет где остановиться? Подойдет любой дом, любая лачуга. – Начинается! – Вдова уперла руки в костлявые бока. – Может, вам еще перинку взбить? – Обойдемся без перины, – отмахнулся Баклий. – Но спать на голой земле я больше не хочу. – Кроме лачуг у нас ничего больше нет. Ладно, котики. Помогите мне собрать сок моей диетры, и я позволю вам остановиться у меня. На одну ночь. В этот момент юноши увидели, как откуда-то из темноты выбежала невысокая девушка и со слезами на глазах бросилась к тому месту, откуда немногим ранее в Землю Вдов зашли Апельгио и Баклий. Она со всех ног неслась к выходу из леса, и казалось, что сейчас она преодолеет рубеж, но девушка словно ударилась телом о невидимую стену, отскочила от нее и рухнула наземь. – Идиотка, – со смешком в голосе сказала старуха. – Что это было? – спросил Баклий. Он подошел к тому месту, о которое ударилась девушка, и беспрепятственно вышел из леса. Постояв там с миг, он удивленно зашел обратно на территорию Земли Вдов. – Ее пару лет назад сослали сюда родители. Она надругалась над своей сестрой, глупая извращенка. Все еще надеется выбраться отсюда. – Но почему она упала? Почему не выбралась? – Женщины в этой земле прокляты Верховным судьей. Раз попав сюда, женщина обрекается на вечное прозябание среди здешних чащоб, бесконечно беременея, рожая пустоту и снова беременея. И так будет всегда, покуда ласточка не вернется в свое гнездо, покуда засохшая яблоня не заплодоносит. – Что это за загадки такие? – спросил Апельгио. – А вот поди пойми. Выйти из Земли Вдов не дано ни одной из нас. Эта дурочка, – усмехнулась старая деквидка, взглянув на поднимающуюся с земли девушку, – все еще никак не свыкнется с этой мыслью. Она каждый день не теряет надежды убежать отсюда. Глупая. Идите за мной. Неподалеку от сделанного из витых ветвей ветхого жилища Апельгио и Баклий увидели массивную старую диетру, чей бутон тяжело клонился к земле. – Лестница позади диетры, – сказала старуха. Апельгио и Баклий переглянулись, и Баклий поплелся за лестницей. Он приставил ее к диетре, зафиксировал хищницу двумя деревянными упорами и осторожно взобрался по ступеням. Почувствовав близящееся облегчение, диетра распахнула бутон и обнажила острые зубы, чтобы Баклий смог нащупать шатающийся клык, с усилием сломить его и успеть собрать во флягу выступивший из раны сок. – Ваш сок, – вежливо сказал Баклий, когда спустился с лестницы обратно на землю и протянул емкость хозяйке. – Благодарю, – сдержанно кивнула ему вдова. – Я совсем старая, и каждый сбор сока для меня – что пытка. – Вы все еще стареете? – спросил Апельгио. – Вы же говорили, что женщины Земли Вдов бессмертны. – Меня сослали сюда мои дети лет восемьдесят или девяносто назад, когда я уже была старухой. Больной бесполезной рухлядью. Стала им в тягость. А как очутилась тут, время-то для меня и застыло. – И оно для всех застывает? – А ты поди пойми. Кто-то, оказавшись в Земле Вдов, продолжает стареть. А кто-то, как я, уже нет. Взять нашу Главную. Ее привезли сюда совсем юной. Но она продолжила взрослеть. И некоторые другие вдовы тоже. А мое время – нет, не течет больше. Куда уж дольше-то! – И она хихикнула. – То есть вы, – мялся юноша, – не беременеете? Вы же ведь… – Старая? Да. Старая. Очень старая. Но проклятье неразборчиво. Я родила пустоту с месяц как. И уже снова беременна. Чувствую это. Пытка. – А если диетра кого-то из вас… Ну… Цапнет? – Это самое страшное! – воскликнула старуха. – Подохнуть мы толком не можем, а мук от раны будет столько, что горя не оберешься. – А если диетра отгрызет вам голову? – не унимался Апельгио. – Бывает и такое, – вздохнула деквидка. – У нас есть одна. В прошлом году полезла собирать сок к своей диетре – та ей пол-лица и сожрала. – И что? Она умерла? – Как бы не так, – усмехнулась деквидка. – Живет. Ну, как живет… Все мы тут не такие уж и живые. – А как же она питается? – Никак. Есть нам не нужно – от голода все равно не помрем. Конечно, те новенькие, кто сюда попадают, первое время ходят с урчащими животами, тащат в рот какую-то траву, но после первых родов и это обычно проходит. У кого-то сразу, а у кого и через год. – Вы не живете и не умираете, не едите, не стареете… Что же вы получаете от короны взамен? – Взамен чему? – Ну, взамен налогам? – Триарби не взимает с нас налогов. Смысла нет – что столица сделает с нами? Мы и так наказаны больше, чем любой живущий на Амплериксе. – Зачем же тогда вы собираете сок диетр? – Собираете сок диетр! – передразнила его старуха. – Можно подумать, у нас тут их целая плантация. Растут несколько, пес их пойми, как еще не подохли, гадюки поганые. Сок собираем для себя. Для облегчения своих страданий. Лекарства из сока для всей планеты готовят в Гальтинге. А нам их не поставляют. Да если бы и поставляли – монеты у нас все равно не в ходу, нам и платить за лекарства нечем. Научились сами худо-бедно использовать сок, чтобы залечиваться после родов или мазать раны, которые получаем. Мы хоть и бессмертны, но боль чувствуем, как все остальные. Ладно, о чем тут говорить… – Фрея! – послышался громкий женский голос. Молодые люди обернулись и увидели перед собой высокую женщину с длинными светлыми волосами, в которых проглядывала редкая проседь. Несмотря на то, что облачена она была в бесформенную робу, подпоясанную веревкой, женщина выглядела очень привлекательно, и даже скомканные несвежие волосы не сгладили впечатления. – А, это ты, Главная, – вздрогнула старуха. – Здравствуй. – Кто эти люди? – четко отделяя одно слово от другого, строго спросила женщина. – Вот, проникли в наш лес, окаянные. Говорят, что ищут андамит. – Андамит? – переспросила Главная. – Что это? – Это серый камень, на поиски которого нас отправила корона, – сказал Апельгио. – Никаких серых камней у нас нет. Убирайтесь, – приказала женщина. – Прошу прощения, – подал голос Апельгио, – мы с моим другом Баклием являемся добровольцами. От имени короны мы отправились найти серый камень, чтобы излечить Королеву Калирию Бальерос. – Я же только что вам сказала – убирайтесь! – Сюда дул холодный эрзальский ветер, – попытался оправдаться Апельгио, – поэтому мы решили, что это правильный путь. И мы никуда не уберемся, пока хорошенько не осмотримся здесь. – Я же сказала… – Возмущенно покосилась на него Главная. – Ваше слово против слова короны, – осмелившись, парировал Апельгио. – Пошли прочь отсюда! – Главная угрожающе двинулась на юношей. – Послушайте, тетенька, – встрял Баклий с недовольным видом, – я не знаю, в чем ваша проблема… – В тебе, – процедила Главная. – В школе нам рассказывали, почему женщины Забытых Лесов были прокляты Верховным судьей и заточены здесь. Не позволите нам остаться – что ж, я сам донесу судье на вас. Кто знает, станет ли хуже? Сейчас вы рожаете пустоту. А потом будете рожать каких-нибудь чудовищ. Верховный судья – он такой. Не стало бы хуже. – Если сюда дует эрзальский ветер… – Казалось, Главная поубавила свою решимость, услышав упоминание о Верховном судье. – Ветру свойственны изменения, так что не уповайте слепо на него. От нас он может подуть и в сторону Серебряной Слезы, и в сторону Белого Моста. – Что еще за Белый Мост? – удивленно спросил Апельгио. – А, ну да, – усмехнулась женщина. – В школе вам о нем не рассказывают. – И все же, – не сдавался юноша, – что за Белый Мост? – Он находится на противоположной границе, у выхода из наших земель. Времени у меня бесконечно много, и раз уж вы прямо сейчас не собираетесь убраться восвояси, я могу показать вам Мост. Будет о чем вспомнить перед тем, как помереть. А вы помрете, видит черное небо. Но не мы. – Покажите, да! – воскликнул Апельгио. – Вдруг именно там находится андамит? – Этого вы все равно не узнаете. – Почему? – встрял в разговор Баклий. – Потому что, – огрызнулась на него женщина и двинулась в глубь чащоб. Молодые люди покорно поплелись за ней. По мере того, как они заходили в Землю Вдов все дальше, света становилось меньше, но женщина, очевидно, отлично знала эту местность и искусно лавировала между свисающих извивающихся ветвей деревьев. Краем глаза Баклий заметил округлившийся живот женщины и попытался продолжить разговор: – А вы тоже беременны? – Мы все здесь беременеем. Рожаем пустоту и тотчас же беременеем вновь. И так веками. Пока ласточка не вернется в свое гнездо, пока засохшая яблоня не заплодоносит. – Да что это за ласточка такая? О какой яблоне вы говорите? – настаивал Баклий. – Я сама не знаю, – произнесла Главная. – Так было сказано Верховным судьей, когда его пламя пожрало Забытые Леса. – А почему та старуха назвала вас «Главная»? – Потому что я здесь главная. – Женщина обернулась и посмотрела на Баклия недоуменным взглядом. – Неужели не понятно? – Понятно, – пробормотал Баклий, хотя не понимал совершенно ничего. – А у вас что, нет имени? – Я не знаю, – бросила ему Главная. – Как это? – спросил Баклий. – Я не помню своего имени. Я вообще ничего не помню. Лет, наверное, двадцать назад или около того просто очнулась здесь, на этой проклятой земле. – Вы не помните, как попали сюда? – спросил Апельгио, спеша не отстать от Баклия и Главной. – Не помню, – рукой отодвигая свесившуюся корягу, сказала женщина. – Не помню ни своего имени, ни своего детства, ни своей жизни. – А почему вас сделали главной тут? – Поэтому и сделали, – резко ответила женщина. – Я не ныла, не скулила, не стонала, не жаловалась на жизнь, не пыталась выбраться отсюда. В отличие от всех этих тупых куриц. Если ты не помнишь прежней жизни, то и сожалеть тебе не о чем. Я сильная. А остальные – дуры. Слабые дуры. Пока они ныли, я молчала. Начали равняться на меня. Приходить за советом. Мало-помалу я стала их опорой, вдохновительницей… Хотя вдохновлять-то тут некого и не на что. Время от времени царившую в Земле Вдов тишину прорезали стоны очередной женщины, у которой подошел срок родов. Между тем джунгли стали совсем густыми, и в темноте молодым людям было все труднее не упустить из виду силуэт быстро идущей куда-то Главной. Вдруг Главная исчезла из виду Апельгио и Баклия в густом перекрестье деревьев, и юноши ринулись за ней. Оба открыли рты от поразившей их взоры картины, когда они вышли из чащобы, оказавшись на самом краю отвесного утеса, утопающего в темно-сером густом тумане. Казалось, что они подошли к бесконечно высокому берегу океана, только вместо воды в нем была непроглядная дымка. Но даже не эта завораживающая картина перехватила их дыхание – далеко в туманную бездну с их берега уходил огромный белый арочный каменный мост. Ступить на него было невозможно, ведь ближайший к ним пролет моста возвышался над утесом на много метров. Апельгио и Баклий восхищенно задрали головы и уставились на это монументальное величественное строение, словно парящее над бескрайними туманными просторами, и стали разглядывать массивные старинные арки. Им показалось, что мост был бесконечен, – там, куда он уходил, глаз не мог разглядеть уже совершенно ничего. – Поразительно, – только и смог вымолвить Баклий. – Как он тут оказался? – Никто не знает, – ответила Главная. – По преданиям, он стоял тут еще за много тысяч лет до того, как Амплерикс познал своих первых жителей. Кто его построил и вообще – построен ли он живым существом – этого нам никогда не узнать. – А кому-нибудь довелось побывать на этом мосту? – Нет. Ты же видишь, как высоко он пролегает над нашей землей. – И что же тогда там? На том конце моста? – Говорят, что Белый Мост проходит через Бездну, затем через Огненное море и внезапно обрывается где-то далеко, за несколько сотен миль отсюда. – Удивительно, – Апельгио по-мальчишески восхитился, – что на планете есть места, куда не ступала нога живого существа. Как же нам понять, вдруг андамит покоится именно на Белом Мосту? – Даже если и так, вы этого не увидите. Без счету раз вдовы пытались забраться на Белый Мост – сплетали веревки из лиан, но не могли добросить до пролета. Мастерили лестницы, но разве построишь такую лестницу? – Они тоже хотели найти андамит? – непонимающе спросил Апельгио. – Нет, глупый. Они хотели покоя. – Покоя? – Смерти. – Это как? – еще сильнее удивившись, спросил молодой человек. – Белый Мост уже не считается частью нашей земли. А значит, с попавшей туда вдовы будет снято проклятье – она вновь станет смертной и сможет обрести долгожданную кончину. Спрыгнуть с Моста или просто умереть на нем от голода и жажды. – И никому не довелось попасть на Мост? – Никому. О, чувствуете? – Чувствуем что? – спросил Апельгио. – Ветер! – Главная подняла палец над головой. – Ветер подул. Чувствуете? На улице тепло, и светят огненные шары. Но ветер дует ледяной. – Кажется, вы правы. – Апельгио прикрыл глаза, чтобы лучше ощутить студеные струи эрзальского непослушного ветра, который настойчиво дул в ту сторону, откуда путники пришли в Землю Вдов. – Ветер точно дует на запад, – отрезала Главная. – И вам нужно идти туда, откуда вы пришли. Но, раз уж Фрея пообещала вам кров, то так и быть – позволю вам переночевать на нашей земле. Но утром вы покинете нас и уже никогда не вернетесь. Это ясно? – Ясно, – вздохнул Апельгио. *** Свадьба Айри и старшего советника Фроя была скромной. Торжество провели прямо во дворе дома Фроя. Выставили на улице несколько столов, приготовили ужин, а еще ягодный пудинг – угощение редкое и накладное. Во всяком случае, Гернар Станби, которого жена уговорила потратиться на покупку ягод, не раз напоминал ей тем вечером о монетах, зазря выброшенных в кастрюлю, как он выразился. На свадьбу пригласили несколько семей Сентры, с которыми водило дружбу семейство Станби. По традициям Сентры, браки заключал старший советник Фрой. Но, поскольку в этот раз он сам выступал в роли жениха, то принять супружеские клятвы вызвался мэр Сентры Тенуит. Свадебное платье Айри сшила себе сама. На закупку тканей и украшений для платья Гернар поистине расщедрился, выдав дочери из тщательно спланированного семейного бюджета целых восемь монет. Айри с матерью купили на базаре ткань нежно-голубого цвета. Готовое платье ниспадало до самой земли, и его пышный кринолин скрывал ноги невесты, но плечи и руки девушка предпочла оставить открытыми. Белый многослойный пояс подчеркивал безупречно узкую талию Айри. Платье было расшито вставками из ограненного лунного хрусталя, подаренного девушке будущим мужем. Когда Фрой увидел невесту, то обомлел от умиления, с трудом осознавая, что это невинное очаровательное создание сегодня вечером станет его супругой. На Фрое была красная рубашка с узорами из черной шерсти и узкие коричневые брюки. Сверху он надел строгий черный пиджак – тот, в который обычно облачался на встречи с мэром Тенуитом. Мама Айри была бледной, но состояние ее объяснялось неутолимыми болями, а вовсе не волнением. До того, как молодые встали перед мэром, мама обняла дочь и нежно поцеловала ее в лоб. «Не волнуйся, моя родная», – сказала мама и улыбнулась. И от этой улыбки сожаление обо всем происходящем на миг ушло из мыслей Айри. «Дорогие друзья, – слегка прокашлявшись, сказал Тенуит, глядя на стоящих перед ним Фроя и Айри, – сегодня мы свидетельствуем рождение новой семьи на Амплериксе. Фрой Эрес и Айри Станби, нарекаю вас мужем и женой. Айри, отныне носить тебе фамилию Эрес. Да подарят небеса безмятежности и легкого быта вашему союзу, да пребудут с вами понимание, любовь и нежность. Да постигнет вас счастье родить наследников, да станут они людьми такими же честными, сильными и преданными короне, как все те, кто происходят из рода Эрес и рода Станби». Когда мэр замолчал, Фрой по традиции заключения брачных союзов взял руки Айри и, стараясь не сжать их слишком сильно, поочередно поцеловал их – левую в знак любви, а правую – в знак обязанности защищать жену до последнего вздоха. Гости за столами ели, пили, хохотали, пели песни. Айри же сидела во главе стола с каменным лицом, не выдавая ни скорби, поселившейся в ее душе, ни радости, места которой там уже не находилось. Постепенно шумные возгласы во дворе стали затихать. Эспиры горели слабым красным цветом, возвещая о наступающей ночи. Столы поредели, и Айри хорошо поняла, что это значит. Еще немного – и Фрой сделает ее женщиной. Когда они оказались в его доме один на один, Айри видела, что Фрой сильно нервничает. Она же, напротив, не показывала никакого волнения. Она сама не знала, волнуется ли. Айри пыталась прислушаться к биению своего сердца, но оно, казалось, затихло и не стучало. Она посмотрела на улыбнувшегося ей мужа и поймала себя на мысли, что не испытывает к нему ни сколь-нибудь значительной неприязни, ни боязни, ни тепла. Он был ей попросту безразличен. Фрой подошел к стоящей возле большой деревянной кровати Айри, провел пальцами по ее лицу и боязливо поцеловал жену в губы. Другой рукой он поддел лямку ее платья на плече и осторожно спустил ее. Ариса, лучшая подруга Айри, водила дружбу с сыном хозяина гончарной лавки, торговавшего посудой и украшениями для дома на базарной площади Сентры. Сейчас, пока Фрой безуспешно пытался совладать со второй лямкой свадебного платья, Айри вспомнила, как несколько недель назад они с Арисой сидели дома у Айри, и подруга, хихикая, делилась с ней своим первым опытом. – А где же были его родители? – заливисто смеясь, спросила подругу Айри. – У себя в лавке, обжигали посуду, – задорно ответила Ариса. – И мы были одни в его комнате. – И что? – устроившись на кровати поудобнее и подогнув ноги под себя, продолжила выпытывать подробности Айри. – Он первый начал? – Первый. Я сидела у него на кровати. Он подошел ко мне, присел на край кровати и начал целовать меня. Ни о чем меня не спрашивал. Наверное, знал, что я тоже хочу. – Целовать куда? В губы? – Ну не в лобик же, дура! – И Ариса вновь рассмеялась. – И у него было так много слюней. – Фу! – скривилась Айри. – Но противно не было. Пока он меня целовал, я запустила руки к нему в штаны. – Гадость какая! – воскликнула Айри, хотя на самом деле так не считала, просто не знала, как еще можно было отреагировать. – Он у него был такой горячий. Я даже и не знала, что они у них такие горячие и твердые. – Как деревяшка твердые? – сглотнув, спросила Айри. – Ну нет, – подумав, ответила подруга. – На ощупь больше похоже на какую-то теплую колбасу, только узкую и длинную. – Фу! – опять воскликнула Айри, попытавшись представить, как сама трогает длинную теплую колбасу. – Потом он снял штаны, и я увидела, как он у него выглядит. – И как? – Глаза Айри блеснули. – Даже не знаю… Я думала, что они у них такие, знаешь, ровные и гладкие, как скалка. А он у него был вроде и прямой, но только с такой странной штуковиной на самом конце. Ну, как шляпа небольшая кожаная, что ли. – Как шляпа! – Айри откинулась на кровать и громко расхохоталась. – Ну да, – смеялась Ариса. – Он навис надо мной, стал дальше целовать, а рукой полез под мое платье. Задрал его и стал трогать меня там. – И тебе понравилось? – спросила Айри, хотя не раз трогала себя сама и знала, что это приятно. – Понравилось, – кивнула Ариса. – А потом он взял его в руку и уперся им в меня, прямо туда. И стал засовывать его. И было больно. – Больно? – глаза Айри округлились. – Сильно больно? Ты кричала? – Ну нет, не кричала. Не так больно, чтобы кричать. Резко как-то. Хотелось, чтобы он перестал. Но чтобы продолжил до конца на всю длину – тоже хотелось. – И что дальше? И все? – Нет, он его стал засовывать дальше. И начал двигаться взад-вперед. – Туда-сюда двигаться? – Да. И стало еще больнее. Он, наверное, понял это, и немножко остановился. Но потом опять продолжил двигаться. И целовал меня. Целоваться было приятнее, чем когда он двигался. Но потом он стал двигаться сильнее, хотя было уже не так больно. Потом еще сильнее, а потом он застонал и перестал двигаться. – И что дальше? – не унималась Айри, отчего-то представив, как все то же самое происходит с ней. С ней и с Апельгио. – Потом он его вынул, но я даже не особенно это почувствовала. – И тебе не было хорошо, как девчонки говорили? – Ну, не знаю. Вроде и хорошо, не могла сама понять. И кровь была. – Кровь? – испуганно воскликнула Айри. – Много? Как тогда, когда у девочек идет кровь? Столько? – Нет, – махнула рукой Ариса, – совсем не столько. – Какой ужас, – сказала Айри. – И что, ты больше с ним этого не делала? – Делала один раз. Но уже совсем не так больно было, и мне даже хотелось, чтобы он дольше это делал. Айри очнулась от этих воспоминаний. Фрой, полностью обнажив ее, попросил Айри лечь на кровать. Она заметила бугор в его штанах. Фрой полностью разделся, но Айри не нашла в себе смелости окинуть его взглядом. Муж лег к ней в кровать и начал целовать. Вспомнив рассказ Арисы, девушка робко спустила свою руку вниз. Ее пальцы были готовы нащупать ту самую длинную теплую колбасу с кожаной шляпкой, о которой рассказывала подруга. Но то, что она нащупала, не было похоже на колбасу – скорее, на горячий огурчик. «Может быть, они у всех мужчин разные?» – подумала Айри, вспомнив, как в бане видела много женщин, и у каждой из них груди выглядели совершенно по-разному. Почувствовав прикосновение Айри, Фрой заметно занервничал. Любопытство же взяло над девушкой верх, и она стала смелее ощупывать главную часть Фроя, однозначно понимая, что это совсем не похоже на колбасу. «Может, у мужчин с возрастом они могут меняться? – подумала Айри и тут же заметила про себя: – Ему, значит, не сорок с небольшим, а все сто двадцать». И эта мысль показалась ей такой забавной, что она хихикнула. На следующее утро Айри проснулась рано. Фрой, отвернувшись на бок, спал. Она тихо приподнялась в кровати и откинула одеяло. На простыне было небольшое пятнышко крови, которое разделило ее жизнь на две половины. Одна навеки осталась в прошлом. О другой Айри не могла и мыслить. Ей не хотелось оставаться в этом чужом доме ни минуты больше. В ее голове стоял образ мамы. Она надела платье и тихонько вышла из спальни. Утренние огненные сферы полыхали жаром, ярко освещая двор Фроя. «Эрес, Эрес, Эрес», – несколько раз произнесла Айри свою новую фамилию на разный лад, поняв, что фамилия эта совсем ей не подходит. Она отворила калитку и вышла на городскую улицу. Родительский дом был в соседнем квартале. Город проснулся, и его жители сновали туда-сюда, погруженные в рутину. Айри пошла к дому родителей. Она миновала гончарную мастерскую, которая после рассказов Арисы неизменно ассоциировалась в ее голове с теплой длинной колбасой. Прошла мимо старой таверны, из которой доносился аромат свежеобжаренных лепешек с солью. Наконец она завидела дом мамы и папы. Возле входной двери стоял ее отец, а рядом с ним – какие-то мужчина и женщина. Айри подошла ближе, и взгляд ее тут же приковался к стеклянным глазам отца. Почувствовав неладное, она подбежала к нему. Его лицо было серое, в глазах стояли слезы. «Папа! – крикнула она. – Что такое? Что-то случилось с мамой?» Гернар медленно поднял на нее взгляд, моргнул, и слезинки сорвались с его ресниц. «Она не проснулась сегодня», – это было единственное, что сказал отец.