~•••~
Её появление в школе не осталось незамеченным. Всё время, пока Никки шла по коридору, не покидало чувство чужого взгляда. Некоторые прямо откровенно пялились и шептались. И это их: «Поглядите-ка, кто пришёл», — явно было сказано не из радости. Подойдя к своему шкафчику и, резче, чем следовало, открыв дверцу, Вероника услышала стук, грохот и тихую ругань. Вздрогнув и опомнившись, посмотрела в сторону шума. Потирая ушибленную тёмно-каштановую голову, рядом с ней сидела девушка. Никки видела её впервые. Выразительные зелёные глаза в обрамлении густых ресниц и угольной туши смотрели с вызовом. Расширенные поры на крыльях и кончике её носа не смог перекрыть даже хороший тональный крем, но и в этом было что-то обаятельное. Худощавое телосложение при таких чертах лица можно было назвать, скорее, достоинством, чем недостатком. Судя по мучительной гримасе, жертве неуклюжести Вероники было очень больно. — Борода Христова! — Никки села на колени рядом с ней и порывисто обняла. — Пончик мой, прости! Прости меня, я ей-богу не специально! Опешив от такой прямолинейности и непосредственности, новая знакомая захихикала, хотя изначально вообще-то хотела послать Веронику далеко и надолго. — Да всё путём! — сказала та, погладив Никки по спине. — Я в телефоне номер нужной аудитории смотрела, не заметила тебя. Надо было отойти подальше. — Ты новенькая? — Ага, переехали сюда с предками из Эли́рии. — Звучит, как локация в «World of Warcraft». Новенькая засмеялась. — Нет, Элирия — реальный город в Огайо, — ответила она, вставая на ноги. — Меня зовут Эйприл… — О’Нилл? — Что? С чего ты взяла? — Эйприл О’Нилл — журналистка из «Черепашек ниндзя». — Хех, не… Эйприл Мейсон. Просто Эйя. А ты? — Вероника… Никки Фолл. — Очень приятно. Ты няшка. — Ой, ну шо ты такое говоришь… — Вероника смущённо отмахнулась. — Какую аудиторию ты ищешь? — Триста третью. У меня сейчас биология. — Ты серьёзно, пончик?! У меня тоже! — Вау! Мы с тобой одноклассницы что ли? — Похоже… Кажись, у меня появился повод ходить в школу! — Что, правда? — А то! Посмотри, какая у тебя задница, Эйя! Она точно не заслуживает того, чтобы пропускать встречи с ней! Девушки посмеялись и, обнявшись, пошли к кабинету биологии.~•••~
Урок пролетел незаметно. Новые подруги обменялись никнеймами в мессенджере и чатились, успевая при этом делать конспект. К тому времени, как раздался звонок, Никки успела узнать, что Эйприл рисует. Тащится от астрономии, аниме и к-попа. Любит сиреневый цвет, а ещё у неё дома есть милейшая морская свинка. Девушки хотели продолжить знакомство в кафетерии, но Никки вдруг вспомнила кое-что… …Пятеро… Устроили драку в Грамерси… Казалось бы, забили друг друга насмерть, но… Вербена?!.. — Вербена… — прошептала она. — Никки? — рука Эйприл легла на плечо. — Всё в норме? — Да… Ты иди, я догоню. Спрошу кое-что. Эйприл кивнула и с лёгкой улыбкой вышла из класса. Никки подошла к учительнице. — Миссис Грин, я могу с вами посоветоваться? — Да, конечно, Вероника, — моложавая женщина с пышными формами дружелюбно посмотрела на неё. — Какие-то сложности с проектом? Объект исследования погиб? — Нет, что вы! Мой авокадик чувствует себя великолепно… Я хотела бы поговорить с вами о другом растении, — девушка заговорила тише. — О… вербене… — Вербена? Что вас интересует? — Какими свойствами обладает это растение? — Ну… Вербену лекарственную часто используют в траволечении и косметологии. Как жаропонижающее, антисептическое, противовоспалительное… «Мне бы сейчас ею закинуться не помешало…» — подумала Никки, чувствуя, как волшебная сила таблеток начала ослабевать. — Содержит витамины… — продолжала миссис Грин. — Ускоряет обмен веществ, улучшает аппетит и пищеварение… — А что насчёт кровеносной системы? — нерешительно спросила Никки. — Вербена как-нибудь влияет на кровь? Взгляд учительницы резко изменился, теперь в нём чётко угадывалось: «Ребёнок насмотрелся мистических сериалов». Ага, если бы!.. — Вербена лекарственная укрепляет стенки сосудов. Исправляет нарушения менструального цикла… «Блядь, ну да, как же… Где кровь, там и это…» Девушка прыснула. — Это всё? — Зачем вам такое, мисс Фолл? — Мои настоящие родители были ботаниками. Считайте, интерес к флоре передался по наследству… — Никки тяжко вздохнула. — Честно говоря, мне бы очень хотелось изучить вербену поближе, например, под микроскопом… Но у меня дома его нет. — Даже не знаю, Вероника… Мне запрещено давать кому-либо ключи от лаборатории. — А я вас и не прошу. Можете присутствовать при всём этом… Неужели вам не интересно? Давайте углубимся, вдруг мы на пороге открытия? — Что ж, это замечательно, что вы так живо интересуетесь наукой о жизни… Но где же достать вербену? — О, не волнуйтесь, это беру на себя!~•••~
К столику, за которым ждала Эйприл, Никки пробралась не сразу. Потому что он был окружён парнями. Кажется, весь поток хотел взять телефончик новенькой. Та отбивалась, как могла, но не сумкой же их бить? Вероника спасла положение. — А ну съебались, неандертальцы! Кыш в свой мезозой! Это моя булочка! — Кто ещё неандерталец… — буркнул тот самый Бен. — Дорогуша… — Никки повернулась к нему. В тёмных глазах заплясали черти. — Тебе, вижу, понравилось на ринопластику ходить? Могу повторный билетик выписать. Старшеклассники возмущённо загалдели в один голос, но от столика отошли. Услышав со стороны Бена: «Больная сука», — Вероника показала фак его спине. — Ты слышала? — задыхаясь от несправедливости, проговорила Эйприл. — Слышала, как этот козёл тебя назвал? Надо проучить его! — Забей, пончик… С такими лучше не связываться. И в чём-то он прав, я реально больная. Ещё чуть-чуть, и дым повалит из ушей… — Так, может, тебе это… Домой? — Не, мне домой нельзя. — Почему? С предками поругалась? — Нет, они классные. Со своими… тараканами… Но у кого их нет? Эйприл поникла. Задумчиво намазывая абрикосовый джем на хлеб, пробормотала: — А я со своими… не то чтобы ругаюсь, но они нас с братом иногда будто бы не слышат. Ладно, не забивай мозги… — У тебя есть брат? — Да, на год младше. — Воюете? — Нет! Мы очень дружны с Айзеком. Всегда удивлялась, когда подружки в Элирии рассказывали, как не переваривают братьев и сестёр… А у тебя есть кто? Или ты одна в семье? — Одна, — подтвердила Вероника. — Ты своим намекнула бы что ли, чтобы второго заделали… — Боюсь, не выйдет, пончик… У них не может быть детей. — А как же… Подожди… — Эйприл внимательнее посмотрела на Никки, откусив бутерброд с джемом. — Ты им не родная? — Ага… Приёмная. Мем вышел из-под контроля, да? — Но это же круто… в смысле… Круто, что в твоей жизни появились замечательные люди! — Точно. — Если у тебя дома всё спокойно, почему тогда тебе туда нельзя? — Ну… — конечно же Никки не собиралась рассказывать Эйприл о вампирах и оборотнях. Во-первых, они знакомы всего-то полдня, а во-вторых, не хотелось такую милую девчонку впутывать во всё это без необходимости. — Эссе по Шекспиру! Мисс Нолан говорила, что оно повлияет на оценку за семестр. — Что, правда? Блин, а я не знала… И что теперь делать? — Мисс Нолан хорошая. Подойди к ней после урока, объясни ситуацию. Уверена, она даст тебе ещё пару дней.~•••~
На физкультуре Никки отсиживалась на скамейке. Проглотив очередную таблетку жаропонижающего, ждала начала действия. Учитель лишних вопросов не задавал, видимо, всё настолько удручающе, что было написано на лице. Хотя ей очень хотелось размяться, побегать с баскетбольным мячом и в принципе сравнить ощущения с теми, какими они были до того, как она начала ежедневные тренировки с Максом и Шоном. Оборотни хвалили. Говорили, что с каждым днём скорость, сила и реакция становятся чуточку лучше. Не как у сверхъестественных существ, конечно, но по меркам людей Никки неплохо подготовлена. Так ей сказал Макс. Поэтому и хотелось проверить, отличается ли она от своих одноклассников. Однако из-за простуды (девушка так и не побывала у врача, но очень надеялась, что это лишь ОРВИ, а не какой-нибудь вредный вирус) возможность проверить свои силы сходила на нет. Она сидела на скамейке, завернувшись в палантин Эйприл, и обнимала себя за плечи. Пыталась пойти на сделку с собственным организмом и прийти в себя. Мелко дрожала, хотя лоб и щёки горели, как вывески в Лас-Вегасе. Учитель несколько раз пытался отправить к медику, но она и так знала, что с ней. «Впервые в жизни жалею, что я простая смертная… Макс болеет реже, чем случается лунное затмение. Мие это вовсе не грозит. Как же всё-таки хреново… Добейте меня кто-нибудь, чтоб не мучилась…» Видимо, Никки услышали, потому что Бен «случайно» кинул бейсбольный мяч в её сторону. Оранжевый каучуковый шар на огромной скорости полетел к скамейкам. Девчонки завизжали, кто-то зажмурился. Даже учитель не сразу сообразил. А Никки как ни в чём не бывало вяло уклонилась вправо, и мяч с глухим стуком врезался в стену, где ещё секунду назад была её бедовая голова. Вероника, кажется, совсем не осознала, что произошло. Поймав баскетбольный мяч, держала его в руках и злым уставшим взглядом смотрела на Бена. Она бы кинула засранцу ответочку, но была слишком слаба. Испуганный физрук забрал у неё мяч и всё же отправил в медпункт.~•••~
Медик ничего нового не сказал. «У вас температура. Настоятельно рекомендую пойти домой и вызвать врача». Она бы так и сделала, честно. Но на улице всё ещё было пасмурно, а значит — опасно. К началу следующего урока таблетка наконец подействовала, и девушка могла хотя бы нормально открывать рот, без клацанья зубами. На белой доске в центре фломастером было написано: «Уильям Шекспир. Что есть любовь?..» Видимо, Вероника зависла, глядя на надпись, потому что не сразу заметила, как к ней подсела Эйприл. — Эй, Никки!.. Как слышно? — А… что? Да. Я здесь. — Можно твоё эссе почитать? Никки поморщилась, но отказывать не стала. В конце концов, что такого? Она и так будет выступать перед классом. — Вот, — девушка протянула листок. — У меня почерк хреновый, если что-то непонятно будет, спрашивай. Эйприл вдумчиво всмотрелась в текст. Но скоро сосредоточенность сменилась удивлением. Зелёные глаза округлились, рот приоткрылся. Закончив читать, Эйприл протянула: — Вот это да… — Насколько всё хуёво по десятибалльной шкале? — Ну… Это… Необычно, вот. Только мне кажется, написать нужно было немного о другом… — Ага, я знаю. Но я не захотела. — Не боишься, что не примут? — У меня есть и другой вариант. Стандартный. Если мисс Нолан этот придётся не по душе. — А ты подготовилась… — Всегда нужно смотреть в перспективу. Прозвенел звонок. Никки, сославшись на плохое самочувствие, попросила выступить последней. Мисс Нолан пошла навстречу. Девушка внимательно слушала выступления одноклассников, и каждый раз мысли улетали к ситуации с Мэттом и Джоанной. Всё же было много схожестей с трагедией Шекспира. «Надеюсь, тут никто не умрёт…» — И последнее эссе на сегодня нам прочитает Вероника Фолл. Прошу, выходите. Дрожащими то ли от озноба, то ли от волнения пальцами она взяла свой листок и вышла к доске. Окинула взглядом одноклассников. Двадцать пар скучающих глаз смотрели на неё. Это был последний урок, понятно, что все уже хотели по домам. Поэтому Никки решила не затягивать. — Что есть любовь? — уверенно начала она. — Понятия не имею… По классу пошли смешки, иногда достигающие громкости хохота. Ученики заметно оживились. — Тише! Тише, класс… — мисс Нолан чуть повысила голос, призывая к порядку. — Мисс Фолл… это всё? — Конечно нет… «Что есть любовь? Понятия не имею. Спросите меня об этом лет через десять. Иначе как можно рассуждать о том, чего не понимаешь и никогда не испытывал? Все вокруг говорят, что любовь прекрасна, что она нужна. Но зачем? Любовь — она везде. В фильмах, книгах, музыке, даже в мультиках. Нам с самого детства показывают эту волшебную сказку о «долго и счастливо». Засоряют мозги. Навязывают, как чёртову медицинскую страховку. А что, если ты не хочешь любви? Если она не для тебя или ты, скажем, уже однажды обжёгшись, не хочешь вновь наступать на эти розовые грабли? Все сразу начинают думать, что с тобой что-то не так, что ты болен, неполноценен и у тебя куча психических расстройств. Но на самом деле ты просто не хочешь любить. Тебе и так хорошо. Мне кажется, то, что было у Ромео и Джульетты, сложно назвать любовью. Это мазохизм. Зачем терзать себя чувствами, если ты прекрасно знаешь, что в итоге они обречены на провал? Впрочем, это легко объяснить. Ромео и Джульетта в трагедии Шекспира — наглядный пример того, каким сложным может быть пубертатный период. Джульетте нет и четырнадцати. Ромео, судя по поступкам, тоже зрелостью не блещет. О какой любви может идти речь, если перед нами дети? Это следует называть не любовью, а тогда уж половым созреванием. Да, конечно, в то время так рано заявлять о своей сексуальности было нормально. Но это не отменяет факта, что Ромео и Джульетта — всего лишь жертвы гормонального всплеска. Вот, что бывает, когда торопишься повзрослеть, торопишься полюбить. Сам Шекспир — тоже тот ещё фрукт. Каким надо быть человеком, чтобы создать двух юных персонажей, расписать такую любовь между ними, а в конце убить? Да ещё и так тупо… Разве хороший автор в здравом уме пожелает своим персонажам такой участи? В конце хочу сказать: не надо торопиться. Любовь, если она действительно существует, найдёт тебя сама. Никто не обещает, что это будет легко. И даже когда ты найдёшь эту самую любовь, никак нельзя гарантировать, что у вас будет долго, постоянно счастливо и что вы умрёте в один день… а уж про вечность впереди я вообще лучше промолчу… Так что же есть любовь? Я не знаю. Но, когда время придёт, надеюсь, что не ошибусь. А там, кто знает… Может, напишу новое эссе?» — Ну, вот… Как-то так… Вероника посмотрела на мисс Нолан и улыбнулась. Та выглядела потерянной. Ещё бы! Только что Ромео и Джульетту назвали мазохистами и спермотоксикозниками, а Шекспира — психом! — Ну что ж… — учительница помассировала виски, пытаясь переварить. — Думаю, на этом на сегодня закончим. Я попрошу вас сдать эссе. Оценки узнаете на следующем занятии. Ученики, услышав, что их отпускают пораньше, начали бодрую возню за партами. Одни обсуждали выступления, другим вообще было по барабану. Аудитория начинала стремительно пустеть. Когда осталось лишь несколько человек, послышался тихий голос мисс Нолан. — Вероника, подойди сюда…~•••~
Пронесло. Её эссе не сожгли. Учитель сказал, что сочинение хорошее, но написано не так, как нужно. Поэтому, отдав мисс Нолан второй, стандартный вариант, а себе забрав тот самый, девушка вышла из школы. Распогодилось. Тучи ушли куда-то на север, и теперь, подставив щёку под ноябрьское, но ещё тёплое солнце, девушка стояла на остановке и читала Пауло Коэльо. На остановку приехал автобус, следовавший по ненужному ей маршруту. Набитый под завязку. Люди, как пчёлы из побеспокоенного улья, потоком хлынули из транспорта. Какой-то парень толкнул Веронику плечом. Белая книга упала на пыльный, местами мокрый асфальт. — Да что ж такое?! — воскликнула Никки. — Смотри, куда прёшь! — Простите, мисс, — виновник склонился, поднимая книгу. — Простите, я такой неуклюжий! — Да, я заметила! — девушка вырвала книгу из его рук и начала отряхивать от грязи пострадавшую обложку. — Я не специально, честное слово! Хотите, я куплю вам новую? — Мозги себе купи! Или глаза! А то, видно, ты в них долбишься… — Ну не злитесь вы так, девушка… Что я могу для вас сделать? — Можешь сделать так, чтобы эта книга не упала? — Никки оглядела его грудную клетку. — Что-то я не наблюдаю у тебя глаз Агамотто. — Да, камня времени у меня нет, — парень грустно улыбнулся. — Зато есть камень души. И он подсказывает, что нужно угостить вас кофе, чтобы хоть как-то загладить вину. Вероника только сейчас внимательно посмотрела в его лицо. Карие глаза с узким разрезом, слегка покрасневший на прохладе нос, тонкие розовые губы и ровный тон кожи. Тёмные волосы на концах были светлыми. «Эйприл этот семпай бы понравился…» — Ну ладно, так и быть! — она закатила глаза. — Но только потому, что я люблю кофе! И давай на «ты», а? — С удовольствием. А как тебя зовут? — Вероника. Тебя? — Ларс, — парнишка обаятельно улыбнулся. — Ларс Мия́та.