~•••~
Дело оставалось за малым. Предупредить. Мия вежливо постучалась в дверь номера Виктора и посмотрела в сторону коридора. Только что Никки с чемоданами стояла рядом, но ни с того ни с сего убежала, бросив, что подождёт у лифта. Почему Никки вторые сутки сторонилась Виктора, оставалось только гадать. Уж не обидел ли он её чем? Мия тут же отмела эту мысль. Нет, ну это же Виктор! Он и мухи не обидит, не то что Никки. — Здравствуй, Мия, — а тот, кстати, как всегда был отстранённо вежлив и непроницаем. — Проходи. — Привет, эм… Нет, я на секунду. Пришла предупредить, что мы уедем на пару дней. — Вдвоём? — Ну да. — Будет лучше, если Линн отправится с вами. — Да, я думала об этом, но… это же ненадолго, не думаю, что что-то может случиться. Ты знаешь, я сама в состоянии защитить Никки, если что. — И всё-таки я настаиваю. По-твоему, зачем я вызвал его из Америки? — Для подстраховки? Ван Арт кивнул. Против Мартина Мия ничего не имела. Он славный парень, на которого всегда можно было положиться. Не очень хотелось, чтобы он поехал с ними, совсем по другой причине: Мия настроилась провести время с Никки наедине. Приблизиться к ней, душевно поговорить… так сказать, между нами девочками… С другой стороны, Мартин понимающий, и если всё ему объяснить, то не будет мешать и вообще постарается не отягощать своим присутствием. Поэтому Мия почти с лёгкостью смирилась с Мартином. — Ох, ну ладно… — она вздохнула. — Ты прав, так безопаснее. — Не думаю, что Линну потребуется много времени на сборы, — сказал Виктор. — Передай ему, что мы будем ждать в вестибюле. — Передам. Удачной поездки. — Спасибо, Виктор… — Мия хотела уже пойти к Никки, ожидающей у лифта, но тут опомнилась. — Ой… Значит, ты здесь останешься один? — Всего на пару дней. Найду, чем себя занять, не беспокойся. — А, ну… Ладно, тогда не скучай.~•••~
Всю дорогу Мартин и правда не вмешивался в разговор без надобности. Всё понимал, его даже не нужно было ни о чём просить. И чудненько. Если бы не одна проблема: разговора с Никки как такового и не состоялось. С самого начала пути она ясно обозначила настроение, просто достав наушники. Все четыре часа она только слушала музыку, сверялась с навигатором, задумчиво смотрела в окно и дремала на заднем сиденье. На вопросы Мии отвечала с улыбкой, но сухо. И за всю дорогу посмеялась только единожды, в минимаркете на заправке, когда Мартин открыл бутылку с газировкой, а газировка эта, гадина такая, брызнула вампиру прямо в лицо! А после заправки Никки опять превратилась в тихую мышку. У Мии сложилось впечатление, что её подопечная специально не хочет растрачивать эмоции и энергию налево и направо. Находится в режиме самосохранения, готовя себя к чему-то действительно сложному. Мия пыталась отвлечь её от тяжёлых мыслей, но сама Никки, похоже, этого не хотела. Подготавливала себя тем, что накручивала. Активизироваться Никки начала только когда машина пересекла черту Сарагосы. Никки даже попросила Мартина (на полпути он настоял поменяться с Мией, занял водительское кресло, чтобы та смогла передохнуть) проехать по городу так, чтобы по пути им встретилось как можно больше местных достопримечательностей. Не только Никки, но и Мия с Мартином смотрели на всё, раскрыв рты. Сарагоса — город-праздник для любителей архитектуры и истории. Строения времён Древнего Рима (город был основан аж в двадцать четвёртом веке до нашей эры!) удивительным образом соседствовали с музеями и храмами разной степени торжественности. А где-то там, буквально в паре километров, уходил ввысь впечатляющий «Водяной столб» — небоскрёб будто бы вырванный из нью-йоркских бетонных джунглей. Такая разношёрстность смотрелась гармонично и интересно. Никки даже пожалела, что они тут всего на два дня. За такое мизерное количество времени Сарагосу точно не посмотришь. «Ну ничего… когда-нибудь я сюда обязательно вернусь… снова». Люди здесь были такие же позитивные и открытые, как в столице. Некоторые с удивлением оборачивались, когда слышали, как юная девушка, только что говорившая по-английски, вдруг начинала обращаться к ним на их языке и просить фото на память. Одного парнишку Никки даже уговорила обкатать его скейт (и пофиг, что никогда раньше не пробовала, да?). Мартин к её желанию отнёсся со справедливой настороженностью. Почти не обращая внимания на солнечный свет, встал рядом и следил, чтобы обошлось без переломов. Да что там Мартин… Сам хозяин скейта её отговаривал! Но разве Никки это остановило? Нет! Вот и отбила задницу асфальтом. Отбитой филейной частью всё точно не ограничилось бы, не успей Мартин схватить её за руки… Обнаружив, что бездонная память телефона не так уж и бездонна, Никки недовольно промычала, ругнулась, что не взяла в поездку ноутбук. Зато Мия взяла. И обещала поделиться, когда они прибудут на место. Прежде чем отправиться к тому самому дому, они купили продуктов. Сосиски, овощи и стейки — идеальные кандидаты на барбекю. Как только «Хонда» выехала за город, Никки стало неспокойно. Сердце загудело в висках, под ложечкой потянуло. Она часто сглатывала слюну, но в горле снова и снова пересыхало. Даже вода не помогала. — Тебе нехорошо? — спросила Мия, обернувшись. — Мне пересесть? Сначала Никки хотела отказаться, но тут поняла, что от волнения даже язык перестал слушаться её как положено, и поэтому беспомощно закивала. Мартин сделал остановку на обочине. Мия, оказавшись на заднем сиденье рядом с Никки, тут же крепко обняла её и стала гладить по голове, спине, плечам, растирать похолодевшие от волнения руки. Понемногу Никки становилось легче, будто под мягкими пальцами Мии таяла вся тревога и отступал страх. Да, страх. Никки очень боялась. Если родители помнились ей лишь обрывочно, то дом бабушки — место, где она проводила бо́льшую часть детства до аварии, и бабушка очень часто говорила о том, как было бы хорошо вернуться сюда из Америки. Но, конечно, мешала аэрофобия внучки. Никки всё ещё помнила бабушку так, словно та и не умерла: её озорной голос, редкие морщинки на лице, забавные (иногда неприличные) истории из молодости, умелые, грубоватые от ежедневной работы в саду и рукоделия пальцы, вкусную домашнюю стряпню, особенно её фирменный пирог с вишней и молодыми листочками мяты… м-м… вкуснятина! Никки могла почти с точностью пересказать какой-нибудь отдельно взятый день из их жизни. И боялась увидеть, до конца осознать, что этого всего у неё больше нет. Это отняли. Не авиакатастрофа и не несчастный случай. Это отняли у неё сами правила жизни и смерти, старые как мир. Неподкупные. — Ну как ты, милая? Легче? — спросила Мия. — Не легче, но поспокойнее… А ты можешь, ну… Посидеть со мной, пока не приедем? — Конечно. Посвободнее устроившись рядом с Никки, Мия уткнулась лопатками в спинку заднего сиденья и кивнула Мартину, наблюдавшему в зеркало заднего вида. Дала понять, что всё хорошо и он может ехать дальше. Поначалу Никки сидела рядом, слушая музыку, но со временем оттаяла. Прислонилась к плечу Мии, прикрыв глаза. А потом вообще вытащила наушники и, сняв кеды, легла на сиденье, положив свою голову Мие на колени. Ей больше не хотелось забываться музыке. Ей хотелось слушать, как Мия и Мартин вполголоса разговаривают о совместных приключениях, произошедших с ними за годы знакомства. Они старались вспоминать только весёлые моменты, подшучивали над тем, что когда-то сделали или сказали, тихо смеялись. Никки не считала, сколько раз она услышала «А помнишь…», прежде чем закрыть глаза. Услышав тихое посапывание, Мия погладила Никки по слегка запутавшимся волосам и накрыла её скомканным пледом, который лежал неподалёку…~•••~
Без них Виктору и вправду скучать не пришлось (впрочем, ничего нового)… Как раз когда он просматривал бухгалтерский отчёт, присланный на е-мейл из строительной фирмы, позвонил Артур. Не иначе как с новостями. — Сегодня ночью к нам в гости прилетела знакомая Софии из Амстердама и рассказала немало интересного про то, о чём ты просил. — Весь во внимании, — ответил Виктор, сосредоточенно нахмурившись. Даже закрыл ноутбук, чтобы ничего не отвлекало. — Как ты и говорил, Чистые — тайная организация, служащая испанскому титулу. Они появились не так уж и давно. Предположительно, вскоре после смерти Агаты. — Подробнее? — Сколько их, неизвестно. По словам Аники, это целый отряд элитных шпионов, в чьи обязанности входят самые разные задачи. В основном, само собой, шпионаж и… устранения… — Охотники? — Схожести есть. Но зачем так много? Да и кроме количества смущает ещё пара странностей. — Какие? — Аника сказала, что Мора собирал Чистых со всех уголков территорий. Специально облетел все свои страны. — Видимо, собирал сильнейших… А что ещё? — Мора ищет Чистым главного. Нет, даже не так… Уже нашёл, но он упрямится. Якобы один из камарильи… Но это же бред! Охотникам же не нужны командиры, так? — Не нужны. Тот же Васко Баретти действовал в одиночку. То, о чём ты сейчас говоришь, больше похоже на… Личную гвардию Князя. — Молодец, старик, подсуетился! — Артур плюнул куда-то в сторону. — Всеми силами пытается сохранить жалкие крупицы своего авторитета! — Его можно понять. Он хочет удержать титул, насколько это возможно в его нынешнем состоянии. Давай признаем, если Мора свергнут раньше времени, неизвестно, какая перестановка сил ждёт вампирское сообщество. — Надо же! Ещё скажи, что он твой кумир и ты берёшь с него пример! — Не утрируй… Мора как личность мне совершенно не импонирует. Однако как Князь достоин уважения. — Не нравится мне всё это, Виктор… То, что ты вообще поручил узнать о Чистых… Не говори, что ты имел дело с ними! — Так и быть, не скажу, — с ухмылкой ответил Ван Арт. — Ты ещё и издеваешься?! Это не шутки! Что Чистым от тебя нужно? Что нужно Мора? «Если бы от меня…» — Это не телефонный разговор. Лучше объясни мне вот что… Каким образом Анике стали известны такие подробности? — А разве ты не знаешь? Всем в Европе ясно как божий день, что Мора недолго осталось стоять у руля. Некоторые другие Князья не побрезгуют расширить свои владения. — Некоторые другие? — с нажимом переспросил Виктор. Артур тихо ответил: — Алэн Равель, например… Для того он и вынюхивает всё про Анхеля, про Чистых… — Хм. Не удивлён. Власть всегда притягивала его. — И что ты об этом думаешь? — Между нами, как бы хорошо я ни относился к Алэну, не думаю, что его ждёт успех. Южная Америка, Португалия, Испания… Последователей Мора слишком много. Вампиры, веками служившие одному Князю, навряд ли смогут принять перемены. Если только Анхель сам не назначит кого-нибудь на своё место. — Согласен. Этот кусок пирога слишком большой, чтобы Алэн смог его проглотить. — Вернёмся к Чистым. Это всё, что вам с Софией удалось узнать? — Вроде бы… Хотя… Аника упоминала про оружие… «Тот кинжал…» — подумал Виктор, бросив взгляд на шкаф, где хранился клинок. — Что с оружием, Артур? — Они никогда не оставляют на месте своё оружие, а если оставили, то задание считается проваленным, и этого забывчивого ждёт смерть. Всё. Больше ничего не узнали. — Скудно… Сколько их, неясно, на что способны — тоже. Единственное, в чём я теперь точно уверен, — Чистые — личная армия Анхеля, что было почти очевидно. «То же самое касается оружия. Я лично видел, как Восьмого уводили на казнь ещё двое…» — Не раскисай, Виктор. Будем искать дальше. — Вы сделали фотографии Фореста, как я просил? — Ван Арт сменил тему. — Да. И скажу тебе, впечатления не самые приятные… Я пришлю на почту, убедишься сам. — Спасибо. — Ну ладно, пойду. Знаешь же, что теперь София здесь командует? Так вот, у меня ограниченное время на совершение звонков! Ван Арт понял, что его друг шутит, и всё же решил подыграть. Попрощавшись с Артуром, он открыл ноутбук и нахмурился, увидев, что правки в отчёте не сохранились. Поспешил… Теперь придётся всё переделывать. Но этим он займётся позже. Сейчас сильнее волновал «сувенир», поневоле полученный от напавшего. Виктор открыл шкаф, отодвинул в сторону пустой чемодан. За ним, завёрнутый в рваный пиджак и испорченную рубашку, стоял кинжал. Маленькие пятнышки крови тускло блестели на длинном лезвии с тремя острыми гранями. Виктор невольно нахмурился и посмотрел на место над правой ключицей, куда тогда пришёлся удар. Да, было очень… неприятно. Виктор внимательно оглядел оружие, пытаясь выцепить взглядом что-нибудь интересное. Не зря же оставившего оружие Чистого настигла смерть. Значит, кинжал важен. На клинке ничего не нашлось. Тогда Виктор скрупулёзно изучил эфес. Изготовленная из натуральной кожи ручка имела удобную для захвата форму. Ладонь не скользила и не напрягалась. Над кинжалом потрудился мастер своего дела. Виктор крутил кинжал со всех сторон, пытаясь найти хоть какую-то жалкую зацепку, и удача от него не отвернулась. На гарде был вытеснен красивый знак. «Маловероятно, что это автограф мастера…» Виктор решил заснять знак на камеру смартфона. Поиск по фотографии в интернете ничего не дал, хотя он и не особо надеялся. «Кажется, появился повод посетить библиотеку». Спрятав кинжал обратно, Ван Арт выключил ноутбук и беззвучно покинул номер.~•••~
Мягкое, но настойчивое потряхивание за плечо вырвало Никки из сна, подобного зыбучим пескам: беспокойно, неуютно, почти не выбраться. Этот сон был о чём-то дурном, о крови, о боли, саднящей в груди над диафрагмой, никак не покидающей тело. Ни вздохнуть, ни крикнуть. Иначе бы боль заполнила лёгкие маленькими, острыми песчинками, роящимися внутри, как надоедливая мошкара. Никки бы захлебнулась в этом кошмаре, поэтому голос Мии был оазисом в пустыне, той самой рукой, что появляется из ниоткуда и рывком вытаскивает из густой, затягивающей трясины. Резко раскрыв веки, Никки подскочила, чуть не свалившись с сиденья (от сна на котором затекли уже все части тела, и сейчас каждая мышца вопила о том, что неплохо было бы отоспаться в нормальной постели), и с шумным вздохом, будто утопающий вырвался на поверхность, огляделась. На неё смотрели две пары обеспокоенных глаз. — Что случилось? Кошмар? — спросила Мия, собираясь обнять и прижать к себе, но ответной реакцией стала лишь знобящая дрожь. — Никки? — Д-да… да… — Никки закивала как болванчик и скинула ноги с сиденья, чтоб развернуться и поудобнее сесть. — Кошмар… Уже не помню, что снилось. Как-то холодно немного теперь… — Это всё стресс, — попытался успокоить Мартин. — Тебе бы на воздух, чтобы немного прийти в себя. — Да… наверное… — Никки вдруг с любопытством закрутила головой. — Уже приехали? — Да. Подтверждая слова вампира, через несколько секунд мимо «Хонды» промелькнула табличка с красивым названием — Салама́нка,. Надпись ниже гордо гласила — «население 1006 человек». Никки вспомнила, как малявкой передразнивала посёлок и в шутку называла его саламандрой. — Больше тысячи? — Мартин удивлённо приствистнул. — Я думал, тихая деревушка, а тут почти город. — Так и есть, — кивнув, сказала Никки. — Почти город, городской посёлок. И действительно, Саламанка напоминала миниатюрный городок. В одной стороне кучкой стояли многоэтажки с общей детской площадкой, в другой — своей жизнью жил небольшой местный рынок, в котором жители торговали всем, что сами вырастили или смастерили. Узкие асфальтовые дороги разветвлялись по всем улочкам, сообщая друг с другом каждый дом и магазинчик. Селение напоминало один большой слаженный механизм фамильных часов, где у каждой шестерёнки необходимая функция. — Покажешь дорогу? — спросил Мартин, с интересом поглядывая по сторонам. — Ой, да… конечно… — Никки привстала и высунула голову между водительским и пассажирским сиденьями. — Вон тот лысенький дуб видишь? За ним поворот. Туда, а там четвёртый дом справа. — Понял. Сейчас домчим. Конечно, с «домчим» Мартин погорячился. Дорожный знак говорил о том, что лучше на этом участке не ехать больше девяти миль в час. Поэтому Мартин не помчал, а пополз по узкой дороге, тактично пропуская чуть более проворные встречные машины местных. «Хонда» добиралась до дома бабушки медленно, только Никки казалось, что, наоборот, слишком быстро. Ручонки мёртвой хваткой впились в обивку водительского сиденья. Кровь прилила к голове и болезненно запульсировала в венах рядом с висками. Никки с нетерпением и в то же время с тяжёлым чувством… павшего на плечи бремени?.. смотрела, выглядывала тёмно-зелёную металлическую крышу с флюгером в форме петушка, что за это время, наверное, покрылся пятнами бурой ржавчины. Мартин, услышав, как зашумела кровь в её венах, сам стал чувствовать себя не очень хорошо. Сбавил скорость (хотя куда уж медленнее?) и с искренним участием спросил: — Остановиться? Выйдешь, подышишь. Мысль сделать перерыв в нескольких сотнях метров от дома была очень заманчивой, и Никки бы согласилась, но сама понимала, что только издевается над собой и мучительно оттягивает неизбежное. Нужно было собраться, в самом деле, а то выглядело так, будто это она боится призрака любимой бабуленьки… Или покрытых пылью семейных скелетов в моги… кхм… в шкафах. Никки с хрупкой решимостью замотала головой. — Нет. Поехали. Я готова. — Точно, солнышко? — спросила Мия. — Необязательно ночевать там. Можем спросить у местных, мало ли, вдруг кто-то сдаст нам комнату… — Да всё путём, правда. Делов-то! — Никки кивнула вперёд. — Давай, Мартин, хватит булки мять. Вампир прыснул и поехал дальше. Скоро «Хонда» остановилась у того самого дома, под высоким забором из выложенных красным кирпичом столбиков и кованой решётки между ними, покрашенной под цвет крыши, в тёмно-зелёный. Раньше зазоров решётки видно не было — через них пионы в палисаднике протягивали свои пышные бутоны и обросшие глянцевыми листьями ветки. От цветов по всей улице разлетался терпкий запах пыльцы, запах мёда диких пчёл, травянистой сладости и растительного сока. Теперь же единственным занавесом, скрывающим дом, остался дикий пятилистный виноград, иссушенный и покрытый тонким слоем дорожной пыли. Такой же на вкус дорожной пылью осел в глотке Никки жёсткий комок, который не растворялся, сколько бы ни пыталась сглотнуть. Она стояла, уткнув взгляд в ворота. Не могла поверить, что в самом деле теперь здесь, через столько лет… Никки как в тумане засунула первый попавшийся в связке ключ в замочную скважину, вяло покрутила, но ворота поддаваться не спешили. Тогда решила попробовать другой — опять не тот. И, когда Никки вставила третий ключ, он застрял. Она дёргала, дёргала… не обращая внимания на голоса Мии и Мартина позади. Чем чаще и сильнее Никки пыталась вырвать застрявший в скважине ключ, тем скорее начинала чувствовать, как скапливается в уголках глаз раздражающая влага. И Никки сдалась. Отпустила застрявший ключ, отшатнулась немного в сторону и села прямо на землю. Закрывающие лицо ладони тут же стали влажными от слёз. Мия мгновенно очутилась рядом. Она понимала, что пресловутое «всё будет хорошо» сейчас совсем не имело смысла, поэтому просто крепко обняла Никки, пытаясь показать объятиями всю поддержку и сочувствие. Мия почувствовала, как Никки потихоньку успокаивается, расслабляется в её руках. Иногда для того, чтобы всё вокруг выглядело не таким безнадёжным, требовался всего лишь кто-то рядом… Мартин сначала замешкался, не зная, что делать. Ему не хотелось врываться в настолько личный момент. Но, когда он почувствовал, что Никки успокаивается, аккуратно подошёл к воротам и взглянул, что с ключом. Мартин думал, что дело плохо, что придётся теперь менять замок, но нет. Применив капельку усилий, вампир смог достать застрявший ключ. Как оказалось, первый ключ был верным, а не подошёл потому, что Никки пыталась вставить его не той стороной. Мартин открыл скрипучие ворота, когда она поднялась и сказала, что готова. Зима в Испании походила на позднюю осень. Голые деревья, сухая жёлтая трава, сырая земля. И всё равно даже зимой тут часто пригревало солнышко… которого Никки сейчас совсем не чувствовала. Она шла пошатываясь по выложенной плиткой дорожке к дому и дикими глазами смотрела по сторонам. Да, зимой участок бабушки всегда погружался в спячку, не было буйной зелени и благоухающих цветов. Однако сейчас всё было окутано не временным сном, а скорбью, увяданием, смертью. Не было накрытых теплицами грядок, альпийские горки превратились в кучи камней со свисающими с них пожелтевшими ростками. На пути валялись жестяные банки (неизвестно откуда они тут вообще взялись, наверное, кто-то закинул), обрывки скотча, обломанные ветки, битое стекло… Без должного ухода погибли все цветы и почти все деревья. Смотреть, как всё пожелтело, сгнило и сравнялось с землёй, с каждой минутой становилось всё невыносимее. Всё, над чем так упорно трудилась бабушка, над чем работала почти с утра до вечера, не разгибая спины… всё сгинуло следом за ней. Увидь она, в каком теперь запустении, её сад и дом — бабушка умерла бы от горя снова. «Надо было продать участок, когда Данте советовал… А теперь… вот, что… Сама виновата!» — Нет… Нет, я здесь не смогу, — резко затормозив, Никки встала как вкопанная. — Пойдём отсюда… Пожалуйста… — Хорошо… — Мия взяла её за руку и, развернув, прижала к себе. — Мы поспрашиваем, у кого здесь можно переночевать… — Угу… И они пошли обратно. Никки старалась не смотреть, но взгляд как назло цеплялся за каждое погибшее яблоневое деревце, за сухие, ломкие саженцы трёхцветной фиалки, за пожелтевшие карликовые пихты… Мартин решил подождать их в машине, а Мия и Никки пошли по дворам на поиски ночлега. Конечно, Мия, видя состояние ребёнка, хотела оставить Никки с Мартином, но та отмахнулась и напомнила Мие о её неважном испанском. Они думали, что спрашивать и искать придется долго, однако уже на соседней улице им ответили: — Загляните к Калье́нте. У них дети уехали в город, может, и найдётся комната. — Кальенте? — удивлённо переспросила Никки. — Кальенте с Третьей улицы? — Да, они самые. — Кто такие Кальенте? Ты их знаешь? — спросила Мия позже, когда они шли к нужному дому. — Да. Моя бабушка дружила с сеньорой Кармелой и сеньором Луисом. Я играла с их младшей дочерью. Ей уже где-то восемнадцать-девятнадцать. Наверное, в Сарагосу учиться уехала. О… А вот и их дом. Глава семейства сидел на улице, на крыльце. Чинил отвалившуюся у табуретки ножку. Когда увидел двух приближающихся к забору девушек, с любопытством пошёл навстречу. — Вам чем-то помочь? — спросил он. — Здравствуйте, дядя Луис! Вы меня не помните? Оглядев Никки, мужчина неопределённо пожал плечами. Обращение к нему ничего в памяти не разворошило. На загорелом лбу появились морщины задумчивости. — Не помню. Мы знакомы? — Ой, блин! Точно! Я Никки Фо… то есть… Медина. Помните мою бабушку Летисию? — Подождите… — сказал сеньор Кальенте и ушёл в дом. Ждать пришлось недолго. Ещё не успели хозяева выйти на улицу, Мия уже услышала в стенах веранды суматоху, междометия, произнесённые женским голосом, и неразборчивые, слепленные воедино цепочки слов. — Что происходит? — тихо спросила Мия. — Тётя Кармела… Не верит ушам. Говорит, всё выдумки. — Они как будто ругаются… — Нет. Просто говорят так громко. Вышеупомянутая тётя Кармела скоро сама появилась на крыльце. Красивая пятидесятилетняя женщина с пышными формами и шикарными каштановыми волосами, собранными в густую косу, напряжённо всмотрелась туда, где стояли Никки и Мия. Её рот в изумлении приоткрылся, лицо озарилось детским счастьем, тёмные глаза заблестели. Громко крича, она побежала к забору, путаясь в полах домашнего халата: — О боже! О боже! Это в самом деле она! Вероничка, милая! Не верила в то, что увижу тебя ещё раз! — Тётя Кара! — Никки потянула руки через низкий забор для обьятий. — А ты ни капли не изменилась. — Зато ты так подросла! А ну-ка… Не тянись через забор, — женщина открыла калитку и выскочила к ним. — Ну-ка, дай я рассмотрю тебя получше! Красавица! Красавица! И почему же тогда вы здесь вдвоём? — В смысле? — Где толпа женихов? — Ха-ха! Кармела, шутница! Познакомься, это Мия. Она из Америки, плохо говорит по-испански, если что. — Твоя подруга? — Нет, Мия моя… она меня удочерила. Брови сеньоры Кальенте поползли вверх. Она оглядела «подругу» Никки более придирчиво. Не зная, что происходит, Мия попыталась приветливо улыбнуться и сказала с акцентом: — Buenas tardes, señora Caliente… Кармела по-доброму засмеялась, неожиданно обняла Мию и шепнула в сторону Никки: — Какая хорошенькая! Она тебе, наверное, как старшая сестра? «Всё намно-о-о-ого сложнее…» — Ну что ты, Мия и её муж заботятся обо мне, как о… — хотела сказать «дочери», но в присутствии сеньоры Кальенте было как-то неловко. — Как о родной! Кстати, насчёт старших сестёр… Как там Алекс? — Сама спросишь, она дома. — Ого! Разве она не уехала в Сарагосу? — Уехала. Она там учится сейчас. Здесь у неё будет свадьба. — Сва… что?! Мия ничего не понимала, но, когда Никки ей перевела, тоже очень удивилась. — Да-да, свадьба. Завтра. Жених Александры — очень хороший человек. Воспитанный, скромный! А как он с неё пылинки сдувает! — Он тоже здесь? — Нет, приедет завтра. Ох, совсем вылетело из головы… Вы заходите, не стойте на улице! — Нет, Кармела, пока не можем. У нас дела… — А-а… Ты приехала к родителям? — голос сеньоры Кальенте стал тихим, понимающим. — Мы часто туда ходим. Навещаем Ле-Ви и Фаду. Недавно увидели рядом с могилой твоего папы новую… Это она? — Да, тётя Кара… Маму нашли. — Ох, детонька, мне так жаль… С другой стороны, её душа наконец нашла покой… Мы смотрели на её могилу, чудеса! — В каком смысле? — В цветах утопает! Вся! Не видно земли! И не замечали местные ни разу, чтобы на кладбище приходил кто, даже падре не знает. Ломаем голову всей Саламанкой… «Догадываюсь… Данте…» — Кармела, стыдно простить, но мы к тебе не просто так… — Всё что угодно! — Переночевать бы нам… Кое-кто сказал, у тебя комната свободная. — Комната… Две комнаты! Как Хавьер и Вивьен свои семьи завели, дом опустел. А скоро и Александра к ним присоединится… Конечно, я буду рада тебя принять. И твоего опекуна тоже, — Кармела повернулась к Мие и сказала: — Спасибо тебе, что заботишься об этом чертёнке. Никки перевела, и Мия с улыбкой спросила: — Маленькая Никки тоже была непоседой? — Не то слово! Вместе с моей дочерью они ставили на уши весь посёлок! Помню, бабушка её потеряла, а она всё это время на чердаке сидела, читала! Ночью сама спустилась, так Летисию чуть удар не хватил! — Тётя Кара! — Что? Я ведь правду рассказываю! А ты переводи, переводи! Пусть и не очень охотно, но Никки перевела, опуская подробность про чуть не хвативший бабушку удар. — Ну даёшь! Что хоть читала? — Пф… Да так… — Никки покраснела и махнула рукой. — И всё-таки? — «Гарри Поттера», пх… — Ого, Никки! — В своё оправдание скажу, что мне было пять лет, и я почти нихрена не поняла! — Пойду, обрадую Александру, что ты приехала. И комнату вам приготовлю. — Спасибо, Кармела, но как-то не знаю… У Алекс завтра такой день, а тут мы… — И что? Будете гостями! Застолье будет большое, всем хватит! — Мы с Мией даже платьев не взяли… — Ничего, подберём вам что-нибудь! — Ну ладно… А знаешь, с нами тут ещё парень приехал… — Муж Мии? «Ха-ха-ха! Хорошо, что Макс не слышит…» — Нет, что ты! — Твой муж? — Ха-ха-ха! Кара, мне семнадцать! — Ну так до восемнадцати недолго осталось! Александре вон девятнадцать, и что? Всё! А её жениху, между прочим, тридцать один. — Сколько?! Чтоб меня… Теперь у меня к ней ещё больше вопросов! — Успеете поговорить… Ну так и где этот парень? — А он у дома бабушки. — Хорошо, ему тоже комнатку подыщем. Они вернулись с хорошей новостью, только Мартин наотрез отказался ночевать у Кальенте. Ему не хотелось стеснять людей, которых он совсем не знал. Да и к тому же он — вампир, и сон ему не нужен. А вдруг кто-то заметит неладное? Невесте нервный срыв накануне свадьбы не нужен. — Ну ладно, умник, а где ж ты будешь ночевать? — спросила Никки. — В машине? — Да хоть так, я не привередливый. — Ага, ща… В доме бабушки переконтуешься. Там, конечно, пыльно. И почти всю мебель вывезли… Но ничё. Приберёмся и койку тебе какую-нибудь найдём. — Солнышко, но ты же не хотела туда идти… — Да, а что делать? Не на улице ж этого стеснительного оставлять… Да и мы хотели мясо на огне пожарить, а я, кстати, есть хочу. — Спасибо… — Мартин улыбнулся. — Не волнуйся, сейчас быстро всё сделаем. Мне много не надо. Ещё раз идти по дорожке к дому Никки было уже немного легче. Она просто старалась не вертеть головой, думать о чём-то отвлечённом. Например, какие сувениры привести Ларе и Эйприл. Или как вести себя завтра, если она до этого ни разу не была гостем на свадьбе. Однако, когда она, не помня себя, открыла дверь в дом, все те проблемы начали ощущаться несерьёзно. Перед глазами пронеслось оно… прошлое. Как она играла, сидя у горшка с огромным цветком, как под пальмой, показывая красивые куклы папе, читающему книгу в кресле, но всё равно обращавшему на неё своё внимание… Никки повернула голову и вспомнила, как мама и бабушка на кухне в этот момент готовили что-то вкусненькое… Руки снова затряслись. Никки выронила ключи. Те, звякнув, упали на пол. — Я… Я на улицу выйду, окей? Подышу немного. Вы без меня начинайте… — и она выбежала, забыв закрыть за собой входную дверь. — Может, догнать её? — даже Мартин растерялся от такого поворота. Оставаться в незнакомом доме без хозяйки было неуютно. Мия жалобно взглянула вслед Никки, покачала головой. — Нет… пусть побудет немного одна, ей сейчас это нужно, — женщина огляделась. Комната и правда почти что пустовала. Только круглый стол, парочка стульев и диван, накрытый пыльной, местами пожелтевшей от сырости плёнкой. Сам дом находился в бедственном состоянии, и это ещё мягко говоря. Становилось понятно, что за ним не следили несколько лет, но почему же тогда не продали? Ведь если жилище не поддерживать в порядке, оно начинает ветшать, как это. Стены отсырели, половицы жутко скрипели от каждого шага, воздух в комнате пропитался плесенью и запахом забытых вещей. Чтобы хоть немного сбить этот «аромат» Мия подошла к окну и, пару раз дёрнув за ручку, открыла трудно поддающуюся форточку. В механизмах грязного пластикового окна что-то захрустело. — Надеюсь, ничего не сломала… — сказала Мия и оглянулась на Мартина. — Ты точно будешь ночевать здесь? — Да, мне в самый раз. Полы помоем, пыль протрём. Говорю же, я не привередливый. Да и для Никки будет как-то странно выглядеть, если откажусь. — Тогда давай попробуем найти вёдра и тряпки… Обхватив себя за плечи, Никки отсутствующе смотрела на обугленное грушевое дерево. Частые грозы в Саламанке — дело привычное. Когда-то это деревце радовало спелыми сладкими плодами, а теперь стояло рядом с голым клочком земли, где цвела много лет назад клумба с пёстрыми анемонами и петуниями… Маленькая Никки любила склоняться над клумбой, вдыхать цветочный аромат с восторженным детским «Ах…» Да, участок нужно было продать давно, когда бабушка была ещё жива. Но она не хотела, мечтала о саде своей мечты. Пыталась своими руками создать личный Эдем. Чтобы как можно больше цветов радовали бутонами и благоуханием. Чтобы росли яблони, персики, вишни — все фрукты и ягоды. Да, бабушка мечтала о райском уголке… А теперь — ни её, ни сада. Никки стояла посреди примятой грядки и смотрела на этот разорённый Эдем, не зная, что с ним делать. Продать? Не хотелось. Слишком много времени и сил бабушка потратила на него. Конечно, было бы прекрасно когда-нибудь осуществить её мечту, но хватит ли сил и умений. В конце концов, если уж основательно браться за восстановление сада, то придётся переезжать. А Никки точно не знала, когда снова наберётся смелости прилететь в Испанию. — Иду, ещё пару минут, — сказала она, не поворачиваясь. — Ты меня услышала? — удивлённо спросила Мия. — Это всё дверь. Скрипнула. «Хотя хрен уже знает… Я запуталась…» Понимая, что не хочет оставаться наедине с мыслями о том, что за чертовщина происходит, она тут же передумала: — То есть… Знаешь… Нет, пойдём. — Что-то не так? — спросила Мия, ощутив эиоции Никки. — Ну да. Приехала в заброшенный дом моей бабушки вообще-то, — молодец, выкрутилась. — У вас там как с уборкой? — Не очень. Не можем найти ни одного ведра. — Наверное, в подвале. — Тут есть подвал? — С другой стороны дома. Забыла сказать. Сама я не знаю, что там. Мне не разрешали туда спускаться. Папа говорил: «Цветочек ещё не дорос». Сейчас понимаю, что звучит это странно, хах… Отец у меня чудаком был… Видя, как Никки снова понемногу уходит в воспоминания из детства, Мия предложила: — Хочешь, сейчас поедем на кладбище, а уберём позже? — Нет… Я хочу себя ещё немного подготовить. Да и поесть тоже не помешало бы. Макс сказал бы, что одними снеками с заправки сыт не будешь. Перед тем как вернуться к Мартину, решили сходить на разведку в подвал. Мия протянула Никки связку ключей, которую та обронила. Они обошли дом. Обувь вязла во жидковатой земле. Судя по всему, тут совсем недавно прошёл дождь. Красноречиво переглянувшись, Мия и Никки подумали об одном и том же. Плакали их кроссовки. На толстой деревянной двери с металлическими скобами висел обычный замок. Никки быстренько нашла нужный ключ, но не тут-то было. Как ключ в замке повернулся, так он там и остался, а дужка даже на миллиметр с места не сдвинулась. — Блядство! Кажись, заклинило… — прошипела Никки, пытаясь выдернуть ключ из замка. — Так, во-первых, прекрати материться, а во-вторых… Дай посмотреть… Сделав приглашающий жест, Никки отошла в сторонку и стала с любопытством ждать, что будет дальше. Мия без суеты и нервов взяла в руку замок и, почувствовав прилив сверхъестественной силы, сжала в кулаке. Металлический хруст заставил Никки вздрогнуть. Она бросила взгляд за плечо Мии… и в шоке застыла. Надломленный замок висел на железной петле. «Теперь понимаю, как это выглядело, когда я обезглавила коняшку… Князь, наверное, не по-детски охренел…» — Вау, Мия! Вау! Научи так же! Пожалуйста-пожалуйста! — Извини, не могу. Это Дар Крови. — Ох, ну вот же с… — Так. Что я говорила? — Да молчу я, молчу! — Никки отбросила замок в кучу прелой травы и взялась за потемневшую металлическую ручку. — Ну, посмотрим, что там? — Открывай. Осторожно. Зловещий скрип ржавых петель растворился в тёмном проходе перед ними. Никки слегка подалась вперёд, но ничегошеньки видно не было. Она будто почувствовала себя пятилетней девочкой, которая ослушалась родителей, забрела туда, куда ей не положено, а теперь жалела об этом. Странное дело: она сталкивалась с опасностями и пожёстче, но именно сейчас инстинкт самосохранения внутри вопил безумнее некуда, не давал переступить порог подвала. — Ну? Идём? — спросила Мия шёпотом. Атмосфера неизвестности повлияла и на неё. — Д-да, да… Секундочку… — Никки достала из кармана телефон. — Фонарик включу только… Неестественно белое свечение озарило дорогу перед ними, но легче не стало. Стоящие впереди бочки и какие-то непонятные предметы под преломлённым светом и тенями смотрелись ничуть не менее пугающе, чем кромешная тьма. Другой рукой Никки схватила нежные пальцы Мии и тихо вздохнула с облегчением. Так гораздо спокойнее. Сама Мия такому порыву на миг удивилась, но скоро удивление переросло в тёплую радость. Никки в ней нуждалась. Она ей доверяла. — Пойдём так, а то… а то… — Никки немного смутилась и начала придумывать хоть какое-то оправдание. — А то… Неизвестно, что там на полу лежит, вот! Запнусь ещё, а ты как раз подстрахуешь! — Хорошо. Пошли? Прежде чем неуверенно кивнуть, Никки ещё раз осветила фонариком проход в подвал, убеждаясь, что ничего не изменилось. Крепче сжав руку Мии, она сделала несколько шагов вперёд, медленно переступила высокий порожек. Её примеру последовала и Мия. Очень скоро они слились с темнотой, уходя всё дальше в подвал. Впереди возникла крутая и узкая лестница вниз. Теперь Никки начинала понимать, почему взрослые раньше не разрешали ей сюда заходить. Маленький ребёнок расшибся бы на такой лестнице в темноте раз плюнуть! — Тут крутой спуск, — предостерегла Мия. — Давай аккуратно, по стеночке. Ну, Никки, в общем-то, и не горела желанием нестись сломя голову в таком мраке. Она азартная, а не чокнутая (хотя одно другому не мешает). Почти на цыпочках, едва дыша, они пошли вниз по лестнице. Кругом летали раздражающие нос пылинки, скрипели узкие ступеньки под весом их шагов. Никки несколько раз останавливалась и осматривалась, прислушивалась. Тут ведь точно полным полно крыс, и увидеть их ей очень не хотелось. Крысы — фу! Хуже живой крысы только дохлая крыса! — Пс, Мия… А как у тебя с тёмными, тесными помещениями? — Да нормально, вроде… А что, тебе нехорошо? — Как сказать… Я боюсь высоты, не так давно начала бояться и темноты. А сейчас мы идём в тёмном подвале по лестнице, которая… — Кажется, пришли. — А? Никки огляделась, посветила фонариком вниз… И правда! Всего пара ступенек отделяла их от земли. Ну… Не совсем земли. Это был залитый цементом пол, отсыревший, потрескавшийся по углам, но уже хоть что-то устойчивое! Вприпрыжку сбежав с лестницы, Никки радостно потопталась на месте. Мия тихо рассмеялась. — Да уж, в море тебе не ходить… — Да, я сухопутная крыса, ну и… — глаза Никки вдруг расширились, она замерла и уставилась куда-то в угол. — О ГОСПОДИ! КРЫСА! — Что?! Где?! — Мию новость о близком местонахождении противного грызуна тоже волшебным образом взволновала. В ушах зарокотал пульс, лицо побледнело. — Где крыса? Где? — Не подходи! Она, кажись, бешеная! И большая! Нет, огромная! Не слушая истерики подопечной и уговоры собственного рассудка, Мия сглотнула и решительно схватила первое, что под руку попалось, — кусок старого поливочного шланга. И как можно более решительным шагом пошла в указанный угол, загородив собой Никки, хотя сама боялась не меньше, если уж совсем честно. В углу стояло ржавое ведро, и крысёныш спрятался за ним! Мия сделала ещё шаг вперёд и вдруг почувствовала, как по спине что-то ползёт! Что-то маленькое, пронырливое, с жирными лапками! В этот момент Мия даже не успела подумать, как будет выглядеть в глазах семнадцатилетней девчонки, и завизжала во весь голос: — А-а-а-а! Верховный Страж, магистр ордена Сумерек в испуге подпрыгнула на месте (не переставая при этом визжать) и стала озираться, ошалевшими глазами выглядывая чудище, которое посмело нарушить её душевное равновесие. А чудище стояло за спиной, перебирая кончик растрепавшейся рыжей косички и пытаясь подавить рвущиеся наружу хихиканья. Только ямочка на правой щеке всё-таки выдала проказницу с головой! — Так… Стоп… — Мия пыталась отдышаться, но уже начинала догадываться: — Так это… так… Так это ты?! — Угу… Х-х-х… Не было там никакой крысы. Но видела бы ты своё лицо! Просто топчик, ха-ха-ха! — Ты! Ты понимаешь, что это не шутки?! Да я же могла… я могла… — Что? Наложить в штаны? Ну ничего… Х-х-х… Отстирали бы! — Ой, ну тебя к чёрту! Всё лишь бы шутки шутить! — К чёрту? Ого, как ты умеешь! — Поверь, я много чего умею… — Ну-ка? — Сомневаюсь, что скажу что-нибудь новое для тебя. — Пф, подумаешь… Да ладно тебе, Мия, не вздумай обижаться. Зато мне теперь легче. — Вот оно что! И как же это тебе полегчало от моих визгов, интересно? — Ну… Полегчало от мысли, что не только мне может быть страшно. Что даже такая сильная Стражница, как ты, может чего-то бояться. Что бояться это… нормально? Раздражение Мии тут же сошло на нет, сменилось щемящим чувством где-то в груди. Захотелось обнять, крепко прижать к себе эту маленькую хулиганку, что Мия и сделала. — Кх… Понимаю, что облажалась, но ты же меня так раздавишь! — Извини, солнышко… — Мия немного ослабила объятия. — Да, ты правильно сказала. Бояться чего-то нормально. — Угу. Если мы круто сошлись во мнениях, то, может, уже быстрее осмотрим здесь всё и пойдём? Не лучшее место для телячьих нежностей. Мия согласно кивнула. Стараясь не терять друг друга из виду, они обошли подвал. Пыльные самодельные стеллажи почти полностью были забиты домашними консервами. Солёные овощи, фрукты в сиропе, джемы из ягод. Всё это выглядело заманчиво на первый взгляд, но уже во всю размножающаяся сторонняя жизнь в некоторых банках напрочь отбивала желание открыть хотя бы одну из них. Приключение в подземельи так бы и закончилось знакомством с солёными огурцами и ржавыми инструментами, если бы Мия не наткнулась на кое-что полезное. — Здесь есть электрощиток. И какие-то трубы. — Неплохо… Ты только что нашла все удобства. Теперь осталось это как-нибудь запустить… — Ты умеешь? — Я же сказала «как-нибудь». — Может, тогда попросим Мартина, чтобы посмотрел? — Ну ладно. Нет у меня желания здесь с пауками тусоваться… — Ради бога, скажи, что насчёт пауков ты тоже пошутила… — Хех. Нет, вон один. На потолке. Мия посмотрела наверх и увидела в углу большого (но это не точно) чёрного паука, лениво перебирающего лапками по своей пыльной паутине. Он даже, кажется, поймал себе несколько мошек. — Так, всё. Уходим. И, взяв Никки за руку, Мия быстрым шагом пошла к лестнице, не обращая внимания на смех и ехидные шуточки в свой адрес. Пока их не было, вёдра и тряпки Мартин нашёл сам, в соседней комнате. Загвоздка была только в отсутствии воды. Увидев Мию и Никки в дверях, вампир набросился на них с расспросами: — Вы почему так долго? Я уж нервничать начал. — Искали дорогу в Эльдорадо. И не поверишь, нашли! — Чего? — Никки шутит. Мы спускались в подвал и нашли там коммуникации. Посмотришь? — Без проблем. Долго ждать не пришлось. Через несколько минут после его ухода трубы на кухне жалобно заурчали от поступившей в них впервые за столько лет воды. Ожил и старый холодильник, который, оказывается, всё это время был включен в розетку. Из-за пробудившегося холодильника Мия и Никки вдруг вспомнили о продуктах в багажнике и побежали туда. Ох, как же удивился Мартин, когда вернулся и их не обнаружил. Ни на минуту нельзя оставить! Уборка в доме, несмотря на большое количество пыли и грязи, очень много времени не заняла. Мартин выбрал своим временным пристанищем небольшую пустую комнату на втором этаже. Всё, что ему нужно было, — диван, исправная люстра (лампочка на проводе, если точно). И чтобы дверь закрывалась. Уже после уборки Никки спросила его, не собираясь сдаваться: — Точно не хочешь к Кальенте? — Не хочу. Зачем? Я для них совсем посторонний, а если заметят, что я «странный», то и тебе достанется. — Просто я так смотрю… Блин, голые стены, Мартин! — Я в таких условиях оказывался, что эту комнату можно назвать президентским люксом. Всё нормально со мной будет, не маленький… Давайте лучше пожарим стейки. Спорить никто не стал. Отыскав среди прочего хлама старенький электрогриль, Мия отмыла его как следует и использовала по назначению. После упорного оттирания разводов с окон, вытирания пыли, убирания паутин из углов (русский язык автора покинул чат) жареное мясо с молодыми кабачками из одноразовой посуды было для Никки на вкус получше всяких фуа-гра. Она, не стесняясь, брала румяные кружочки овощей голыми руками и, конечно же, поймала на себе озадаченный взгляд Мии, что героически пыталась проткнуть сочный стейк пластиковой вилочкой. — Фто? — спросила Никки, застыв с набитыми едой щеками. — Бабуфка хофовила, фто вуками фсехда фкуснее! — Серьёзно? — решивший проверить эту гипотезу Мартин оторвал от мяса кусочек и отправил в рот. — Блин, а действительно вкусно! — Я, кстати, никак не могу привыкнуть, что вампиры могут есть… ну… нормальную еду. Неужели она не даёт никакого дамага? — Эм… Ну… нет. Просто берёшь и ешь. — А на вкус как? — Конкретно это? Вкуснятина. Серьёзно, Мия, лучшее мясо, что я ел за последнее время. — Спасибо, — от улыбки и без того молоденькое личико Мии похорошело. — Это меня Макс барбекю жарить научил. — Значит, для вампиров обычная еда это… обычная еда? — не унималась Никки. — Никакого вкуса губки для мытья посуды? Или ещё чего похуже… — Ну… Как тебе объяснить? Смотри… Ты любишь жевать жвачку? — Ну да, бывает. — У вампиров с человеческой едой отношения примерно такие же. Ты любишь жвачку из-за вкуса, но по сути она ничего не даёт, да и жуёшь ты её нечасто… — Неплохо-неплохо… Нет, правда. Хорошее сравнение. — Никки, солнышко, ты доела? — спросила её Мия, глядя в окно. — Почти, а что? — Уже почти закат. Ты ведь хотела ещё сходить к… родителям… — Ой, точно! После захода солнца на кладбище шататься будет как-то стрёмно… — Никки отставила тарелку и побежала на выход. — Пару минут, только переоденусь в машине, и я готова. Ой, и ещё… Мия, заглянем сначала на рынок, пока не закрылся? Цветочки какие-нибудь куплю. — Конечно. Как только Никки торопливо вышла на улицу, Мартин спросил у Мии: — Мне поехать с вами? А то мало ли… Почти вечер, кладбище… — Мы справимся, сомневаюсь, что что-то случится. К тому же солнце ещё не село.~•••~
Никки не рассчитывала найти на рыночных прилавках шикарные букеты. Январь, несезон. Но какие-нибудь цветы отыскать, пусть не сразу, им удалось. Крайние лепестки ярко-красных нераскрывшихся тюльпанов потемнели и немного скукожились от холода, но за неимением чего-то получше, Никки взяла их. Всё, что осталось. И на глазок разделила на два букета. До кладбища на машине добирались не так уж и долго. И Мия очень удивилась, прибыв на место. Буквально напротив кладбища стояла небольшая церквушка, из которой выходило немало прихожан. Видимо, местных не смущало такое тесное соседство. Никки отшутилась, сказав что-то вроде «это вам не мегаполис». Как только Никки вылезла из машины, аккуратно держа цветы, которые и так уже потрепало, и направилась в сторону кладбища, стараясь не отходить далеко от Мии, их окликнул мужчина бальзаковского возраста. В чёрном. И судя по белому воротничку, — священник. — Нечасто в такое время здесь увидишь туристов, — сказал он на английском с акцентом. Кажется, с туристами контактировал часто. — Мы не туристы, — ответила Никки. — Тут похоронен кое-кто близкий мне. — И как же его имя? — Факундо Медина Альварес и Летисия Виолетта Медина Альварес, — имя мамы Никки решила не называть, потому что её здесь мало кто знал. — Да, мать и сын… Очень печальная история, — взгляд священника омрачился. — Постой-ка… Ты Вероника? — Да. — Пути Господни воистину неисповедимы… Кто бы мог подумать, что ты вернёшься. Очень рад видеть. — Простите… Вы меня знаете? Просто я вас совсем не помню. — Конечно, знаю. Меня зовут падре Фердинанд и я крестил тебя. — Приятно познакомиться, падре, — Никки улыбнулась, но священника так и не вспомнила. — А кто же это с тобой? — Я Мия. Опекун Никки. — Рад и вам, Мия. Никки… Надо же, семейная традиция сокращать имена и до тебя добралась… Не хотите ненадолго зайти? — священник показал на церковь. Девушка, потупив взгляд, посмотрела на тюльпаны. Отказаться будет, наверное, невежливо, но Никки уже давно не ходила в церковь и не знала, будет ли ей там комфортно. Её бабушка была ярой католичкой, как большинство испанцев. В вопросе религии Никки думала, что больше походила на маму, и считала себя атеисткой. До недавнего времени. Теперь же она была уверена в том, что она — итсист. Оно и неудивительно, после всех этих вампиров, оборотней и прочей х… чертовщины… Да, Никки не знала, будет ли ей комфортно в церкви. Но она также не знала, что думать о себе и своих корнях. Чувствовала, что ей бы не помешал сейчас покой. Такой, который обычно обретаешь только в местах духовных, как это. И ей, конечно, не помешал бы совет священника. Нет, рассказывать падре прямо о том, что с ней происходит, Никки не хотела… а то не дай бог он умом тронется после исповеди, и потом такой-то грех на душу придётся брать! — А мне точно можно? — спросила Никки и, увидев непонятливый взгляд священника, пояснила: — Просто мы с Ним давненько уже не виделись. Мало ли, вдруг обиделся? — В первую очередь, Он сам учит нас не обижаться и прощать друг друга. «…И приходящего ко Мне не изгоню вон». Никки улыбнулась, прижала тюльпаны к груди и протянула свободную руку Мие. Та поняла без слов. Сейчас была острая необходимость в её поддержке. — Извините, святой отец, но разве вы не хотели уже уходить? — спросила Мия. — Да, хотел… Но когда ребёнок сбился с пути и нуждается в помощи, как её не оказать? «Надо же, падре сразу понял, что со мной что-то не так… Прошаренный, — удивлённо подумала Никки. — Может, экзорцист, и у него чуйка на всякую хрень?» — Ладно, идёмте, — уверенно заявила она и потянула Мию за собой. — Только не очень долго… Цветы… Хотя в тепле им получше должно быть. — Ты точно Вероника. Твоя семья всегда переживала за природу. — Ну, я этим страдаю не так сильно, как родители… Бабушка вообще хотела вырастить райский сад! Скажите, падре, как специалист в сфере всего райского… Это возможно? — Нет ничего невозможного. — Ну да, ну да… Христос же воскрес. — Только не богохульничай! Хотя бы не сейчас, — шепнула Мия. — Бог с тобой! «Хм… Христос воскрес… А, может, он просто был вампиром? Или полувампиром, как Мия…» Священник распахнул для них высокие двери церкви. Воздух здесь пропитался запахами церковного хлеба, ладана и топлёного воска. Из маленьких окон под самым потолком внутрь почти не проникала заря. Но падре Фердинанд нажал на выключатель, и по всему потолку загорелись люстры, оставив на полу блики, идущие в линию от тесноватого атриума до алтаря. — Электричество? — Никки сделала удивлённое лицо. — А как же свечи, падре? — Мы же всё-таки не в каменном веке, — добродушно ответил священник и тут же строже добавил: — Оставь ехидство за порогом. Никки тихо извинилась и с любопытством огляделась по сторонам. Внутри церковь была очень нарядной. Выкрашенные в белый стены украшали образы святых, нарисованные не профессиональными художниками, а умелыми местными жителями. Деревянные скамьи с резными элементами блестели от слоёв защитного лака. В укромном уголке ютилась деревянная кабинка — исповедальня, а над нею висело реалистичное распятие с Иисусом, ослабевшим от боли. Никки поёжилась, ощутив на плечах неспокойные мурашки. — Хочешь исповедоваться? — спросил её Фердинанд, заметив, как долго она смотрит на конфессионал. — Спасибо, падре, но нет. Мне не в чем покаяться. «Кроме убийства парочки вампиров…» Священник, конечно же, знал, что это не совсем правда, что у каждого человека есть свои грехи, даже, казалось бы, безобидные. Но он не стал настаивать. Падре просто отошёл в сторону, стараясь вести себя незаметно, давая возможность гостьям привыкнуть к атмосфере церкви. Мия была в восторге от внутреннего убранства. Нарисованные сцены из библии на стенах и яркие витражные оконца вызывали в ней эстетический интерес. Мия не могла назвать себя религиозной, однако её всегда привлекала сама атмосфера духовности. В храмах она ощущала душевный покой и гармонию с собой. Никки сновала рядом с Мией, делая вид, что и ей здесь интересно, но всё-таки не ощущала она того душевного подъёма. Сам институт религии казался ей наивным и недалёким, ведь никто из священников даже не догадывался о том, что в мире существуют «чудища», «дьявольские отродья». Вампиры и оборотни. А может быть, наоборот, духовенство в курсе, но тогда получалось, церковь прикрывает «чудищ», что уже попахивает лицемерием. Поэтому совсем скоро ей надоело, но вырывать отсюда Мию было бы эгоистично, поэтому Никки решила подождать, пока Мия налюбуется церковью, и села в дальний угол, на одну из скамей. Взглянув на громоздкое распятие Христа под потолком, Никки нахмурились и ещё плотнее прижала к себе увядающие красные тюльпаны. «Если бы Он действительно был на свете, то Он бы не стал забирать у меня родителей так рано…» — Прости, если нарушил твою молитву, — тихо обратился к ней свещенник, подсев рядом. — Ты выглядишь немного потерянной… Не против, если я присоединюсь? Никки пожала плечами, не зная, что ответить на этот вопрос. Ведь он уже сел, не прогонять же священника. — Вы ошиблись, я не молюсь. — Почему? — Я не умею… «И вообще думаю, это бессмысленно». — Для того чтобы помолиться, не нужно никаких особых навыков. Ты можешь рассказать Ему о том, что тебя тревожит или попросить о чём-то. Лишь бы эта просьба шла от сердца и не имела злого умысла. Тихонько хмыкнув, Никки снова возвела скучающий взгляд к распятию. Секретничать с бородатым дядькой на облаке или с его распятым сынком не хотелось. Она вообще пришла сюда не за этим! И всё же понимала: если сейчас уйдёт из церкви по-английски, её сразу посчитают невежественной. По Саламанке поползут слухи. А на Мию некоторые местные уже и без этого смотрят, как на диковинку, не хотелось подставлять. — Ну ладно… — Никки вздохнула и прикрыла глаза. — Я попробую, но вы… пожалуйста, эм… — Понимаю. Буду неподалёку. Дождавшись, пока падре Фердинанд отойдёт беседовать к Мие, Никки чуть подняла подбородок и зашептала так тихо, что даже вампирский слух вряд ли помог бы кому-либо различить слова. На этот раз веки она прикрывать не стала и смотрела на изваяние мученика смело, готовая ко всему, что может подкинуть божественный жребий. — Я знаю, у нас с Тобой отношения нифига не приятельские, да… Ой, за «нифига» прости… ой… М-да, когда нервничаю, совсем не фильтрую… И снова прости, Господи… — Никки сокрушённо опустила голову и плечи, медленно вдохнула сладковатый воздух через нос. Да уж, не каждый день выпадала возможность поболтать с богом на Его территории… — В общем, я что хотела сказать? Мы с Тобой далеко не друзья. Но то, что Ты мне тут выдаёшь почти каждый день, это даже врагу не пожелаешь! Да, конечно, когда бьют по одной щеке, надо бы подставить вторую, но меня уже не только по щекам — меня по самую макушку толкает во всё это дерь!.. Кхм! Не прошу меня помиловать, и всё такое… Я просто хочу вот что сказать… Не мешай мне. Куда бы нелёгкая меня не занесла, ничего не делай. Не пытайся остановить или помочь. Просто смотри и бездействуй, как Ты любишь. А я сама как-нибудь разберусь, договорились? Ну вот и аминь. Наклонив голову, Никки несколько секунд поглазела на распятие. Может, всё же надеялась на ответ? Но ничего. Сама атмосфера духовности будто бы немного улетучилась, спряталась, не собираясь нарушать её монолог. Никки фыркнула и поднялась со скамьи. Не стоило ожидать ничего сверхъестественного. Точно не здесь. — Пошли, Мия, — бросила Никки, направляясь к выходу. — Всего доброго, падре. Свещенник покачал головой, глядя на удаляющуюся девочку в чёрном, а когда дверь за ними закрылась, перекрестился. Мие очень хотелось спросить, что же такого произошло, что после молитвы Никки так подскочила и выбежала из храма как из огня. А ещё Мия знала, что неэтично о таком спрашивать. Особенно сейчас, когда Никки шла прямиком к могилам родителей. А если точнее, не шла, а искала. Она не знала, где именно захоронены родители. Смотрителя тут не было, чтобы подсказать. Поэтому она бродила среди могильных плит, сама не зная сколько. Но наконец нашла. Среди неизвестных Никки людей покоилась Летисия Виолетта, её бабушка. — Привет, Ле-Ви… — Никки положила перед камнем тюльпаны и уселась на тёплую, жёлтую на кончиках траву, подогнув под себя ноги. И замолчала. Мия стояла чуть в стороне, стараясь не мешать. В такие моменты в фильмах обычно небо заволакивает тучами, идёт не переставая дождь. А сейчас как назло было солнечно, даже на закате припекало. Кладбища всегда почему-то ассоциировались у Мии с тоской и чем-то мрачным, но не здесь. На этом кладбище было хорошо и спокойно. Хотелось просто дышать, слушать гуляющий ветер и разговаривать с усопшими. — У тебя есть бабушка? — спросила вдруг Никки. — Была, — ответила Мия. — Умерла пару лет назад. — А родители? — Мы не общаемся. Отношения Мии с родителями всегда с натяжкой можно было назвать хорошими. Все её успехи в жизни часто просто игнорировались, а когда она заявила, что хочет уехать учиться в Нью-Йорк, останавливать никто не стал. Звонки из дома за годы обучения Мия могла пересчитать по пальцам. Став Рождённой Луной, вообще решила оборвать с родственниками всякие контакты. Понимала, что так будет проще и безопаснее для всех. — Моя бабушка всегда работала в саду без перчаток, — тихо сказала Никки, глядя на ярко-красные цветы у надгробия. — Говорила, что так лучше чувствует землю. Я всегда с тихим ужасом смотрела, как она голыми руками обрабатывала розы. А ей ничего… Просто выдёргивала колючки из рук и шла дальше. — Твоя бабушка очень любила садоводство, — согласилась Мия, вспомнив, сколько деревьев и кустарников увидела на участке. — А ещё животных. Диких птиц особенно. Сколачивала им кормушки, домики. Разговаривала с ними, а они чирикали… чирикали… Знаешь, Мия, я поступила ужасно… — Что ты имеешь ввиду? — Когда Ле-Ви была жива, летала сюда одна иногда, следила за порядком. Мечтала, что когда-нибудь я поборю свою фобию, мы вернёмся и вместе создадим тут райский уголок… Но, когда Ле-Ви умерла… Данте предложил продать этот участок, чтобы не запустился, а я… Устроила истерику, чтобы он ничего не трогал. Я была тогда маленькой и тупой, не понимала, что за садом следить надо. Я была эгоисткой. Теперь бабушки нет, а сад… всё погибло, все её труды. Хотелось расплакаться, но нет. Застрявшие в горле слёзы Никки протолкнулись куда-то в грудную клетку и разошлись судорогой по конечностям. Несмотря на тёплую чёрную одежду, начало трясти от холода. Мия, заметив это, тут же поддержала. Упав коленями в траву, обняла со спины и начала растирать ей спину, плечи, шептать успокаивающие слова. — Всё будет хорошо, солнышко, слышишь? Иди-ка сюда… Никки повернулась к Мие лицом и прижалась, дрожа. Как котёночек, найденный добрым прохожим под дождём… получивший приют для заплутавшей души. Судорога по чуть-чуть начала отпускать Никки, она расслабилась и ощутила капли у себя на щеке. Тихонечко заплакала. С нею готова была плакать и Мия. От сострадания, осознания того, через сколько прошёл этот ребёнок и день за днём продолжает проходить. — Мы восстановим твой сад, — произнесла Мия, глядя на могилу. — Он будет лучше прежнего. — Правда? — Никки подняла заплаканные глаза. — Да, если ты захочешь, будем приезжать сюда чаще. — Миечка… Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я бы очень хотела… Радости Никки не было предела. Она начала обнимать и тереться о Мию, не зная, как ещё выразить ту благодарность, что сладким мёдом разливалась в душе и заставляла плакать, только не от сожаления, а от счастья. В живом воображении уже стала вырисовываться желанная картинка. Но тут же радость померкла. Ведь боязнь высоты до сих пор с ней, а значит, неизвестно, когда удастся воплотить эту мечту в жизнь. Будто бы прочитав её мысли, Мия сказала: — Не думай сейчас об этом. У нас впереди ещё много времени. Они ещё недолго посидели, обнявшись, у могилы бабушки Никки. Мия рассказала кое-что и о своей. Когда начало холодать, они решили отыскать и две другие могилы. На удивление, это оказалось проще, чем с могилой бабушки. Потому что одна из них утопала в пышных нежно-сиреневых гортензиях, которые очень любила мама. По сравнению с мягким облаком из цветов, потрёпанные тюльпаны в руках Никки казались ей жалкими. И всё-таки она положила букетик посередине, между могилами матери и отца. Как было оговорено, их похоронили рядом. Переглянувшись, Никки и Мия подумали примерно об одном и том же: «Гортензии свежие… Данте был здесь совсем недавно». Место захоронения отца в цветах не утопало, однако тоже выглядело чисто и ухоженно. Посмотрев на даты смерти, Мия мысленно ужаснулась. Тридцать семь и тридцать два. Родители Никки погибли приблизительно в таком же возрасте, что и они с Максом были сейчас. Неожиданно Никки попросила: — Извини, Мия, можешь… уйти? — Сейчас? — Да. — Ты останешься тут одна. Не страшно? — Бояться надо живых, а не мёртвых… Вернёшься за мной минут через десять? — Конечно, — подойдя, Мия поцеловала рыжую макушку. — Я буду в машине. Если что, позвони. Скоро Никки осталась одна. Она просто смотрела на могилы и переводила взгляд с одной на другую. Ей хотелось им что-то сказать, но что? Что скучает по ним, что любит? Это было бы слишком банально… а ещё это было бы не совсем правдой. Никки помнила маму и папу лишь обрывками. Их идиллические образы расплывчаты и преувеличены. Ведь ей не было даже шести, когда всё случилось. И естественно, что для Никки-малышки мама и папа навсегда останутся безгрешными ангелами. А вот для теперешней Никки родители оставили немало вопросов. Эти вопросы злили, запутывали её… Решившись, Никки подошла к могилам чуть ближе и наконец произнесла: — Я… я не знаю… Я не знаю, что со мной происходит. Но жопой чувствую, что знали вы. Простите, когда я ехала сюда, у меня и в мыслях не было вас ругать, но теперь… теперь мне хочется орать матом. Вы оставили мне в наследство хуеву тучу проблем, вот! Как решать их, где находить ответы, неизвестно, ведь вы-то там. А я здесь. Хотя последнее время мне кажется, что… — Никки вздохнула и повторила ещё тише: — Мне кажется, что мы скоро увидимся. Если так и дальше пойдёт, я просто не выдержу, сойду с ума или ещё что похуже. Ну а с другой стороны, так даже интереснее, да, мам? — у неё вдруг появилось стойкое ощущение, что здесь замешана именно Делайла. — Где твои родители? Твоя семья? Почему ты перестала общаться с ними? Почему Данте, чёрт возьми, не хочет их искать?! И вообще, какого хрена вы умерли так… так глупо?! Резко замолкнув, Никки закрыла рот руками. И поняла, что сейчас она просто отчаянно ищет виноватых. Лицо вдруг покраснело от стыда. Она затараторила: — Мама… мамочка, прости! И ты, пап, тоже, прости меня… Я только хочу узнать, почему всё так случилось. И я узнаю когда-нибудь. Обязательно.