* * *
Юнги полежал на правом боку, игнорируя легкую тянущую боль от шрама. Полежал на левом. Полежал, уткнувшись лицом в подушку, затем — взглядом в потолок. Походил. Поел. Пописал. Кое что еще, что бесплатно прилагается к пописать. Умылся. Помылся, тщательно оберегая непромокаемый пластырь, который прикрывал зашитую в нем дырку. Почитал. И понял, что за полчаса успел переделать все дела. — Как чувствуешь себя? — От внезапно раздавшегося в палате голоса отца Юнги вздрогнул, затем вытянув руки по швам и незаметно сместившись на подушку так, чтобы можно было подумать, что он всё это время спал. — Готов ехать домой и соблюдать постельный режим там. — Юнги обезоруживающе улыбнулся, пока его отец смотрел, очевидно, в его историю болезни, делая там пометки. — Пробудешь здесь еще пять дней. — Сколько?! — Юнги вскочил, тут же ощутив тоскливо занывшую, отдающую и в сердце, и в заднице боль. И не только от еще не до конца зажившего шрама. — Пять дней. Я знаю, какой постельный режим ты будешь соблюдать дома. С больничной койки — сразу на работу. — Старший Мин сделал еще несколько пометок, затем подняв на сына настолько суровый взгляд, что Юнги сразу ощутил утрату способности перечить и отстаивать свои права. — Ты взрослый человек, а ведешь себя как ребенок. Это был первый звоночек, Юнги. Я не шучу. Тебе могло повезти намного меньше. — Хорошо, пап, теперь если у меня будет болеть живот, я не буду пить таблетки, а сразу лягу к тебе под нож. — Юнги не шутил. Точнее, он шутил, но это было скорее нервное. — Я сказал Тэ, что запретил тебе работать. И если увижу, что кто-то тащит тебе бумажки, ежедневники или компьютер — прибью на месте. Сначала тебя, а потом того, кто это по твоей просьбе притащил. Понятно? Я ясно выразился? Полный покой, Юнги. Иначе привяжу тебя к койке. — Па, ты мне мстишь за что-то, правда? — Юнги собирался расплакаться, на самом деле, как в детстве. И биться головой о подушку, только уже не от скуки. — Ты давно, слишком давно, если не сказать никогда не был в отпуске. Не брал выходные. Не занимался чем-то, что выходит за рамки твоей работы. Твой долбаный трудоголизм и болезненный энтузиазм никому не сдался, если при этом ты будешь себя гробить. И Тэ согласился со мной. А Хан изначально был того же мнения, что и я. Так что, Мин Юнги, учись… И тут в дверь постучали. И у Юнги сердце ушло в пятки, потому что это, скорее всего, был Джин. С рабочим ежедневником, компьютером и… — Да, войдите. — Голос старшего Мина тут же властно отразился от стен, и дверь отворилась только спустя пару мгновений. — Здравствуйте. — Джин в одной руке держал небольшой букет белых гиацинтов, а в другой — компьютер вместе с зарядкой. — Я помешал? — Нет, Джин. Не помешал. Только зачем тебе компьютер? — Мистер Мин выглядел приветливо, но у Джина появилось чувство, что если вдруг он теперь скажет что-то не то, Мин Джиху отправит его в реанимацию одним точным ударом. — Юнги попросил посмотреть с ним фильм. Сказал, что ему тут скучно. — Джин улыбнулся и пожал плечами, а Юнги чуть не подпрыгнул от облегчения. Старший Мин смотрел на Джина с сомнением, затем повернувшись к сыну. — Джин! Извини, что отвлек тебя от дел и спасибо, что приехал. — О, ну, я не мог бросить тебя… — Джин улыбался, смотря не на Юнги, а на Мин Джиху, который теперь был полон сомнений. — Это тебе. Подумал, что тебе нужны теперь положительные эмоции. Джин подошел к больничной койке, протягивая букет, который Юнги тут же принял, уткнув в него свой милый носик. — Спасибо. Ты… просто прелесть. Старший Мин очень внимательно наблюдал за ними, как будто пытаясь понять, взаправду это все или же какой-то слишком коварный план. Однако, он быстро оставил свои подозрения — очевидно, его сын был близок со своим спасителем, и даже если их связывали до этого только рабочие отношения… Мин Джиху улыбнулся — он как никто знал, что служебные романы не всегда по итогу пропадают в безвестности. — Ладно. Отдыхайте. — И он удалился, закрыв за собой дверь. — Я так понимаю, у вас был серьезный разговор, да? — Джин с сомнением смотрел на Юнги, который аккуратно поднялся, вновь облокотившись на подушки спиной, так же аккуратно положив цветы на стоящий рядом пластмассовый столик. — Он запретил мне работать. И сказал, что расправится со мной и всеми моими приспешниками, если увидит в моих руках компьютер или ежедневник. И ты… — Юнги смотрел на Джина как на мессию, но недолго, вернув себе самообладание и вспомнив о том, что он вообще-то был очень серьезным и влиятельным человеком. Для всех. Кроме отца. — Вот. — Джин, аккуратно положив компьютер и зарядку рядом с ногами Юнги, полез как будто в задний карман своих темно-синих джинсов, но в карман черный молескин вряд ли поместится, и Джин, как оказалось, полез за пояс, вызволив оттуда то, что просил Юнги. — Как только услышал голос твоего отца, сразу подумал о том, что ему не понравится твой трудоголизм. Я слышал, как он сокрушался на этот счет, и… — Джин, ты гений. — Юнги, чуть ли не дрожащими от счастья руками, взялся за черный кожаный переплет. — Я прощаю тебе то, как ты со мной разговаривал. Ты искупил свою вину. — Могу идти? — Джин выпрямился, сцепив руки за спиной и склонив голову, на манер услужливых официантов, которые обычно работали в особенно фешенебельных ресторанах. — Нет. — Юнги сосредоточенно нахмурился, о чем-то теперь думая. — Ты сказал, что мы будем смотреть кино — значит, мы будем смотреть кино. Отец или Соа могут зайти в любое время, и тогда нас легко расколят. Дав Джину минуту на размышление, Юнги взял свой ежедневник и, через боль, перекинулся через бортик кровати к ящику, в котором были его личные вещи. — Я… Я не знаю. Как ты себе это представляешь? — Говоря о том, что они будут смотреть вместе кино, Джин уже точно не надеялся на то, что они действительно будут делать это вместе, и теперь не понимал, как это можно было осуществить. — Очень просто. — Юнги подвинулся, освободив для Джина место рядом с собой. — Тебе вот сюда. А мак мы поставим на подставку для еды, в ноги. И все будет очень хорошо. Джин теперь подумал о том, что он мог бы придвинуть к койке Юнги кресло, но вариант Юнги был увлекательнее. — Хорошо. — И Джин, пожав плечами, снял свой темно-синий двубортный пиджак, подошел к отряженной для него стороне, сел, снял ботинки и через мгновение уже разместился, спиной подпирая металлическое изголовье и край подушки. — Так? — Так. — Юнги уже включал компьютер. — Я не знаю, что у меня тут есть, но что-то точно есть. Не знаю, что ты обычно предпочитаешь смотреть, так что, будешь смотреть то, что показывают. — Хорошо, господин Мин. Не хватает только попкорна. — Джин приготовился в ожидании действа, пока Юнги, старательно игнорируя тянущую боль, настраивал всё для комфортного кинопросмотра. — Ну, погнали. — И он нажал на плэй. И это сразу было неловко. Они просто сидели плечом к плечу и пялили в экран, на котором, к слову, разворачивалось вполне себе увлекательное действо. И Джин невольно вспомнил, как они обычно смотрели кино с Чонгуком. За пятнадцацть минут от начала фильма он подъедал всё, что они готовили для торжественного просмотра, а потом сворачивался у него под боком и только сопел. Джину нравились такие моменты. Они были теплыми, простыми и настоящими, без какой-либо фальши. Драгоценные. Теперь же было по-другому. И это было вполне логично, потому Джин не удивлялся и изначально не испытывал никаких лишних надежд. Они никто друг другу, если не сказать больше — Джин должен денег мафии, которая теперь, в лице Юнги, исправно следит за тем, чтобы он отрабатывал свой долг самым доступным ему способом. Простые отношения кредитора со своим должником. Правда, Юнги перестал вести себя как мафиози, и всё больше походил на капризного и добродушного гангстера, которому не свойственны были кровавые проявления, и он всеми правдами и неправдами, втайне от всех, кто верил, что он разбойник, пытался поддерживать мир во всем мире. Опасная ассоциация, потому что она усыпляла бдительность. Это все было опасно, и Джин прекрасно это знал, потому что всё это угрожало не столько телу, сколько чему-то другому, что было выстроено годами и не должно было теперь колебаться. И Джин не заметил за этими размышлениями, как провалился в сон. Буквально. Но заметил Юнги, к плечу которого начала клониться голова. Сам Юнги был бодр и свеж, потому что нельзя хотеть спать, если ты итак постоянно спишь (особенно, если добрый папочка грозится вкатить тебе по вене ударную дозу седативных препаратов, чтоб удержать тебя под одеялом). Но теперь он не знал, что делать. Вообще, если бы он мог доверять Джину, то только такому, который беспечно сопел, надув щеки и приоткрыв свои блестящие губищи, которые при таком раскладе были просто невыносимо… вкусными. Юнги буквально мог почувствовать, как они бы ощущались на его губах, на коже, а потом Юнги почувствовал смущение и отвернулся. Это заходит слишком далеко, и не должна была их изначальная модель взаимодействия развиваться… Вот так. Поэтому Юнги тряхнул плечом. И голова Джина слегка подскочила, но он не открыл глаза. — Эй, Джин! — Юнги не рисковал кричать или слишком повышать голос, чтобы его разбудить, но все же пытался звучать убедительно. — Джин! Джин очень резко поднял голову и попытался разлепить свои глаза, которые от слишком внезапно обрушившегося на них бодрствования открываться отказывались. И Юнги понял, что он действительно уснул, а не разыгрывал перед ним спектакль, чтобы больше втереться в доверие своей деланной беззащитностью. — Что такое? — Он пытался смотреть на Юнги, но, кажется, теперь ничего не понимал. Чертов Джин… — Давай, так будет удобнее. — Юнги отставил свою руку, а Джин, без пререканий, на которые, скорее всего, теперь просто был неспособен, чуть сполз на подушках вниз, уложившись Юнги на плечо. И продолжил спать. Наверняка, когда проснется, он это не вспомнит. Интересно, чем он теперь занимался, пока его начальник отлеживал зад? Наверняка, успел взять для себя какое-нибудь дело… Интересно, какое? Что ему нужно будет сделать? Будет строить из себя Джеймс Бонда? Интересно, в какой момент Юнги взглянул на него по-другому? Он был по-прежнему преступником среднего порядка, не хулиганом и не карманником, но всё же… Стянул с пальца девушки кольцо, которое затем продал, но при этом имеет очевидное влияние на одного из богатейших людей в городе. Пытался Юнги провести, но при этом проявил какую-то необъяснимую и совсем ненужную заботу, когда Юнги нуждался. Живет с парнем, которому оплачивает обучение и которого содержит, и даже если парень помогает ему проворачивать какие-то дела… Слишком сильно смахивает на благотворительность. Преступность с человеческим лицом. Но это не повод верить. А хочется. Очень хочется верить вот этому, который теперь горячо и влажно дышит в его плечо, иногда причмокивая своими вкусными пухлыми губехами. Как ребенок, чистый и невинный. Юнги тяжело вздохнул внутрь себя. Чем дальше в лес, тем больше дров. Фильм уже успел закончиться, но Юнги не решался будить Джина, который продолжал сопеть и отказывался открывать глаза. Однако, внезапно он вскочил. Прямо вскочил, приняв сидячее положение, потирая заспанные глаза. Юнги был в шоке, и этот шок отразился на его лице, когда Джин повернулся к нему, до края обеспокоенный. — Я уснул? Сколько спал? Юнги только кивнул, теперь на самом деле растерявшись. А Джин посмотрел на часы, и, кажется, выдохнул. — Напугал? Просто у меня дело, и надо будет заскочить под закрытие торгов, чтобы осмотреться. — Джин расслабил до этого успевшие не на шутку напрячься плечи. — Аукцион или биржа? — Хочешь узнать, что у меня за дело? — Джин хитро сощурил глаза, затем мягко улыбнувшись. — Надо подменить на аукционе один лот. — То есть, украсть. — То есть, подменить. И на всё про всё у меня два дня. Я дал задание Чонгуку поискать лазейки в базы клиентов и прочую такие штуки, которые помогут мне пролезть туда без шума и пыли. Мы уже узнали, что торги идут не первый день, значит, список участников уже начал формироваться. Значит, времени всё меньше… — Сколько платят? — Юнги было любопытно, но он не собирался ничего у Джина выспрашивать. — Сотню. Двадцатку отдам Гуку, если он сумеет придумать что-то стоящее с электроникой. Но ему в любом случае придется мне подыгрывать в зале, поэтому двадцать так и так. — Неплохо. Кажется, ты действительно профессионал своего дела, если тебе дают такие бабки. Уверены, что сработаешь чисто. — Да, я не только деру несознательных граждан в больших скоплениях народа. — Джин самодовольно улыбнулся. — Давно не промышлял этим. И Чонгука отучил. Слишком легкие деньги. Деньги не должны доставаться так просто, иначе в определенный момент ты перестанешь видеть им цену. — Это… личный опыт? — Юнги, заметив, что Джин теперь вмиг потемнел от какой-то нашедшей на него мысли, осторожничал. — Видел, как после особенно удачных уличных краж, с минимумом риска и достаточно большими барышами, хорошие люди медленно и постепенно начинали промышлять домашними кражами, затем разбоями и грабежами, не гнушаясь работать по-мокрому, чтобы барыши увеличивать. На этих примерах меня учили, когда я только вступил на скользкий путь криминала. И мне повезло, что мой наставник еще помнил те времена, когда во главе угла устояла не только сила, но и честь. Воровская. Которая заставляет тебя оставаться человеком, несмотря ни на что. — Джин ухмыльнулся. — Те же моральные регуляторы, что и в обычной жизни, только этика не общечеловеческая, а с криминальным уклоном. Возможно, старший Ким слышал об этом. Хотя, кажется, он никогда не был вором. Джин поднялся, быстро размяв плечи и поясницу, затем повернувшись к Юнги. — Я могу идти? Или тебе еще нужна компания? Юнги отрицательно помотал головой, а Джину на глаза попался букет, который он принес и который стоило бы поставить вазу, отчего Джин поспешил оглядеться в поисках чего-то подходящего. — Понравились цветы? — Да. Спасибо. Но зачем? — Юнги смотрел на Джина настолько пристально, что даже прищурился, а Джин пожал плечами. — Не знаю. Мне кажется, в больницу без цветов не принято. Ну, с пустыми руками. В следующий раз могу привезти тебе конфет. — Джин улыбнулся, схватившись за пиджак. — Ладно, поправляйтесь, господин Мин. Если что, я всегда на связи. До свидания. И Джин быстро исчез из палаты, оставив Юнги наедине с мыслями и работой, которой он уже предвкушал заняться. Ночью. Нет, вечером. Когда отец и Соа отправятся домой. А он переоденется, потому что теперь от рукава своей больничной пижамы мог слышать едва уловимый, но все равно волнующий шлейф парфюма Джина. Ну или… Или не будет переодеваться — ведь какая разница вообще, чем он пахнет, если пахнет приятно. Или… Юнги решительно закрыл дверь в ту часть подсознательного, которая теперь стала смелее подавать свой голос и перечить здравому смыслу. Нет, только не теперь. Его так просто не провести.* * *
— Гук, золотко, ты точно не закоптишь мне потолки? — Джин сидел рядом с напряженно вжавшимся в свое компьютерное кресло Чонгуком и очень пристально следил за экраном его компьютера, который после начала занятий стал выглядеть… внушительнее. Очевидно, Ючи научил его, как усовершенствовать железо для всего того, чему он его учил. Ючи был энтузиаст, который однажды сумел поломать сервера очень и очень уважаемой компании и слил одну очень ожидаемую игру до ее официального релиза. В сеть. Бесплатно. Потому что он прокачивал свой навык и ему нужен был тренировочный полигон. В правительственные базы он не совался просто потому, что там было все проще, чем в коммерческих компаниях. В общем, после своего умопомрачительного пиратского взлета, он попал в поле зрения заинтересованных в его способностях людей, в том числе, Ёнсу, который и познакомил его с Джином. Ючи действовал чисто, быстро и до замирания мозговых извилин обычных ламеров эффективно. А потом его взяли на работу в ту компанию, софт которой он регулярно ломал. И стали платить огромные деньги, чтобы он работал на них, а не против. — Нет. Не переживай. — Чонгук теперь одной рукой управлялся с компьютерной мышкой, другой то и дело поднося электронную сигарету к губам. Джин стал проникаться этим чем-то, что только отдаленно было похоже на дым и табачный выхлоп. — Дай сюда свои документы. Джин в готовности метнулся в свою комнату, которая так же была его сейфом и кабинетом, пока Чонгук, явно успев справиться со своей задачей, поставил сигарету на зарядку, наконец, расслабленно откинувшись в кресле. — Ты всё уладил? — Джин уже пребывал в нетерпении, но знал, что пытаться что-то рассмотреть на экране, который сплошь состоял из всплывающих окон и кучи непонятных цифр и букв было бесполезно. — Пф, разумеется! — Чонгук самодовольно улыбнулся. — Хочешь расскажу, как мне это удалось? Он взял из рук Джина документы и стал быстро вносить данные в… куда-то на экран. — Гук, я бы с радостью послушал, но не люблю чувствовать себя идиотом. Поэтому просто скажу, что я восхищаюсь тобой. Серьезно. — Джин не лукавил, но Чонгук все же посмотрел на него с недоверием. — Чем докажешь? — Буду кормить тебя, пока ты, счастливый и довольный, не лопнешь. — Джин потрепал Чонгука за щеку и тот скривился, но потом все же заулыбался самым приятным для Джина образом, очаровательной как будто кроличьей улыбкой. — Но только после того, как мы все уладим и получим кольцо, хорошо? Поедем ужинать прямо после дела! Отметим, так сказать. — Джин, уже предвкушая неминуемый успех, мечтательно закатил глаза, а затем резко уставился на Чонгука. — О! Мне нужно не забыть снять немного наличности на оплату твоих занятий. — Не, не надо. Мы с Ючи... договорились. — Чонгук опять начал сосредоточенно изучать экран своего компьютера. — Это как? — Джин отнесся к этим словам с недоверием и сразу заподозрил неладное. — Гук, если ты решил сам оплачивать свою учебу, тебе стоит сказать мне об этом честно. Или Ючи изменил тариф? Тогда почему я не в курсе?... — Чи сказал, что ему совсем несложно и что я не отнимаю у него время. — Чонгук обезоруживающе улыбнулся, но Джин лишь больше свел брови к переносице. — Чи? Вы подружились? Как-то слишком... фамильярно для просто делового знакомства. Услышав это, Чонгук тут же просиял, как будто в его голову вдруг пришла гениальная идея. — Точно так! Он отличный парень, а мы много времени проводили вместе, да и интересы у нас очень похожи, так что... — Да, Ючи отличный парень, и я рад, что вы нашли общий язык. — Джин, теперь совсем успокоившись, задумчиво улыбался, пока Чонгук, кажется, с облегчением выдохнул. — Слушай, а мы пойдем в ресторан прямо в гриме? — Чонгук, поспешив подальше увести неудобную тему, прямо и испытующе смотрел на Джина, еще раз взглянув на фотографию в его документах. — Прямо в гриме. — Джин уверен кивнул, а затем рассеянно скосил взгляд в окно. — Хотя не думаю, что там просят документы, особенно, если учесть, что не первый день торгов, но рисковать нельзя. — Да, в нашем деле риск — это неблагородное дело. Всё должно быть выверено, настроено и работать как часы. — Чонгук говорил с легкой самоуверенностью, и Джин засмеялся, приобняв его за плечи, чем вызвал на лице Чонгука теплую улыбку. — Кажется, скоро ты подвинешь меня на моем месте, и королем подставы будет не Джин, а Чон Чонгук. — Кстати, Джин, а как тебя зовут на самом деле? — Чонгук как будто одумался, теперь смотря на своего наставника широко открытыми глазами. — Джин. Так меня и зовут. А все остальное спрятано за завесой тайны и никогда не станет доступно широкой общественности. И узкой тоже. Особенно тебе. — Джин щелкнул Чонгука по носу, тут же поднявшись. — Себя не забыл внести в список? — Я буду твоим сопровождающим. Там правило, что с собой можно привести друга, только он не сможет участвовать в торгах и будет лишен стульчика. — В голосе Чонгука слышала небольшая и не режущая слух своей излишне негативной тональностью досада от того, что ему не удалось выведать секрет Джина, который ему, на самом деле, и не нужен был. Просто… Любопытства ради. — Отлично. В таком случае, мы можем поужинать, и я расскажу тебе план на завтра. — Джин уже расположился за кухонным столом с блокнотом и карандашом, которые, сделав пару записей, отложил. — Иди сюда, электроник. Будем восполнять твой энергетический ресурс.* * *
— Хуоджин Чен. — Джин, который был одет в темно-синий классический костюм-тройку, в тонкую серебристую полоску, смотрел на администратора из-за стекол своих стильных имиджевых очков. — Минуту. — Администратор вежливо улыбнулся, сверяясь со своим отпечатанным списком. Джин терпеливо ждал, держа за руку Чонгука, который был одет в синие джинсы и синюю клетчатую рубашку, и теперь с любопытством озирался по сторонам. — Можно ваш паспорт? — Администратор вновь улыбался, и на его лице нельзя было разглядеть ни беспокойства, ни подозрений. — Вы пропустили предыдущие дни торгов? — О, только недавно вернулся в город. — Джин снисходительно улыбнулся, открыв перед собой документы, на которые тут же было обращено пристальное внимание, завершившееся на лице администратора довольной улыбкой. — Всё верно. Проходите к ведущему — он даст вам номер. А… — Мужчина посмотрел на Чонгука, который теперь выглядел самым невинным образом. — О, это мой племянник. В музей его не затащишь, потому решил приобщить его к искусству и культурным ценностям хотя бы так. — Джин улыбнулся почти виновато, в то время как Чонгук нахмурился. — Если это старинное барахло кто-то считает культурными ценностями… — Чонгук сделал акцент на последних словах особенно пренебрежительным. — То я ничего не понимаю. — Помалкивай и впитывай. Совсем потерялся в этих своих онлайн играх. — Джин прошипел это достаточно громко, чтобы администратор захотел поскорее отпустить их в зал. — И ничего не трогай, иначе все расскажу твоей матери. После этих слов администратор явно озадачился, не успев учтиво улыбнуться в момент, когда Джин, потянув Чонгука за руку, отошел к следующей стойке. — Номер шестьдесят девять. — Джин обратился к ведущему торгов, который до этого заметив, что мужчина удачно прошел стойку регистрации, теперь кивнул, протянув Джину небольшую пластмассовую табличку. — Скажите, а ведь сегодня выставляется «Сумеречная звезда»? — Да, разумеется. Это будет второй лот. — Ведущий торгов теперь олицетворял верх профессионализма. — Он уже выставлен? — Джин нетерпеливо стал озираться по сторонам, и заметив, что ведущий явно обратил на это внимание, поспешил виновато улыбнуться. — Очень хочу заполучить это кольцо. Обещал супруге, что вернусь с подарком. У нас годовщина свадьбы, а я успел немного… — Джин как будто смутился. — Провиниться. Поэтому я без кольца сегодня не уйду! — Не могу вас успокоить. — Ведущий, который одним глазом продолжал тщательно следить за стойкой регистрации, посмотрел на Джина с сочувствием. — Соискателей много и все они так же, как и вы хотят заполучить этот шедевр ювелирного дела. — Ох… — Джин поднял брови, при этом поджав губы, и его вид стал олицетворением несовместимой с жизнью тоски. — Пожелайте мне удачи. Иначе… Станет на одну ячейку общества меньше. — Удачи. — Ведущий кивнул и улыбнулся, и Джин, как будто воодушевившись, потянул Чонгука в сторону. — Ты заметил кольцо? — Теперь Джин мог говорить со своими обычными интонациями, но все же необычно для себя тихо, склонившись к уху Чонгука, который кивнул. — Рядом со старинным зеркалом. — Отлично. Сейчас мы прогуляемся, а как только я сожму твою руку… — Джин быстро огляделся, заметив, что люди уже почти заполнили зал, и либо уже заняли места, либо слонялись без дела, всем своим видом демонстрируя, что со знанием дела рассматривают предметы старины и интерьер. — Пойдешь к тому секретеру с бархатными шторками. Только аккуратно — я не хочу платить штраф. Чонгук кивнул, и затем они двинули вдоль рядов стульев, о чем-то перешептываясь и изображая воспитательную беседу, потому что Чонгук постоянно хмурился и дул губы. Когда на них обращали внимание, Джин ловил на себе сочувствующие взгляды, которые не задерживались. И это был хороший знак. Свою свободную руку он теперь заложил в карман пиджака, ловко надев на палец поддельный перстень. И когда до нужного лота осталась пара метров, Чонгук одернул его руку. — Перестань, я не ребенок. — И он тут же отошел от Джина, который изобразил возмущение. Дело было сделано — все обратили внимание на слишком громкого для сложившейся интеллигентной атмосферы Чонгука, смотря на него с осуждением, как будто он своими детскими капризами разрушал микроклимат этой элитной и дорогой барахолки. И Джин медленно двинул к кольцу, под пристальным и даже не пытающимся себя скрывать взглядом администратора, который теперь закончил принимать гостей и ждал начала торгов. Люди тоже ждали и стали активнее занимать стулья. Джин своим красивым лицом восторгался, глядя на уже выставленные на красивых тумбах экспонаты, краями обоих глаз следя за находящимся в помещении персоналом. — Молодой человек! — Администратор поднял руку и направился туда, где Чонгук теперь бережно пытался открыть бархатные створки. — Не нужно ничего трогать! Это был подходящий момент, и Джин сделал единственный оставшийся шаг к находящемуся в красном бархатном футляре кольцу. Точно такому же, как был на его пальце. — Я ничего не делал! — Это был голос очень натурально негодующего Чонгука, который теперь приковал к себе всё внимание. — Посмотрите, всё целое! Я не хулиган! Джину хватило пары движений, как вдруг к нему подкрался кто-то из персонала. И Джин тут же наклонился к его уху. — Извините, я не могу его снять. — Он говорил так, как будто ничего не произошло пока молодой человек почти с ужасом смотрел на его палец, с «Сумеречной звездой» на нем. — Не хочу, чтобы вам попало за то, что вы были невнимательны — просто помогите мне его снять. Молодой человек кивнул, быстро оглянувшись, а затем схватился за кольцо и очень легко стянул его, пока Джин очень натурально вытаращил глаза. — Видать, вспотел от волнения. — И он облегченно выдохнул, положив руку на плечо сердобольного смотрителя, который уже быстро и аккуратно незаметно вернул кольцо в футляр. — Извините. — Дядя, что это за место?! — Именно в этот момент рядом с Джином возник возмущенный Чонгук. — Меня обвиняют в вандализме. Это всё ты! — Тсс, родной. Пойдем. Будешь стоять за моей спиной. — Джин взял своего лже племянника за локоть и потянул в сторону последнего ряда и крайнего стула. И спустя пару минут было объявлено о начале торгов. А спустя полчаса «Сумеречная звезда» ушла с молотка за миллион сто восемнадцать тысяч, при начальной стоимости в девятьсот. И Джин был собой вполне доволен, успев несколько раз поднять цену и своим врожденным актерским талантом внушить другим соискателем «Что он ни перед чем не остановиться ради своей милой Мими». Даже если их запомнят, даже если подмена вскроется почти сразу, на кольце не будет его отпечатков и во всем обвинят сотрудников и организаторов аукциона, которые допустили преступную халатность или в принципе были не чисты на руку. А почему? Потому что Джин был действительно хорош. Как и Чонгук, который теперь сиял как медный таз. Совершенно заслуженно. И Джин обязательно ему об этом напомнит. И не один раз.* * *
— А он не может подождать? — Чонгук, который занял место в такси рядом с Джином, который теперь уставился в экран своего телефона, надул губы. — Ему там просто заняться нечем! Наверняка шантажирует тебя по поводу нашей пещеры. — Гук, я у него в долговом рабстве. Ему не нужно меня шантажировать, чтобы я бегал перед ним на задних лапках и вилял хвостиком. — Что-то по твоему лицу не видно, что ты расстроен. — Чонгук с сомнением смотрел на Джина, который теперь… улыбался? — Я просто решил относиться к этому легче. — И Джин поднял на него свой спокойный, все еще направленный из-за очков блестящий взгляд. — Я просто заберу у него компьютер, записи, и мы с тобой, заехав домой, сможем тут же отправиться на ужин. Хорошо? И я буду долго тебя расхваливать, хотя это будет лишним, потому что ты был выше всяких похвал. — Джин спрятал телефон в карман пиджака, в другой, не тот в котором теперь лежал оригинал «Сумеречной звезды», который он заботливо обернул в заранее заготовленный лоскут бархата, и обнял Чонгука за плечи, прижав к себе и пытаясь сделать так, чтобы на его надутых губах появилась улыбка. — Я правда был так хорош? — Он все еще дул губы, но теперь смотрел на Джина с нетерпением. — Больше скажу — ты сделал восемьдесят процентов работы. Но получишь все равно двадцать, потому что договор дороже денег. — Блин, круто! — Чонгук смотрел на Джина широко открытыми глазами. — Кажется, я делаю успехи, и твои старания и денежные вложения не прошли даром! — Ох, мелкий, они не то что не прошли даром — они уже приносят дивиденды. — И Джин позволил себе поцеловать довольного собой Гука в висок. Как хороший старший брат, который теперь гордился младшим. Он по этому скучал.* * *
Юнги сидел в вестибюле больницы и болтал ногами, шелестя полами своего халата, которым он прикрывал свой больнично-пижамный лук. Рядом на кресле расположился его макбук и ежедневник с пометками и закладками, в которых Чимин обязательно сможет разобраться. И вот когда он разберется и сделает то, что Юнги достаточно подробно ему расписал, его больничный можно будет считать удачно и незаметно для бизнеса закрытым. Даже со свежими швами, после которых обязательно останутся украшающие его шрамы, он не терял свою работоспособность. И если бы рядом теперь был его отец и случайно услышал его мысли, Юнги бы тут же лишился ушей. Но вместо этого он нетерпеливо смотрел на часы. Он ждал Джина уже лишних десять минут, делая скидку на то, что у него сегодня было важное дело. Какого черта он делал ему скидку, если Джин со всех сторон был ему должен? Это был риторический вопрос, на который Юнги не хотел отвечать, приняв это как данность. У него ведь был не вопрос жизни и смерти. Потому что когда у него был действительно вопрос жизни и смерти, Джин был рядом и проявил себя как настоящий Бэтмен. — Здравствуйте, я к господину Мину младшему. Голос знакомый, и Юнги поднялся, вытянув голову, теперь пытаясь разглядеть Джина. И, чтобы не терять время, он взял то, что оставил на соседнем кресле и двинул на голос. — О, а вот и господин Мин. Юнги смотрел на Джина, но не совсем его узнавал, потому что на Джине была… борода? И очки. Круглые. В тонкой металлической оправе. И борода… И костюм-тройка, который теперь немилосердно для воображения, истосковавшегося по мужественной эстетике, подчеркивал тонкую талию под расстегнутым пиджаком. Джин выглядел… Он выглядел так, что Юнги нужно было срочно взять себя в руки и перестать таращиться как идиот. И он взял себя в руки, теперь смотря себе под ноги, пропустив момент, когда Джин снял очки, положив их в нагрудный прорезной карман пиджака. — Мы отойдем? — Джин сделал шаг ему навстречу, получив молчаливое одобрение от дежурившей на посту медицинской сестры. — Отойдем. — Юнги не глядя кивнул, двинув к креслам, которые занимал до этого. — Это не займет много времени. — Хорошо бы, потому что на улице я оставил своего племянника. — Кого? — Юнги сел, подняв на Джина глаза, который теперь лишился очков и выглядел еще более опасно. Еще более опасно, если смотреть на него теперь вот так, снизу вверх, пока он разглядывает тебя с любопытством, вот-вот готовясь взять пальцами за подбородок и приблизиться настолько, чтобы своими пухлыми губами… — Чонгука. Он замечательно исполнил роль моего племянника. — Джин, как будто не заметив на себе завороженный взгляд, сел рядом с Юнги, положив руки на колени. — Так, что за поручение? Юнги, выдохнув, протянул Джину и Макбук, и черный молескин. — Просто передай это Чимину. В ежедневнике под одной из закладок я все подробно расписал. Поэтому… тебе нужно всего лишь поработать курьером. Джин кивнул, а затем с задумчивым любопытством посмотрел на Юнги, чуть сощурив глаза, и Юнги пытался теперь не смотреть на него, очень внимательно, если не сказать скрупулезно изучая ровную белую штукатурку на находящейся напротив стене. — Тебе нравятся мужчины с бородой, правда? Если бы Юнги пил — он бы поперхнулся. Если бы стоял — упал без чувств. — С чего ты взял? — Он раздраженно бросил на Джина взгляд, который задержался на аккуратно стриженной и выглядящей совсем как настоящая бороде. Джину бы стоило из вежливости это не заметить, но Джин заметил, и вот-вот готовился задать по этому поводу вопрос. — Ты очень интересно смотришь. — Джин улыбнулся, и в его голосе теперь не слышалось желание подколоть, но Юнги не нужно было вслушиваться в интонации, чтобы с предубеждением воспринимать смысловой посыл. — Тебе нравятся брутальные мужчины. — Мне нравится, когда никто, особенно мои подчиненные, которые большую часть времени должны просто кивать и оперативно выполнять мои поручения… Никто не лезет в мою личную жизнь. — Речь Юнги была проникнута сдержанным, очень хорошо угадываемом в холодном металле раздражением, но Джин продолжал заглядывать в его глаза с легкой улыбкой. — Я видел Намджуна и сразу оценил твой вкус. — Джин продолжал рассуждать вслух как ни в чем ни бывало. — Не осуждаю — я бы тоже повелся. И если хочешь, ты можешь ее потрогать. — Джин теперь кончиками пальцев прошелся по своей ненастоящей бороде, убеждаясь, что она держалась более чем надежно. — Волоски натуральные и налеплены на очень тонкую сеточку, которая в свою очередь крепится на клей. Я использую клей для ресниц, потому что он и крепкий, и достаточно гипоаллергенный. — Я не хочу трогать твою бороду. — Юнги скрестил руки на свое груди, как будто тем самым лишая их возможности потрогать без разрешения, и для верности еще и демонстративно отвернулся, чтобы не смотреть. — Да, намного приятнее почувствовать ее на своей коже во время поцелуя. — Длинные пальцы ловко взяли Юнги за подбородок и повернули его голову. И всё, что теперь мог Юнги — очень искренне удивляться, широко раскрыв глаза и рот, прежде чем что-то выпустить из него. Джин не наклонился к нему, а потянул к себе Юнги, который схватился за его руку, но почему-то не совершал никаких действий, чтобы освободиться. И губы Джина, которые терзали его воображение, теперь оказались настолько близко, что Юнги сглотнул, ощутив, как мягкие, искусственно уложенные в форму бороды волоски щекотнули кожу на подбородке. — Извини. — Джин вдруг резко отстранился. — Я позволил себе лишнего. Еще раз прости. — Джин аккуратно взял Макбук и ежедневник со своих коленей, затем поднявшись. — Завтра же с утра всё будет у Чимина. Набирайся сил и поправляйся! Сука. Это была первая и единственная мысль теперь в голове Юнги. Он должен был его осадить, он должен был указать ему на его место. А вместо этого Юнги краснел и замирал, как впервые танцующая с парнем школьница, пока Джин сам снисходительно не прекратил все свои изощренные домогательства. Изощренные в своей деликатности, естественности и как будто невинности. Но Юнги знал, что это только начало. И что он умеет намного эффективнее пользоваться своей привлекательностью, которой Юнги не мог не поддаться. Потому что это была его природа. Но помимо природы у него был интеллект. И чувство самосохранения. А это значит… Что Юнги еще не проиграл. Пусть и очень хотел сдаться. Они еще повоюют.