* * *
— У тебя пятнадцать минут на то, чтобы найти аптеку, а у меня — чтобы подготовиться. Это было слишком неожиданно. Нет, Джин не сомневался в себе, просто… Просто он теперь не мог скрыть свое удивление от того, что Юнги так просто сдался. И Юнги очень самодовольно улыбался, глядя на то, как вытянулось лицо Джина. — Неожиданный поворот, правда? Не можешь поверить своему счастью, да? — Честно сказать… Да. — Джин не собирался лукавить, и Юнги, которого он до сих пор держал за заведенные ему за спину руки, как-то слишком трогательно для сложившегося момента поцеловал его в подбородок. — Давай не будем терять время. — Давай. Но… Как ты собираешься готовиться? Медитация? — Буду наполнять свой сосуд энергией, в которой потом будет плескаться твой член. — Юнги смотрел на Джина очень серьезным взглядом, в то время как Джин готовился засмеяться. — Когда отец говорил, что я трудоголик, он имел ввиду то, что я нередко ночую на работе. А так как я жить не могу без вечернего и утреннего душа… Сам додумай — я не собираюсь тебе объяснять очевидные вещи. — И ты управишься за пятнадцать минут? — Джин смог прийти в себя, и теперь, зная, что не встретит никакого сопротивления, стал нарочито нежно целовать шею Юнги. — Если ты продолжишь меня смущать, я передумаю и выставлю тебя за дверь. — Юнги нахмурился, надув губы, которые Джин тут же накрыл своими. — На самом деле, тебе наверняка придется смутиться. И не раз. Но это будет стоить того. По многозначительному взгляду, Юнги начал невольно догадываться о том, что его могло ждать, но… — Мы собирались перестать терять время, но ты до сих пор меня держишь. — Юнги смотрел на Джина как начальник, но мягко требовавший строгого исполнения своего поручения, и Джин, достаточно нехотя, что не забыл продемонстрировать, его отпустил. — Тебе будут очень завидовать, когда я появлюсь в аптеке в таком виде, требуя презервативы и смазку. — Ты будешь завидовать сам себе, когда я, наконец, избавлюсь от этих ужасных тесных брюк. А вот это было неожиданно, особенно в сочетании с дьявольским блеском в кошачье-ореховых глаза, и Джин ощутил первые шевеления в районе члена. — Одна нога здесь — другая… — Пока тоже здесь. — Юнги сделал шаг назад, посмотрев на часы. — Время пошло. И возьми ключи, если вдруг сможешь побить мировой рекорд на спринтерской дистанции за презервативами и обратно. Когда Джин вернулся, кабинет Юнги был закрыт, а самого Юнги в нем не было. Джин сверился с часами — он управился за тринадцать минут. И то, задержался лишь потому, что на кассе была очередь — все вдруг резко решили начать бороться с осенним авитаминозом, а кто-то, так и не успев начать эту священную борьбу, вынужден был бороться с насморком. Но Юнги не было. И Джин начал думать, что теперь Юнги уже был на полпути к дому, хихикая в кулачок, представляя, какое у Джина должно было быть лицо. Прошло двадцать минут, и Джин улыбнулся сам своей наивности. Хотя, у него было оправдание — он слишком давно этого хотел, чтобы так просто не повестись на вдруг подвернувшуюся возможность. И он опустился на диван, стянув туфли и закинув ноги на низкий столик, невольно вспомнив о том, как горбатился перед ним, выполняя никому не нужные поручения, пока Юнги сидел в удобном кресле, за удобным столом и глумился над ним. Много ли прошло времени с того момента?.. Однозначно было то, что прошло много времени с того момента, как Юнги ушел готовить себя к акту любви. Возможно, его, слишком целеустремленно надраивающего свою круглую попочку, унесло в канализационный слив. И Джин улыбнулся, представив себе… — Сегодня до последнего клиента. — Это был голос Юнги, который раздавался из-за прикрытой двери и разбавлялся женским щебетанием, которое Джин даже не старался разобрать. — Все лишние часы — в переработку — я оплачу. Нет, меня нельзя будет беспокоить. Когда освобожусь, я сам выйду в ресторан и пожму руку шефу. Всё. И Юнги распахнул дверь кабинета, всё еще продолжая раздавать поручения. Он теперь был в своей классической сорочке, которая не была заправлена в брюки и не была застегнута на манжетах. Очевидно, ему приходилось снимать ее до этого, а значит… Он не провел это время даром. — Мне повезло, что они не ломились ко мне в душ. — Юнги закрыл за собой дверь, несколько раз провернув ключ, а затем подкрутив слишком яркое освещение до очень интимного полумрака. — Здесь отличная звукоизоляция, так что, если ты будешь звать на помощь, тебя никто не спасет. А… — Юнги только теперь заметил вальяжно откинувшегося на диванную спинку Джина, который тут же спустил ноги, как будто Юнги мог его за это поругать. — Не растерял запал, мачо? — Иди сюда. — Джин похлопал себя по коленям. — Хочешь усадить меня к себе на колени? Ох, ты еще не знаешь правил игры… — Юнги закатил глаза, всё же двинув к дивану. — Ты краснеешь теперь, потому что волнуешься? — Джин как будто удивленно приподнял брови, смотря на Юнги с хитрым прищуром. — Присаживайся, я тебя успокою. — Я понимаю, что ты чувствуешь себя доминантом и думаешь, что будешь руководить, но… — Юнги подошел к Джину, который вновь пару раз хлопнул по своим коленями. — Нет. — Да, Юнги. Садись. Не сопротивляйся — я никому не расскажу. — Ты опять много на себя берешь. — Однако, по лицу Юнги было понятно, что он скорее был склонен согласиться, нежели продолжать сопротивляться. — Немного. Всего шестьдесят три килограмма. — И Джин ловко ухватил Юнги за руку, потянув на себя. — Иди сюда! Юнги упирался, как ребенок, который не хотел идти домой, но затем все же сдался, сразу расположившись на Джине к Джину лицом, сумев уместить колени по бокам от его бедер и даже стянуть туфли. — Ммм… — Джин самодовольно улыбался, не зная, где именно теперь остановить свои руки. — Что, готов кончить? — Юнги улыбался самодовольнее, положив свои ладони на широкие плечи. — С чего начнем? Джин, который теперь как будто оказался перед витриной с пирожными, каждое из которых мог себе позволить, скользил ладонями по хлопку мужской сорочки, затем ловко пробравшись под ее край, сразу ощутив, что кожа Юнги была чуть влажной и при этом явно еще не успевшей растворить в себе тепло горячей воды. — Плохо вытерся? — Джин улыбнулся, заметив, что Юнги притих от нежный пальцев на своей коже. — Торопился. — Ушла бравада, и он стал звучать тише, переместив свои ладони на шею Джина, большими пальцами очерчивая линии подбородка. — Опасался, что ты можешь сбежать. — От тебя? Я пытался, честно, но ты всё равно меня находишь. И Юнги наклонился к нему, чтоб поцеловать. Осторожно, мягко, без нажима и напора, как будто проверяя, что ему на самом деле будет позволено больше. И Джин, давая разрешение сразу на всё, больше прижал его к себе, пальцами под сорочкой заскользив к лопаткам, мягко продавливая залегающую между упругих мышц линию позвоночника. И Юнги вновь приложился к его губам, на этот раз позволив себя немного языка, которым лишь дразнил, при этом всем телом чуть выгибаясь под пальцами Джина. Но потом Джин вдруг убрал свои руки с его спины, переместив их к ягодицам, которые сразу, не теряя времени, смял… Смял с таким рвением, что даже приподнял Юнги, который тут же стал действовать чуть решительнее, запустив в волосы Джина свои пальцы. — Мне кажется, или для нормальных поцелуев тебе обязательно нужен допинг? — Джин, воспользовался моментом, когда Юнги оторвался от его губ. — Пошел к черту. И Юнги не стал доказывать свое мастерство во всём, что касалось оральных ласк рот в рот, вместо этого став медленно развязывать галстук-бабочку, чтобы потом отбросить его и приняться за пуговицы на шелковой сорочке. — Я не так себе это представлял. — Джин улыбался, наблюдая за его длинными пальцами, а затем последовал его примеру, только рубашку начал расстегивать снизу вверх, сразу обнаружив у Юнги достаточно крепкий, пусть и не прорисовавшийся в отчетливые кубики пресс. Так ему всегда нравилось намного больше. — А как ты себе это представлял? — Юнги чуть сместился на коленях, чтобы освободить рубашку Джина от пояса его брюк. — Это не страсть — это соглашение. Я хочу тебя, ты хочешь меня, и мы оба можем помочь друг другу. — Значит, это обычная взаимовыручка? — Джин ловко справлялся с пуговицами, очень быстро покончив с ними и, вдруг ощутив нетерпение, распахнув рубашку Юнги. — Беленький. И наверняка сладкий. Как сахарок. — Ох, Джин… — Юнги самодовольно улыбался, так же успев расправиться с пуговицами на рубашке Джина, пальцами поднявшись к его плечам и прихватив ткань, очевидно, в стремлении спустить ее. — Поможешь мне? — Разумеется. По долгу службы. — И Джин отлепился от мягкой спинки дивана, при этом опустив свои руки, чтобы затем вызволить их из рукавов рубашки, которую Юнги отбросил в сторону, зацепив ее за подлокотник. — Теперь моя очередь. — И Юнги, не отрывая от Джина блуждающе голодный взгляд, который не знал, на какой именно части совершенного тела остановиться, самостоятельно снял с себя дорогую хлопковую сорочку, отправив ее к тому же подлокотнику. И Джин позволил свои руками опуститься на поясницу Юнги, настойчиво побуждая его придвинуться. Прижаться к его груди, упираясь руками в спинку дивана, наблюдая за тем, как Джин остановил свои губы на его ключицах, затем сместившись к шее. — Может нам стоит полностью избавиться от одежды и подумать, как поудобнее разместиться? — Юнги прикрыл глаза, ощущая пухлые губы на своей коже, а уверенно руки — на своей уже уставшей от узких брюк заднице. — Подумать? — Джин оторвался от шеи Юнги, с сомнением посмотрев на него, затем хитро прищурившись. — Нет. Мы не будем думать. Потому что… Джин поднялся, придерживая Юнги за ягодицы, очень уверенно направившись к столу, до которого на удачу была пара шагов. — Нет-нет-нет, только не на столе! — Юнги протестовал, но было уже поздно, потому что Джин опустил его на деревянную столешницу, на которой теперь, впрочем как и всегда, был образцовый порядок. Образцовый минимализм, который очень легко было сместить к краю. — Ох, господин Мин, неужели ты никогда не мечтал о том, что тебя разложат на твоем же столе и хорошенько оттрахают за твой острый язык и несносный характер? — Джин устроился между его ног, бережно придерживая за лопатки немного опешившего от такой резкой смены положения Юнги, который руками ухватился за пояс его брюк. — И не говори, что звукоизоляция нужна для сохранения секретов… — Я не думал об этом, но теперь… — Юнги отчаянно нравилось настроение Джина. — Хотя, ты вряд ли на такое способен. Но, если что, я обещаю не храпеть. — Ммм, господин Мин… — Он медленно скользил пальцами по спине, в конце чувствительно пути остановив ладони на лице Юнги, бережно обрамив его, при этом смотря на него почти с нежностью. — Ты провоцируешь меня. А что если я поддамся на провокацию и решусь доказать тебе обратное? — Я подниму хвост, прогнусь и буду послушно делать то, что ты скажешь. — Юнги прильнул к Джину, при этом улыбаясь и заглядывая ему в глаза, и Джин ощутил, как член встал. От одной вовремя брошенной фразы. Кажется, мастером соблазнения здесь был не он. — Что скажешь на это? Юнги примерно представлял, какое неизгладимое впечатление могли оставить его слова, и теперь, чуть отстранившись, рукой бережно гладил во всю впечатлившегося Джина, ощущая пока лишь гладкость костюмной ткани, очень интригующе натянувшейся на эрегированном члене. — Тебя заводят такие разговоры? — Юнги продолжил бережно наглаживать член, оценивая его волнующую пока только воображение конфигурацию, пока Джин прямо смотрел ему в глаза. — Меня заводишь ты, и если ты разучился по другому использовать свой рот, я могу довольствоваться малым. — Джин взял Юнги за запястье ласкавшей его член руки, отвел ее, другой притянув совсем не сопротивляющегося Юнги, прижав его к себе в районе поясницы. И Юнги торопливо выдохнув, ощутил теперь возбуждение Джина своим собственным членом. А затем, потеряв терпение и изначальное намерение Джина дразнить, потянулся к его губам, свободной рукой притянув за шею, в то время как вторую его руку Джин сам положил на свое плечо, теперь двумя руками прижимая к себе Юнги. Который как всегда целовал самоотверженно и жадно, не давая Джину вздохнуть, и Джин позволил себе на этот раз, покрепче ухватившись за волнующе прогнувшуюся поясницу, полностью потерять контроль. Потому что он знал, что на этот раз у него было и право, и все основания. И он на самом деле мог ничего не делать, потому что Юнги полностью контролировал его губы, то и дело сильнее прижимаясь к ним, и теперь своим острым языком пытаясь Джина поглубже задеть, руками направляя это чувственное столкновение характеров, которое учащало сердце, дыхание и нетерпение. — Ты можешь лучше. — Джин отстранился, чтобы переместить свои руки к застежке на поясе брюк Юнги, торопливо растегивая с пуговицей и молнию. Юнги с улыбкой наблюдал за тем, как сосредоточенно Джин справлялся с его брюками, а затем откинулся назад, устроившись на локтях и приподняв бедра так, чтобы Джину было удобнее стянуть с него штаны, вместе с бельем. И Джин замер, с жадностью оглядывая теперь почти полностью обнажившееся тело, так бесстыдно ему демонстрируемое… Он торопливо дернул брюки, узкими брючинами зацепившиеся за пятки и стянувшие вместе с собой и трусы, и носки, затем отбросив их в сторону. — Нравится? — Юнги, кажется, совсем не стеснялся, но возможно виной всему просто было желание и восхищение в глазах Джина, который не собирался скрывать, насколько ему было по душе и по члену то, что он видел. То, что он наблюдал, пальцами ухватив Юнги за щиколотки, согнув его ноги и всё теми же пальцами в сопровождении горячих ладоней очень медленно и чувствительно заскользив вверх, задержавшись на коленях, потому что именно в этот момент Юнги приподнялся и двумя руками притянул к себе Джина за шею. К своим губам. От которых он до этого без разрешения оторвался. Джин намеренно не касался члена Юнги, дразня его и заставляя сокращаться от каждого неосторожного касания в опасной близости от чувствительной головки. И Юнги стал нетерпеливее. Он теперь прижимал Джина к себе одной рукой, другой взяв его ладонь, которую намеревался остановить на своем члене, но Джин легко и непринужденно пресек эту попытку, переплетя их пальцы и заведя руку Юнги ему же за спину. И Юнги недовольно заурчал, попытавшись отстраниться, но тут внезапно оказавшиеся на его груди пальцы заставили его отказаться от намерения прерваться и высказать недовольство. Они, плавно скользя на коже, обстоятельно задержались на твердом от испытываемого возбуждения соске, играючи и при этом до дрожи чувствительно теребя и сжимая его между мягкими подушечками пальцев. И вместо того, чтобы прерваться, Юнги с большей страстью прильнул к губам Джина, который, в знак поощрения, с сосков по упругому животу соскользнул к головке члена, мягко сжав ее между пальцами, затем чуть оттянув крайнюю плоть. Юнги, совсем не стесняясь, нетерпеливо и глухо застонал прямо в пухлые губы, чуть откинувшись назад, опираясь на державшую его руку, и стал подавать бедра навстречу пальцам, которые неторопливо и даже лениво скользили по члену. Юнги жадно пытался поймать каждое чувствительное ощущение, подаваясь за рукой, и это кружило голову. — Ммм, котик, ты слишком нетерпелив. — Джин улыбался, глядя на то, как Юнги учащенно дышал через свои припухшие и покрасневшие губки, которые еще на пару мгновений задержал между своих губ, мягко втянув их к ласковому языку. И Юнги потянулся к его ремню, длинными пальцами даже на ощупь очень ловко управляясь с пряжкой и остальными застежками. — Нет-нет-нет, еще не время. — Джин убрал от себя руки Юнги, ненадолго зафиксировав напряженные запястья в своих цепких и ловких пальцах. — Время. Самое время. — Юнги, освободившись, подвинулся к краю стола, намереваясь с него слезть, и Джин не стал препятствовать, отпустив его руки и сделав шаг назад. — Я так хочу. Но дальше Юнги не смог осуществить то, что он задумал, потому что Джин развернул его к столу лицом, одной рукой прижав его к себе за плечи, другую сжав на бедре, мягко поглаживая гладкую теплую кожу. — Поверь, ты хочешь не этого. — Взволнованно подрагивающий шепот заставил Юнги поверить так сладко звучащему голосу и чуть прогнуться, чтобы еще больше взволновать Джина. — Ты хочешь того же, чего и я. — Чего? — Юнги двумя руками взялся за предплечье Джина, который свободной рукой дразнил его член. Вместо ответа, он взял руки Юнги, и, побудив его нагнуться над столом, завел их ему за спину, проследив, чтобы деревянный край никак случайно не травмировал его теперь особенно чувствительный член. Джин потянул ладони Юнги к его же ягодицам, ногой подвинув к себе кресло, которое предназначалось для посетителей. — Помнишь про язык в твоей заднице? Это была не метафора. Джин ожидал, что Юнги начнет противиться, чувствуя себя неловко в той позиции, которую приготовил для него Джин, остря, ворча и вырываясь, но вместо этого Юнги крепко схватился за свои ягодицы и послушно развел их в стороны. Это было настолько неожиданно, что Джин потерялся в открывшемся ему виде и тех чувственных перспективах, что он сулил. — Ох, к черту! — Джин отпихнул кресло и опустился на колени, взяв Юнги за бедра и губами примиряясь к то нетерпеливо сжимающемуся в предвкушении ласк, то разжимающему колечку ануса, по которому он прежде провел языком, затем опустившись к тонкой коже промежности, закончив свой маневр на поджавшихся яичках. — Ты действительно хорошо подготовился. И Джин накрыл ладони Юнги своими, до этого несколько раз поцеловав пальцы, а затем своими руками побудив их еще немного разойтись в стороны, с волнением наблюдая за тем, как приоткрылось до этого плотно сжатые колечко мышц. — Я умру со стыда, если ты сейчас же не… Ооооох… — Юнги протяжно выдохнул, прижавшись щекой к теплой деревянной поверхности стола. Он слишком долго грезил о чем-то подобном, чтобы теперь не уйти на дно, с головой, в одно мгновение погрузившись в пучину похотливых желаний и удовольствий. На самое дно. Юнги весь теперь сконцентрировался между своих ягодиц, в том месте, в котором бесстыдно, жадно, то настойчиво, то едва касаясь, дразня и издеваясь над выдержкой Юнги, у которого без поэтических преувеличений на самом деле подкашивались ноги, хозяйничал язык Джина, иногда давая передышку на нежные, почти трепетные прикосновения влажных пухлых губ, которые немного заглушали слишком быстро подбирающееся к головке и вот-вот готовящееся выплеснуться откровенное наслаждение. Юнги подстанывал, охал, прерывисто дышал, как при приступе аппендицита, пытаясь справляться со слишком острыми ощущениями, замолкал, задерживая дыхание, когда язык Джина оказывался внутри, туго скользя между плотно сжимающими его слизистыми стенками. В такие моменты закатывались глаза и белели костяшки пальцев, сжимающих порозовевшую от напряжения кожу. От сексуального напряжения. И Джин сразу заметил, что Юнги уже был на грани, сокращаясь вокруг его языка, с подергивающимся от необходимости излиться членом. И Джин остановился, поцеловав руки Юнги, ладонями нежно поглаживая его бедра, чувствительно заходя на их внутреннюю поверхность. — Ты хочешь кончить от моего языка? — Джин говорил максимально спокойно, очень эффективно сдерживая успевшее сбиться, как от спринта, дыхание, в подтверждение своего намерения кончиком языка, едва касаясь, будто порхая несколько раз пройдясь по анусу. — В смысле, а… — Юнги еле-еле выпускал из себя слова, явно теперь не имея возможности полностью прийти в сознание после слишком опасного приближения к оргазму. — Господин Мин. Одно слово. Да или нет? — Джин поднялся, наклонившись к уху Юнги, который почувствовал его член, достаточно чувствительно прижимающийся к до сих пор слишком откровенно разведенным ягодицам. — Да. Он даже не сказал — выдохнул это согласие, которые вызвало на лице Джина довольную улыбку. И прежде чем выпрямиться, он поцеловал влажные сведенные лопатки, затем мягко взяв Юнги за запястья, побуждая отпустить свои ягодицы и подняться. И как только Юнги послушно выпрямился, Джин развернул его к себе лицом, без предупреждения припав к беспорядочно вдыхающим и выдыхающим губам, сразу столкнувшись с языком, который отвечал, пока Юнги обнял Джина за плечи, как будто успев устать, на самом деле… Джин вновь подтолкнул его к столу, чуть приподняв и легко усадив сверху, настойчивыми губами побуждая вновь прижаться к дереву спиной, пока Джин, не отрываясь от сладких губ, двумя руками взялся за его ягодицы, приподнимая их и отрывая от стола. Юнги не нужно было спрашивать — он сам подхватил свои ноги под коленями, максимально открывшись перед Джином. Это было легко, потому что он всё разрешил себе и на всё решился до этого. Тем более, кажется, Джину нравилось это так же, как и ему. Хотя, судя по тому усердию, если не сказать пошло аппетитом, с которым его язык теперь облизывал беззащитно раскрытый анус, то и дело прижимаясь к нему губами, чтобы втолкнуть язык глубже… Джину нравилось больше. И Юнги выгнулся, вновь вернувшись к тем ощущениям, на которых они вынужденно прервались. Он стонал тихо, как будто испытывая невыносимые мучения, при этом не выпуская из своего рта ни звука, как будто пытаясь максимально в преддверии оргазма сохранить в себе... всё. Он был на финишной прямой, когда ощутил, что к туго скользившему через анус языку вдруг прибавился палец, который аккуратно и почти болезненно растягивал неплотно сжатое в предвкушении большого удовольствия мышечное кольцо, но эти ощущения, в соседстве с ласковым и беспощадно чувствительным языком… Юнги кончил, несколько раз, как от дрожи подтянув к себе колени и сжав пальцы на ногах. Он запрокинул голову, ощущая, как язык медленно скользил между ягодиц, на которых мягкие губы оставляли деликатные, неторопливые поцелуи. Это были самые нежные проводы оргазма, и Юнги, отпустив ноги, которые оказались у Джина на плечах, завел руки за голову, выгнувшись, как будто потянувшись. А потом ощущения от языка продолжились на мошонке, а потом по всей длине к головке, не терзая ее послеоргазменную чувствительность, а потом кончик языка заскользил по коже, не стесняясь собирать разбрызганную сперму. Когда Юнги открыл глаза, вместе с тем, как язык остановился под его подбородком, он увидел довольную улыбку Джина. Довольную, а не самодовольную. Как будто он был рад, что смог доставить удовольствие, которому стал непосредственным свидетелем. — Ты очень вкусный, господин Мин. — Джин мягко поцеловал раскрытые губки, и Юнги сцепил свои руки у него за плечами, успев немного выровнять сердцебиение. — Спасибо. — Теперь он с благодарностью припал к пухлым губам, которые до этого довели его до греха. — Не думал, что скажу это, но… Ты потрясающий. — И это мы еще не преступили к основному действу. — Джин хитро улыбнулся, удобнее устроив свои предплечья по бокам от удивленной и взъерошенной головы Юнги. — Ты же сможешь пойти на второй круг? — Это ты намекаешь на то, что мне придется удовлетворить тебя? — Юнги деланно удивленно округлил глаза. — Я думал, это благотворительность… — Благотворительность. — Джин кивнул, затем нарочито нежно поцеловав в щеку. — И исключительно из благих побуждения я поставлю тебя на коленочки и дам попробовать кое-что... исключительное. — Думаешь, у тебя хватит на это сил? — Теперь на румяном и довольном лице Юнги было недоумение, и его руки с плеч как-то очень незаметно спустились к брюкам Джина. — Ммм… — Джин даже через ткань прекрасно ощущал скользящие по его напряженному члену пальцы. — Я думаю, что ты… — Сам встану, открою рот и высуну язык? — Теперь глаза Юнги округлялись возмущенно, затем хитро сузившись. — А ведь я могу… Хочешь? Джин несдержанно выдохнул, как только длинные холодные пальцы коснулись члена. Он взял Юнги за плечи и потянул за собой, затем ловко и немного опасно сцепив свои пальцы на его шее. Во время взволнованного поцелуя. Пока Юнги, окончательно освободив член от ткани, одной рукой как будто играясь сжимал его яйца, а другой — плавно и лениво скользил от головки члена к его основанию и обратно, немного болезненно оттягивая крайнюю плоть. — А хочешь, я буду брать его полностью, давиться, пока ты будешь пытаться протолкнуть его дальше в горло? А потом смотреть тебе в глаза, медленно, по языку, со втянутыми щеками выпуская его изо рта... — Низкий бархатный шепот в сочетании с бесстыдно многозначительным взглядом, как будто ждущим и смеющимся, что слишком долго ничего не происходит. — Хочу. Хочу, чтобы ты растягивал себя, пока будешь глотать. Сможешь? — Джин улыбнулся, большими пальцами мягко проведя по раскрасневшимся щекам Юнги. — Это вызов? — Юнги двумя руками схватился за пояс брюк Джина, стянув их настолько низко, насколько мог себе позволить в своем положении. И вместо ответа, Джин стянул Юнги со стола и, дождавшись, когда он уверенно встанет на обе ноги, развернул его вновь лицом к столу, на который теперь присел, успев полностью стянуть брюки к щиколоткам. И взгляд Юнги тут же примагнитился к его члену. И Джин заметил этот пристальный взгляд, под возбуждением не сумев распознать его истинный посыл. — Юнги. — Он мягко коснулся плеча своего голого начальника, затем скользнув пальцами к его щеке. — Если ты сомневаешься, нам лучше прерваться сейчас. — Прерваться? — Юнги, который не был готов к серьезному разговору вместо вдохновенного горлового минета округлил глаза. — Ты готов остаться неудовлетворенным, при том, что я уже успел один раз получить свое? — Не такая уж это трагедия. — Правда, теперь Джин очень в этом сомневался, потому что его эрекция уже начинала чуть болезненно саднить. — Это лучше, чем каждый раз видеть сожаление в твоем взгляде. Юнги молчал, видя, что Джин был совершенно искренен, не пытаясь набить себе цену или заставить просить. Это было… Хотя, ничего странного в этом не было. — Ты слишком благороден для подлеца. — Юнги задумчиво качал головой, в то время как Джин выпрямился. — Эй, что такое? — Не для подлеца твоя кругленькая попка цвела. — Джин фыркнул, успев расстроиться настолько, что забыл о брюках и, сделав шаг, неловко запутался в ногах, вовремя остановленный Юнги, который вернул его на прежнее место. — Чертовы штаны! Джин наклонился и почти яростно стянул их с себя, под пристальным взглядом даже чуть отодвинувшегося по этому случаю Юнги. — Вообще-то я пошутил. — И улыбка на его лице становилась тем шире, чем усиленнее Джин раздувал ноздри от негодования. — Остынь. — Не могу. Обостренное чувство справедливости. — Джин поставил руки на стол, оперевшись на них и как будто забыв о том, что он теперь был полностью обнажен. — О, я понимаю какое чувство не дает тебе остыть…. — Юнги хищно улыбнулся, а потом притянул Джин за шею одной рукой, другой — схватившись за то самое «чувство справедливости», вызвав в Джине резкое сокращение. — Ммм… Тебе просто стоит попросить прощения. — Джин явно начал стремительно смягчаться, ощущая долгожданную ласку на члене и целеустремленные губы на своей шее. — Я сразу тебя прощу. Только возьми подушку с дивана — хочу, чтобы у тебя остались только хорошие воспоминания. — Ох, Джин… — Юнги, быстро облизав ладонь прямо у Джина на глазах, затем вернув ее на член, который теперь скользил в ней намного удобнее, мягко куснул его за аппетитно выпирающую ключицу. — Я же могу влюбиться… — Только после того, как, наконец, встанешь на колени. — Джин теперь улыбался, руками обрамив хитрое лицо Юнги, который свободной рукой нащупал его сосок. — Я кончу до того, как ты приступишь к члену. — Чувствительные? — Юнги улыбнулся с любопытством первооткрывателя. — Но не теперь. Он ловко выскользнул из рук, чтобы взять с дивана подушку, которую затем бросил к ногам Джина, сразу на нее опустившись. И Джин тут же замер, наблюдая самую волнительную, волнующую и возбуждающую картину, которую даже представить себе не мог: нетерпеливый господин Мин на коленях с его членом в руке, который уже поднес к своим губам, бросив на Джина неосмотрительный взгляд, тут же заставивший его смутиться и опустить глаза. Которые он затем все же поднял. С вызовом. Туго обхватив головку члена губами. — Господин Мин, ты кое что забыл. — И Джин потянулся рукой вправо, где до этого остановил то, что приобрел в аптеке. — Дай сюда ручку. Юнги, не вынимая изо рта член, протянул свою правую руку, приняв более удобную позу на подушке, немного расставив колени. Джин аккуратно выдавил на его пальцы теоретически достаточное количество смазки для комфортного скольжения, и Юнги тут же завел руку себе за спину. Джин не мог видеть, но от одной мысли о том, что Юнги теперь не только глотал его член, но и сам разрабатывал себя для более обстоятельного его принятия в себя… От этой мысли у Юнги начал твердеть член. Прямо на глазах у изумленного Джина, которому эти глаза пришлось закатить, когда Юнги, медленно скользя по длине, взял член до основания, задержавшись внизу из-за вдруг оказавшихся в его волосах пальцев Джина, побуждающих его проявить усердие. Горло горячо сокращалось вокруг головки, и Джин позволил Юнги медленно выпустить член изо рта. Чтобы затем вновь повторить это движение. — Сколько пальцев, котик? — Джин взял Юнги за подбородок, заметив на его щеках влажные разводы. Но явно не по тихой грусти. — Два. Ты торопишься? — Юнги немного запыхался, но в глаза Джина смотрел безукоризненно прямо, при этом продолжая медленно, но настойчиво, не жалея себя, растягивать вход для будущего удовольствия. — Юнги, я не буду скрывать — я мог бы кончить от одного только вида. Ты… — Джин вынужден был прерваться, сглотнув и выдохнув, потому что Юнги высунул язык, медленно обведя им вокруг головки, которую затем мягко взял между своих губ. И то, что он делал кончиком языка теперь было скрыто от глаз, но очевидно... сладко для сжавшего пальцы в его волосах Джина. — Слишком горяч. И на этих словах Юнги будто нарочно опустил руку к собственному члену, успевшему прийти в полную боевую готовность. Кто бы мог подумать, что вредный, дотошный господин Мин способен на такие… эффектные сексуальные проявления? Джин не мог подумать, и теперь с жадностью следил за каждым движением Юнги, который явно получал от этого всего удовольствие. — Встань. И Юнги покорно поднялся. И Джин сразу же припал к его губам, на ощупь нашарив презерватив, так же на ощупь начав его открывать, пока Юнги не мог сдержать свою растягивающуюся улыбку, слыша пропадающее между его губ недовольное урчание Джина. И чтобы его приободрить, Юнги завладел инициативой в поцелуе, дав возможность Джину сфокусироваться на собственно члене и просто получать удовольствие от умелого и нетерпеливого языка в своем рту. — Сзади или лицом к лицу? — Джин нехотя оторвался от губ, с волнением наблюдая за все еще тянущимися ему на встречу припухшими губками и прикрытыми глазами Юнги. — Как ты хочешь? — Который затем посмотрели на Джина со сладко томящей покорностью, и Джин развернул Юнги, усадив на стол и сразу опрокинув на спину, прижав его колени к груди. Прежде чем приступить к основному акту, он провел двумя пальцами между ягодиц, удостоверившись, что смазки достаточно. Затем, аккуратно, но уверенно вставив их и не встретив болезненного сопротивления — что Юнги хорошо себя подготовил. — Я не продержусь долго. — Джин наклонился к шее Юнги, прежде чем остановиться вблизи от его губ. — Ничего, я… — И Юнги замер, ощутив упирающуюся в него головку члена, настойчиво, но плавно проталкивающуюся внутрь. — Можешь не жалеть меня. — Могу. Но не буду. — И Джин продолжил аккуратно вводить член, при этом губами отвлекая внимание Юнги на его губах, затем шее, свободной рукой подобравшись под его плечи. Юнги чуть болезненно замычал, уткнувшись носом Джину в плечо в момент, когда впустил его в себя, туго сдавливая еще не успевшими адаптироваться к размеру мышцами. — Тесно? — Юнги чувствовал, как член постепенно углубляется в него, обжигая растяжением анус. — В тесноте да не в обиде. — Шепот Джина срывался от ощущений, и Юнги, закрыв глаза и подав ему навстречу бедра, улыбнулся. — Всё в порядке? Не толстоват? — Перестань нарываться на комплименты. — Юнги двумя руками ухватился за плечи Джина, потянув его вниз для поцелуя, которым жизненно необходимо было теперь заполнить паузу. Пока Юнги привыкал, растягивался, подстраиваясь под член Джина, как будто полностью заполнивший его изнутри. — Посмотри на меня. — Джин звучал мягко, прося, а не требуя, и Юнги открыл глаза. Вообще, для обычного секса это не столь важно — смотреть в глаза, но теперь Джин, подавший свои бедра назад, чтобы затем вновь упереться в ягодицы Юнги, смотрел за его реакцией, чтобы исключить болезненность и оставить только удовольствие. И во взгляде Юнги теперь было много всего того, что Джину не доводилось видеть ранее. Он смотрел на него с немым нетерпеливым ожиданием. Джин мог бы сказать, что с мольбой, но слово «мольба» не слишком подходило к господину Мину. Скорее, он требовал, но без уверенности в том, что его требование будет исполнено. Только с надеждой. И Джин стал двигаться увереннее, чтобы оправдать возложенные на него ожидания и тщательнее насладиться горячим, податливым телом. Которое спустя пару глубоких и достаточно настойчивых толчков стало стремиться к Джину, нетерпеливо выгибаясь навстречу. И Джин, наконец, смог спустить себя с поводка, не боясь навредить, стремясь лишь поскорее приблизить слишком долгожданную развязку. Он выпрямился, не переставая двигаться, и взял руки Юнги, переплетя их пальцы, чтобы затем завести их ему за голову, получив тем самым необходимую опору. И Юнги начал подстанывать, смущаясь быть громким, но не желая скрывать от Джина свое удовольствие, которое постепенно начинало горячо разгонять кровь. Переведя запястья Юнги в одну руку, освободившейся Джин потянул его на себя, к краю стола, при этом приподняв его бедра, ухватившись за ягодицу. Юнги стал громче, закрыв глаза и выгнув шею, широко расставив ноги, чтобы не препятствовать резким, отрывистым и глубоким движениям Джина, уже чувствующим скорое приближение развязки. И его единственной целью теперь было прийти к этой логичной развязке вместе с Юнги, поэтому он скользнул рукой от ягодицы, по бедру к члену, крепко обхватив его пальцами и сразу ощутив, что Юнги стал увереннее подаваться ему навстречу, чувствительно натирая член о ладонь Джина. — Я уже почти. — Джин теперь старался продержаться дольше, но его члену было слишком хорошо внутри Юнги, тесного, тугого, горячего, голодно и слепо стремящегося к удовольствию, прерывисто вдыхающего и выдыхающего, вытягивающего шею, чтобы наткнуться на губы Джина, которые теперь очень хотелось целовать, чтобы заглушить против воли вырывающиеся стоны. Это было тяжело — контролировать руку на члене и сохранять силу и амплитуду толчков, но Джин слишком хотел доставить удовольствие. Чувствуя, что Юнги начал отрывисто сокращаться вокруг члена, Джин решил пойти ва-банк. Уйти в олл-ин, отпустив руки Юнги, поставив предплечья по бокам от его головы. Опора, которая стала надежнее, как только Юнги крепко обхватил его за плечи, изо всех сил прижавшись к его груди. Теперь Джин, не стесняясь и не желая сил, вбивал Юнги в стол, толкаясь жестко, глубоко, ощущая стремительно подступающее к коже удовольствие, которое вот-вот готовилось вырваться… в презерватив. Джин кончил, сильно зажмурив глаза, уткнувшись Юнги в плечо, из последних сил вбиваясь в уже вплотную подобравшееся к оргазму тело. И он почувствовал, как его член начал сокращаться в его руке, выплескивая на живот сперму. И только теперь Джин смог расслабиться, придавив всем весом Юнги, ожесточенно сжимающего его плечи. Оставалось только перевести дыхание и попытаться запомнить, как теперь было хорошо… И стало еще лучше, когда Юнги наугад попал губами Джину в щеку, прижавшись к ней и справляясь со своим дыханием. — Тебе понравилось? — Джин чуть приподнялся, просто чтобы заглянуть Юнги в глаза, чтобы удостовериться, что он не собирался врать или приукрашивать действительность. — Я кончил… дважды. Как ты думаешь? — Юнги смотрел на него с недоумением, а затем широко улыбнулся. Джин не видел до этого в свой адрес такую улыбку. Чуть усталую, но несдержанную в своем счастье, открывающую зубки и десны, обнажающую Юнги в его искренней, ничем не прикрытой радости. Джин мог смотреть бесконечно, но Юнги потянулся за поцелуем. — Спасибо, Джин. Он сказал это на ухо, взволнованным шепотом, затем как будто смущенно уткнувшись носом ему в грудь. Как будто понял, что уже позволил себе лишнего. — Спасибо, Юнги. — Джин пальцами взъерошил темные волосы, затем, мягко отстранившись, начал медленно выпрямляться, позволив уставшему члену выскользнуть из удовлетворенного им же тела. Он ловко стянув презерватив, завязав его узлом и отправив в стоящую рядом со столом корзину, затем потянувшись к тому месту, где до этого его ждала смазка и презервативы. — Что ты… — Юнги с интересом наблюдал за ним, затем удивленно округлив глаза. — Это что? — Детские салфетки для смены подгузника. Решил, что вполне подойдут для твоей нежной попки. — Джин самодовольно улыбнулся, а затем, будто смутившись, опустил свой взгляд, слишком сосредоточенно принявшись за упаковку. — И что ты собираешься сделать? — Юнги слез со стола, и Джин развернулся к нему, с упаковкой салфеток в руках. — Ну… Я… — Он пытался найти слова и оправдание тому, что на самом деле собирался сделать, затем просто протянув салфетки Юнги. — Возьми. Я отвернусь. И Джин, по пути схватив с пола брюки, направился к дивану, чтобы начать одеваться, пока Юнги взглядом сверлил его широкую спину, думая о том, что это не очень было похоже на обычный секс без обязательств, которым он задумывался в рамках их взаимоотношений. Не романтических. Но у Юнги до этого никогда не было просто секса, и теперь он думал о том, что и теперь это был не… Он слишком много думал, вытащив салфетку и стерев с себя все следы удовольствия и средств по его достижению. — Теперь я должен отвезти тебя домой? — Джин уже успел надеть брюки, теперь справляясь с рубашкой. — Да, только проведаю обеденный зал. — Хорошо. — Джин застегивал манжеты, затем явно собираясь повернуться, но вовремя одумавшись. — Всё в порядке. Ты можешь смотреть. — Юнги уже взялся за свои брюки, которые очень удобно надел обратно сразу вместе с трусами. — Здесь где-то должна быть моя бабочка. Хотя… — Джин остановился, заложив руки в карманы и избегая смотреть на Юнги. — Завтра заберу. — Ты… О чем-то жалеешь? — Юнги видел его растерянную задумчивость, и ему не терпелось узнать причину. — Нет. — Джин был уверен в своем ответе, прямо посмотрев на Юнги. — Скорее наоборот. — Наоборот? — Юнги не удивился, а задумался. — Я тоже… наоборот. — Мысль пришла в голову сама собой. — Как думаешь, а мы можем повторить это? И здесь пришла очередь Джина удивляться, причем так натурально и искренне, что он никак не мог это скрыть. — Ты хочешь? — Но… — Юнги вспомнил их самый первый разговор в кабинете Тэхена. — Это не услуга. Только если ты хочешь. Если будешь получать то же удовольствие, что и я. — Хочу. — И вновь Джин был уверен. — И удовольствие я получил то же, что и ты. Юнги выдохнул. — Например… Раз в неделю. Или раз в две недели... Здесь. Благо, все необходимое у нас теперь есть. — Это до сих пор выглядело и осознавалось немного безумно и очень Юнги не подходяще, но думать об этом не хотелось. — Хорошо. — Джин кивнул. — Да, отлично. Значит, через неделю? Или две. Но достигнутой договоренности не суждено было сбыться. Правда, они оба об этом еще не догадывались. Как и о последствиях своего опрометчивого решения.Секс. Просто. 19
6 сентября 2021 г. в 20:02
Примечания:
Я не знаю, что на меня нашло... :))
Приятного чтения!
Намджун стоял, терпеливо ожидая возвращения Чимина, который теперь был рядом с Тэхеном, как всегда находящимся в гуще событий и в окружении людей, с которыми генеральный директор «Файненшл траст» уже успел поздороваться за руку и перекинуться ничего не значащими фразами. Светские разговоры. Намджун не был специалистом по их ведению, потому предпочитал ждать в стороне, только протягивая при случае руку и отвечая на приветствия учтивым кивком. И теперь он стоял в стороне, с бокалом шампанского, без интереса, а скорее с некоторой моральной усталостью наблюдая за происходящим вокруг.
А потом он вдруг потерял из виду Чимина. Это осознание пришло в его голову внезапно, и он слишком резко развернулся, чтобы Чимина найти, но вместо это врезался в какого-то молодого человека, который стоял достаточно близко к нему, вполоборота.
— Черт! — Молодой человек искренне и внезапно возмутился, затем развернувшись к Намджуну. — Вы испортили мне…
— Я прошу прощения! — Намджун выглядел теперь настолько растерянно, слишком усиленно раскаиваясь за свою неловкость, что молодой человек тут же смягчился, упустив свое стремление выяснить отношения и кивнув своему спутнику, который что-то быстро нашептал в его ухо, затем удалившись.
— Всё… Всё в порядке. — Молодой человек улыбнулся, неловко пытаясь вытереть крем со своей белой шелковой сорочки. — Просто я теперь не смогу дальше заводить полезные знакомства.
— О… — Намджун думал, что мог предложить, а затем протянул руку. — Мы не знакомы. Ким Намджун.
— Иори Сакаи. — Молодой человек, оставив грязную салфетку на вовремя подвернувшемся подносе, протянул ему чистую руку. — Значит, всё-таки могу.
— Я правда виноват. — И Намджун правда виновато улыбнулся.
— У вас такие ямочки, что я… ни о чем не жалею. — Иори широко улыбнулся, затем хитро сощурив свои глаза, от чего стал походить на что-то замыслившего ребенка. — Я новый человек здесь, и всё, что мне остается — собирать на своей груди крем от панкейков и знакомиться, надеясь, что смогу поддержать светский разговор.
— О, я не мастер светских разговоров. — Намджун заложил руки в карманы, с интересом и без предубеждения рассматривая своего нового знакомого. — Но вы можете рассказать немного о себе. А я расскажу о себе. Возможно, получится диалог. Хотя… — Намджун вдруг задумался. — Иори Сакаи? Правильно?
Молодой человек кивнул, пока Намджун пытался вспомнить, где видел или слышал это имя.
— Где я мог узнать, как вас зовут? Вы… — Фармакод. — Ваш патент теперь используется для производства биологически активной добавки! Точно! Я видел ваше имя в документах!
— Вы тоже работаете в Фармакоде? — Иори удивленно округлил глаза.
— Нет. Я генеральный директор банка, который предоставил Фармакоду беспроцентный заем на новое производство. — Намджун улыбнулся без самодовольства, скорее немного смущенно, в силу своей природной скромности не умея невербально демонстрировать свое высокое положение в пищевой цепи.
— Ого! Какая честь! — Кажется, молодой человек был восхищен, и Намджун почувствовал себя неловко. — Кажется, у меня теперь отпала надобность в хим.чистке — буду показывать эту рубашку знакомым и хвастаться.
— Ай, перестаньте! — Намджун махнул рукой, покраснев.
— Простите. Я не хотел вас смутить, просто… Это на самом деле неожиданно. — Иори улыбнулся, как будто извиняясь, и Намджун сразу поймал себя на мысли, что он был очень непосредственен во всех своих проявлениях и ему нельзя было не поверить.
— А я не хотел вас пачкать, так что мы квиты. — Намджун многозначительно улыбнулся лишь ямочками, затем став серьезнее. — Вы ученый, я правильно понимаю?
— О… Ну… Скорее, энтузиаст. У меня нет ученой степени.
— Талант? Патенты так просто не дают. Тем более, что ваши формулы имеют под собой клинически доказанную эффективность.
— Талант. — Иори самодовольно улыбнулся. — Спасибо. Так точнее. Пусть это и наука, но талант здесь тоже может быть. Правда, с этим талантом не так велика вероятность прославиться, как с любым другим, хотя… — Он опустил глаза. — Я слишком скромен для этого. Но господин Чой настоял на том, чтобы сохранить мое имя в разработке и на упаковке, хотя я продал ему патент.
— Всё правильно. Создатель не должен находиться в тени своего творения. — Намджун собирался продолжить, когда на его талии оказалась рука, довольно уверенно схватившаяся за его смокинг.
— Стоило мне отойти на минуту, а ты уже нашел себе компанию. — Это был Чимин, который звучал устало, но при этом с явным подозрением.
— Не нашел, а испачкал. — Намджун взял Чимина за плечо. — Познакомься. Это Иори Сакаи. Автор патента, по которому теперь работает Фармакод.
— Оу… — Чимин удивленно поднял брови, затем протянув руку. — Приятно познакомиться, меня зовут Пак Чимин. И я обычный секретарь.
— Взаимно. — Иори пожал протянутую руку, коротко кивнув.
— Он скромничает. Секретарь и личный помощник — это разные вещи. — Намджун с некоторой гордостью смотрел на Чимина. — Советник.
— Первый советник президента. — Чимин хмыкнул, крепче схватившись за Намджуна, не стесняясь при этом плевать на приличия, запрещающие слишком близкие взаимодействия. — Не слушайте его.
— А с кем вы работаете, если не секрет? — Иори, кажется, был искренне заинтересован новым знакомством, пока Чимин вглядывался за его спину.
— На человека, который теперь находится в центре внимания. Что, в принципе, логично и вполне ожидаемо, когда ты бесконечно богат и очарователен.
Иори обернулся, проследив взгляд Чимина и сразу заметив большую группу роскошно одетых мужчин, разной степени солидности и обеспеченности (непременно высокой), которые выказывали на своих лицах что-то, отдаленно напоминающее подобострастие. Но это некоторые — остальные просто серьезно уважали.
— А кто в центре? Мэр? — Иори вновь повернулся к своим новым знакомым, которые хитро улыбались.
— Скажем так… В центре единственный человек в городе, которому не нужна финансовая поддержка. — Чимин заговорщицки улыбался, смотря Иори за спину, и Иори вновь обернулся, теперь увидев человека, который собрал вокруг себя аншлаг.
— Он же очень молод. — Иори с сомнением смотрел на Ким Тэхена, который, вежливо улыбаясь, очень умело вел разговор на несколько лиц одновременно. — Сын какого-то влиятельного человека?
— Он сам влиятельный человек. — Чимин стал серьезнее, приготовившись грудью встать на защиту чести и достоинства своего лучшего друга.
— Легко быть самому влиятельным, когда до этого постарался папа, решивший уйти на пенсию, своим авторитетом устрашая всех несогласных и недовольных. Здесь не нужно быть семи пядей во лбу. Достаточно быть приветливым и удобным. — Иори пренебрежительно хмыкнул, полностью развернувшись к своим собеседникам, только заметив, что Пак Чимин теперь выглядел не столь расслабленно.
— Мистер Сакаи. Не нужно говорить другим о человеке то, что вы не сможете сказать этому человеку в глаза. Потому что в обратном случае о вас могут составить неправильное мнение.
Чимин звучал так, что Иори Сакаи в один момент изменился в лице.
— Я… Я не имел ввиду ничего плохого. — Он растерянно поднял открытые ладони. — Я понимаю, что поддерживать однажды завоеванное положение и авторитет тоже нужно уметь, но… — Он прямо смотрел на Чимина, как-то слишком резко став задумчивее и серьезнее, чем казался до этого. — Чтобы судить об этом успехе нужен внушительный промежуток времени. А у меня его нет, поэтому я имею право на то суждение, что высказал вслух. При этом никак на самом деле не оскорбив этого почтенного господина, просто... рассуждая.
Чимин смотрел в глаза своему новому знакомому, и тот свой взгляд на не отводил.
— Хорошо. Вы правы. — Чимин улыбнулся, и Иори Сакаи потребовалась пара мгновений, чтобы ответить на эту улыбку. — Я бы мог вас представить, но господин Ким теперь занят.
— Вы хотите, чтобы я всё-таки озвучил ему свою мысль в лицо? — Иори улыбался, и в этой улыбке не было добродушия — скорее немного раздражения, что не слишком органично сочеталось с его детским лицом. — Чтобы посмотреть, как я буду краснеть и мяться? Я могу сделать это прямо сейчас, если вы пожелаете.
— Мне кажется, что для светского разговора у нас теперь слишком напряженная атмосфера. — Намджун повернул голову к Чимину, который не сводил свой взгляд с Иори, как будто беззаботно начавшего оглядываться по сторонам, как ребенок, который в один момент потерял интерес к происходящему.
— Хотите, я извинюсь перед вами? Я не хотел оскорбить господина Кима, это правда. — Иори теперь не улыбался и выглядел убедительно. — Я так понимаю, вы близки, и поэтому успели обидится на мои слова? Я прошу у вас прощения. Мне не нужны конфликты.
Чимин смотрел на него изучающее, оценивающе, явно сомневаясь в искренности прозвучавшего извинение, но затем улыбнулся, протянув руку.
— Возможно, я был резок.
— Ничего страшного. Главное, что это недопонимание исчерпано. — Иори коротко кивнул, надув губы, и Чимин почему почувствовал себя виноватым. Против воли. Вопреки здравому смыслу, потому что он был уверен, что его гнев был праведным. — Ладно, спасибо за знакомство. Я, пожалуй, пойду. Пятно очень живописно, но не хочется никому его показывать — такое искусство должно оставаться в частной коллекции.
И учтиво кивнув, Иори скрылся.
— Что на тебя нашло, Чим? — Намджун развернул к себе Чимина, который теперь двумя руками взял его за талию. — Уверен, Тэ бы не оскорбился так на эти слова, как ты. Если учесть, что исходили они от какого-то явно незнакомого и непосвященного человека.
— Просто я слишком часто слышал, как за его спиной говорили что-то подобное, а потом прыгали на задних лапках и виляли хвостиком. Терпеть не могу лицемерие, понимаешь? — И Чимин вдруг прижался щекой к груди Намджуна.
— Понимаю, малыш. Но никогда не замечал за тобой такой категоричности. Мне кажется, ты всегда был дипломатичен.
— Это меня Юнги покусал. — И Чимин поднял голову. — Давай, я заберу Тэ, и мы поедем куда-нибудь выпьем. Я знаю, что скоро он завоет от тоски.
— А где, кстати, Юнги? — Намджун, который успел с Юнги только поздороваться, удивленно смотрел на Чимина, который самодовольно улыбнулся.
— О, Мин теперь наслаждается обществом своего водителя, которого успел разукрасить засосами. Чувствую, айсберг между ними уже начал таять, и скоро пустыня по имени Мин Юнги, сухая и безжизненная, зацветет… — Чимин мысленно потирал ручки, уже придумывая остроумные подколы для своего лучшего друга. — Я сразу всё разгадал.
— Юнги не пустыня. Скорее… — Намджун задумался. — Океан. То бурный и устрашающий своей скрытой во время штиля мощью, то...
— Ты такой поэтичный, потому что вы хорошо и приятно трахались. — Чимин закатил глаза. — Кот он. Который с одинаковой мордой будет гадить тебе в тапки и тереться о твои руки, в которые потом непременно вцепится зубами. — И вдруг Чимин с небывалой теплотой улыбнулся. — Эх, его невозможно не любить…