* * *
Джин, не глядя, поднялся, посмотрев на подошедшего к нему молодого человека в тот момент, когда тот протягивал ему свою руку с мужественно широкой ладонью. И в голове Джина сразу начали всплывать неясные образы, которые он даже не пытался поймать за хвост, потому что доктор Соа запрещала ему сильно напрягать мозги. Поэтому он просто согласился с собой в том, что молодой человек был очень хорош собой, пусть и необычно бледен. Ему бы пошли румяные щечки, а не скулы, которые все же красиво заострялись на милом личике. — Джинни! — Молодой человек улыбался, его глаза блестели, а маленькие пухлые губки подрагивали, будто он собирался заплакать. Очевидно, он был рад его видеть, а значит, Джин не ошибся, когда решил, что они были в хороших отношениях. — Юнги! Привет. — Джин протянул свою руку, ощутив крепкое теплое рукопожатие. Ему вдруг стало очень спокойно. Он буквально почувствовал, как сердце стало биться размереннее. Как внутри посветлело и как будто прояснилось. — Мы с тобой друзья? Видишь ли, я недавно чуть не умер, потом немного потерял связь с реальностью и теперь пытаюсь по крупице собрать свои мозги в кучу… Твое имя не давало мне спать, и вот я здесь. — Пойдем в мой кабинет? — Юнги бережно взял Джина под локоть, и Джин почувствовал знакомый запах. Горький апельсин и что-то сладкое. Приятное. — Ты не против? — Нет. Нет, как тебе удобно. И… можно я сразу попрошу у тебя денег в долг, потому что я потратил всю наличность на такси сюда, а на обратно ничего не осталось. — Джин тараторил, пока Юнги пытался справиться со своим волнением. Его сердце буквально выпрыгивало из груди. Он не мог ничего с этим поделать. Но теперь обычно сопровождающее его напряжение, которое запирало внутри не только чувства и эмоции, но и терзало тело, достаточно болезненно, стремительно начало конвертироваться во что-то приятное. Согревающее. Мягкое. Его начало распирать от нежности. Он мог бы удивиться этому, но был слишком взволнован. Приятно взволнован. — Проходи. Присаживайся. — Юнги пропустил Джина вперед, впервые получив возможность разглядеть его получше. И Джин заметил этот взгляд. — Дома нет верхней одежды и обуви, потому что мы с сестрой никуда не ходим. Сестра ходит, а я нет. Поэтому… — Он, присев на смутно знакомый ему диван, смущенно улыбнулся. — Это из папиного гардероба. — Выглядишь стильно, но… Ты не замерз? — Юнги сел рядом с Джином, и потянулся рукой к его носу и щекам, но затем одумался — очевидно, Джин до конца не помнил, какие отношения их связывали, и такое смелое воздействие может неправильно воспринять. — Я постоянно мерзну теперь. — Потому что ты очень худенький. — Джин забавно дул губы, как будто говорил с ребенком. — Но спасибо тебе за заботу! Всё в порядке. Особенно теперь, когда я убедился, что ты рад меня видеть. — Джин смотрел на него с искренней благодарностью, а затем с любопытством. — Скажи, мы с тобой дружили, да? Соль говорила о Тэхене и о его добрых друзьях-мафиози, и я вспомнил о тебе. Точнее, сознание мне просто подбросило твое имя. Каждый раз бросало его в меня, и я просто не мог думать ни о чем другом. — Джин забавно округлил глаза, затем вдруг насупившись. — Как это связано? Хотя… Подожди! Не говори мне! Доктор Соа запретила мне вспоминать. — Соа — моя мачеха. Добрая мачеха. Самая лучшая. — Юнги улыбнулся, а Джин округлил удивленно глаза. — Она очень хорошая! Очень внимательная… Мы с ней разговаривали, и она очень мне помогла. Можно сказать, спасла, и я перестал… — На лице Джина вдруг появилась тень, вместе с беспечной грустью. — Бояться сам себя. Совсем стабилизировался, и, кажется, скоро совсем выздоровею. — И он вновь улыбнулся, но улыбка сошла с его лица, заменившись сомнением. — А почему ты так на меня смотришь? Юнги не знал, как он выглядел со стороны, но он просто не мог наглядеться. Он так давно не видел Джина… в сознании. Он так его любил, так скучал по нему, так переживал, что теперь совершенно потерял способность противиться чувствам. Их было слишком много. — Извини. — Юнги улыбнулся. — Просто я очень рад, что ты на пути к выздоровлению. Джин смотрел на Юнги сосредоточенно, а потом вдруг смущенно улыбнулся, и Юнги сразу понял, что эта улыбка... это была лучшая вещь на свете. — Знаешь, мне почему-то кажется, что я могу проболтать с тобой весь день. Но мне скоро нужно будет ехать, чтобы не пропустить прием лекарств, если ты одолжишь мне деньги… И… — Джин вдруг остановил поток мыслей. — Я уже должен тебе денег? Долг. У меня перед тобой долг, верно? А почему ты так добр ко мне? Хотя... У меня долг перед Тэхеном. А отдаю его тебе. Почему? — Это всё неважно. Ты всё мне вернул. С лихвой. — Юнги отчаянно хотелось сжать Джина в объятиях и зацеловать. Прямо зацеловать. И не отпускать, ни за что на свете, даже если он будет отбиваться. Его родной Джин… Пусть он не помнил, но… — Серьезно? — Джин вновь удивился, а потом задумчиво огляделся. — Я… работал здесь, да? Я работал на тебя! Точно. — Джин улыбнулся, а потом зажмурил глаза. — Ох, как же хочется, наконец, все вспомнить и не копаться в этой отвратительной каше в голове! Юнги, просто чтобы ободрить, положил руку Джину на плечо, и тот повернул к нему голову. Он вновь смотрел с любопытством. Без намека на негативные переживания и воспоминания. И Юнги вдруг захотелось, чтобы он ничего не вспоминал. Если нужно, он будет знакомиться с ним заново. Главное, что он был жив и скоро будет почти здоров. Его Джин. Такой родной. Такой любимый… Всем сердцем и даже мозгами, которые теперь отказывались соображать от наплыва чувств. Наконец, счастливых и радостных, кружащих голову, а не придавливающих ее к земле. — У тебя очень красивая улыбка. Правда. Я никогда не видел такую очаровательную улыбку. Ты, наверное, очень добрый. И знаешь… Ты похож на котика. — Джин улыбнулся, отвечая на неосознанно появившуюся улыбку на лице Юнги. — Котик. Мин Юнги… — Джин вдруг поднял на Юнги растерянные глаза. — Господин Мин… — Джинни. — Юнги мягко коснулся его щеки, как будто боясь спугнуть или причинить вред. Джин перестал улыбаться. Он отвел взгляд, но его рука неосознанно потянулась к ладони Юнги, все еще находившейся на его щеке. Он накрыл ее своей, чуть сжав пальцами. — Юнги… — Джин взволнованно посмотрел на него. — Я… — Джин не торопился продолжать, и его пальцы сжимали ладонь Юнги сильнее. — Я любил тебя? — Да. Как я любил тебя. И люблю. — Юнги второй ладонью повернул лицо Джина к себе. Он молчал. Молчал и смотрел на него прямо, как будто пытаясь вспомнить. Как будто вспоминая всё постепенно, осторожно разворачивал каждое новое воспоминание. Он был очень сосредоточен, и Юнги вдруг испугался, что мог сделать ему хуже. Соа говорила, что ему нельзя было сильно волноваться и вообще как-то тревожить свою нервную систему. Вдруг, Юнги навредит?! Черт… Но… Джин вдруг улыбнулся, хитро сощурив глаза. — Нет, я не любил тебя. — Он продолжал сохранять на своем лице самодовольную улыбку, наблюдая за тем, как вытягивалось от удивления лицо Юнги. — Я люблю тебя, господин Мин. Любил в этом кабинете очень много раз. И буду любить столько же. Как только соберу мозги в кучу. — Джин… — Юнги смотрел на Джина широко раскрытыми глазами. — Ты… Помнишь? — Не всё, но… Юнги знал, что поможет вспомнить. Как в голливудских мелодрамах. Он аккуратно поцеловал Джина в губы. Трепетно. Даже осторожно. И Джин замер. А Юнги вновь соединил их губы, на этот раз мягко прихватил своими только нижнюю губу Джина. — Помнишь? Ты сводил меня с ума этими губами. И своим обаянием, помешанным с остроумием. Влюбился в тебя по уши. По самые, мать его, уши, в один момент превратившись из сурового мафиози в дурачка. — А… — Джин замер, смотря на Юнги широко раскрытыми глазами, а затем вдруг похлопал себя по бедрам, как однажды, приглашая Юнги сесть к нему на колени. — Так? — Нет, вот так. — И Юнги на этот раз без возражений уселся поверх него, очень крепко обняв за шею, с не помещающимся внутри счастьем почувствовав, что руки Джина сжались на его талии. — Я так тебя люблю… Я так боялся тебя потерять… Ты не представляешь. — Ты… Ты спас меня, да? — Джин отстранился, чтобы смотреть Юнги в глаза. — Ты спас меня. Я помню, как думал о тебе, прежде чем… они… прощался… — Глаза Джина заблестели, губы задрожали, и по его щекам покатились слезы. Он вспомнил. Неоформленные образы в голове вдруг обрели контрастность и голоса. Он вспомнил. А Юнги впервые видел, как Джин плачет. Ему нельзя было плакать. — Эй! Эй, малыш... — Юнги улыбался, пальцами собирая его слезы и целуя следы, которые они успели оставить. — Все позади. Все те, кто делали тебе больно, наказаны. Ты жив. Я люблю тебя и больше никому на свете не дам тебя обидеть. Никому. Ни за что на свете. Веришь мне? Я самый честный человек на земле, помнишь? Джин кивнул, сдавленно всхлипывая, сильнее прижимая к себе Юнги. — Хочешь остаться со мной? Я буду о тебе заботиться, хочешь? Всё, что хочешь. — Я… Юнги, я… — Губы Джина вновь задрожали, и он изо всех сил прижал к себе Юнги, вжавшись щекой в его грудь. — Всё, все позади. Давай, я сейчас позвоню Соль. Я отвезу тебя домой сейчас. — Юнги, мягко пальцами перебирая волосы Джина, чтобы приятными мурашками немного расслабить его слишком взволнованное сознание, достал из заднего кармана джинсов телефон, набрав записанный однажды номер, который ответил спустя пару гудков. — Соль, привет. Джин у меня в казино. Сам приехал. Нет, всё в порядке. Я отвезу его домой, просто напиши мне адрес, хорошо? Я позабочусь о нем. Ты… Что он говорит? Нет, никаких проблем! Я понял. Не переживай — я за всем прослежу. Отдохни. — Мы поедем домой? — Джин смотрел на Юнги своими красными от слез глазами, и Юнги улыбался. Он теперь не знал, как еще мог продемонстрировать все свои чувства, чтобы Джин убедился в серьезности всех его намерений. — Да. Да, сейчас поедем. — Юнги мягко поцеловал Джина в губы. — Поедем домой.* * *
— Ты не уйдешь. — Тэхен спокойно улыбался, и Соль начала ощущать, что раздражения становилось все больше. — Я не хочу, чтобы ты уходила, значит, ты не уйдешь. Ты сама не хочешь уходить. Потому что любишь меня. — Люблю. — Соль улыбнулась, а затем ловко ухватилась за ручку второй дверной створки, но Тэхен пресек ее почти удавшуюся попытку, получив приоткрывшейся дверью по хребту. — Ты издеваешься? — Прости меня. — Нужно было действовать решительно, и Тэхену удалось Соль обескуражить. — Прости, что я решил все за тебя. Я поддался чувствам. Я настолько был счастлив, что ты согласилась стать моей и стала моей женой, что мне страшно было от мысли, что ты уедешь. Да, я эгоист. Да, я думал о себе, но все же надеялся, что ты будешь рада жить со мной, а не через моря и океаны. — Тэ. — Соль сразу смягчилась, по достоинству оценив шаг Тэхена навстречу. — Я тоже тебя люблю. Первого и единственного, но я не могу думать только о своих чувствах. У меня есть обязательства. — Я всё уладил. Никаких проблем. Правда, твой декан, ректор, проректор и все иже с ними — все согласились, что это отличная возможность. Участие в вернисаже. Я понимаю, что ты за несколько лет привыкла к преподавателям, но… — Тэхен примирительно улыбнулся. — Познакомься с теми, кто преподает у нас. Не думаю, что они чем-то уступают. Опять же! — Тэхен поднял для убедительности указательный палец. — Новый взгляд. Ты можешь узнать что-то новое. Новое вдохновение… Это же очень важно для художника! Соль задумалась. В том, что говорил Тэхен было рациональное зерно, о котором она не подумала до этого. — Я не хочу, чтобы ты принимал решения без моего ведома. — Она скрестила руки на груди, вместе с пальто, которое Тэхен ловко выудил из её хватки, отбросив на стоящий неподалеку диван. А затем он взял ее за освободившиеся руки, притянув к себе и прямо смотря в глаза, будто пытаясь загипнотизировать. И Соль вдруг поняла, как успела соскучиться. Несмотря ни на что. — Даю тебе честное слово. — Он решительно кивнул, не сводя с Соль глаз. И в этот момент у нее зазвонил телефон. Она мигом бросилась к пальто, неловко справляясь с рукавами, пока нащупала карманы. Это был Юнги. — Как он… Сам? — Соль встревоженно смотрела на Тэхена, который тут же подошел к ней. — С ним все хорошо? Как он… Ох, слава богу! Да, да, Юнги, я напишу тебе адрес. Без проблем. — Что такое? — Тэхен говорил шепотом, и Соль отставила трубку. — Джин приехал к Юнги, и теперь Юнги отвезет Джина домой и... Кажется, он все вспомнил. На этой новости глаза Тэхена загорелись. — Спроси, можешь ли ты остаться у меня сегодня. Услышав это предложение, Соль нахмурилась. Но все же задумалась. — Он спрашивает, могу ли я сегодня не ночевать с Джином. Точно? Если что, сразу звони! В любое время! Да. Спасибо. — Соль улыбнулась, и разговор прервался. — Что он сказал? — Тэхен в нетерпении смотрел на Соль. — Что нет никаких проблем с тем, чтобы я не ночевала дома. — Соль испытывала теперь двоякие чувства: с одной стороны — беспокойство за брата, с другой — вновь обретшие голос после всей трагедии чувства к мужу. — Соль, милая, не сомневайся! Я знаю Юнги — Джин в самых надежных руках. Не хочу ничего сказать о тебе, но его руки даже надежнее твоих… — Тэхен, выхватив телефон и бросив его на диван, взял руки Соль в свои ладони, с нежностью поцеловав каждую. — Нежных, хрупких ручек. Тебе нужно отдохнуть. — Я не устала и никогда не устану заботиться о брате. — Соль нахмурилась, но прикосновения и трепетная ласка подтопили ее решимость сопротивляться. — Я не имел это ввиду. Просто на самом деле, судя по тому, что ты мне писала, Джинни прошел кризис и теперь уверенно выздоравливает. Ты сделала все, что могла и даже больше. Ты самая лучшая в мире сестра. — Тэхен смотрел на Соль широко раскрытыми глазами, и Соль отвечала ему таким же взволнованным взглядом. — Теперь должна доказать, что лучшая жена. Увидев вдруг появившийся в глазах Тэхена особый блеск, Соль покачала головой, а Тэхен тем временем заведенными за спину руками, прижал ее к себе, настойчиво припав губами к ее шее. — Я ужасно соскучился по тебе… — В его голосе появилось взволнованное придыхание, и Соль прикрыла глаза, позволив себе подумать теперь только о нетерпеливых губах, которые рассыпали по коже чувствительные мягкие поцелуи. — Истосковался. Изголодался. — Он оторвался от шеи, чтобы посмотреть в глаза Соль, теперь волнующим образом затуманенные вполне себе скромными ласками. Пока что. — Я хочу тебя расслабить. Полностью. Позаботиться о тебе. Ты заслужила, и я уверен, что Джин бы поддержал меня. Соль… — Он улыбался, заворожено смотря на губы своей жены, которые теперь слишком возбуждающее приоткрылись. — Позволь. Пожалуйста. Юнги заслужил то, чтобы побыть с Джином наедине. А ты заслужила, чтобы... — Я не против, я только за. Просто… — Задумавшись вновь о животрепещущем, Соль отвлеклась от призванных убедить ее ласк, и Тэхен, который понял, что фокус внимания сместился, стал настойчивее, запустив руку под ее свитер. — Просто мы сейчас же поедем домой. Я устрою тебе романтический обед. — Он вновь принялся целовать свою вновь податливую и покорную в его руках Сольджи. — Романтический ужин. Романтический завтрак. Пока Юнги с Джином будут наслаждаться обществом друг друга. Потому что… — Тэхен вдруг отстранился, смотря Соль прямо в глаза, чуть прикрытые и забывшие, как на него злиться и как ему перечить. — У них тоже большая любовь, знаешь ли. И Соль улыбнулась. — Ты и мертвого уговоришь. — И на этих словах жены на лице Тэхена появилась самодовольная улыбка.* * *
— В этой квартире мы жили вместе с папой. — Джин открыл дверь, пропуская Юнги вперед. — Мой дом — твой дом, так что располагайся как тебе захочется. Юнги с интересом оглядывался по сторонам, сразу заметив, что в этом месте постарались максимально сохранить тот дух, который был лет двадцать назад. Очевидно, ради того, чтобы каждый раз иметь возможность окунуться в счастливые и приятные воспоминания. Как раз в те моменты, когда счастья очень не хватало. — Мы постарались ничего сильно не менять. Мы здесь не живем, поэтому всё более или менее сохранилось. — Джин нагнулся, чтобы развязать ботинки, но покачнулся, ударившись о стену, и Юнги, который успел снять пальто, тут же оказался рядом, на корточках. — Нет! Не надо! Мне просто надо было сесть! — Тебе просто надо расшнуровать… — Юнги аккуратно занялся вызволением ног Джина, следя за его равновесием. — Вот и всё. — Я не врач, но мне кажется, что это излишняя опека, и я так забуду, как делать что либо самостоятельно… — Джин смотрел на Юнги, который теперь взялся освобождать его от куртки, серьезно и всё с тем же любопытством, как будто до сих пор пытался узнать. Или продолжал неторопливо в своей голове разворачивать воспоминания. — Я знаю, что ты очень похудел. Я помню твои сладкие щечки. — Джин улыбнулся, когда Юнги поднял на него глаза. — Ты их дуешь, когда сонный, и они становятся похожи на персики. Или яблочки. — Скажи, что тебе не терпится вновь увидеть это в живую, и мы тут же отправимся спать. — Юнги говорил очень серьезно, и Джин засмеялся, взяв его за плечи и притянув к себе. — Это не смешно, Ким Сокджин! — У меня строгий режим. — Джин теперь щекой прижимался к макушке Юнги, то и дело утапливая в пушистых волосах свой нос, пытаясь надышаться своей любовью, теперь окунувшись в постепенно накатывающие воспоминания о своих чувствах. Приятные воспоминания, которые с каждым новым вдохом становились осознаваемой реальностью. — Я тебя очень люблю, господин Мин. Я буду кормить. Я… — Джин запнулся на полуслове. — Представляю, как ты переживал за меня, и буду тебе это возмещать. — Я принимаю только натурой, господин Ким. — Юнги отстранился, хитро улыбаясь, а затем его взгляд вдруг стал как будто завороженным. — У тебя так красиво отросли волосы… Прав был Ючи — ты как будто сошел со страниц манги. И Юнги потянулся к прическе Джина, пальцами аккуратно заправляя волосы за уши, открывая его лицо. — Мы стоим с тобой в коридоре уже добрые десять минут. А то и больше. — Джин улыбался, чувствуя, как под трепетными прикосновениями внутри всё буквально расцветает и начинает петь ангельским многоголосьем. — Кстати... Соль отпросилась побыть со своим мужем. — Юнги вспомнил об этом только сейчас, точнее о том, что не сказал Джину. И Джин округлил глаза. — Она не приедет ночевать? Ох, как хорошо! — И он закатил глаза. — Знаешь, я очень переживал, что она живет от своего мужа отдельно. — Он задумался. — Тэхен… Ким Тэхен… Он же твой лучший друг. Его отец и твой отец они… Я помню! — И на лице Джина красноречиво отразилась вмиг накрывшая его ЭВРИКА. — Я помню! Я одобрил его ухаживания за Соль, и… Я очень рад, что она будет с ним вместе. А еще больше я буду рад, если она будет жить с ним, а не со мной, потому что на меня она и так потратила кучу своих нервов и здоровья. — Сказав это Джин заметно погрустнел. — Я теперь сам могу о себе заботиться. — Не. — Юнги покачал головой, затем потянув Джина в гостиную, быстро стянув ботинки. — Ты прав насчет Соль, но… Я буду о тебе заботиться. И да, я даже спиной вижу, как ты возмущаешься. — Юнги тянул Джина за собой, быстро обнаружив кухню. — Давай заботиться друг о друге. Ты поставишь меня на откорм, а я буду следить за твоими мозгами. — Юнги остановился посреди небольшой, но очень уютной кухоньки и остановил Джина, взяв его лицо в свои большие руки. — О твоих мозгах и губах. Не хочу показаться эгоистом, но теперь… — Он примирялся к тому, о чем говорил, пока Джин самодовольно улыбался, аккуратно прихватив его за талию. — Ты мне должен за все мои страдания. — Ты хочешь, чтобы я тебя целовал, да? — Да. — Юнги кивнул. — Пока я не устану. Хватит тебе, уже належался в коме — пора приниматься за дело. Услышав это Джин сначала как будто изумился, потом засомневался, потом лишь на мгновение упал в какие-то тяжелые думы, а затем широко улыбнулся. — Ты прав, господин Мин. Но начнем мы с обеда. — Да, и я пока изучу твои назначения — надеюсь, у Соа не успел испортиться почерк. — И Юнги, сразу обнаружив аккуратно расставленные на кухонной столешнице под навесным шкафчиком пузырьки и бумажки, взялся за них с решительным намерением войти в курс дела как можно скорее. Теперь он будет лечить Джина. И он справиться намного быстрее, чем таблетки. В этом теперь не было никаких сомнений! — Привыкай теперь к моему распорядку. — Джин сел на диван, решительно потянув к себе Юнги, который не успел среагировать, сразу оказавшись в не терпящих возражений руках. — Мы с сестрой всегда встречаем так мой послеобеденный сон. Точнее, послетаблеточный. Джин двумя руками обнимал Юнги за плечи, уткнувшись носом в его волосы, пока Юнги было не очень удобно, но он не собирался жаловаться. Только чуть сдвинуться, чтобы занять свое законное место под теплым боком Джина более комфортным образом. — Я хочу, чтобы она вернулась к своему мужу. Я могу жить один. Надо возвращаться в привычный ритм жизни. — Джин рассуждал спокойно, а затем вдруг встрепенулся. — Чонгук! Мой мелкий несносный… Гук! Как я мог забыть! Он же жил со мной! Точно... Мой маленький Гукки... — Он навещал тебя. — Услышав в голосе Джина радостное воодушевление, Юнги улыбнулся. — Вместе с Ючи. Своим парнем. И они, чтобы ты знал, обещали тебе два килограмма каких-то волшебных шоколадных трюфелей, как только ты проснешься. Так что, скоро сможешь всё потребовать с них. — Как приятно вспоминать о том, что у тебя есть такие хорошие друзья… Хотя, знаешь, на самом деле я не забывал. — Джин теперь был задумчивее. — Всё было в моей голове, просто какое-то расплывчатое, непонятное, нечеткое, что я не мог объяснить или рассмотреть. Наверное, защитная реакция на болезненные воспоминания. Но… Я всё вспомнил. Юнги напрягся, развернувшись к Джину, чтобы теперь контролировать смену его настроения. И Джин заметно помрачнел, его взгляд стал тяжелее, но как только он коснулся обеспокоенного Юнги, сразу посветлел. — Не переживай, котик. Эти воспоминания больше не смогут мне причинить вред. А знаешь почему? — Джин хитро прищурился. — Потому что я теперь тебя никуда не отпущу. Никому не отдам. И ты знаешь, что из этого плена тебе точно никогда не выбраться, потому и воспоминаний своих не боишься. — Да. — Джин улыбнулся, затем взглядом став бесцельно блуждать по милому сердцу и очень сосредоточенному лицу Юнги. — Расскажи мне, чем всё дело кончилось. Я знаю, что все виновные наказаны, но я хочу подробностей. Не кровавых — просто… Ну, главное. Выжимку. Кажется, он до сих пор боялся. Это явно не была паника, которая заставляла его по ночам просыпаться в холодном поту, но все же такие переживания еще долго болят после. И Юнги рассказал. Про арест Сакаи, про приезд его младшего брата, про то, как они изловили подручных японца… — И как тебе Изао? — Джин слушал внимательно, не перебивал, и Юнги прислушивался к его сердцу, которое иногда сбивалось с ритма, но не так, чтобы всерьез начать переживать, держа руку на вызове неотложки. — Я понимаю его отца, который отказался от старшего в пользу младшего. Приятное впечатление. Деловой человек. Честный. Прямолинейный. Всё как я люблю. — А Дзиро? Он оказался ни при чем, да? — В голосе Джина до сих пор Юнги не слышал страха, потому позволил себе продолжить этот неудобный и потенциально травмирующий разговор. — Ни при чем. Более того, он сказал, что ты ему сразу понравился, но Иори сбивал его с толка своими подозрениями. — Дядя Дзиро хороший. — Джин улыбнулся. — Он… Хитрый, непростой, но при этом в нем есть доброта и теплота, которые иногда он не может скрывать. Их различие с Иори в том, что Дзиро изображал злодея, будучи добряком. А Иори наоборот. Он постоянно играл. Я знал, но в какой-то момент расслабился и стал играть по его правилам. Успокоился. И поплатился за свою беспечность. — Джин. — Юнги приподнялся, чтобы смотреть на Джина, который теперь выглядел… не так, как стоило бы выглядеть стремящемуся к выздоровлению человеку. — Здесь нет твоей вины. Никакой. Ты не робот и не контрагент. — Моя ошибка могла стоить мне жизни, Юнги. Это другое. Ощущается по другому. Это непросто просчет. — Твоя ошибка могла стоить жизни ему. — Юнги вновь ощутил, как внутри начал разгораться злой огонь. — Если бы Тэхен сразу не припрятал его за решетку. — Я скажу ему за этой спасибо. — И Джин вновь развернул к себе Юнги спиной, чтобы покрепче обнять. — Я не хочу теперь думать об этом. Я теперь счастлив. Потому что у меня любовь. А всё остальное — ничто, оставшееся в прошлом дотлевать. Но Юнги знал, что это не конец. — Джин, давай завтра съездим к моему отцу? Все таки нужно профессиональное подтверждение того, что ты на верном пути. — Юнги не настаивал, но все же говорил достаточно твердо, чтобы у Джина было меньше желания сопротивляться. — Давай. Я хочу поблагодарить доктора Соа. И я готов на любые медицинские манипуляции, если нужно. И в больницу готов лечь. Я правда очень хочу избавиться от этого. Раз и навсегда. Возможно… — Джин засомневался. — Мне нужно походить к психологу. Психиатру. Я прекрасно знаю, что все психологические травмы умеют прятаться, а я не хочу однажды вернуться к этому. Ни за что. — В его голосе слышалась отчаянная решимость, и Юнги вновь высвободился из его рук, чтобы в глазах увидеть подтверждение прозвучавшего. — Я пытался убить сестру, Юнги. — Что? — Юнги ударило мешком по голове, пока Джин не знал, куда деть глаза. — Пытался отобрать у нее ключи, чтобы выбраться. В самый первый день, когда оказался здесь. Я душил ее. Она потом прятала синяки, но я... чуть не убил свою сестру. Это… — Глаза Джина заблестели, но он удержал слезы. — Я хочу увериться в том, что совсем здоров. И никогда больше не буду для нее опасен. Потому что… Это самое страшное. Это, а не то, что меня где-то держали связанным. Я чуть не убил сестру, не покалечил ее. — Я уверен, что Соль тебе это простила. — Юнги рукой на щеке побудил Джина поднять глаза. — Это был не ты, а побочные эффекты препаратов. И Соль понимала это. Поэтому прятала синяки от тебя. Она всё знает про тебя. Что ты никогда не причинишь ей боль. Поэтому не кори себя. Уверен, она до сих пор спит и видит, как ты ведешь ее к алтарю вместе с Енсу. — К алтарю? — Джин удивленно поднял брови. — Я думал, что они уже расписаны. Упс. — Ну… — Юнги теперь думал, как сказать так, чтобы не нарушить ничьи личные границы и при этом дать понять Джину, что все серьезно, потому что он не знал, как Джин относился к такой щепетильной теме, как половая жизнь его сестры. — Они поженились, но не расписались. Я говорил, что Тэхен… невинен. Был. Так вот… — Юнги краснел. Он чувствовал как горели его щеки, и кажется, Джину нравилось наблюдать за его смятением, потому что его пухлые губы начали потихоньку растягиваться в улыбку. — В общем, он сразу заключил, что они муж и жена. И что остальное — формальности, которые подождут до твоего полного возвращения. — Соль взрослая девушка, поэтому я не понимаю, чего ты так краснел. — Джин положил обе руки на плечи Юнги, поддерживая его вновь не очень удобное положение к себе лицом. — Я рад за нее. И за Тэхена. Он отличный парень и самая лучшая кандидатура на роль мужа. Все прекрасно. — В таком случае, Соль возвращается к Тэхену, а ты переезжаешь ко мне. Юнги хотел застать Джина врасплох, и ему это удалось, потому что Джин на автомате кивнул, а затем вдруг встрепенулся. — В смысле? — Ну, в прямом. Соль остается с Тэхеном, ты будешь жить со мной. Насчет вещей не переживай — пижама до сих пор ждет тебя. Джин задумался. Кажется, достаточно глубоко, и Юнги начал сомневаться в том, насколько он был прав. — Парная пижама. Я помню. — И Джин, додумав все мысли, улыбнулся, а затем вновь посерьезнел, пока Юнги думал о том, что хочет, чтобы Джин больше улыбался. Ему это больше шло. Ладно, Юнги просто так было спокойнее. — Я не хочу тебя стеснять. Правда. Я… Я могу справляться один. Ты же работаешь, а переживания обо мне будут тебя только… — Возьму отпуск. И стесняешь ты меня сейчас, потому что я сомневаюсь в том, что ты действительно помнишь, как любил меня. — Юнги отстранился от Джина, скрестив на груди руки. Он был очень решительно настроен добиться согласия жить вместе. — Что? — Джин не мог пока до конца оценить игривость момента, потому, кажется, всерьез оскорбился таким недоверием. — Ты думаешь, что я притворяюсь? — Почти уверен. — Юнги спокойно улыбался, видя, как в Джине нарастало негодование. — Ты же актер. Вот если бы мне при моих чувствах предложили жить с тобой, я бы побежал, сверкая пятками, и меня бы никто не догнал, не говоря уже о том, чтобы остановить. — То есть, ты действительно такой вредный, как я тебя запомнил… — Джин задумчиво смотрел на него. — Вредный, вредный кот! Ничего не буду тебе доказывать. — Ну, я так и думал. — Юнги расплел свои руки, теперь упираясь ими в мягкий край дивана, будто готовясь встать, повернувшись к Джину с натурально отыгрываемой безысходностью. — Ты меня не любишь. И зря я всё это время… Джин не мог стерпеть такую наглость. И не мог вспомнить о том, что это была обычная провокация. Возможно потому, что он теперь хотел на эту провокацию вестись. Он взял исхудавшие щеки Юнги в свои ладони и притянул к своим губам. Целуя, будто знакомясь впервые. Теплые, влажные, пухленькие, они сразу начали напевать в его мозгах сладкие ассоциации, пока Юнги, воспользовавшись моментом, вновь занял место на его коленях. И Джин разместил свои руки на его талии, осторожно, бережно, будто не решаясь на что-то более откровенное, не зная, насколько далеко мог зайти. Но чувственная, неторопливая ласка языка, кажется, начинала теперь ему напоминать о его правах на находящееся в его руках тело, и вот горячие ладони скользнули под джемпер Юнги, заставив его улыбнуться прямо в целующие его губы. — Ты точно все вспомнил? — Юнги запустил свои пальцы в отросшие мягкие волосы на затылке Джина, пока тот смотрел на него с нетерпением, будто думая, что еще он мог попробовать на вкус. — А то, чем мы занимались в моем кабинете? — Ммм… Если честно… — Джин как будто задумчиво нахмурился. — Эти воспоминания вылетели из головы. — И он решился приняться за шею Юнги, сразу начав чувствительно и волнующе погрызывать тонкую кожу, не встречая никакого сопротивления, чтобы затем языком и пухлыми губами нежить и баловать мягкостью эти ласковые укусы. От больших чувств. — Придется… — Юнги, наконец, ощущал закладывание в ушах не от леденящего все сосуды и нервные окончания страха, и от возбуждения, которое теперь как будто впервые разливалось по телу, приятно щекоча внизу живота, где постепенно оживал член. Неужели это было так давно? И Юнги, вдруг ощутив большое счастье, запрокинул голову и чуть сдавленно застонал. — Давай еще. — И Джин, игриво прикусив его подбородок, вновь занялся губами. Он помнил. Он прекрасно помнил, что никогда не хотел никого больше, чем Юнги. Что вряд ли можно было найти в мире кого-то более желанного, чем он. Он прекрасно помнил, как Юнги сводил его с ума своей покорностью, чувствительностью, самым волнующим образом реагируя на ласку. Сводил с ума тем, что становился таким только с ним. Суровый, непримиримый, вредный и прямолинейный, с ним он был мартовским котиком. И руки Джина сами нашли путь к груди Юнги, прямо под джемпером проделав щекочущее-возбуждающий путь кончиками деликатных пальцев вдоль позвоночника, затем по животу, который к позвоночнику стремился, что Джин уже думал, как исправить, и затем к груди, нарочно остановившись на твердых сосках. Джин чувствовал, что его голова кружилась, но он не переставал целовать, как будто пытаясь возместить Юнги всё то время, что они потратили впустую, находясь на расстоянии друг от друга. Но Юнги отстранил его, побудил оторваться от спинки дивана и стянул с него свитер, сразу вместе с футболкой, воспользовавшись тем, что Джин вовремя поднял руки. А затем повторил то же движение с джемпером Юнги. Кожа к коже. Горячо, мягко, волнующе до мурашек, которые ощущались чувствительными электрическими разрядами, которых становилось все больше. До дрожи. Так близко и так нужно. И Юнги чуть сместился ближе к коленям, чтобы тоже дать себе волю. Целуя длинную бледную шею, двумя руками скользя по мягкой коже, волнуя и чувственно интригуя. Джину, кажется, с трудом давался каждый вдох, но его пальцы в волосах Юнги побуждали его не останавливаться. А Юнги и не собирался, медленно по шее начав губами и языком спускаться к особенно выпирающим теперь ключицам, ниже… Дразня и изводя предвкушением чего-то по-настоящему сладкого. Сладкого. Как сон, в который погрузился Джин. И заметив то, что Джин уснул, Юнги широко улыбнулся. Он принял лекарства и теперь должен был провести как минимум час в оздоравливающей его полудреме, и они оба об этом забыли. Юнги мягко коснулся пальцами щеки Джина, который бессознательно подался за его рукой. А потом Юнги посмотрел на свой на 80% оформившийся стояк. И вздохнул. Единственный секс, который никогда тебя не обломает — секс, сделанный своими руками. И он усмехнулся, затем оставив на приоткрытых губах Джина нежный поцелуй. Он укроет его одеялом. А потом у него обязательно будет еще возможность утопить Джина в своей любви и заботе. Он дал себе слово.* * *
— Так, мы сейчас едем к доктору за вердиктом по поводу моей... жизнеспособности. — Джин сидел на пассажирском сидении черного Рэнжа, пока Юнги кивал, думая о том, всё ли они забрали с собой. — А потом мы поедем к тебе домой? А как же работа? — После больницы мы ненадолго заедем на работу. — Юнги улыбнулся. — Ты не успеешь устать. — А потом Юнги ухмыльнулся. — Уже вижу, как отец будет поражен, что я собираюсь взять отпуск. — И как ты только решился… — Джин улыбался, с любовью и нескрываемым обожанием смотря на Юнги. А Юнги подготовил всё это заранее. Он знал, что рано или поздно, но Джин выйдет из-под опеки Соль и попадет в его руки. И это был самый подходящий повод для того, чтобы… — Скоро узнаешь. Теперь всё будет по-другому. Немного по-другому, но достаточно, чтобы Юнги теперь улыбался во весь рот. Он заслужил это.