«Все мои раны — твоя награда».
Удар за ударом, снова и снова. Голова потеряла вожжи упряжки, и тело движется по-наитию, от одного болевого импульса к другому. Советник сил не щадит, вкладывает всю свою ярость и боль. Кожа на костяшках содрана в кровь, но не менее сильно изуродовано и тело Лейтенанта. Казалось бы, в начале боя Тэхен добровольно отказался защищаться. Но теперь, когда рассвет превратился в мрак, когда кричит о боли каждая клеточка его изнеможденного походом, сражениями и долгой дорогой тела, он четко слышит смертельное дыхание его собственного конца. Он падает снова и снова, но его, словно куклу, поднимают за шкирку и новым точенным ударом отправляют восвояси. Заплывшие глаза больше не принимают усилий для того, чтобы открыться. И где-то глубоко внутри Тэхен понимает, еще одного удара он не выдержит, еще хотя бы раз, и он оставит этот мир, оставит Короля одного. Эта мысль заставляет собрать в кулак последние силы, чтобы указать на внутренний карман, в котором хранится тайное «сокровище». Он ждет последнего для всего удара, но ничего не происходит. Проходит секунда, потом еще одна и еще. Тэ живым трупом валяется на холодной земле внутреннего двора этого проклятого дворца. Руки безвольно стекают вдоль тела, и Тэхен позволяет себе звучно выдохнуть. Его даже посещает мысль, что Чонгук пришел в себя. Что теперь он готов услышать те самые новости, что привез страж. — Ты поклялся. Ты обещал мне. — Неожиданные всхлипы заполняют нагретый яростью воздух. Тэхен, превозмогая боль, поворачивает голову на бок, медленно открывает один лишь глаз и упирается в сидящего перед ним на коленях советника. Он облачен в спальные штаны и длинный халат, должно быть, тот выбежал навстречу стражу в чём был, увидев Тэ из окон своей спальни. Его голова опущена, руки плетками висят по бокам, с кулаков стекает их общая смешанная кровь, а лицо залито слезами. Теми слезами, после которых болит голова, после которых горло горит от сорванной боли. В своём вневременном пространстве Тэхен видит, что лицо Чонгука осунулось, он сильно похудел за эти четыре месяца. Ощущая себя смертельно избитым, он видит перед собой такого же мертвеца. — Ты предал меня. Зачем, Тэхен? Если бы у него были силы ответить, если бы этот обезумевший дракон дал время, хотя бы слезть с коня, если бы не накинулся сразу же без предупреждений, то сейчас им обоим было бы чуть легче и спокойнее. Но всё сложилось так, как сложилось. И несмотря на то, что Тэ не рискнул отправить «объясняющую» весточку для Советника, боясь, что шпионы внутри дворца перехватили бы её и использовали бы против Короля. Он не жалеет, что самолично приехал в логово дракона. И самое печальное, что он ничуть не винит Чонгука в его озлобленной мести. Зная то, что происходит между этими двумя, Тэ принимает все действия Советника. Будь он на его месте, то поступил бы так же, не задумываясь. — Зачем, скажи, зачем? — Техен отвлекается от своего странного восхищение этим жестоким человеком и обнаруживает его уже подле себя. К шее приставлен заточенный конец клинка, слова вынося предателю приговор. — Зачем ты вернулся? Ты бы мог сбежать, скрыться, всё что угодно. Ты хотел посмотреть на то, во что превратил меня своим предательством, верно? Ну так что, нравится? Тебе нравится то, что ты видишь, Лейтенант Ким Тэхен? — П… сь… мо, — шепчет на выдохе Тэхен. — Что? — Чонгук наклоняется ниже, отбрасывая оружие в сторону. — Пись.мо, письмо. Внутри, — подбородок слабо указывает куда-то в районе уже еле вздымающейся груди. Чон мгновенно подносит сбитую руку к груди лежащего перед ним человека и вдруг понимает, наконец-то видит то, что он натворил. Нет смысла скрывать, что еще тогда, в темнице он проникся к этому смелому и верному стражу. Чонгук безошибочно прочитал в его теплом взгляде всепоглощающую любовь. Ту самую, что хлещет в его собственных глазах при мысли, при слове, при упоминании о Чимине. Пыльная обреченность стекает песком по щекам брошенного в огромном доме пса. Глаза перестают видеть в лежащем бездыханном теле Тэхена предателя. После всех смертоносных ударов Чон боится прикоснуться к стражнику. Будто завороженный он медленно и бережно зарывается в грязный латный нагрудник, находя у самого сердца свернутый кусочек пергамента. Чонгук касается ребер и совсем не ощущает жизненно важных сердечных стуков. В тот же миг Чон переводит внимание на измученное лицо и в страхе отмечает, что Тэхен если еще не мертв, то лежит точно без сознания. Судорожно взглянув на конверт, советник узнает аккуратный красивый почерк Короля, он ни с чем не спутает эти особенно говорящие письмена. На желтоватой поверхности чернилами изящно выведено три слова: «Советнику Чон Чонгуку», на которые тут же позорно падает горячая солёная капля. Чонгук трясущимися руками прячет письмо в карман длинной накидки-халата, утирает капающий нос, и, встряхнув головой, принимается за не дышащего стража. Он аккуратно поднимает его на руки и босыми ногами вступает внутрь дворца.«Молчи и обнимай меня крепче».
Они перемещались очень медленно, регулярно останавливались на привал каждые пару часов. Король постоянно извинялся за своё самочувствие и выглядел крайне измученным своей виной перед стражем. Самому Чимину уже казалось, что эта дорога больше никогда не приведет его домой к Нему. Зачем он тогда так позорно и спешно покинул дворец сразу после пробуждения, не оставив после себя ни одного искреннего слова. Чонгук не заслуживал того, чтобы от него сбегали подобным образом, утаив самое важное. Каждый раз, когда Чимин закрывает глаза, в его сознании всплывают жестокие слова и этот официальный указ. Как он мог позволить случиться тому, чтобы их история закончилась так грубо, так беспощадно. Он мучает сам себя каждую секунду, каждое мгновение. Вот только он считает, всё это заслуженным. Чимин смотрит на однотипный пейзаж, сменяющийся разве что дождем, ливнем, грозой. Привычно упирается спиной в широкую грудь стража, хотя нет, друга, спасителя, Тэхена, чтобы не свалиться с коня. Ноги отказали, поэтому лейтенанту помимо вожжей приходится держать безвольное тело. Чимин заметил эти страшные изменения в своем теле сразу после пробуждения в той самодельной палатке. Тогда Тэхен очень перепугался, услышав ранним утром грохот. Когда тот взволновано вбежал внутрь, то Король предстал перед ним сломанной куклой на осколках былой красоты. Ему помогали встать раз за разом, но Чимин больше не контролировал свои ослабевшие конечности. Помимо этого унизительного происшествия Тэхену пришлось уже дважды заново знакомиться с ним и рассказывать ему историю их жизни. Чимин всё чаще падает в беспамятство, которой больше не контролирует. Повышенная тревожность сменилась апатией, и Чимин бы давно принял бы это ощущение мертвого внутреннего покоя, если бы не бесконечная бесполезность, что заставляет чувствовать себя живым. Это больно. Каждую ночь, в «одинокие» минуты своего нахождения неизвестно где Чимин тихо плачет над своей несостоявшейся жизнью. Его не посещают мысли, как всё могло бы быть в этом призрачном «если бы да кабы». Но зато он регулярно думает, что же делать дальше. И каждый раз он видит лишь один печальный исход. Тэхен почти не ест уже неделю. Всё, что ловит, он отдает Королю, которого в свое время, чуть позже выворачивает всем, что он проглотил. Чимину снова стыдно. Это чувство въелось вместе с ядом в кровь.…
Он мысленно возвращается в ночь, когда впервые увидел то, что для его же спокойствия никогда не должен был. Тем поздним вечером Чимин решился принять успокаивающую после непростых занятий ванну. Король отдал приказ подготовить купальню и вскоре стал очевидцем сразу двух болезненных происшествий. Чимин беззвучно перемещался по коридорам, поворот за поворотом и вот он наткнулся на сжимающего в своих жарких объятиях какого-то мальчишку Чонгука. Им было хорошо вдвоем, они шептались и много целовались. А Чимин смотрел, точнее подсматривал. Он бы не позволил бы себе этого, если бы глаза советника не были бы закрыты, Чон будто находился не здесь, где-то далеко-далеко. В этот момент Чимину ничего не хотелось так сильно, как оказаться хоть раз на месте того хрупкого мальчика. Чтобы Чон обнимал его так же нежно, чтобы шептал ему это трепетное, будоражащее сознание — «Малыш». Собрав себя по крупицам, Король тихонько вернулся и наткнулся на вторую за вечер сбивающую с ног картину: его служанка что-то выливала в горячую воду, постоянно оглядываясь и прикрывая рот и нос мокрым подолом своего рабочего платья. Он подошел к ней сзади, от неожиданности женщина выронила пузырек на каменную плиту. Завидев Короля, она упала на колени и начала громко реветь, цепляясь за богатую обувь. Они говорили долго, и Чим узнал, что его было принято травить. Доза была рассчитана так, чтобы яд копился постепенно, медленно разрушая его организм. Король сильно испугался, пытаясь принять мир, в котором он абсолютно никому не был нужен. Служанка, тихо всхлипывая, твердила о детях, которых грозились убить, если она откажется выполнить приказ. Она уже была готова принять свою участь, молив Короля о защите своих отпрысков. Но закончилось всё тем, чего не ожидал ни один из них: Чим приказал молчать о сегодняшнем разоблачении и выполнять отданный кем-то ей приказ. Он не хотел знать имя того, кто решился на такое. В конце концов, он просто струсил. Для себя Король решил, что лучше уж так, чем «они» придумают другой болезненный способ его кончины. Пусть уж лучше отживет своё в покое, чем будет бояться засыпать в своей постели. Женщина еще долго не могла поверить, что Король решился закрыть глаза на покушение. Позже они вместе вернулись в библиотеку, в которой служанка указала на свиток об использованном ею яде. Чимин отпустил её, еще раз убедив её молчать о случившемся, а сам перепрятал «доказательство» так, чтобы никто не смог найти, в самый непопулярный отдел «об изучения почвенного покрова и геосистемы». Он еще долго стоял над остывшей отравленной водой. Взвешивал все за и против, а потом просто залез в нее и, искупавшись, улегся спать. Это была последняя ночь спокойствия и сна. Дальше началась бессонница, отравляющая похлеще любого «Меркурия».…
— Мы выезжаем на рассвете, мой Король, если вы будете готовы. — Лейтенант умело разводил костёр, обрамленный каменным кругом. — Постарайтесь поспать, я буду нести наряд, поэтому вам не о чем беспокоиться, мой Король. — Тебе тоже нужно поспать, неизвестно, что нас ждет завтра, поэтому и ты береги себя. — Чимин легко коснулся его плеча, чтобы обратить на себя внимание, но Тэхен перехватил трясущееся запястье. Ночь была теплой, и это беспокоило больше остального. — Расскажите мне, пожалуйста. — Надежды на искренность не было никакой, но продолжать делать вид, что Тэхен не замечает, как засыхает самый прекрасный цветок на свете, сил не оставалось. — Пожалуйста, мой Король, поделитесь со мной, что с вами происходит? Чимин улыбнулся своей редкой в последнее время вымученной теплотой, а потом аккуратно потянул запястье к себе. — Я очень устал, мой дорогой Тэхен. Я просто чувствую, что осталось совсем немного потерпеть, и всё снова станет хорошо. — Чим безмолвно попросился в согревающие и успокаивающие объятия, что смог сотворить для него Тэхен. Первый раз он позволил себе такою дерзость три ночи назад, в очередной раз их знакомства: было смертельно холодно, а Тэ будто излучал тепло. Совершенно неосознанно Чимин протянул свои слабые руки к своему защитнику, а тот так же бессознательно принял его в свои. С той ночи Чимину стало жизненно необходимо это дружеское тепло. — Кто это сделал с вами, мой Король? — Тэ дернулся, но тут же насильно расслабил хватку, чтобы не причинить боль. — Я не знаю, Тэхен. Если честно, я не хочу знать. Всё будет слишком нечестно, если в конце концов, помимо этих симптомов и болей, я испытаю разочарование. Я бы ни за что на свете не хотел узнать, что всегда был прав, что во всём дворце я действительно никому не нужен, ни одному человеку. — Чим теребил свои длинные рукава, изредка стыдливо косясь на друга, меньше всего на свете ему хотелось выглядеть жалким в этих медовых глазах. — Я уже говорил это ранее, вы нужны, вами очень сильно дорожат, мой Король, почему же вы мне не верите? — Тэхен поддержит эту игру «без имён», лишь бы Чимин решился открыться ему. Чимин благодарно прижимается сильнее, закрывая глаза, из которых уже начинают течь слезы. Ему бы очень хотелось поверить, но всё говорит само за себя. Чон никогда не был против Чимина, но и на его стороне его тоже не было. Но даже так, находясь в неведении и неверии одновременно, он позволяет себе скучать. Скучать и плакать. — Хорошо, мой Король. Давайте я расскажу вам одну историю, которую обещал держать в тайне, но взамен, я хочу, чтобы вы дали мне слово, что будете бороться до конца, что не сдадитесь и вернетесь домой, — Тэ немного пережидает, не замечая какой-либо реакции, поэтому решается на отчаянный шаг, робко добавляя острые пару слов, — к нему. Чимин тут же вскидывает голову, немного ударяя обоих. Его глаза расширены, словно он испуганный олененок, который попал в западню. Он задерживает дыхание, и в зрачках мелькает паника. Когда он успел растрепать о своих позорных чувствах? — Ну что, договорились, мой Король? — Тэ старается улыбнуться тепло, чтобы вернуть Чимину такую необходимую атмосферу спокойствия и безопасности. — Первый раз, когда я увидел вас на церемонии коронации, то не мог отвести взгляда, я был полностью пленен вашей ни с чем не сравнимой красотой. Не отрицайте, я говорю то, во что верю, в чем искренне убежден. Но знаете ли вы, что помимо меня был еще один человек, разучивший думать при одном лишь взгляде на вас. — Глаза Чимина стали будто еще больше, он выглядел завороженным и таким красивым в своем нежном трепете надежды. — Всё верно, мой Король, даже не пытайтесь прогнать мысль, что пришла вам на ум. Я действительно говорю сейчас о Нем. Недавно я снова вспоминал тот миг, когда вы оступились, когда моё сердце застыло в ожидании неизбежного, и когда Он так вовремя оказался рядом. Было в его движениях что-то, чего до недавних пор я не мог объяснить. — Тэхен принялся мягко оглаживать застывшее тело, обеспечивая его теплом и заботой. — Второй раз, когда я увидел вас, вы лежали без сознания на каменной лестнице, ведущей к библиотеке. Вы заставили меня здорово поволноваться, откровенно говоря, не только меня. — Тэхен старался вести своё повествование в шутливой форме, чтобы Король не вернулся к своим темным размышлениям. Благодаря своей наблюдательности страж заметил эту не самую хорошую особенность в Чимине. Тот всё обращает в самоанализ, переворачивая факты так, чтобы быть виновником произошедших событий. — Прости, Тэхен, — Чим опускает взгляд, решив, что так будет чуть легче слушать историю, «которую обещали держать в тайне». — Я подумаю над этим, когда снова увижу ваш цветущий вид. Вернемся, к тому моменту, когда Господин Первый Советник принял меня за убийцу, увидав меня с вами на руках. — Чон. Чонгук был там тоже? Он видел меня… таким? — Растеряв былое любопытство, полностью погружаясь в отчаяние выдохнул Король. — Мой Король, вы были разбиты не по своей вине, и спешу вас успокоить, если это хоть как-то поможет, я хочу, чтобы вы знали: всё это, — Тэ обводит руками воздух, будто рисуя какую-то реальность, — вам не мерещится. Я имею ввиду, что верьте мне, когда я говорю, что Господин Советник был напуган, увидев вас тогда. Я сразу понял, что он чувствует больше, чем позволяет другим увидеть. Я задаюсь лишь одним вопросом, почему он скрывался и от вас тоже, но если он когда-нибудь откроется, то точно не мне. — Я не понимаю. — Голос звучит томящимся в болезненной надежде. — Всё вы понимаете, мой Король. — Тэ позволяет прятаться в своей груди, но он всё равно закончит начатое. Так он видит любовь — счастлив Он, значит счастлив и ты. — Господин Чон очень переживал за ваше самочувствие, он был потерян и уязвлен. А еще был очень зол, это происходит даже с самыми сильными людьми, когда находят их болевые точки, когда используют их слабости. Мне посчастливилось избежать его ярости в тот вечер, но только потому, что и Он сумел раскрыть мои слабости. Мы говорили всю ночь напролет, и он попросил об одной услуге, хотя сказать честнее, это звучало, как приказ. Я лишь удивляюсь, что у него хватило смелости переступить через себя, смириться со своей… беспомощностью что ли. Он был уверен, что вы не хотите его видеть по причинам, которые он мне не раскрыл. И поэтому он приставил меня к вам, а сам уехал искать ответы. Вы спали трое суток, он решил, что медлить более нельзя, поэтому сорвался к своему «необычному другу», так он тогда выразился. А я же должен был быть рядом с вами сутки на пролет, пока он не вернется. — Он беспокоился обо мне, так было всегда, а я был слишком… Тэхен, я же даже не попрощался с ним. Не знаю имею ли я право на это, но мы же были друзьями. В смысле, он правда был рядом, а я просто… Боже, Тэхен. — Новые слезы граничили с полным истощением организма. — Я хочу, чтобы вы поняли, я рассказываю всё это, потому что вас действительно ждут дома. Чимин спал. И Тэхен снова поддался своей маленькой слабости, — нежно провел по влажны щечкам, утыкаясь носом в безжизненные волосы. — Я так хочу быть причиной вашего счастья, мой Король. И легкий поцелуй в макушку.«Эта история подошла к своему завершению: утром проснемся, а нас будто и не было».
Страж не приходил в сознание, а значит вопросы оставались без ответов. Чонгук не первый раз теряет контроль, и всегда эта темная ярость освещается нежным именем «Чимин». Он смотрит на свои изувеченные руки, но вспомнить как именно появились гематомы не получается. Смотрит на Тэхена, на котором не осталось и живого места и снова застывает в неверии. За время своего регентства, Чонгук полностью обновил состав дворецких служащих, собрал новую палату министров, избрал временного Главнокомандующего Армии, до возвращения «его стража». Перевернул буквально всё, чтобы, вернувшись домой, Чимин почувствовал себя в долгожданной безопасности. Но его последняя надежда тяжело дышит на больничном ложе, а Король… Его нет. Нигде нет. За время, проведенное над телом лейтенанта, Чон пережил эти два года подле Чимина и почти полгода без него, улыбаясь и умирая, и так по кругу. Сколько раз он мечтал прикоснуться к его Малышу, иногда доходя до той крайней точки, когда срывался и брал одного из… иных. Да только эти «другие» всегда были маленькими, хрупкими, скромными и невинными. Каждый раз после этого напиваясь в хлам, ненавидя себя за совершенное предательство.…
Дорогой Чонгук, мой милый, дорогой Чонгук, Мне бы искренне хотелось верить в то, что ты прочтешь моё письмо, несмотря на то… несмотря на всё. Прежде всего, я хочу извиниться за нашу последнюю конную прогулку, за каждое слово, которое я произнес, но никогда не имел ввиду. Всё должно было закончиться по-другому. Я бы хотел, чтобы всё было иначе, клянусь. Всю ночь перед той встречей меня в очередной раз мучала бессонница. Я был на взводе, позволь мне оправдать хотя бы немного своё поведение, Чонгук. В те темные часы, стоя у окна, мне было больно и страшно. Но в какой-то момент всё вокруг отступило. Я засмотрелся на дерево Дикой Вишни в саду и так замечтался, напридумывал себе… всякого: хотел изменить что-то между нами, представлял себе, как расскажу тебе всё-всё-всё. И, возможно, ты захотел бы спасти меня. Я бы хотел, чтобы ты спас меня. Ты не представляешь, как сильно я запутался в нашем с тобой мире.