𝑻𝒉𝒆 𝒑𝒓𝒊𝒄𝒆 𝒐𝒇 𝒂𝒏𝒐𝒕𝒉𝒆𝒓 𝒘𝒐𝒓𝒍𝒅 (Цена иного мира)

Вернувшись в свои покои, я ещё раз посмотрела в зеркало. И правда я. Даже небольшая родинка под носом есть. Одновременно попаданству я была рада, и в каком-то смысле нет. По крайней мере, это не Атака Титанов, где я бы сдохла в первых двух сериях. А хитро отец придумал. Я единственная из сестёр, кто может повлиять на брак Хатидже. Остальные ещё слишком маленькие для этого. Вот и высылает из Манисы. Тихо вздохнув, я повернулась к окну, и заметила рядом с ним небольшую вышивку. Вот, что в прошлой жизни делало меня счастливой. Вязание и вышивка. Кто-то скажет, что это занятия для бабушки, как и просмотр Великолепного Века. Но двадцатилетней мне, как никогда, это нравилось. Подойдя к вышивке, я подняла её, и невероятно удивилась таланту моей предшественницы. Цветок был как будто реальным. Я взяла иголку, и принялась заканчивать эту вышивку. В этот момент я размышляла о будущих планах. Сулейман взойдёт на престол в 26 лет. Значит, спустя десять лет. Мустафа родится спустя пять. Да здравствует спокойная жизнь. Было логично, что я в Манисе не живу, тогда, если отец сейчас здесь, живут ли сестры здесь постоянно, или лишь гостят? На этот вопрос у меня ответа не было. Дверь распахнулась, и в комнату вбежала девочка, а следом за ней ворвалась другая девочка-подросток, на вид лет двенадцати. — Фатьма, да подожди ты! Мама запрещала тебе убегать из покоев одной. — проговорила, как я поняла, Бейхан. — Ну я же не одна, Бейхан. Ты побежала за мной. — Фатьма невероятно мило насупилась и отвернулась от сестры. — Прости, мы не должны были так врываться в твои покои. — Бейхан хотела добавить ещё что-то, как вдруг я её перебила. — Всё в порядке. Я всегда рада вас увидеть. Хоть днём, хоть ночью. — я подошла к всё ещё обиженной сестре и весело сказала — не обижайся. Иначе сладкого не получишь. — Эй! На сладкое не покушайся! — Вот тут на меня набросился маленький монстрик. Я радостно засмеялась и усадила сестру рядом с собой. Вдруг лицо девочки потемнело и она грустно пробормотала — мама вообще не обращает на меня внимание. Почему я должна её слушаться? — Сестрёнка, понимаешь, мама тебя очень любит, просто у неё не всегда есть время на тебя. — врать сестре не хотелось, но, когда я смотрела сериал, я чётко заметила— у каждой сестры какие-то определённые повадки, или модели поведения, которые показывали, насколько же их любила мать. У Хатидже определённо была некая избалованность. В сериале очень часто я видела, как Валиде называет её своей любимой дочерью. Для меня это было странно, потому, что лично я считала, что у матери не должно быть любимых или нелюбимых детей. С Бейхан было всё гораздо сложнее. Она меньше всех появлялась в сериале и про неё многого сказать было сложно. А вот Фатьма, хоть она и пыталась казаться легкомысленной и весёлой, но все же именно в этом проявлялся её недостаток внимания от матери. Даже сейчас, этим простым пробегом из покоев, она возможно хотела, чтобы мать хоть как-то обратила на неё внимание. А Шах, вот она была закрытой. В сериале мало кому можно было увидеть её настоящие чувства. И видимо, как я увидела в этой реальности, мать и правда обращала как можно меньше внимания на девочку. На самом деле, сейчас я наблюдала странное смешение моего характера, экспрессивной, не умеющей скрывать свои чувства, обожающей книги, и музыку, студентки из Санкт-Петербурга и невероятно спокойной обладательницы этого тела. Видимо это до сих пор не давало мне свалиться в пучину истерики. Я приобняла сестёр, как вдруг в покои вбежала Нилюфер. Служанка меня раздражала, но пока придётся подержать её у себя. — Госпожа, вас зовёт к себе повелитель. — Она склонилась в поклоне, а я шепнула сестрам: «бегите, пока вас не заметили.» и вслед за служанкой вышла из покоев и улыбнулась, увидев тихо выходящих оттуда сестёр. Дойдя до покоев, которые временно занимал «отец» я вошла внутрь. — Повелитель — я сделала почтительный поклон — вы меня звали? — взгляд отца при виде меня с жёсткого поменялся на невероятно ласковый. В отличие от матери, когда свои эмоции я не могла отличить, здесь я поняла, что хоть она и любила отца, но всё же немного боялась его. Видимо, отец всё-таки меня любит. Это было бы хорошо. — Сонай, милая. Я хочу с тобой поговорить, не как султан и простая девушка, а как отец и дочь. Можешь честно мне сказать, как ты ко мне относишься? — я задумчиво посмотрела в тёмные глаза. Интересно. Уловка или нет? Да вроде не лжёт. — Отец, я невероятно люблю и уважаю вас. Но всё же я хотела спросить вас, зачем эта вынужденная ссылка? — я точно не знала, как надо говорить с Султаном, да и с остальными здесь, но похоже, что у меня вполне получалось это. Не употреблять современные слова было сложно, но сейчас я уверенно держалась. — Сонай, ты сама знаешь, какая тяжёлая эта дворцовая жизнь. Я подумал, что тебе лучше будет ненадолго уехать. Потом ты вернёшься обратно. — Правда? — Да, милая. Я лишь хочу твоего счастья. — Умом всё-таки я понимала. У меня сейчас нет такой власти и силы чтобы предотвратить брак сестры. Единственная моя надежда была на то, что родители меня послушают. Вдруг отец передал мне небольшой свиток. На листке были какие-то цифры. — Это дань от разных стран и санджаков? — Ты быстро всё поняла. — я пуще прежнего вгляделась в листок. — Здесь огреха. — отец удивлённо посмотрел на меня — По хорошему дань у этого санджака должна равняться дани из Бурсы — я указала на соответствующее название и цифру — но она на сотню тысяч акче меньше. — я улыбнулась пораженному отцу. — Знаешь, а я ждал, когда же кто-нибудь заметит. Ни мой великий Визирь, ни визири совета не заметили этой ошибки, которую я самолично сюда вписал, чтобы проверить их. На престол после меня точно взойдёт Сулейман. Даже если у меня будут другие сыновья, что очень маловероятно, то он самый достойный из них. А ещё ему бы не помешал такой достойный визирь, как ты. — не дав удивлённой мне ничего сказать, он продолжил — я поговорю с Сулейманом, моя воля будет такова. Пусть одним из первых своих указов он назначит тебя управлять санджаком. — отец закончил говорить, посмотрев на меня. — Главное, чтобы из-за этого не было бунта. — султан тяжело вздохнул, услышав эту фразу. — И это ты понимаешь. Всё же это мой указ. — я удивлённо посмотрела на отца. В глубоко патриархальном обществе, где женщина может править только из тени. Это не Империя Кёсем вам. А мне предлагают управлять санджаком? — Отец, мою благодарность вам не передать словами, — но он снова перебил меня. — Лучшей благодарностью для меня будет, если ты всегда, с момента восшествия брата на престол, будешь ему верна. Не будешь видеть на этом троне никого, кроме него. И никогда ничем ему специально не навредишь. — я кивнула, и сев на одно колено перед отцом, тихо произнесла: — Клянусь. И всё же — поднявшись с колен, сказала я — отец, когда я уезжаю? — Через несколько дней. И Сонай, брак Хатидже будет осуществлён. На свадьбе ты уже будешь. — Хорошо, повелитель. — снова поклонившись, я вышла из покоев, как вдруг в меня врезался объект лет пяти, и радостно закричал при виде меня. Кто это? Хотя, у Сулеймана сейчас два ребёнка. Мурад и Махмуд. Оба погибнут в детском возрасте. Только кто же это. Мои сомнения развеялись, когда я увидела Гюльфем, бегущую к нам навстречу. — Госпожа, простите его. Он сейчас же будет наказан. — Что ты, я совершенно не против. Ты же знаешь, я очень люблю Мурада и честно признаться, ты мне как сестра, поэтому не надо. Он просто слишком давно меня не видел. — Гюльфем, видимо в силу невозможности злиться на сына, тепло улыбнулась мне и за руку повела Мурада к покоям брата. Именно её мне всегда было жаль. Хотя жаль мне в сериале было практически всех, но она и правда заслуживала большего, чем жить во дворце, как приживалка, смотреть на детей Сулеймана и понимать, что среди них мог быть маленький Мурад. И вдруг я поняла. Из служанок у меня есть только Нилюфер, и неизвестно, верна ли она мне. И даже в этом дворце всегда надо иметь верных служанок, не говоря уж о Топкапы, где я возможно буду жить. Сейчас я приняла решение не думать о судьбе тех, кто ещё не родился. Это лишь сведёт меня с ума, а если случится какая-то огреха, то все планы рухнут коту под хвост. А вот о безопасности и слухах беспокоиться не хотелось. Только вот из гарема брать служанок не хотелось. Тогда я быстро вернулась в свои покои и осмотрев свои вещи, наконец нашла сундук с мешочками золота. Пересчитав всё это за тридцать минут, я поняла, что судя по ответам майл.ру я на данный момент могу купить два шикарных дворца. Нехило. Тогда я пошла к матери. — Валиде — очередной поклон. Я так спину себе сломаю. — Дочка, я думала, что мы утром обо всем договорились. У тебя что-то случилось? — Отец рассказал мне, что я уезжаю. Но у меня в служанках лишь Нилюфер, которая, если честно, меня не особо устраивает. Могу ли я взять с собой пару человек из охраны и пойти на невольничий рынок? — Милая, это последнее место, куда бы я тебя отпустила. — Но, Валиде, со мной будет охрана, если вы так волнуетесь, то пойдёмте со мной. — Уж это мне точно не надо. — пробормотала мать — А вот стражу с собой возьми. Идя по узким улочкам Манисы, я невольно задумалась, как же для этого времени здесь чисто. И если Европа в тот момент была просто одним большим комком грязи, то об Османской Империи я подобного сказать не могла. Дойдя наконец до невольничьего рынка, я поняла, почему мать не хотела меня сюда пускать. Место было и правда ужасным. Моё внимание привлекла какая-то девушка, грустно смотрящая в потолок. У одного из «работников» этого заведения, а проще сказать, работорговцев, я решила про неё спросить. — Как её имя? — Анна, госпожа. Она славянка, по крайней мере, говорит на этом языке. Турецкому мы её немного обучили. — Понятно. Я её беру. — Вы уверены, госпожа? Я бы посоветовал. — Я уже сказала, беру. Сколько вам нужно? — четыре тычячи акче. — про себя я подумала, что это мелковато, но всё-таки передала нужную сумму мужчине. Присев рядом с девушкой, я сказала ей на русском: — Не волнуйся. Пойдём со мной. — девушке быстро отстегнули кандалы и мы со стражей пошли во дворец. —  Кто вы? Откуда вы знаете русский? Вы можете отправить меня на родину? — девушка испуганно и грустно посмотрела на меня и опустила взгляд. — Давай по порядку. Я дочь Султана Селима и сестра шехзаде Сулеймана. Моя мать крымчанка, а я с детства любила новые языки. Сейчас я свободно говорю на русском, испанском, и итальянском. — эта идея показалась мне хорошей. Не говорить же, что я из России 21 века, в школе учила английский и испанский, в восьмом классе по своему желанию начала учить французский, а итальянский в том же классе учила по песням, и в итоге поступила на факультет испанского, при этом, не забрасывая все остальные языки. Плюс, у меня в комнате стояло множество книг на иностранных языках, поэтому я решила, что всё же уж точно учила их в прошлом. — и прости, я не могу тебя отправить на родину, даже если бы мне этого хотелось. — вновь заговорив на родном языке, я поняла, как же я скучаю по своим родителям, по брату, по двоюродной сестре и братьям. По лучшей подруге. Я понимала, что и эта девушка чувствовала тоже самое, и мне было больно ей это говорить. — это грустно, но это так. Отныне твой дом здесь. — Госпожа, как же вы не понимаете! Там осталась моя семья, мой дом, вся я там. — Я всё понимаю, Анна. Со временем ты смиришься. — «И я тоже.» — подумала я, заходя во дворец.