𝑻𝒉𝒆 𝒑𝒓𝒊𝒄𝒆 𝒐𝒇 𝒂𝒏𝒐𝒕𝒉𝒆𝒓 𝒘𝒐𝒓𝒍𝒅 (Цена иного мира)

      Как же мне надоело лежать. А я ещё недавно жаловалась на скуку. Тогда, я хотя бы в сад могла выйти, а не лежать. Мне запретили даже читать, поэтому Анна меня буквально спасала. Девушка видимо поняла, что я умираю от невозможности что-то делать, поэтому вечерами сама брала разные книги и читала мне их вслух. Днём меня много кто навещал. Бейхан и Хатидже буквально жили у моей постели, не отвлекаясь даже на еду. Её приносили им прямо ко мне в покои. От кормления с ложечки я отказалась. Мне было не настолько плохо, чтобы я не могла есть самостоятельно. Голова не кружилась, лишь немного больно было менять положение. Видимо, сказалось падение. Но даже с этим я справилась. Сейчас у меня сидела Фатьма. Послушав её рассказы о сегодняшних её уроках, я предложила ей поиграть на клавесине. Исправить её ошибки в произведении я не смогу, но моё состояние не должно мешать её прогрессу. К счастью, музыкальные термины я ей объяснила и рассказала, почему они так называются. — Что же ты делаешь? Здесь нон легато, а не стаккато. Не отрывай руку. — Да уж, командовать с постели было тяжело. Я прикрыла глаза. — Ладно. На сегодня всё. Садись ко мне. Надеюсь, ты слушаешься маму? — Конечно. — И почему, мне кажется, что она соврала? — Я пойду? Мне мама сказала долго тебя не беспокоить. Она говорит, что тебе нужно больше отдыхать. — Если хочешь. — Отдыха мне хватит на ближайшие пять лет. Ещё хотелось помыться. К сожалению, сделать я это смогу не раньше, чем через две недели. Лекарь сказала, что встать я смогу уже через несколько дней, а вот в хамам лучше пока не ходить. Сулейман всё же согласился с моим решением. Фюлане была куда-то сослана. Вроде в старый дворец. Махмуда отдали на воспитание Гюльфем. Что удивительно, мальчик к смене опекуна отнёсся со странным равнодушием. С общением братьев проблем не было. Мурад был младше Махмуда на несколько месяцев, а так их общение было очень дружным. С помощью Анны поменяв положение с полусидячего на лежачее, я прикрыла глаза. Не. Вот раньше были времена. Я могла лечь на кровать и начать придумывать фанфики по «Великолепному веку», преимущественно про своих нынешних сестёр. А сейчас мне кажется это как-то неправильно. Хотя, по «Атаке титанов» мне никто сейчас не запрещал придумывать. Да уж. Днём я вообще не могу спать. Даже если мне плохо. Я скорее уж пролежу три часа и пойду к холодильнику. И это будет куда продуктивнее, чем спать. Так что заснуть вообще не получалось. Я тяжело вздохнула. Как же я всё-таки рада, что я здесь, а не в «Атаке титанов»! Ну правда же. Я бы не смогла жить внутри стен и подалась бы в разведку, где меня съел бы первый попавшийся титан. И косточек бы не оставил. А здесь хотя бы прав у меня побольше, чем у всех остальных. Наконец-то эти несколько дней прошли. Ну правда! Невозможно было находиться в постели больше! Я вообще человек, или одеяло? По маршруту мимо ташлыка я не ходила. Не хотелось светить опухшим лицом перед девушками. Зато можно было ходить в сад. Я вновь перешла в спокойный ритм жизни. Все последствия синяков уже исчезли. Прошло два месяца. К моему удивлению, жизнь была спокойной и размеренной. Я продолжала заниматься лёгкой корректировкой характеров сестёр, проводила время с Сулейманом и матерью, гуляла по саду. Мне стало куда проще, я запомнила все коридоры и куда они ведут, даже взяла несколько новых служанок, хотя ни одна из них не стала мне настолько верной, как Анна. Имя и религию девушка менять не хотела, а я и не заставляла. Всё было хорошо. «Ага. И в кого же я такой оптимисткой выросла?» — Подумала я, проснувшись утром с сильнейшим жаром. Конечно, сразу же по моему приказу, пришла лекарь и осмотрела меня. К сожалению, она ничего не нашла. «Да что же это за зараза такая!» — не понимала я, пока на моей коже не выскочили красные пятна. Тогда, к своему ужасу, я поняла. Кажется, Сонай не переболела ветрянкой. В прошлой жизни я эту болезнь перенесла в три года. Но сейчас, при отсутствии медицинских препаратов и правильной техники лечения для меня в подростковом возрасте ветрянка была опасна. Я не знала, переболела ли Анна, но объяснила всем, что меня не надо навещать, ведь болезнь заразна. А я не хотела, чтобы они заболели. Наконец-то сыпь покрылась коростой. Всё тело невероятно чесалось. «Я сейчас умру.» — думалось мне тихими летними вечерами, когда я в изнеможении лежала на подушке, смотря в окно. Очень часто я просто бредила и подолгу бормотала имена своей матери, брата, отца и других. Было очень плохо. По-хорошему, ветрянка должна длиться около пяти дней, но у меня, ввиду возраста, она длилась уже вторую неделю. Когда лекарь сказала, что я иду на поправку, я, наверное, поблагодарила всех богов. Так плохо мне не было даже тогда, когда меня избила Фюлане. И встав с кровати спустя долгое время после болезни, я опустилась обратно туда. Я выпала из жизни на две недели! Это как так вообще можно? Поэтому я начала заниматься ещё усерднее, чем до этого. Геометрия, алгебра, музыка, русский, другие языки. Я практически из комнаты не выходила, развивая мозговую деятельность. Наконец руки дошли и до поэзии. На турецком писать было куда сложнее, но и с этим я справилась. Свой первый стих в этой реальности я посвятила сериальной Хатидже как доказательство того, что я смогу изменить их судьбы. Я ещё раз перечитала написанный текст: «Мои глаза наполнены печалью Нет больше смеха, радости во мне. И может быть, я о тебе забыла Ведь бросил ты меня во тьме. Не понимаю, почему оставил Быть может, ты ошибку совершил? Ведь полюбив принцессу, ты забыл И променял На ту, которая заслуживала счастье Но потеряла, увидав тебя. А мне вот это вот ненастье. После измены ждать тебя. Тебя простила вновь, хоть и могла Оставить, бросить и возненавидеть Но слишком я люблю тебя, и не смогу любовь я вновь увидеть. Судьба, смешная вещь. Посмела отобрать, И волосами рыжими сверкая, Погибель мне мою напоминая, Как будто, в языках сгорю костра. Меня никто одну не оставляет. В безумие я погружаюсь вновь Но ведь безумцы правят балом. Безумцы, у которых есть любовь.» Да. Вышло неплохо. Но могло быть и лучше. Надо будет тренироваться. Совсем навыки подрастеряла. Так. А сейчас время заученного наизусть. Какой там сонет мы в школе учили? Вроде №130? Ну, Сонай, вспоминай его. Закончив занятие, я тяжело вздохнула и вышла из покоев. К матери и сёстрам я ещё не заходила, боясь, что инфекция всё же может передаться. Но сейчас наверняка уже можно? Именно с такими мыслями я шла в покои Валиде. — Сонай, милая, ну наконец-то! — Мама привстала и крепко обняла меня. — Ты не представляешь, как я волновалась! Конечно, нам докладывали о твоём состоянии, но моего волнения это не уменьшало. — Слава Всевышнему, сейчас всё хорошо. Я поправилась. — И хорошо. Я тут подумала, может, тебе съездить в Бурсу? Там целебные источники, да и поспокойнее будет, чем здесь. Поживёшь неделю или две там, и к нам вернёшься. — Она и правда волновалась за меня, да и восстановление мне всё же требовалось. — Я согласна. — Сразу подумалось, что такие маленькие «каникулы» никому не навредят. А мне даже помогут. Уже через несколько дней я опять ехала в карете. Тогда я, наверное, прокляла всех изобретателей на свете за то, что автомобиль придумали только в 19-м веке. Серьезно, к концу поездки я поняла, что наши родные дороги с «семью загибами на версту» были ещё терпимыми. Всю поездку я о чём-то переговаривалась с Анной, пытаясь сократить время. Девушка была умна, а я разрешила ей читать любые мои книги. Сейчас мы обсуждали одну из них. За этим делом, поездка протекала лучше. Так как выехали мы вечером, я, убаюканная стуком колёс, заснула на мягкой стенке, не дожидаясь приезда. Разбудила меня в итоге Анна со словами, что мы приехали. Дворец, по указу матери, был подготовлен к нашему приезду, поэтому я сразу же отправилась в свои покои. На следующий день пришло письмо от брата. Он спрашивал, как я устроилась, как я себя чувствую, а так же сказал, что у него для меня есть подарок, который ждёт меня в конюшне. Мне что ли лошадь решили подарить? Честно, я никогда не каталась, но всегда хотела. Ну что, посмотрим на подарок. Ко мне подошёл один из конюхов и сопроводил меня к нужному стойлу. Там стоял жеребёнок. Что же, надо вспомнить, что мне рассказывала сестрёнка. Вроде как это кауровая масть, или как? Лошадь была светло-рыжего цвета с чуть более яркой гривой и хвостом. — Это девочка, госпожа. Хотите дать ей имя? — От мыслей меня отвлёк мужской голос. Повернув голову, я обнаружила рядом с собой молодого парня, склонившегося в поклоне. На вид ему было лет шестнадцать, как и мне. — Да. Мне кажется, Мелодия прекрасно подойдёт. — Необычное имя для лошади. — Возможно, но по мне—очень красивое. — Необычные имена не всегда плохие, госпожа, поверьте, я не это имел ввиду. — А я о таком даже и не думала. — Я улыбнулась, смотря на него, как вдруг его вопрос сбил меня с толку. — Может, вы хотите поездить чуть-чуть? Конечно, Мелодия ещё слишком мала, чтобы кататься, а вот Вихрь вполне может. — Парень указал рукой на вороного коня, стоявшего в соседнем стойле. — К сожалению, я не умею. — Я грустно улыбнулась. — Всегда надо пробовать, госпожа. Я буду рядом, если что. — А давай. — Не знаю, с чего я вдруг решила ему довериться, но в нём чувствовалась какая-то лёгкость, открытость, именно то, чего мне так не хватало здесь. Я с улыбкой смотрела, как парень одевал разную амуницию на лошадь, как вдруг я зачем-то решила сравнить седло, которое он надевал на лошадь, и то, которое висело рядом. — Мне кажется, или это седло чуть легче? — Поинтересовалась я у конюха. — Да, госпожа, обычное седло — тяжёлое, и хоть оно рассчитано на нагрузку, которую лошадь может выдержать, я предпочитаю этот вариант. — Теперь он потянулся за уздечкой. Сейчас я заметила, что часть, где должна была быть железка, заменена чем-то другим. Заметив мой немой вопрос, парень усмехнулся и сказал: — Я люблю облегчать жизнь лошадям. Представьте, что на всё время поездки у вас во рту будет находиться железное удило, вам же будет некомфортно, верно? Я заменяю их верёвкой. К сожалению, она быстро перетирается, да и контроль над лошадью куда меньше, но зато лошади удобнее. — Он аккуратно схватил коня за поводья и повёл его к выходу. Выведя коня на улицу, он помог мне забраться на него и аккуратно начал вести. Лёгкий страх у меня всё равно присутствовал, но за приятным разговором он практически пропал. С ветки вдруг слетел ворон. Он пролетел буквально перед нами, на что парень лишь весело улыбнулся и сказал: — В тех местах, откуда я родом, чёрный ворон был предвестником не только смерти, но и счастья. Любого. Говорят, если ворон перед тобой пролетел, счастья жди, а если за спиной—то смерти. — Интересно. Я только про смерть слышала. Буду впредь знать. — Вдруг я услышала испуганное ржание. В одно мгновение конь вскочил на дыбы. Я почувствовала, что падаю, как чьи-то сильные руки меня подхватили и аккуратно поставили на землю. — Всё в порядке, госпожа, вы не ушиблись? — Парень держал вырывающегося коня. Приглядевшись, я заметила в нескольких метрах от нас извивающуюся змею. Вот что напугало его. Теперь всё понятно. — Нет, всё хорошо, спасибо, что поймал. — Госпожа, я не мог допустить, чтобы вы пострадали. — Думаю, нам надо возвращаться, а то меня потеряют. — Хорошо. — Он улыбнулся, и мы, продолжив весело переговариваться, дошли до конюшни. — Скажешь хотя бы, как тебя зовут? Мне интересно имя моего спасителя. — По крайней мере, я надеялась на хорошие отношения с ним в будущем, ведь парень показался мне весьма интересным в общении и неплохо было бы иметь с ним дружеские отношения. — Ахмед, госпожа.

***

После того смешного инцидента я ещё не раз приходила на конюшню и общалась с ним. Я много чего узнала о лошадях, например то, что на лошади можно ездить и без уздечки, например, заменив её веревочным недоуздком. На то, чтобы обучить лошадь этому будет затрачено куда больше сил, но всё-таки так можно будет сделать. Почему-то в Бурсе и правда было куда лучше, чем где-то ещё. Честно признаться, к Ахмеду у меня не было никаких чувств. Я не влюбилась. Это была просто дружба. Рядом с конюшней был открытый манеж, где он учил меня ездить. Конечно, было тяжело. Иногда, особенно в первое время, всё тело болело так, как будто по мне проехался трактор или что-то ещё побольше. Кости ломило, я даже встать еле могла. Но продолжала занятия. Конечно, за две недели ездить хорошо было не научиться, но какой-то прогресс уже был. В моих дневниках, а точнее, в их подкорректированной версии было написано, что Сонай очень любила лошадей. Это относилось и ко мне. Конечно, ездить на лошади боковой посадкой было не совсем удобно, но женский костюм для катания на лошади здесь был не предусмотрен. Хотя бы седло было, а то бы совсем научиться не смогла. К сожалению, две недели прошли, и мне надо было возвращаться в Манису. Приехав домой, я решила заказать себе несколько новых платьев. Я предпочитала пастельные, светлые оттенки цветов, на крайний случай красный или синий. Сейчас же у меня были преимущественно зелёные, оранжевые и жёлтые платья с минимальными узорами, что для меня было не слишком удобным, поэтому, как только появилась возможность, я заказала себе парочку новых платьев. Особенно я ждала нежно-фиолетовое платье, которое я сама же объяснила портнихе, как сшить. Украшений у меня было достаточно, поэтому что-то ещё мне было не нужно. Преимущественно, я носила короны с каким-либо светлым камнем, но иногда у меня было ощущение, что я одеваю кулон, а не заколку или что-то вроде такого. Особо сильно я не уставала и находила время как для общения с сёстрами и матерью, так и для важных дел. Например, изучение истории государства, изучение своей родословной и высчитывание возраста моих родственников. Надо же было чем-то заниматься. Кстати, к моему удивлению, мой день рождения как был, так и остался десятого октября, что было написано в моем дневнике. Так же я поняла, что родилась в 1495 году. Ну не могла иначе я быть младше Сулеймана и старше Хатидже. Ведь она была младше него на два года, а следовательно, вклиниться я могла только туда. Отец принял решение выдать Бейхан замуж. Мне даже стало интересно: им что ли так скучно, что у них хобби — выдавать дочерей замуж? Сестра вообще была не скандальным человеком, и сейчас она как будто бы смирилась и решила видеть во всём лучшее. Примерно такое же решение приняла и я. Всё же быть сестрой шехзаде было неплохо, поэтому, немного поговорив с Сулейманом о женихе для Бейхан, я узнала, что на данный момент паше было восемнадцать, в таком молодом возрасте он уже добился назначения на одну из высоких должностей и был наместником одного из небольших городов. Связи, связи, связи.В гареме у меня были свои глаза и уши. Одна или две новые служанки постоянно были рядом с ташлыком, докладывая мне о самых мелких ссорах и новых наложницах, привезенных в гарем. Также я нашла преданного слугу среди евнухов. Али-ага был никем не завербован, а ещё очень умён, а именно это качество я очень сильно ценила в людях. Благодаря тому, что он выбирался за пределы гарема, слухи из города мне приносил именно он. Наверное, сложно было передать моё удивление, когда я узнала о том, что в гареме появилась молодая черкесская рабыня — Гюльбахар-хатун.