***
Честно, я не любила долгих писем. Скорее, я предпочитала выразить свои мысли в краткой форме, без эпитетов, но при этом в каждом моём письме Ахмеду было видно, как я по нему скучаю и насколько люблю. Сегодня должен был быть праздник, на котором Хюррем скажут, что её хотят выдать замуж. Честно, я устала. Я просто не хотела туда идти. Настроения вообще не было. Почему я обязана там сидеть? В итоге, даже не дождавшись того момента, когда Дайе забрала Хюррем, я ушла к себе, сославшись на плохое самочувствие. Да ещё и тошнило меня от всего, кроме фруктов. Невозможно. Я скоро так травоядным стану. Но несмотря на это, я послала Анну в тот коридор, чтобы она подслушала разговор Хюррем и Дайе-хатун. К моему удивлению, мало того, что Махидевран не стала насмехаться над Хюррем, или не сказала что-то подобное, что было в каноне, а просто прошла мимо, по словам Анны, улыбнувшись, но так, будто поддерживала Хюррем. — Сонай, милая, тебе вчера нездоровилось. Всё в порядке? Ты не больна? — Валиде искренне за меня переживала. Честно, после новости о беременности она берегла меня, будто я и правда сделана из льда и в любой момент могу растаять. — Всё в порядке. Вы же знаете, иногда такое состояние может быть. — Да. Но ты же понимаешь, я просто о тебе беспокоюсь. — Понимаю. — я улыбнулась матери, и решила заговорить на более серьезную тему. — Валиде, я слышала, что вы решили выдать замуж фаворитку Повелителя. Хюррем-хатун, кажется. — Да. Эта бесстыдница ещё благодарить меня должна! А она ещё и заявила, что беременна! Понятно, что лжёт. — я на эту фразу матери лишь улыбнулась. — А если не врёт? — Что? — Если она говорит правду? Тогда у неё получится остаться в гареме, и поверьте, она расскажет Повелителю, и брат будет очень вами недоволен, если всё узнает. — Сонай… — Валиде, я не понимаю, чем вам не угодила Хюррем-хатун? Она усердно учится, тем более, её любит наш Падишах. — Ты же видела её поведение. Даже если она беременна, достойна ли такая невоспитанная женщина воспитывать наследника?! — а вот и разговор на повышенных тонах начался. — Валиде, как раз поведение Хюррем мне вполне понятно. Особенно, если поставить себя на её место. Чьё поведение я не понимаю, так это ваше. — Сонай! — Валиде уже повысила голос, как вдруг она замолчала и, грустно улыбнувшись, посмотрела на меня. — Сонай. Что у тебя случилось? — Ничего… — Я же вижу, что-то происходит. Ну, иди сюда. Ляг на колени. Вот так. — Мама погладила меня по волосам и ещё раз спросила — Ну что? — Я ..— выдохнув, я продолжила — Слишком нервничаю… Понимаете, и Повелитель, и Ахмед ушли в поход, Фатьма, Шах и Бейхан далеко. Я не понимаю своего состояния. Очень часто я плохо себя чувствую. Устаю от людей. Это слишком сложно объяснить. Я просто не хочу проводить с ними время. Постоянно срываюсь на всех. Я уже не знаю, что мне делать… — Сонай, моя доченька. Послушай. Видимо, ты такая же, как и я. Примерно так я себя чувствовала, когда была беременна тобой и Сулейманом. Это нормально. Просто старайся не переживать. Игнорируй плохие мысли и ничего не бойся. — Хорошо… Расскажите мне, пожалуйста, что-нибудь. Как в детстве. — Что бы тебе рассказать? Точно. Когда ты была ещё маленькой, ты постоянно просила рассказать тебе, почему твоё имя именно такое. Тогда ты была ещё слишком юна для подобных рассказов, а потом просто забыла об этом. "Сонай", моя милая, значит последняя луна. Всё началось ещё с того момента, как я забеременела тобой. С каждым днём становилось всё труднее. Роды были сложными. Очень. Когда, наконец, больше, чем через восемь часов я родила тебя, лекарша сказала, что ты — мой последний ребёнок. Она сказала, что я больше не смогу иметь детей. Но самый главный мой страх был не это. За несколько дней до церемонии имянаречения ты перестала дышать. В тот день тебя спасло лишь чудо. Не знаю, что тогда случилось, но в один момент, когда я уже совсем потеряла надежду, ты закричала у меня на руках. Я до сих пор не понимаю, почему твоя покойная бабушка — Гюльбахар- султан, решила оставить мне напоминание, что я больше не подарю династии ребёнка. Последняя. Как оказалось, нет. Вскоре я узнала, что беременна Хатидже. А потом родились и другие твои сёстры. И твои братья, которые, пощади Аллах их души, не пережили пору детства. Мои маленькие ушедшие ангелы… Орхан, Муса, Коркут. И моя Хафизе. Моя маленькая девочка, умершая сразу после имянаречения. — успокоенная голосом матери, я лежала у неё на коленях, закрыв глаза. Конфликт сам по себе сошёл на нет. — Сонай, тебе тяжело. Но совсем скоро ты поймёшь, насколько ты счастлива. Десять лет назад, когда ты вдруг пошатнулась и упала на ковер, а я ведь до сих пор не знаю, почему, повторился мой кошмар. Ты вновь перестала дышать. Я боялась снова тебя потерять… Когда, наконец, ты очнулась, ты изменилась. Не сильно. Но изменился твой взгляд на мир. Ты стала больше времени проводить с сёстрами, меньше зацикливалась на себе… Не было больше той маленькой принцессы. Ты стала вести себя как настоящая госпожа. Сонай, я во многом бываю неправа по отношению к тебе. Но я желаю тебе только лучшего. — я продолжала слушать её, не перебивая, легонько улыбаясь. — Скоро ты меня поймёшь. И ты обязательно будешь матерью получше меня. Возможно, я виновата в том, что не уделяла так много времени Фатьме и Шах, как, например, тебе и Хатидже. Но вас стало слишком много… Сонай, в любом случае, я люблю тебя. — я ещё долгое время провела с матерью, наконец, сняв напряжение, которое преследовало меня всё недавнее время. Совсем скоро выяснилось, что Хюррем всё-таки была беременна. В гареме снова устроили праздник, на который я, с разрешения матери, просто не пошла. Поход брата на данный момент длился около пяти месяцев. По моим расчётам, вернуться они должны были где-то через два месяца. Как раз к родам. Во дворце всё было очень спокойно. Махидевран и Хюррем не враждовали, я спокойно проживала во дворце, пытаясь оказывать молчаливую поддержку Хатидже. Она ведь не знает, что мне известно о том, что она влюблена в Ибрагима. На самом деле, к последнему я относилась очень, ну, своеобразно. Впервые я его перестала воспринимать нормально после смерти Луки. Мне тогда просто морально было жалко Хюррем. А потом ещё и измена Хатидже… Вот именно тогда я честно поняла, что Ибрагим мне как персонаж просто не нравится. Ну, посмотрим, как всё сложится здесь, и будем действовать. Сегодня я отправила Али-агу на базар, чтобы он посмотрел ткани, и возможно, выкупил некоторые из них. Всё-таки живот с каждым днём рос, а был уже где-то седьмой месяц, и платья каждый раз приходилось перешивать. В итоге я решила, что лучше сшить платье на вырост, чтобы оно было свободным, но при этом в нём было бы удобно ходить. Услышав стук в дверь, я, отвернувшись, ответила: — Войдите. — В комнату с поклоном вошёл Али-ага, держащий за руку маленькую девочку, одетую в какие-то лохмотья. На лице у неё красовался огромный синяк. Несмотря на то, что эта вещь меня сильно насторожила, я постаралась вернуть голосу нормальное звучание и спросила: — Али, зачем ты её сюда привел? — Госпожа, я, как вы и приказали, пошёл на базар и уже собирался пойти купить то, что вы сказали, как увидел эту девочку. Я спросил, что у неё случилось, но она не отвечала. Лишь плакала. Простите, что возможно, создал вам проблемы, но я сказал, что я ваш слуга. Тогда она вцепилась в мою руку и попросила привести её к вам. Я не знал, что мне делать, ну и послал одного из слуг купить то, что нужно, а сам повел её к вам. — А парень-то молодец. Не проигнорировал, привел. Я поманила девочку рукой и посмотрела на её детский, запуганный, как у оленёнка, взгляд. — Не бойся. Иди сюда. — малышка отскочила от Али и вцепилась уже в мою руку, не отпуская. — Ты что делаешь! Это же госп… — слуга хотел что-то сказать, но я его перебила. — Выйдите все! Оставьте нас одних! — я встала с дивана и подошла к сундуку, достав оттуда тёплую шаль. Закутав девочку в неё, я посадила её к себе на колени, и очень ласково заговорила. — Что случилось? Почему ты хотела меня видеть? — О вас столько говорят в народе… Будто вы ангел, сошедший с небес. Или покровительница несчастных. Говорят, что вы больше шести лет назад выделили собственные средства для постройки здания для тех, кто пострадал от пожара в Бурсе. Я на минуту подумала, что вы сможете помочь мне. — я тяжело вздохнула. Такие слухи и правда ходили. Я очень много времени уделяла постройкам, например, больниц. Плюс, когда ко мне обращались по делам санджака, обычно я поступала по справедливости. Давала советы, учавствовала в жизни Бурсы, поэтому те, кто первое время возмущался таким назначением, или был кардинально против, сейчас были более-менее довольны тем, как улучшалась жизнь в Бурсе. В общем-то отчёты о расходах, доходах, и тому подобном мне поступали практически постоянно. Снова вздохнув, я спросила: — Послушай. Откуда этот синяк? — Мама и папа меня бьют. — на эту фразу девочки я сжала ткань своего платья, стараясь сохранять при этом спокойное лицо. — А вчера они выгнали меня на улицу. Без ничего. — тут девочка заплакала и прижалась ко мне. — Тссс. Не плачь. — я обняла её в ответ, сказав чуть громче. — Анна, подойди сюда. Когда девушка вошла, я передала ей девочку и сказала: — Отведи её к Шекеру-аге на кухню. Пусть её там накормят, а ещё пусть приложат к синяку лёд. — когда Анна вывела девочку из комнаты, я наконец дала волю эмоциям и со всей силы ударила по стене, смотря на то, как краснеет кожа. — Али-ага. Сейчас же зайди ко мне! — когда мужчина выполнил этот приказ, я вновь села на диван и вдохнула пару раз, чтобы успокоится. — Во-первых, это тебе. — я передала ему мешочек с золотом. — За то, что не оставил девочку в беде. И ещё, сейчас же найди её родителей! Когда её приведут обратно, я постараюсь узнать у неё какую-то информацию о них. — Хорошо. — слуга, видимо, сопоставил синяк на щеке и мои слова про родителей, так как его глаза в какой-то момент налились кровью. — Что сделать, когда мы их найдем? — Направить к кадию! — я уже не сдерживала эмоций — Такое обращение с детьми недопустимо! Они должны быть наказаны по всей строгости! — Госпожа, прошу вас успокоиться. Я понимаю, вы в бешенстве. Так же как и я. Но вы должны мыслить трезво. — Конечно. — я снова сжала ткань, понимая, что сейчас эмоции — лишние. — Но сначала надо будет удостовериться, что это они. — в этот момент зашла Анна, держащая ещё более плачущую девочку. — Госпожа, простите. Она испугалась Шекера-аги. Он ничего такого страшного не сделал, просто попробовал накормить её, а она сразу же ко мне прижимается и рыдает. Простите. — Ничего. Ты не виновата. Мне следовало подумать об этом заранее. Передай её мне. — снова посадив девочку на колени, я спросила. — Ты знаешь, как зовут твоих родителей? Может то, где они живут? — Да. — когда девочка сказала то, что нужно, я посмотрела на слугу, и проговорила: — У вас два дня. До этого времени приложите все усилия, но найдите их. — Хорошо, госпожа. — А мне надо думать, что делать с этой девочкой. Скажи, у тебя есть другие родственники? — Нет. — Что же нам тогда делать… — Анна потёрла виски руками, и вдруг сказала: — Госпожа, у меня есть одна мысль. Девочку можно оставить в гареме, пусть она ходит на занятия отдельно, учится, после она по своему желанию может остаться здесь, например, в качестве вашей служанки, либо ей можно помочь в том, чтобы она успешно вышла замуж. — Вариант хороший. Скажи, ты хочешь этого? — Госпожа, у меня нет других вариантов. — Тогда есть только одна проблема. Это надо обсудить с Валиде. — я тяжело вздохнула. Теперь ещё и эта морока… — Девочку оставляю на вас. Сделайте хоть что-нибудь. Успокойте её как-то. Справитесь? — Конечно, госпожа. — да уж. Подобное сострадание меня когда-нибудь убьёт. Ну не могу я пройти мимо. Обязана помочь. Договорившись с матерью, я решила, что девочку лучше всего поселить с Анной, в комнате, смежной с моей. Убить бы этих тварей. Вернувшись к себе в покои, я увидела уже не плачущую девочку и снова села рядом с ней. — Как тебя зовут? — я взяла её за руку и улыбнулась. Сейчас главное её не пугать. — Мелек, госпожа. — Ангел. Чудесное имя. А меня — Сонай. Не бойся. Тебя больше никто не обидит. Уж я об этом позабочусь. — Спасибо…***
—Госпожа, мы нашли этих.. — здесь Али немного замялся, видимо не желая как-либо выражаться в моём присутствии. — Людей. — Хорошо. Для начала, покажем их Мелек. Если она их узнает, уже решим, что делать. — я встала и тщательно подготовилась к выходу. Мы шли по трущобам, и когда мужчина подошёл к нужному дому, я спросила: — Это твой дом? — девочка кивнула головой. Убрав с лица платок, я, всё ещё держа девочку за руку, вошла внутрь. — Кто вы такие?! — грубо воскликнул мужчина, сидящий за столом. — Какое право вы имеете вламываться в мой дом?! — Молчать! — Али поставил его на колени. — А эта «…» что тут делает?! — от слова, сказанного в середине предложения, я брезгливо закрыла глаза. Настолько оно было неприличным. — Выбирай выражения! — Али-ага хмуро посмотрел на него и встряхнул пару раз. — Мелек, милая. Скажи, это твой отец? — я пропускала «культурные» выражения, вылетающие изо рта мужчины, стоящего на коленях. — Да. — Вскоре второй слуга привел сюда женщину. — А это твоя мама? — девочка вновь только кивнула в ответ. Кинув взгляд на Анну, стоящую у дверей, я сказала — Уведите ребенка. Когда Анна выполнила приказ, я подошла ближе к этим людям, и посмотрела на них уничтожающим взглядом. — Не так давно ко мне привели её. Девочка была вся в лохмотьях, синяках, плакала. Когда я наконец добилась от неё чего-то, она мне рассказала про жестокое отношение родителей по отношению к ней. — каждое новое слово становилось всё более отрывистым. Нет, я не повышала голос, но в нём чётко слышалась ярость. Али даже посмотрел на меня с некой долей восхищения. — Что вы скажете в своё оправдание?! — вдруг женщина выпрямилась и грубо сказала: — Наша дочь. Что хотим, то и делаем. Тебе-то что?! — я больше не могла сдерживаться, и со всей силы дала матери девочки пощёчину. — Тварь. Это всего лишь ребёнок. — я отвернулась от женщины, понимая, что если сейчас не успокоюсь, то произойдет не самая приятная сцена, а мать Мелек может остаться без волос и зубов. Я была в ярости. — Ты кто вообще такая, чтобы вмешиваться в нашу семью?! — мужчина попытался вырваться из рук Али, но в этот момент он бросил его об пол так сильно, что этот человек закашлялся. — Жаль, что вы ещё не поняли, — слуга поднял отца Мелек, у которого из губы текла кровь, — Перед вами сестра нашего Падишаха - Сонай - султан Хазретлери. Поэтому следите за тем, что исходит из ваших грязных ртов. — Стража, — я крикнула это чуть громче, и в комнатку вошли пару стражников. — Этих, — я даже людьми их назвать не смогла, — отведите к кадию-эфенди. Али-ага, пойдешь с ними, всё расскажешь. Сейчас ты будешь моим официальным представителем. Думаю, моё слово уже послужит, как доказательство. — Конечно, госпожа. Я вас понял. — Госпожа, госпожа, помилуйте… — мужчина буквально глотку рвал, а затем он схватился за край моего платья. — Надо было думать о последствиях, прежде чем бить ребёнка, — я брезгливо выдернула из его рук подол, и вышла из дома.***
— Ну что? — только что от кадия вернулся Али. Я нервно сидела на диване, попеременно сжимая кулаки, чтобы хоть как-то успокоиться. — Госпожа, Эбуссууд-эфенди благодарит вас за то, что вы донесли до него такую ситуацию. Он попросил передать, что вы совершенно правильно сделали, что отправили тех людей к нему, ведь, как повелел Всевышний, мы должны наказывать детей лишь в самых крайних случаях, а как выяснилось, подобное происходило очень часто и без причины. Этим людям было вынесено наказание в пятьдесят ударов плетью, госпожа. — Вполне справедливо… — тихо прошептала я. Все же тема религии для меня была чуть запретна, ведь я вообще не сильно религиозной была, а здесь ещё и религия другая. Ну хотя бы корни общие. — К сожалению, найти живых родственников Мелек не получилось. Бабушки и дедушки мертвы, единственная тётя тоже. — Да уж. Это проблема. — Опять же, это я доложил кадию. С его слов, он просит вас до того момента, как девочка не станет взрослой, обеспечить её безопасность. Вот и всё. — Прекрасно… Те люди получили наказание в соответствии с их преступлением, девочка останется здесь… Всё разрешилось хорошо. — Вы правы, госпожа. — евнух хотел уже уйти, как вдруг я его остановила. — Стой. Можешь ли ты съездить ненадолго в Бурсу? — Госпожа, позвольте спросить, зачем вам это нужно? — Хочу проверить, добросовестно ли. Аслан-ага выполняет мои поручения. Если нет, потребуется назначить другого человека, ответственного за санджак в то время, когда я там не буду. А скорее всего, я туда не вернусь никогда. — Конечно, госпожа. Но вы считаете, что я достоин выполнить такое серьёзное поручение? — Достоин. Ты верно служишь мне больше пяти лет. Ни разу за это время я в тебе не усомнилась. Ты достоин быть тем, кто проверит, насколько обязанности, которые я возлагаю на людей, выполняются. — Конечно, госпожа. Когда я отправляюсь? — Завтра утром. Уже скоро Повелитель должен вернуться из похода, и я хочу, чтобы он даже не сомневался во мне. — Я вас понял. — дверь за евнухом закрылась, и я, расслабившись, прилегла на спинку дивана. — Анна, можешь принести мне немного сладостей? Что-то есть очень хочется. — да уж. Чувствовала я себя очень странно. Например, сейчас мне очень хотелось мороженого! А его ещё не изобрели! Когда девушка вернулась, с ней в комнату вошла Мелек. Девочка с каждым днём хорошела. Я постаралась дать ей возможность учиться тому, чему она хочет. — Мелек, как проходит твоё обучение? — Всё хорошо, госпожа. Спасибо вам огромное. — Ну и хорошо. Покажи мне, чему ты сегодня научилась? — девочка подсела ко мне, и я смотрела на то, как та выводила на пергаменте разные буквы.***
В гареме сейчас ходили три беременные женщины. Я, Хюррем и Махидевран. Я с каждым днём волновалась всё больше. А если во время родов что-то пойдёт не так? Медицина же сейчас не на лучшем уровне. Страх, что произойдёт что-то плохое, продолжал меня преследовать. Хюррем написала Сулейману и скоро он уже должен был вернуться во дворец. Ребёнок всё больше толкался, что если честно, для меня иногда вызывало дискомфорт. Главное, на что я надеялась, так это на то, что роды пройдут быстро. Уже несколько раз меня мучали ложные схватки, но практически всегда они были очень слабыми и я даже могла просто не обращать на них внимания. Можно сказать, что я к ним привыкла, поэтому в то утро, когда мы должны были встречать брата из похода, я, даже не думая про что-либо подобное, начала собираться идти к Валиде. В этот раз Сулейман также не проигнорировал Махидевран, поэтому я была спокойна. Он подошёл ко мне и аккуратно обнял. — С твоим мужем всё в порядке. — шепнул мне Сулейман. — Вы скоро с ним встретитесь. — Я посмотрела на брата, чувствуя, как с души падает камень. «Удивительно, как он обо мне заботится. Буквально перед ним взрослая женщина двадцати шести лет. А он» — мою мысль прервала резкая боль. Неужели сейчас… Рука сжала плечо брата настолько сильно, что он поднял взгляд на меня и удивлённо посмотрел. — Сонай. Что такое? — Хатидже испуганно бросила на меня взгляд после этих слов брата. — Кажется, — я скривилась от неприятных ощущений. — роды начались. — Я ещё сильнее схватилась за плечо брата, пытаясь не концентрироваться на боли. — Сейчас же зовите повитуху! — «Насколько вообще Сулейман сильный?» — подумала я, когда брат подхватил меня на руки и донёс до ближайших свободных покоев. Усадив меня на тахту, он удостоверился, что со мной всё в порядке и сейчас же вышел. Когда наконец повитуха вошла в комнату, а за ней следом ворвалась Валиде, я ни как не могла заставить себя лечь. Меня буквально насильно положили на кровать и начали осматривать. Наверное, шёл уже не один час моих мучений. Боль от схваток становилась уже просто невыносимой. Я даже на голосе повитухи сосредоточиться не могла, что тут говорить. Как вдруг, я услышала очень знакомый голос. Видимо, меня всё-таки отнесли не в гарем, ведь за дверью точно было слышно: — Что там происходит! Хоть кто-нибудь, скажите, как она. — Ахмед. Волнуется. Я скривилась от ещё одной схватки, как вдруг услышала голос Сулеймана. — Ахмед-ага, прекрати сейчас же! С Сонай всё будет хорошо. Это всего лишь роды. — «Всего лишь роды?! Да я сейчас умру от боли!» Но по крайней мере, успокоить Ахмеда у брата получилось. Ну, это мне так казалось. Как потом мне сказал Сулейман, мой муж продолжал «нести караул» у дверей, буквально мешая лекарям ходить. Наконец, спустя где-то восемь часов от начала родов, всё закончилось. Обессиленная я повернула голову и обмякла на кровати. Совершенно успокоилась, услышав детский крик. — У вас девочка, госпожа. — девочка… Помнится, в прошлой жизни я обязательно хотела назвать первую дочку Зоей. К сожалению, здесь этого не будет. Моя маленькая дочурка. Мне передали мою малышку, и я посмотрела на неё. Моя маленькая красавица… Из всех двоюродных братьев я была старшей, не считая брата, который очень редко с ними общался и больше сидел за столом со взрослыми. Поэтому я прекрасно знала, как стоит держать младенцев. В ту же секунду в комнату вошёл Сулейман, а следом за ним Ахмед. Тот счастливо улыбался, но то, как он сжимал пальцы между собой, показывало его волнение. Имя моей дочурке решили дать прямо сейчас, как вдруг я схватилась пальцами за запястье брата, и видимо он понял, что я имела ввиду, ведь наклонился и внимательно выслушал меня. — Повелитель, можно её будут звать Долунай? — прошептала я то имя, о котором думала практически всё время. — Хорошо. — также шёпотом ответил мне Сулейман. Наконец, на меня накинули лёгкий платок, а брат взял мою малышку на руки. Тут же стояли и Ахмед, и Хатидже, и Валиде. — Твоё имя — Долунай, твоё имя — Долунай, твоё имя — Долунай. — Он аккуратно передал мою доченьку на руки Ахмеду, и улыбнулся мне. — Отдыхай, Сонай…