𝑻𝒉𝒆 𝒑𝒓𝒊𝒄𝒆 𝒐𝒇 𝒂𝒏𝒐𝒕𝒉𝒆𝒓 𝒘𝒐𝒓𝒍𝒅 (Цена иного мира)

      Уже через несколько дней я поняла, что Долунай пошла в меня. Ведь именно из-за её рождения, возможно, не случилось отравления Хюррем. Да уж. Моя девочка — миротворец получше меня. Наверное, всё-таки я была счастлива. Рядом любимый муж и дочка. Отношения с матерью у меня полностью наладились, Хатидже меня любила и прислушивалась ко мне. Ничего, как мне тогда казалось, не должно было разрушить моё счастье. Так как встреча Сулеймана чуть-чуть «испортилась», Хатидже и Ибрагим не встретились. Я знала, насколько сестра сейчас ранимый человек, да и насколько ей вообще нужна поддержка, поэтому, когда Анна доложила мне, что Хатидже и Гюльфем вышли вечером из покоев, я посмотрела на мирно спящую Долунай, и решив, что за некоторое время ничего не случится, вышла из покоев и направилась к инжировому саду. Нет, раскрывать сестру и Ибрагима я не хотела. Возможно, мой план был в том, чтобы вывести сестру на разговор, и она призналась, а дальше уже как пойдет. Накинув на голову капюшон, я встала так, чтобы Гюльфем меня не видела, и посмотрела в сторону заброшенного сада. Сколько же там было чудесных мгновений. Я была рада за сестру, хоть и знала, к чему это приведёт. Я считала, что именно решение не разводиться с Ибрагимом в итоге и привело Хатидже к тому концу, что был у неё в сериале. Возможно, если бы она тогда сделала другой выбор, то ей было бы куда лучше. Да и к слову, ненависть всей своей семьи к Хюррем я не понимала. Я вспомнила, как я была рада, когда мой брат наконец женился. И его сначала девушка, а потом и жена стала для меня очень родным человеком практически сразу. Вот не понимала я их нелюбовь к ней. «Даже если у нас с ней отношения будут не очень» — подумала я, — «Враждовать с Хюррем я не собираюсь. Брата я люблю, и хотя бы из желания, чтобы он был счастлив, не буду.» Наконец увидев, что Хатидже выходит, я повернулась спиной и тихо, но так, чтобы она услышала, сказала: — Интересно, что моя сестра делает в саду, в такой час, да ещё и не одна? — сестра этого не видела, но я хитро улыбнулась, понимая, насколько Хатидже сейчас испугается. Ну хоть раз в этом мире можно кого-то «разыграть?» Не только ведь Сулейману можно подменять яд на снотворное, а потом заставлять его пить. — Сонай?! — Хатидже удивлённо, хотя нет, это был не вскрик, наверное, больше это походило на писк. — Это не то, о чём ты подумала! У нас с ним ничего не было! — я повернулась к сестре и вновь также тихо сказала. — А я ни о чём ещё не подумала. И с кем это - с ним? — Хатидже буквально сжалась от испуга. — Успокойся, я не Валиде. Кричать не собираюсь. Тем более, я ничего не знаю. Но всё же, удовлетвори любопытство старшей сестры, кто этот «он»? — я подошла к сестре и взяла её за руку. — Пойдёмте уже во дворец. Если я ничего не подумала, то это не значит, что Повелитель, если найдет тебя, не придумает у себя в голове кучу всего. Я направилась ко входу во дворец, зная, что Хатидже последует за мной. Поскольку на момент свадьбы мой дворец был ещё не отремонтирован, мне сказали, что я могу остаться в своих покоях, если только я этого хочу. А так как Сулейман очень скоро ушёл в поход, я решила остаться у себя. Но с возвращением мужа меня «переселили» из гарема в одну из комнат. А переехать в наш дворец мы должны были очень скоро. По крайней мере я боялась пока переезжать из-за возраста Долунай. Но уже через несколько месяцев я собиралась уехать. Ахмед обычно возвращался поздно вечером, поэтому, немного уставая от заботы о ребёнке, я ложилась раньше. И вот, зайдя к себе, я жестом указала Хатидже сесть, и спросила. — Ну что? Расскажешь? — я улыбнулась. — Сонай, прошу! Не рассказывай брату ни о чём! Ты не поймёшь, но он ведь казнит его! — Пойму, Хатидже. — Что? — Моя милая сестра, поверь, я точно также скрывалась в саду, чтобы встречаться со своим нынешним мужем. Так что твои чувства я очень хорошо понимаю. И всё же, кто это может быть? — я изобразила сначала удивление, а потом осознание. — Неужели. Да нет, не может быть. Это же Ибрагим? — спросила я наконец. — Да. — сестра вздохнула. — Пожалуйста, не говори… — но я её перебила. — Ты за кого меня принимаешь, Хатидже? Я не собираюсь это рассказывать ни Валиде, ни нашему брату. — вдруг послышался детский плач. Я встала с дивана, подошла к колыбели и взяла дочь на руки. Всё было нормально. Неужели? — Ты ведь просто хочешь моего внимания, моя маленькая? — вернувшись к сестре, я начала покачивать дочку, напевая колыбельную. — Сонай… — Тссс, ты же видишь, она засыпает. Говори тише. И так, мы с тобой её разбудили. — Тут я скривилась, потому что Долунай схватила меня за волосы. — Вот что ты делаешь? Это моя прическа, а не что-то другое. Ее хватать не надо. — Сонай, — Хатидже всё же меня послушалась. — Спасибо тебе. — Хатидже, ты всегда можешь мне всё рассказать. И поверь, всё это останется между нами. Скажи, я чем-то помочь могу? — Просто сохрани всё в тайне. Пожалуйста…

***

Я сидела на траве, смотря на маленькую девочку, бегущую в мою сторону. — Мама! — она присела рядом со мной и схватила за руку. — Там такая красивая бабочка! Пойдем со мной! Я её покажу! — дочь заставила меня улыбнуться. Какая же она милая. Я встала, и последовала за ней в сторону леса. — Улетела. Жалко. А я хотела тебе её показать. — Ну ничего. Обязательно покажешь в другой раз. — вдруг дочь вырвалась из моих объятий и бросилась к озеру. Я продолжала улыбаться, хотя уже понимала, что это сон.

***

Мой столь желанный покой прервала нежданная суета. Я повернула голову в сторону мужа и, приподнявшись, спросила: — Что случилось? — он приоткрыл глаза, и я поняла, что знать это он уж точно не может. Надела платье и, накинув сверху шаль, посмотрела на спящую дочь и выбежала из покоев. Ахмед вернулся несколько часов назад, поэтому я знала, что он сильно устал. Выйдя в коридор, я отвела в сторону одну из служанок и наконец выяснила, что причина того, что единственный раз, когда у меня появилась возможность выспаться, и Долунай спокойно заснула за пару минут, а я уставшая, спокойно уснула, не дожидаясь мужа, у Махидевран начались роды. Причем, как мне сказали, они были очень сложные. Вот все и суетились. И именно это меня и разбудило. Тяжело выдохнув, я подумала о том, что надо надеяться на то, что всё будет хорошо. Вернувшись к себе, я легла спать.

***

      На следующее утро мне стало известно, что Махидевран до сих пор не родила. Хотя, возможно, это чуть лучше, чем скоротечные роды. Курсируя по своим покоям, я не могла успокоиться, поэтому, оставив Анну следить за дочерью, я вышла из покоев и подошла к покоям Сулеймана. Рядом с ними стоял Ибрагим. Подняв взгляд, я улыбнулась и негромко сказала: — Ибрагим-ага, я должна обсудить с тобой важный вопрос. — он даже если и удивился, то виду не показал. Молча мы проследовали к одному из балконов. Я спустила руки за перила. Ибрагим стоял за моей спиной. — Об этом разговоре не должен знать никто. Особенно Хатидже. — Госпожа? — Мне очень многое известно, Ибрагим. В других обстоятельствах я потребовала бы от тебя отказаться от моей сестры. — Он слушал меня молча, не перебивая. — Но не сейчас… — я немного улыбнулась. — Это разобьёт ей сердце. — Госпожа, что вы от меня хотите этим разговором? Если вы всё знаете, но не собираетесь рассказывать Повелителю, всё знаете, но не требуете от меня отвергнуть Хатидже-султан, то что вы хотите? — Дослушай меня до конца. Я дорожу сестрой. — я повернулась к нему и посмотрела прямо в его глаза. — Хоть одна слеза скатится по её щеке из-за тебя, — тут я замолчала, и усмехнулась про себя, что Ибрагим не выдержал моего взгляда и отвёл глаза. — Я самолично вырву твоё сердце и раздавлю его в руке. — «Красивые слова» — подумала я — «Но глупые. Невозможно, не разрезая, достать сердце из груди…» — Госпожа, поверьте… — «Не буду я верить тебе. Знаю я, насколько быстро пройдёт твоя любовь к Хатидже. Она-то до последнего своего вздоха будет любить только тебя.» — Я не привыкла слепо доверять. Знай, я доверяю тебе одного из самых дорогих мне людей. И поверь, я не шутила… — и не смотря на него, я в ту же секунду покинула то место, надеясь, что всё же он запомнит мои слова. Дойдя до покоев, я села к дочери, смотря на неё. Я легонько дотронулась до лёгкого каштанового пушка на её голове. Помнится, мама рассказывала мне, что когда она сказала папе, что у неё родилась дочь, а у неё уже есть волосы, он купил маленькую детскую расчёску. Жаль, что сейчас это только воспоминания. Я переместилась на кровать и достала вышивку. Проведя рукой по гладкой поверхности, я достала иголку и, вздрогнув от раската грома за окном, посмотрела на палец, из которого потекла кровь. Похоже, я укололась. Оставшись на месте, я продолжала смотреть на маленькую девочку, спящую в колыбельке, и вдруг очередная молния за окном напомнила мне о таком тёплом воспоминании. Я попыталась вспомнить его детальнее.       Я посмотрела на ещё одну молнию, ударившую куда-то в пролив. Только бы в дворец не попало, иначе может и пожар случиться. Помнится, я в детстве боялась грозы. Бабушка постоянно мне объясняла, что бояться надо не грома, но я не слушала. Вдруг мысль пронзила моё сознание: «А как там Шах?» Я не знала, насколько вообще я могу судить о детях со своих детских воспоминаний, но всё же не зайти и не проверить я не могла. Пройдя в комнату младшей сестры, я не увидела её там. Но приглядевшись, я заметила маленький комок под одеялом. Видимо боится. Отвернув кусочек одеяла, я заметила плачущую сестру, свернувшуюся в калачек. Дотронувшись до её плеча, я аккуратно привлекла её внимание. — Сонай, мне страшно. — подумать только, ей всего четыре, а она, несмотря на то, что плачет, не устраивает истерик из-за грозы. Сравнивая её с собой, я находила так много отличий. — Тсс. Я с тобой. Скажи, ты боишься грома или молнии? — Грома… Он такой… — Громкий? Послушай. У грома и молнии есть несколько отличий. Гром не может тебя убить… А вот молния может. — я провела рукой по её спине и продолжила — Не надо бояться того, что не может причинить тебе вред. Змея уползает, а не кусает сразу. Если у неё есть выход, она уйдет. Без причин бросаются, чтобы ранить и убить тебя те, кому некого терять. Или те, кому это нужно. — Сонай, гром ведь это только последствие? — Можно сказать и так. — Но значит, ты боишься последствий своего решения меньше, чем его самого. — Наверное — честно признаться, я никогда не смотрела на это с такого угла. — Знаешь, я хочу быть, как ты. Ты умная, красивая, заботливая. И ты ничего не боишься. — Шах… Я боюсь. Больше всего я боюсь остаться одна. Без вас. — я выпустила прядку волос сестры из своих рук. — Боюсь, что стану вам не нужна. — возможно не стоило говорить всё это ребёнку, но мне необходимо было дать ей понять, я тоже боюсь. Только других вещей. — А ещё, — я выдохнула и тихо сказала — Я боюсь быть плохой старшей сестрой. — Сонай… — она была удивлена подобной откровенностью с моей стороны. — Ты чудесная сестра. — Не знаю. Всё покажет время. — я улыбнулась, заметив, что она уже перестала плакать, а всего лишь всхлипывает. — Возможно, в будущем, когда ты будешь уже совсем взрослой, ты придёшь ко мне и честно скажешь, какой я была сестрой. — Сонай, как ты думаешь, выживает сильнейший? — я улыбнулась. Никогда не верила в эту фразу… — Нет. Все в природе заботятся о тех, кто слаб, чтобы выжить. — Сонай, но люди.почему они убивают, дерутся, им же это не нужно… — Я не знаю. Эту вещь я понять не могу. Кто-то сравнивает таких людей с животными. — Да… — Но многие животные куда благороднее некоторых людей. Так что когда ты говоришь о человеке, который совершил плохой поступок, сравнивая его с животным, ты в первую очередь оскорбляешь животное… — Ты права, — Шах уже совсем не плакала, но продолжала вздрагивать от каждого удара грома, лёжа у меня на коленях.

***

      Опустив вышивку, я отвлеклась от воспоминаний, и увидев ещё одну капельку крови, поняла, что слишком погрузилась в собственную память. Даже не заметила, как укололась… Признаться честно, я соскучилась по сёстрам. Особенно по младшей. Привязалась я к ней. Если раньше, до попадания сюда она просто была одним из моих любимых персонажей, то сейчас она стала мне совсем родной. Достав лист бумаги, я от скуки продолжила писать черновик письма, которое собиралась отправить ей. На самом деле, я очень хотела, и старалась быть настоящей старшей сестрой. Любящей, всегда готовой помочь, поддержать, а главное — защитить. Это сложно было объяснить, но именно с сёстрами я получала ощущение, что я дома… Такого не было с Валиде. Несмотря на то, что в первую встречу я почувствовала эмоции Сонай, и стала принимать их за свои, то сейчас я не чувствовала, что она моя мать. Валиде могла её заменить. Но не стать ей. И они были слишком разными. Моя мать и она. Мама.она была строгой, но такой доброй, любящей. И всегда готовой поддержать… Как же я сейчас жалела, что постоянно выводила её на ссоры и другие подобные вещи. Не знала ведь, что такое произойдет… Только вечером пришла новость, что Махидевран родила девочку. Правда, были и кое-какие неприятные обстоятельства. Лекари сказали, что она не сможет больше иметь детей.