— Сонай, сестра, когда ты приехала? — девушка удивлённо окинула меня взглядом, вновь присаживаясь на диван и немного приглушая удивление в голосе. Как я же была рада, что наконец вижу ее. Особенно в такой момент.
Подсаживаясь к ней, я мягко улыбнулась и медленно произнесла.
— Только что. Очень хотела с тобой повидаться, пока Лютфи нет во дворце. А меня к тому же и Бейхан давно к себе звала, я заеду к ней по дороге домой. Долунай и Алемшах по тебе скучали, вот и решила проведать тебя. — на секунду я заметила, как в её глазах проявилась тщательно скрываемая грусть. — Детей скоро приведут, а пока… Рассказывай, как ты? Все хорошо? Как ребенок?
Девушка на пару секунд отвела взгляд в сторону и немного сжала губы — это был верный знак, что она думает над ответом и его правильностью. Скорее обдумывает, сказать ли правду, или лишь её часть.
— Все хорошо, Сонай, правда. — Шах выдавила из себя слабую улыбку, из-за чего уже мне пришлось отвести взгляд, чтобы спрятать промелькнувшие сомнения насчет её слов. Все же, я видела, очень четко видела, что она скрывает от меня что-то. И возможно что-то серьезное. Что же… Вновь переведя взгляд на сестру, я коснулась своей руки её, слушая следующую фразу. — Ребенок по словам лекаря развивается хорошо, говорят, осталось пару месяцев до родов. А я сама, ну ты видишь, сижу здесь, выходить мне практически некуда, а сейчас уже тяжело.
Не желая выдавать Мелексиму, я сжала её руку и произнесла.
— Мне сказали, что ты не обедала сегодня. Ты же понимаешь, что тебе надо хорошо питаться? — возможно подобная забота была ей неприятна, но сделать ничего с собой я не могла. Да и в целом…
— Аппетита что-то не было. Скажу честно, я последнее время на нервах, все же, день родов все ближе, вас рядом нет, становится довольно скучно. И обедать одной за столом одиноко. — она покачала головой, на что я, наконец выпустив тонкие пальцы из своей руки решила проверить одну последнюю гипотезу.
— Ну ничего, вот родится ребенок, подрастет немного будете проводить время вместе и тебе будет не так одиноко. — вслед за этой фразой я внимательно окинула взглядом её лицо, сразу замечая вновь сжатые в тонкую полоску губы. За долгие годы воспитания сестры я по одним жестам научилась понимать эмоции сестры и превращать их во что-то большее. — Шах, можно я честно тебя спрошу?
— Я тебя знаю, Сонай. Ты и без разрешения спросишь. — она протянула руку к стакану с водой, стоявшему рядом и медленно отпила глоток, всё ещё смотря на меня. Видимо, ожидая того самого вопроса. Ну что же? Но на него надо сначала собраться. Сделав легкий выдох я негромко произнесла.
— Прости, что так сразу, по приезде, но всё же. Шах, ты хочешь рождения этого ребенка? — вопрос был произнесен очень быстро и, как видно, младшую все же удивил. Глаза немного расширились, а хватка руки, удерживающей стакан, на пару секунд ослабла. Но уже через несколько секунд раздалось ее тяжелое дыхание и грубо сформулированный ответный вопрос.
— А с чего ты взяла, что не хочу? — Видимо сестра решила использовать тактику обратного нападения. Но отступать я не хотела, всё же в основном приехала я для этого. На пару секунд опустив взгляд и восстанавливая спокойствие, я вновь посмотрела на нее и таким же голосом, что и раньше, ответила.
— По твоим глазам, реакциям. Стоит мне только упомянуть о ребенке, как ты сразу напрягаешься. Шах, я знаю тебя не первый год, чуть ли не лучше всех. И ты пытаешься скрыть от меня что-то? — по её взгляду я увидела, что она вновь признает себя побежденной, что в наших разговорах было довольно часто. — Я прошу одно, будь со мной честной, пожалуйста.
Девушка уже и сама взяла меня за руку. Подобная инициатива мне была очень приятна. Было видно, что сестра не хотела говорить это никому, но я буквально вынудила её к этому.
— Я… Не знаю, Сонай. Для начала, я очень и очень боюсь. Я боюсь, что что-то произойдет. Но одновременно… Не знаю, Сонай. Я очень боюсь не принять этого ребенка, боюсь, что он будет для меня чужим, ведь пока, пока я лишь хочу, чтобы это все закончилось, и не важно, каким образом.
На этих словах я удивленно приоткрыла глаза, немного не веря, что она на самом деле настолько разоткровенничалась и открыла мне хоть частичку правды.
— Шах, сестренка… — я накрыла ее руку своей и тихо произнесла. — Я верю, что сможешь, что примешь. Во-первых, потому, что это ты. Ты сейчас потеряна, я осознаю, но со временем ты поймешь, что нынешние переживания нужно лишь пережить и все. — затем я отняла руку, лежащую сверху, приподняв вторую и тихо произнесла, удерживая теплую кисть в своей. — Послушай меня пожалуйста. Во-первых, мы всегда с тобой, я говорила и обещала, ты всегда можешь написать мне письмо и только получив его, я моментально приеду, чтобы быть рядом с тобой. Понимаешь? И вот ещё что, Шах. — Я медленно перенесла её руку на живот и продолжила таким же тихим голосом — Шах, это
твой ребенок, твой и только твой. И ничей больше. Ничего и никогда не помешает тебе любить этого реб… — как вдруг на этих словах я почувствовала сквозь кисть той довольно ощутимый пинок. Пара секунд затишья и он последовал вновь, а затем вновь. Губы тронула легкая усмешка и я произнесла. — Толкается. Характерный ребеночек, у меня даже Долунай с меньшей частотой толкалась, зато гораздо сильнее. Что-то я подозреваю, что это девочка. У нас мальчики как-то спокойнее себя ведут. А девчата напротив, так и норовят ещё и пнуть поудачнее, в самый «нужный» момент. — тут я увидела появившуюся впервые за наш разговор улыбку на лице сестры. — Помни только эти мои слова всегда. Ты же понимаешь, что только ты в ответе за него. И ты поймешь о чем я говорю, поймешь, когда первый раз возьмешь его на руки, когда услышишь от него первое в твою сторону «мама», когда будешь ловить взглядом его шаги. Ты поймешь главное, что это твой ребенок и другие обстоятельства совершенно не важны. А ещё ты поймешь, что больше всего в этом мире нужна твоя любовь и забота.
Наконец я отняла руку от её кисти и произнесла, возвращая голосу громкость.
— Раз уж ты не обедала, пообедаем вместе? Я была бы рада. Как раз моих маленьких приведут. Ты же их давно не видела, а дети растут очень быстро. — девушка так же сняла улыбку с губ, и тихо добавила.
— Сонай, без тебя тут и правда одиноко. В целом, даже с ним здесь одиноко. Даже поговорить не о чем. — я устало покачала головой и, приподнявшись с дивана, помогла и сестре встать.
— Я же уже говорила, Шах, и скажу сейчас. Пиши мне, я всегда приеду, если надо. Знаю же, насколько может быть одиноко одной. Так примерно я и жила в Бурсе, когда Мехмед-паша умер, а я отправилась по требованию Валиде туда, когда тебе было всего два… Как быстро время летит, тебе исполнилось четыре и мы с тобой и Фатьмой уже вместе были в столице. — Благо, место для трапезы было устроено почти везде, и практически у каждой личной комнаты можно было выйти и найти оборудованное помещение. Вновь, улыбнувшись, я усадила Шах на одну из изящно расшитых подушек и сама присела напротив. Наконец раздался стук в дверь, и я мягко улыбнулась, посмотрев на делающую глубокий поклон Анну, которая завела в комнату детей. Мягкая улыбка коснулась моих губ и я наконец позволила себе унять царившее после разговора напряжение. Взмахом руки подозвав к себе Анну, я негромким голом произнесла, замечая как она, незаметно для всех, окидывает заботливым взглядом Шах. — Анна, сходи на кухню, передай от меня приказ приготовить нам что-нибудь. Долунай, Алемшах, не робейте, подойдите. Вы же помните тетю Шах. — Алемшах отмер первым, деловитым шагом подойдя ко мне и с серьезнейшим видом присел на подушки, не отрывая глаз от своей тети. Прислушавшись, я услышала еле слышный шепот.
— Мама, можно я отдам? — предвещая продолжение вопроса, я тихо прошептала, дабы не портить сыну удовольствие от сюрприза, про который я, конечно, знала.
— После обеда. Вы же наверняка голодные. — теперь «отмерзла» и Долунай, быстрыми и сбивчивыми шагами кидаясь к тете и приземляясь рядом с ней. По её ярко горящим глазам было четко видно, насколько она рада видеть мою сестру. И только опустившись, она моментально схватила руку той, с радостью в голосе начиная говорить.
— Мама сказала правду? У вас правда будет ребеночек? Маленький, крохотный, как Айлин?
Все та же, но, как я заметила, меньшая грусть промелькнула во взгляде сестры и, участливо обведя всех гостей взглядом, Шах все же ответила питаемой любопытством малютке.
— Да, у меня скоро родится ребенок. — Долунай все таким же удивленным взглядом оглядела живот сестры и уже с явным непониманием прошептала.
— А ребеночек там? В животе? — глаза дочери удивленно раскрылись, да даже Алемшах слушал это с интересом, внимательно оглядывая сестру и тетю взглядом. Я, признаться, уже еле сдерживала смех, и, чтобы не дать «вольную» чувствам, приложила руку ко рту. К моему счастью даже Шах сама засмеялась этой детской непосредственности, правда, сейчас Долунай, уже коснувшаяся живота сестры рукой, выдала очередную фразу. — А мы с Алемшахом тоже были у мамы в животике? Ой, а он бьется. Он меня не любит?
Несмотря на беременность Хатидже, привести детей к ней, пока сестра была беременна, у меня не получалось. Хюррем так же была занята немного другими делами, вот и получилось, что первую беременную женщину, которую Долунай увидела в своей жизни и была как раз Шах. Так что вопросы малышки были мне вполне понятны. Мягко улыбнувшись, я решила отвечать последовательно на все детские непоседливые вопросы. Всё же Долунай и Алемшах были уже в том возрасте, когда дети задают самые глупые и самые сложно-решимые вопросы.
— Да, ребенок сейчас там, и будет до дня родов. — я покачала головой, смотря на все так же заинтересованного сына. — И да, вы тоже. Вы когда родились были такими маленькими. Даже поверить не могу, что это время прошло. И нет, ребенок просто шевелится и задевает. Ну и ещё скорее всего он чувствует тебя.
— А как его назовут? — я повернула голову к Шах и та вдруг тихо произнесла, посмотрев мне в глаза.
— Это зависит от того, родится мальчик, или девочка — сестра мягко улыбнулась, положив руку на щечку Долунай. Эта картина, казалось, навсегда останется в моей голове. Ведь, несмотря ни на что, Шах словно расцветала рядом с детьми. А уж про её отношения с Долунай и Алемшахом… У меня ни дня не проходило, чтобы дочь не спрашивала, приедет ли к нам вновь Шах, или напротив — не поедем ли мы к тете? Дошло до такого абсурда, что та могла обидиться на меня просто за то, что я опять сказала, что в этот раз такой возможности нет. Я очень хотела, чтобы эта теплота осталась все такой же. По крайней мере не потерялась с годами. В это время Шах продолжила и в её глазах к удивлению, я увидела блеск, которого не было очень давно. Я надеялась, что наш разговор хоть как-то сможет её успокоить и, конечно, все заслуги брать не хотелось, но похоже он на самом деле помог хоть чем-то. — Если родится девочка, я постараюсь настоять на имени Эсмахан, а если мальчик, то Аслан. Ты знала, что имя тебе выбрала твоя мать, Долунай? И как по мне, она превосхдно с этим справилась.
Я покачала головой и негромко прокоментировала.
— «возвышенная госпожа», и «лев». Неплохой выбор. Говорят, что имя влияет на судьбу человека. Хотя, как по мне это глупости. Сонай — «последняя луна». И в чем здесь смысл? Верно, ни в чем. Дальше. Шах-Хубан — «светлая, белая госпожа». Здесь я могу оправдать только тем, что ты родилась зимой. К тому же, помню, в ту ночь выпало довольно много снега. В общем-то имена скорее дают красивое дополнение. Но мне очень нравится твой выбор.
Наконец внесли блюда и проголадавшиеся дети сразу же отвлеклись на них, а я кинула веселый взгляд на сестру, настроение которой определенно поднялось и мысленно поблагодарила всех богов за то, что Долунай не пошла спрашивать как рождаются дети. Расправившись со своей тарелкой, Алемшах встал со своего места, вытаскивая что-то из платка, на вид аккуратное гладкое. И тихо произнес.
— Тетя, это вам. Мама помогла мне его сделать. — он аккуратно протянул ей деревянное украшение, которое сестра бережно переняла из его рук. — Простите, если не нравится, я только учусь.
Перекинув взгляд на Шах, я и сама решила посвятить её в подробности.
— Совсем немного только помогла. Алемшах мне сказал, что хочет как повелитель делать украшения. К настоящим камням и драгоценным металлам, я пока не могла его подпустить, решила развивать умение работать с материалом и инструментами, потом найму ему учителя, если страсть не пройдет. Вообще, он такой не только тебе сделал. Фатьме я отправила через письмо, Хатидже он хочет подарить по возвращении домой, к Бейхан мы поедем на обратной дороге, так что ты первая, не считая меня, кто получит этот подарок. На шее его носить необязательно — я кинула взгляд на очень аккуратно вырезанный деревяный кулон. — Я свой ношу на поясе.
И я протянула руку к довольно неказистому на вид деревянному тюльпану, все ещё тепло смотря на сына.
— Спасибо, Алемшах — тихо прошептала Шах, посмотрев ему в глаза. — Мне очень приятно. ИншАллах, если ты будешь прилагать достаточно усилий, то твои украшения будут столь же прекрасны, как и у нашего Падишаха.
Мягко улыбнувшись, я поднялась с подушки и подошла к сыну и сестре, немного покачав головой.
— ИншАллах. Алемшах очень старался над ней. Чуть ли не доночи сидел. Так старался. — Шах протянула руку к патлатой голове племянника и немного потрепала аккуратно уложенные рыжеватые волосы.
— Спасибо, правда. Мне очень приятно. — с этими словами она аккуратно привязала кулончик за веревочку к поясу, видно последовав моему совету. На пару секунд её лицо погрустнело и Шах тяжело выдохнула, опуская взгляд на уже пустую тарелку. — Сонай, вы же останетесь на ночь? Я знаю, ты надолго не задержишься, сразу поедешь. Не расчитываю. Но давай завтра хоть позавтракаем вместе?
Я протянула руку к её и произнесла, нараспев, придавая словам значимости.
— Конечно останусь. Особенно если ты просишь. Завтра уже отправимся домой, по дороге заедем к Бейхан. А потом придется объясняться Валиде. — Легкий кивок от сестры и слабая улыбка дали мне понять о её внутреннем ликовании. Интересно даже, была ли это хитрая манипуляция, на которую сестренка вполне была способна, или настоящие эмоции. А Шах тем временем добавила.
— Сонай, я прикажу подготовить вам покои, дети пусть отдохнут, я подозреваю, эта была первая серьезная для них дорога. А ты мне расскажешь как в столице. Новости, там, к примеру. Расскажешь как у Хатидже, я все же переживаю, к тому же, от тебя слухи услышать куда интереснее, они гораздо правдивее и ты и подаешь интересно их. А вот в письмах не пишешь. Расскажешь мировые новости, в них ты мастер.
Подав сигнал одной из служанок рукой, я тепло улыбнулась детям, опустившись на колени и поцеловав обоих в лобик. Все же Долунай и правда начала засыпать на глазах, и Алемшах откровенно «клевал носом». Одна из девушек, к моему удивлению, это оказалась Мелексима, забрала детей, а вторая, незнакомая мне, собрала посуду со стола.
— Сестра, а знаешь, я скучала по нашим таким обедам. Они всегда теплые такие. Даже с Фатьмой не то. Тяжело стало. Одной трапезничать, правда не то. Одиноко очень, поговорить не с кем, лишь смотришь в тарелку и ешь, а какое в этом удовольствие? Я уж думала приехать в столицу на ранних сроках, а потом подумала, что Валиде была бы не рада меня видеть. И решила даже не спрашивать. И тебе писать не хотела — боялась побеспокоить. Вот. Я на самом деле по тебе скучала, Сонай. — мягкая улыбка дотронулась до её губ вместе с лучом света, протиснувшимся сквозь серые тучи.
***
Звезды, маленькие огоньки светящие из поднебесья. Такие красивые, такие манящие и таинственные. Кто-то верит, что когда человек умирает, он становится этой самой звездочкой, молча наблюдающей за жизнью дорогих ему людей. Возможно это и правда. А где-то далеко белеет луна. Сегодня она особенно ярка, настолько, что один её свет может освятить покои, в которые я вошла. Как чудесно, таинственно и прекрасно. Конья спит сладким сном, окутанная дымкой ночного светила. И только в эти моменты луна такая же как дома, там, куда дороги не будет уже никогда. Сейчас слух улавливал лишь тихий шелест листвы, что трепыхалась при малейшей порыве ветра, касавшегося волос. Вечерняя молитва была прочитана совсем недавно, затихли голоса горожан, все уже спали. Так было всегда и везде. Каждую ночь тишина наступала на города, скрывая их в своей тени. Чистое же небо в этот момент отзывало кристально чистое состояние души. В эти секунды вспоминается все, и не только та жизнь, которая теперь принадлежит мне. Приходят воспоминания о той — далекой. С самого детства, самые яркие, любимые, наполненные дорогими людьми, при этом сливаясь с новой реальностью и оттеняя её. Смешивается и приходит всё, заглушая чувства и эмоции. В один момент луна закрывается тучами, начинают сгущаться тучи. Раздается первый шелест дождя, что приятной дробью падает на крышу, создавая свою собственную симфонию. Я несильно улыбнулась, коснувшись рукой длинной юбки белой ночнушки и в несколько шагов оказалась у кроваток малышей. Оба, и Долунай и Алемшах спали сладким сном. Легкое, почти невесомое касание к щекам обоих. Я мягко улыбнулась, окидывая их взглядом. Все же, насколько было удивительно, что дочь и цветом волос, что был чуть светлее, чем у меня, и формой носа и лица, а в особенности оттенком глаз, походила больше на меня. От отца ей достался только разрез глаз, губы и небольшая рыжина волос. А вот Алемшах напротив, рыжий цвет в его волосах поддерживался более явно, чем у Долунай, а глаза больше отдавали синим. Правда и от меня ему досталась форма лица и преимуществнно, он был ну очень похож на Долунай, особенно в этом возрасте.
Теплая улыбка все оставалась на губах и я, вновь, по давней традиции поцеловала малышей в лоб, а после и сама забралась в кровать, беря в руки книгу. Да уж, день выдался насыщенным на события, начиная от разговора с сестрой, заканчивая послеобеденного обмена известными фактами. К счастью, я могла рассказать той довольно много, причем исключительно правды. Рука медленно перелистывала страницы, касаясь бумаги и возвращая детские годы, когда я спокойно засиживалась допоздна с книгой в руках. Но все же усталость в этой битве вышла победительницей и, поправив одеяло, чтобы было теплее, я закрыла глаза, погружаясь в сладостный и столь желанный сон.
***
Утро наступило стремительно и быстро — даже быстрее, чем обычно. Собравшись, а также собрав Долунай и Алемшаха, я позавтракала с сестрой и практически сразу отправилась домой. Конечно, я видела, что мой отъезд расстраивает Шах, но, к сожалению, на большее время я пока не могла задержаться. К тому же, Бейхан была уже осведолена о моем скором приезде, в отличие от Шах, которую, необходмо было застать врасплох. Уже забираясь в карету, я кинула последний взгляд на сестру, специально вышедшую меня проводить.
Покровительствующе улыбнувшись ей, я медленно опустилась на мягкое сидение кареты и сразу тихо прошептала Анне.
— Вы говорили с Мелексимой? Она все поняла? — получив утвердительный ответ, я продолжила говорить. — К тому же, у Мелике обучение проходит хорошо? Она, конечно, мне сообщает, но может она недоговаривает? — я хитро улыбнулась, смотря на подругу.
— Не волнуйтесь. Она прекрасно учится, думаю, по окончанию обучения, она попросится к вам в услужение. — я немного покачала головой, слабо улыбнувшись.
— Посмотрим, Анна. Может она влюбится в кого-то, и её судьба сложится по-другому. Все же не вечно ей в застенках гарема жить? И свое счастье, и детишки нужны. В любом случае, как сложится, так и будет. Увидим, все увидим…
Я задумчиво кивнула, окидывая девушку взглядом. Это было странно, она как-будто сияла прямо так, словно яркая звездочка. Я ее такой не видела очень и очень давно. Видно, эта поездка порадовала не только меня, но и её. Но все же, я вновь, в очередной раз решила поднять волнующую тему. Кинув взгляд на заснувших в-обнимку детей, я немного приглушила голос, дабы не разбудить их. То, что я собиралась сказать было настолько важным, особенно для меня. Мысль эта мучила меня давно, но сформировалась и позволила поведать себя только сейчас. Я сделала пару выдохов, понимая, что для османской империи такое нетипично, но все же. Анна все так же улыбалась, но при следующих моих словах, улыбка спала с её лица. В этот момент я медленно принялась говорить, проворачивая раз за разом кольцо на пальце.
— Анна, я все решила. До конца. Ты служишь мне столько лет, верно, преданно. За эти годы та стала моей подругой. И, разве можно, чтобы одна подруга унижалась перед второй? Я помню твои слова, знаю, твое мнение не поменялось, поэтому я не дам тебе свободу, если только ты не попросишь. Но вот одну вещь я тебе прикажу, Анна. Когда мы наедине, или с Дефне, Мелексимой, Али, Долунай, Алемшахом, ты спокойно можешь называть меня на «ты». — видя в удивлении приоткрытый рот девушки, я протянула руку и коснулась ее запястья, чувствуя знакомое и столь приятное тепло. — При других людях, к сожалению, придется соблюдать субординацию.
Девушка сжала мою руку в ответ, тихо начиная шептать.
— Госп… — увидев мой взгляд, она замолчала и я негромко произнесла, заглядывая в глаза подруги ласковым и теплым взглядом.
— Просто Сонай, Анна, просто Сонай. И пожалуйста, не спорь.
***
Теплые улыбки, радость встречи. Ведь последний раз мы виделись незадолго до свадьбы Шах. Я крепко прижала к себе Бейхан и немного опустила голову. Дорога от Шах до второй сестры занимала достаточно времени, средняя из сестер жила совсем недалеко от столицы. Участливо окинув уставших и сонных крох взглядом, она негромко произнесла.
— Сонай, ты правда уверена, что им стоит в таком состоянии ехать? Может останетесь у меня на денек? — Мне четко было видно, что если во дворце Топкапы Бейхан была гостьей, то в своем дворце она была полноправной хозяйкой. Ощущение было совсем иное, чем в Конье — Шах не была ещё хозяйкой, она абстрагировалась от слуг, не знала об их проблемах, как бытовых, так и по-настоящему серьезных. Впрочем, я надеялась, что это придет к ней позже, все же и не каждая южанка сразу становилась образцовой женой плантатора, способной зашить и одежду рабов и принять роды. Конечно, здесь по-другому, но суть оставалась в целом та же. Этому я научилась во время короткой жизни в своем дворце и не такой уж и короткой жизни в Бурсе. «Настоящая хозяйка узнает о приезде гостей не когда они оказываются на её пороге, а когда слышит лишние шаги во дворе», — вспомнилась быстро фраза. Наконец, выйдя из своих мыслей, я покачала головой и в ответ лишь произнесла немного уставшим голосом.
— Мы оставались у Шах на ночь, да и в карете они проспали всю дорогу. До столицы пару часов езды и все. Ты лучше мне покажи как мои племянники — Орхан и Гевхерхан? — к своему стыду, я обязана была вспомнить, что ни разу в своей жизни не видела ни Орхана, которому несколько месяцев назад исполнилось 8 лет, ни Гевхерхан, по возрасту сходную с моей Долунай.
Получив снисходительный взгляд от сестры, я снова приобняла её, взмахом руки указывая Анне вместе детьми следовать за нами. Коридоры менялись, а дворец изнутри все так же оставался уютнее некуда. Это ощущение вновь заставляло сравнить его с Коньей — сухим, безразличным домом, где нет счастья, любви. Хотя, возможно, с появлением там Эсмахан все изменится. Ну, как правильнее сказать, любви там не появится, но может хотя-бы атмосфера наладится. Это была моя единственная надежда. Все же, как было видно по сериалу, дочь Лютфи любил. Будем надеяться, будем надеяться. А сама Шах просто ещё немного должна подрасти. Я даже и не сразу заметила, что Бейхан что-то спросила, повернувшись ко мне. В минуты слишком глубокого погружения в свои мысли, слух иногда просто отключался. Я подняла голову, внедоумении смотря на нее. Бейхан, моментально осознав, что похоже я её не слушала, повторила.
— Сонай, когда Шах-Хубан должна разродиться? — я немного опустила взгляд, понимая, что посчитать по месяцам до, или после похода, я не могла. Хотя, надежда, что среднюю из сестер удовлетворит и простой ответ, была.
— Примерно четыре месяца ещё. Не поверишь, ребенок уже такой активный, во всю пинается, да ещё как. — Улыбка невольно всплыла на губах и я вновь припомнила тот наш момент краткого единения. Девушка, видя мое расслабившееся состояние, задала уже второй вопрос.
— И никто не хочет её навестить, верно? — я смогла лишь кивнуть, но при этом впившись в Бейхан таким взглядом, что она нервно усмехнулась и произнесла, опуская голову. Сестра была ниже меня, но несмотря на это, сейчас, стоя и словно врастая в землю, она казалась ещё мельче. — Намек поняла, Сонай. Скоро соберу детей и поеду. А ты от меня и от себя предложи Хатидже. Предполагаю, что Фатьма тебе не ответит в любом случае, как и мне. Письма доходят, а ответа нет. Либо есть и всего пара строк.
Хоть где-то с ней у нас была общая проблема. Я понимающе улыбнулась и произнесла.
— Не переживай, Бейхан. Все не так уж и плохо у неё. Могло быть и лучше, но, с её супругом лучше не получается, видимо. Может мне всё же рассказать Валиде, что лучше выбирать в мужья дочерям мужчин без бороды? — Бейхан рассмеялась первой, увлекая в омут смешинок и меня. Хотя на данный момент я сказала правду. Так уж получилось, что бороду имели только Искандер-паша, первый муж Хатидже, закончивший свою жизнь не без моей помощи, Мустафа-паша, Лютфи, и соответственно муж Фатьмы. У Ферхата, уже мертвого мужа Бейхан, была щетина, у Ибрагима его зарослей на лице тоже пока не было и присутствовало лишь подобие щетины, Ахмед не любил бороды в целом, сбривая даже щетину, а Мехмед-паша, мой первый муж, бороды принципиально не носил. Именно поэтому, даже в свои шестьдесят, он выглядел в шесть раз моложе, чем остальные Паши.
Парочка незнакомых мне служанок удивленно переглянулись, смотря на то, как я, наконец подняла голову, не переставая смеяться. С Бейхан было легко — я чувствовала себя свободно, мне не требовалось постоянно поддерживать себя в маске «спокойствия» и постоянного участия, с ней я отдыхала душой. Фактически, мы с Бейхан очень хорошо понимали друг друга, мы обе старались всегда быть добры к семье, всегда помогать и поддерживать близких, да и к тому же, мы обе пытались всегда абстрагироваться от интриг, хотя все же отличие одно в нас было. Я уже доказывала и не раз, что ради близких мне людей я готова пожертвовать практически чем угодно. Я жертвовала собой, своей честью, совестью, да даже отношениями с собственной матерью. Бейхан была не готова на это, и я это видела, её устраивала спокойная жизнь подальше от интриг, но при этом она вполне была в состоянии проявлять такое же участие в жизни сестер, которое проявляла я. На самом деле, у меня даже были подозрения насчет того, что не только я одна пользуюсь верными мне людьми, чтобы знать происходящее в жизни дорогих нам обеим Хатидже, Шах и Фатьмы. К сожалению, узнать, правда ли это, не раскрывая себя — невозможно. И, хотя, вроде как, новых служанок, или даже старых, вокруг меня не сновало, но возможно Бейхан, как и я, выбирала неглупых девушек, которые вполне могут совмещать и обычную работу с дополнительной. Я вполне догадывалась, что Бейхан довольно непроста, она предпочитала скрывать свою истинную дейтельность ото всех остальных. Даже в этом мы были с ней похожи.
Наконец улыбнувшись, я вновь последовала за средней из сестер, окидывая ту задумчивым взглядом. Нет, Бейхан была определенно глубже, чем это могло показаться, и если в сериале она была полностью нераскрыта, то это не значило, что её образ на самом деле был такой же простой, как и там. Успокоив смех, что не так давно срывался с моих губ, я наконец проследовала за хозяйкой дворца. Как же узнать правдивы ли мои подозрения? Это недоверие к собственной сестре начинало точить меня изнутри, а уж подозрения по отношению к Бейхан были для меня совершенно лишними. Постаравшись избавиться от этих навязчивых мыслей, я зашла в покои, посмотрев на неё и опустилась на напольные подушки. Детей приводить не стали, по распоряжению сестры их отвели для знакомства к двоюродным братьям. А уж после нашего обеда привести должны их четверых.
Протянув руку к одному из блюд, я мягко улыбнулась. Обед проходил фактически в тишине, в этом мы, видимо были очередной раз схожи. Но эта назойливая мысль вертелась в голове, издевательски прокручиваясь там при любом взгляде на Бейхан. О Аллах, с каждой секундой я нервничала все больше и больше. Она мешала мне спокойно провести время с сестрой, побыть с ней рядом без этих лишних мыслей и подозрений. Это чувство как можно сильнее жгло изнутри. Оно словно издевалось надо мной, очередной и очередной раз всплывая при любом взгляде на ту. Хотя, одна мысль все же меня успокоила. Надо поговорить об этом с Анной, все же, она поможет мне либо укрепить, либр развеять их. Немного покачав головой, я вновь принялась практически безразлично вкушать пищу. Наконец это тягущее молчание закончилось и в комнате появились и Гевхерхан с Долунай, и Орхан с Алемшахом. Выдавив из себя ласковую улыбку, я выбралась из-за стола и моментально подошла к племянникам. Каштановые волосы сорвались с плеч и я присела перед Гевхерхан, стеснительно мявшейся с ноги на ногу.
— Гевхерхан, как же я рада наконец тебя увидеть. Какая же ты красавица, в маму и бабушку пошла. Дай я тебя обниму. — я прижала малышку к себе. Как и всегда, рядом с детьми появилось знакомое ощущение теплоты, что хоть на секунду оторвало меня от тяжких мыслей. Наконец я отпустила девочку и поднялась, уже со всей серьезностью смотря на старшего из детей сестры и, положив руку прямо ему на щеку, произнося. — Орхан, мой храбрый султанзаде. Да убережет тебя Аллах от дурного глаза. Мне жаль, что я не смогла приехать к вам раньше.
Мальчик тепло поприветствовал меня и, наконец уже и детей посадили за стол. Обед прошел приятно и очень…
***
Наконец долгий и тяжелый путь был завершен. Только я зашла во дворец, как моментально заметила, что ко мне подбегает Дефне, желая сказать что-то. Я, немного выдохнув, сделала привычный династийный жест, говоря замолчать. Признаться, я слишком устала за это время и первым и единственным моим желанием было одно — лечь в кровать и уснуть. Анна полностью разделяла мое мнение и, испуганно опустив голову, Дефне промолчала, отходя от меня. Пройдя, наконец все коридоры, я оказалась у своей двери. Придерживая детей за руки, я вошла в покои, вдруг резко застывая и, понимая, что лучше бы я выслушала служанку. Посередине покоев стояла Валиде, смотря на меня тяжелым взглядом. Руки были скрещены, а губы сжаты. Первое, что в этот раз я услышала от матери, были холодные несколько слов.
— Уведите детей в их комнаты и уложите спать. — мой взгляд встретился с материнским и я, тяжко выдохнув, поняла одно. Сейчас нельзя больше отступать ни при каких обстоятельствах. Больше никогда. Я отступала при каждой ссоре, хватит теперь. Мне уже под тридцать один год, я вполне имею право уезжать когда и куда хочу. И это необходимо понять и матери. Особенно, что я имею право и обязанна посещать сестер. И в этот раз я буду стоять на своем до конца. Впервые…
